Привет от верблюда

Валерий Гусев, 2002

В наказание за школьные «подвиги» Дима и его брат Алешка вместе с папой едут в пустыню Казахстана: папа – по служебным интерполовским делам, а мальчишки – гоняться за тарантулами и любоваться миражами… Но не тут-то было! Папе пришлось задержаться в пути, а самолет, в котором летели братья, захватили самые что ни на есть настоящие террористы. Но Дима и Алешка не желают мириться с положением заложников! Они задумали обхитрить бандитов и устроить им веселую жизнь. «Мы еще посмотрим, кто кого!» – решают ребята.

Глава I

ЩА ЗМЕЙ НАЛОВИМ!

Спор шел, как обычно, на кухне, за завтраком. Мама одной рукой нас кормила, а другой сердито жестикулировала. Мы с Алешкой помалкивали.

— Это непедагогично, — говорила она папе. — Ты видел их дневники? Они же убежденные двоечники. А ты устраиваешь им в подарок такое путешествие!

— Это не подарок, — отвечал папа, прячась за газетой. — Это наказание. Ведь мы летим в пустыню. В далекую страну Казахстан. К моим коллегам.

Он отложил газету, допил свой кофе и добавил:

— Кстати, как только мы там устроимся, ты прилетишь к нам.

— И что я там буду делать? — возмутилась мама, убирая со стола посуду. — Куличики из песочка лепить?

Папа мечтательно прикрыл глаза:

— Вечерами, когда спадает жара, ты будешь сидеть на горячем песке самого высокого бархана и любоваться сказочными миражами. Знаешь, как красиво!

— Мне этих сказочных миражей по телевизору хватает. — Мама брякнула грязную посуду в мойку и отвернула кран. — И потом, там же воды нет. Ни капли.

— Зато знаешь, сколько там ядовитых скорпионов и змей! — обрадовал ее Алешка. — А бараны какие!

— Вараны, — поправил его папа. — Большие такие ящерицы.

— Ага! — с восторгом подхватил Алешка. — Один такой ба… варан может схватить человека за ногу и утащить в свою нору!

— Зачем? — похолодела мама.

Папа взглянул на Алешку и молча постучал себя пальцем по лбу.

Алешка стал выкручиваться:

— Ну… мало ли… Может, он… это…

— Так! — Мама даже про посуду забыла. — Я все поняла. Это он так пищу на зиму заготавливает, да?

— А там не бывает зимы, — брякнул я. — Там все время лето. Пятьдесят градусов в тени. Песчаные бури…

Тут папа и в мой адрес постучал себя по лбу.

В общем, дискуссия закончилась тем, что мы с Алешкой, в наказание за школьные «успехи», летим в пустыню — бегать от варанов и за тарантулами и любоваться миражами в натуре, а мама остается любоваться ими по телевизору.

И она сразу же приступила к этому делу — уселась смотреть какой-то жутко нудный сериал из жизни иностранных влюбленных, которые двадцать лет не могли найти друг друга, хотя жили в соседних домах.

А нас с папой мама выгнала в магазин, покупать продукты в дорогу.

Папа тоже не сплоховал — тут же, конечно, сослался на свои ужасно важные служебные дела и заперся в кабинете.

— Ма, — угрюмо спросил Алешка, — а чего покупать-то? Сникерсы?

— Они не знают, что она его дочь, — прошептала мама в ответ, не отрывая завороженных глаз от экрана.

— Кто? Сникерсы? — оторопел Алешка.

— Нет. Томпсоны.

Мы переглянулись, вздохнули и отправились в универсам.

А там нас (вернее, Алешку) сразу же заловила его учительница, которую по молодости лет вся школа называла Любашей. Она раскинула руки и загнала Алешку в угол, к автомату с игрушками.

— Стой, Алексей! Я тебя три дня ищу. Ты не забыл, что у тебя задание на лето по географии?

— Я учебник потерял, — вильнул Алешка.

— А я — нет! — Любаша вытащила из сумки учебник с торчащими из него закладками. — Вот отсюда досюда. Назубок!

— Мы в пустыню уезжаем, — в голосе Алешки задрожали фальшивые слезы.

— Вот и хорошо! В свободное от географии время поймаешь для школьного зоопарка черепаху. Только не очень большую.

По Алешкиным глазам я понял, что он поймает злобного тарантула. Очень большого.

Он с отвращением взял учебник и сунул его в сумку. Любаша с облегчением вздохнула и исчезла. Как дурной сон на рассвете.

Сделав покупки, мы, с испорченным настроением, вернулись домой. Наша задумчивая мама была на кухне.

— Томпсоны уехали в Австралию, — с печальным ужасом сообщила она.

— А сникерсы — в Астрахань, — в тон ей отозвался Алешка.

— Какие сникерсы? — Мама пришла в себя, с трудом вернулась в действительность. — Набрали всякой гадости! Надо было курицу купить!

Мы дружно не согласились. Какая курица? Да она там в два счета протухнет, при таком климате. Пятьдесят градусов в тени. Песчаные бури… Вот сникерсы — это да! Им ничего не будет. Они ни в воде, ни в огне не гибнут, даже под асфальтовым катком. Мы пробовали…

— Хватит трепаться! — оборвала нас мама. — Мойте руки, ложитесь спать и собирайте вещи в дорогу.

Да… Эти Томпсоны серьезно маму беспокоят.

Но мы не стали спорить (и руки мыть — тоже), а стали собираться. Сложили в старый папин дипломат сникерсы и зубные щетки. Алешка разыскал старый сачок (для ядовитых пауков) и несколько банок из-под варенья с крышками (для ядовитых змей), сложил это все в старую мамину сумку на молнии. Туда же запихнул и учебник географии.

— Да сунь ты его под тахту, — посоветовал я.

— Не, Дим, — отказался Алешка. — Там, оказывается, про пустыню написано — пригодится.

Мы уже улеглись спать, а мама все еще хлопала дверцей холодильника на кухне и ворчала на всю квартиру:

— Курица… Придумают тоже… Протухнет… Да она там изжарится… Пятьдесят в тени… Ни за что не поеду…

Забегая вперед, скажу, что курица, за которой мама сама сбегала в магазин, изжариться не успела — она протухла еще в дороге. И в дороге же мы расправились со всеми непобедимыми сникерсами, а старый папин дипломат «забыли» при какой-то очередной пересадке на каком-то очередном аэровокзале.

Пока мы летели до Астрахани и потом добирались до Аральска, Алешка успел изучить по учебнику географии многое. Он даже понял разницу между флорой и фауной. И пришел в восторг от своего открытия:

— Дим! Флора — это, оказывается, все, что растет и цветет, понял? А фауна — это все, что бегает, прыгает, плавает, летает, ползает. И кусается.

— Ну и какая флора в пустыне? — спросил я, чтобы он отвязался.

— Бедная, — вздохнул Алешка. — Одни аксакалы.

— Саксаулы, — с усмешкой поправил папа. — Они не бегают и не кусаются. Так же как и аксакалы.

…В Аральске папа задержался на несколько дней. Ему нужно было обсудить какие-то секретные проблемы с местными коллегами из милиции, а потом слетать в какой-то маленький городок Джусалы и в поселок Вейск. Это ведь мы с Алешкой летели любоваться флорой, фауной и миражами. А папа — по служебным интерполовским делам.

— Встретимся в Вейске, — сказал нам папа, прощаясь, — а оттуда — в пустыню, на место раскопок у древнего мавзолея Тенгиз-кара.

Оказывается, вокруг этого памятника старины работали археологи и случайно наткнулись на замаскированный тайник, который устроили современные международные преступники. Что там обнаружилось в этом тайнике, папа и сам еще толком не знал. А может, просто не имел права рассказывать даже собственным детям. В общем, он связался по рации с археологами, попросил их о нас позаботиться, а сам остался в Аральске, чтобы выяснить для следствия еще какие-то важные и тайные детали.

Местный майор милиции отвез нас с Алешкой и со всеми нашими личными вещами (кошелкой для змей, набитой банками для тарантулов) в местный аэропорт.

Ну, это только название такое — аэропорт. На самом деле это было чистое поле, заросшее мелкой флорой вроде травы. Оно даже огорожено не было. Там стоял только длинный сарай с пыльными окнами, который назывался гостиницей, и будочка с диспетчером. Над будочкой торчал высокий шест, а на нем болтался какой-то полосатый мешок вроде большого сачка.

— Это колдун, — объяснил нам майор, вылезая из машины.

— А чего он колдует? — с опаской спросил Алешка. — Вредность какую-нибудь?

— Как раз наоборот. Летчику, когда он сажает самолет или поднимает его в воздух, нужно знать направление и силу ветра. Вот этот колдун и показывает, откуда дует ветер и с какой силой. Все понял?

— Не все. Зачем он такой полосатый? Как зебра раскрашенный.

— А это чтобы его лучше было видно. У нас здесь знаешь какие бури бывают песчаные? Даже солнце в небе теряется. Пассажиры тогда в гостинице прячутся. И сидят там много дней.

— А едят кого?

— Варанов. Они вкусные.

Алешке это понравилось: оказывается, не только вараны людей едят, но и наоборот бывает. Во время песчаных бурь.

— Ну все, пацаны. Вон ваш самолет. Валяйте на посадку. Счастливого полета.

И мы побрели по высокой траве к самолету, гремя в маминой сумке пустыми банками из-под варенья, в которых еще не было ни тарантулов, ни пауков.

Самолет был маленький, смешной, чем-то похожий на кузнечика — зеленым цветом, наверное. Он стоял в высокой траве, раскинув крылья и задрав курносый нос, словно прикидывал — куда бы ему прыгнуть.

Пилот распахнул дверцу, сбросил трап и весело заорал:

— Прошу занимать места, граждане пассажиры!

Граждан пассажиров было немного: мы с Алешкой, какой-то лысый худой дядька в совершенно мятом белом костюме и с таким же мятым, но черным портфельчиком, еще трое каких-то геологов: двое здоровенных, с огромными рюкзаками, а один так себе, мелковатый. Но шустрый. Он первым вскарабкался по трапу на борт кузнечика, занял самое лучшее место, поближе к кабине пилота, и поставил между ног брезентовый чехол (наверное, с удочками), в котором что-то звякнуло.

За ним забрались в горячее нутро самолета и мы. Это нутро было очень простенькое. Впереди — кабина пилота, даже без дверцы, вдоль бортов — две деревенские лавочки. А в хвостовом, багажном отсеке — железная бочка и большой брезент, скатанный в рулон, длинные трубы, вроде водопроводных, и еще какие-то железяки. Даже помятое ведро без дужки.

Пилот захлопнул пассажирскую дверцу и запер ее на задвижку, совсем как у нас на даче, в туалете. Потом он прошел в кабину, уселся в кресло и, обернувшись, весело заорал:

— Ну что, граждане, полетаем, что ли?

Тут лысый дядька сорвался со своего места и спросил:

— А когда будут выдавать парашюты?

— А никогда, — засмеялся пилот. — Главно-дело — парашюты у меня кончились. Да и не нужны они — мы низко летаем. Тыща метров над уровнем моря.

Лысый дядька сел на лавочку и задумался: много это или не очень. И почему у этого бравого пилота кончились все парашюты? Неужели он не высаживает своих пассажиров как положено, а сбрасывает их с тыщи метров на парашютах?

Взревел мотор, самолет дрогнул и медленно пополз, приминая колесами высокую траву, к взлетной полосе.

Взлетная полоса ничем не отличалась от остального поля — только трава на ней была пониже да виднелись кое-где следы от самолетных колес.

Кузнечик приостановился. Пилот громко сказал в микрофон:

— Вася, давай взлет. Борт двенадцать. Спасибо.

Самолет снова вздрогнул, взревел мотором и поскакал по траве. Потом вдруг подпрыгнул и задрал нос. Мы с Алешкой уткнулись в иллюминаторы — круглые такие окошки, поменьше тарелки.

Трава рядом с нами бежала все быстрее и быстрее и скоро слилась в одну зеленую полосу. Все выше задирая нос, самолет лег на левое крыло, и мы увидели уже далеко внизу зеленое поле, будочку диспетчера и полосатый сачок над ней, надутый ветром.

Ну вот, путешествие началось. Скоро мы встретимся с папой в каком-то Вейске, а оттуда отправимся на археологическую базу. Потом туда, конечно, прилетит мама, и мы будем осваивать пустыню, осматривать всякие доисторические развалины памятников старины, Алешка будет ловить змей и тарантулов, папа — своих международных жуликов. А мама будет созерцать миражи с высокого бархана, сидя на горячем песке. Все прекрасно…

Я снова расплющил нос о стекло иллюминатора. Но ничего особенного за бортом не увидел — никакой флоры и фауны, а только бескрайние просторы пустыни, все изборожденные застывшими песчаными волнами.

Все прекрасно… Вот только мы не знали, что совсем недавно в одном городе…

В одном черном-пречерном городе, в одном высоком черном-пречерном здании сидел на двенадцатом этаже в своем кабинете, обшитом черным деревом, Черный человек.

А перед ним стояли и внимательно его слушали три типа — два из них здоровенные, как шкафы, а третий — так себе, мелковатый.

Черный человек (сильно и надолго загоревший под горячим солнцем юга) говорил:

–…Об этих документах что-то пронюхал Интерпол. И если он до них доберется раньше вас, я вам не советую возвращаться.

Трое молча кивнули. А Черный человек продолжил:

— Что за документы, объяснять вам не буду, все равно не поймете…

Трое опять, соглашаясь, кивнули.

–…Но если они попадут в руки ментов, вся наша организация лопнет, развалится и надолго поменяет дислокацию…

— Не понял, — гулко сказал один из шкафов.

— Я — тоже, — признался другой. — На Канары, что ли, рванем?

— На нары, — терпеливо пояснил Черный человек.

Трое переглянулись и закивали изо всех сил: поняли, мол, все сделаем.

— Кроме документов заберете там же деньги. Их, правда, не очень много, килограммов семьдесят всего, но они мне нужны. И не забудьте про эти французские цацки. Мы за них приличные бабки с Парижа слупим.

Черный человек выдвинул ящик стола, достал из него толстый конверт, протянул мелковатому:

— Тут ваши паспорта, командировочные, билеты на самолет. Завтра вылетаете в Астрахань, затем морем до Гурьева. В Аральске возьмете самолетик и на нем — до места.

— Самолетик за деньги взять? — уточнил мелковатый.

— Как хотите, — буркнул шеф. — Но на вашем месте я бы сэкономил.

— И я, — вставил один шкаф. — Чего это платить за то, что можно взять даром?

— Силой, — вставил другой шкаф.

Шеф поморщился:

— Это ваши проблемы. Не грузите меня пустяками.

— Шеф, — поинтересовался мелковатый, — а чего нам вообще-то с самолетиком связываться? У местных братков вертолет взаймы возьмем и все дела.

— Ты умнее меня, Клоп, да? Знаешь, сколько они с нас за вертолет слупят? А нам для нашего дела сейчас даже малая копейка многого стоит. — Он постучал пальцами по столу, как бы требуя особого внимания. — Когда возьмете самолетик, в воздухе распечатаете маленький зеленый конверт. Там…

— Баксы? — обрадовался шкаф.

— Там маршрут следования. С указанием точки, куда вам надо во что бы то ни стало попасть раньше Интерпола. Объясните это летчику: убедительно и доходчиво… Да, оружие с собой не брать; здесь вы с ним в самолет не сядете. Оружие получите в Гурьеве. Все ясно?

— Так точно! — ответили все трое.

— А вот и не все! — уличил их черный шеф. — По глазам вижу. И еще раз поясняю. Если не привезете документы или слиняете с деньгами, я вас достану. Хоть где! Хоть на дне морском. И там вас оставлю. Навсегда.

— Теперь все ясно! — радостно ответил за троих мелковатый командир. — Приступаем к выполнению задания!