Дядюшка в законе

Валерий Гусев

Что обычно бывает, когда хочешь как лучше? Вот именно это вышло и у Димы с Алешкой, когда они решили защищать хороших людей от вконец обнаглевших вымогателей, выдав себя за племянников главаря местной мафии. Раньше все кругом радушно привечали братьев, а теперь одни смотрят настороженно, а другие по-тихому деньги суют: не откажите, мол, будьте нашей крышей… `Ох, и на скользкий же путь мы вступили!` – с тревогой думают мальчишки, и вот тут-то и случается то, чего они боялись больше всего.

Глава V

ПРОБЛЕМЫ НАРАСТАЮТ, НО РЕШАЮТСЯ

Что делать с деньгами? Это был первый вопрос. Не самый сложный, конечно. Найти дядю Костю и вернуть ему сверток — не проблема.

А вот что делать с Прыщом?

— Как всегда, — спокойно сказал Алешка, пересчитывая деньги, — поставить его на место. Он хорошо поймет, правильно.

Круто, ничего не скажешь. Алешка глубоко вошел в образ.

— А где коньяк возьмем? — задал я третий вопрос, догадываясь, что в ответ Алешка потрясет пачкой дяди Костиных денег.

Но он этого не сделал. Он сказал:

— Десять штук. — И записал эту сумму в блокноте. — Расходов не будет. Прыщ уже знает, кто мы такие. Тратиться на рекламу не придется.

Когда Алешка, этот малый пацан, брался за какое-нибудь серьезное дело, он стремительно взрослел. Правда, по его окончании так же быстро и безболезненно возвращался в свой возраст. Я уже к этому привык, не удивлялся и не возражал, когда он начинал командовать. Папа однажды сказал маме:

— Ты знаешь, почему наши дети всегда блестяще выкручиваются из сложных ситуаций и оставляют нас в дураках?

— Знаю, — ответила мама. — Они очень умные. Это у них от родителей.

Мы, правда, не поняли всей глубины этого замечания. Если уж такие умные у нас родители, то почему они всегда остаются в дураках? Естественно, что родителей об этом мы не спросили.

— Дело не в этом, — важно пояснил папа. — Дело в том, что у них сложился блестящий дуэт. Алешка — великолепный организатор, а Дима — точный и добросовестный исполнитель.

Этот разговор происходил на фоне семейного совета: когда и как делать ремонт в квартире. Обсуждение проблемы зашло в тупик. И тогда Алешка, не отрываясь от телевизора, где он гонял какую-то игру, распорядился:

— Папа возьмет на работе ссуду, Димка купит обои, мама их поклеит…

— А ты? — возмутились мы в три голоса.

— А я засяду за уроки!

Что тут можно было возразить? Не заставлять же в самом деле вечного двоечника клеить обои вместо упорного труда за уроками?

Я и в этот раз не стал с Алешкой спорить, а выслушал его и отправился выполнять поручение. А Лешка остался «уроки делать».

Дядя Костя грустно и тревожно сидел за пультом своего «Колеса оборзения». Под глазом у него вызревал синяк. И он так глубоко задумался, что не слышал, как из самой верхней кабинки остановленного колеса ему обессиленно и безнадежно вопили какие-то смуглые дядьки:

— Шеф! Слушай, давай вниз, да? Мы уже замерзли тут совсем! Крути свою шарманку, дорогой!

Я тронул его за плечо. Дядя Костя вздрогнул и поднял на меня тоскливые глаза с печальным вопросом в них.

— Дядь Кость, колесо проверните, — напомнил я.

— Ах да! — спохватился он и включил мотор. Колесо медленно начало вращаться. — Давно они там сидят, не знаешь? — спросил он меня.

— Они сейчас сами скажут, — уверенно пообещал я.

Так и случилось. Двое разгневанных дядек с трудом выбрались на помост и, покачиваясь, направились к нам.

— Уснул, да? — кричал один. — Тебя просили сколько минут наверху повисеть, а это сколько? — он тыкал пальцем в наручные часы. — Полчаса болтались, продрогли, слушай!

— У меня морская болезнь случилась, — орал другой. Он и правда был весь бледно-зеленый. Только не понятно из-за чего: от качки или от недопитой бутылки, торчащей из его кармана. — Гони назад бабки, дорогой! И штраф плати!

Дядя Костя безропотно вернул им деньги. И повернулся ко мне:

— Что-нибудь скажешь?

— За тем и пришел, — сказал я. — Во-первых, забирайте ваши деньги, мы мзду не берем…

— Это не мзда! — он знакомым жестом прижал руки к груди. — Это предоплата за услуги.

— Мы не коммерсанты, — настоял я и гордо добавил: — Мы — борцы за справедливость.

Тоска и печаль в его глазах сменилась таким уважением, что мне даже неловко стало.

— А по вашему делу, — продолжил я, — нужно кое-что уточнить. Этот Прыщ, он очень мелкий. Мы такими не занимаемся. И поэтому ничего про него не знаем…

— Он в поселке живет, — поспешил сообщить дядя Костя. — На улице Строителей.

Мы уже знали этот поселок. Он расположился недалеко отсюда и напоминал смесь небольшого города с большой деревней. Там были и многоэтажки и деревянные дома с огородами; там ездили по улицам машины и ходили козы. А возле универсама в большой луже всегда лежала чья-то черная от грязи свинья и плескались белые от природы утки.

— Ваша задача, — сказал я, — срочно узнать адрес или, лучше всего, телефон этого Прыща.

— Телефон есть! — обрадовался дядя Костя и зашарил в карманах брюк, достал смятую пачку из-под сигарет. — Он так и сказал: надумаешь пораньше — звякни, скидку сделаем. — И дядя Костя потрогал фингал под глазом, уже обретавший разные цвета.

Понятно: он этот фингал получил одновременно с телефоном — в качестве предоплаты.

— Отлично! — сказал я, забирая у него пачку. — Ждите нашего сообщения.

Дядя Костя трогательно прижал руки к груди и, наверное, долго смотрел мне вслед с надеждой, благодарностью и восхищением.

Так, одно задание нашего великого организатора я выполнил. А вот второе — посложнее. Мне предстояло завербовать взрослого сообщника для наших дел. Это должен быть человек честный и смелый. Хотя подставлять мы его не собирались. Его задача была проста, и об его участии в наших разборках никто никогда не узнает. После долгих споров мы с Алешкой остановились на бородатом лодочнике. Ведь когда распространился слух о нашей причастности к преступной группировке Феди Гуся, этот лодочник сразу изменил к нам свое отношение, в худшую сторону. И не скрывал этого. А значит, он человек честный, смелый и тоже ненавидит бандитов и жуликов.

И я, не теряя времени, помчался на лодочную станцию.

Лодочник был на месте. Он сидел в голубой моторке и, задрав над водой ее двигатель, что-то в нем ковырял отверткой.

Увидев меня, лодочник неразборчиво буркнул в бороду и опустил мотор.

На причале было много любителей водных прогулок — взрослых и детей. И я разумно рассудил, что вести конспиративный разговор с лодочником среди них небезопасно. Кто-нибудь мог нас услышать… А этот «кто-нибудь» вполне мог оказаться из стана наших врагов. Поэтому я без лишних слов перешагнул с причала в лодку и уселся на носовой палубе. Лодочник хмуро взглянул на меня, но ничего не сказал.

— Не прокатите? — вежливо, но настойчиво попросил я.

— За отдельную плату. — Мне показалось, что он произнес эти слова со скрытым злорадством. Не любит он «крутых», это точно. — И в порядке очереди.

А я сначала и не сообразил, что толпа на причале — это очередь на прогулку по озеру на моторке.

Услыхав слова лодочника, очередь замахала руками, и кто-то из нее, от лица всех, заявил:

— Да пусть едет, мы не возражаем.

Мне стало неловко. Нет, такая слава нам не нужна.

Лодочник с немым укором оглядел желающих покататься, вздохнул и дернул заводной шнур мотора. Тот послушно взревел, и голубая лодка осторожно выбралась из тесной толпы других суденышек, набрала на чистой воде скорость.

— К острову, пожалуйста, — как порядочный клиент прокричал я лодочнику, перебивая шум мотора.

Лодочник молча кивнул и направил лодку к островку. Мы завернули за него, и лодочник заглушил мотор. Стало тихо. Только чуть поплескивала в борт кристальная волна, покрикивали «белокурые» чайки, и галдели вдали, на воде и на причале, взрослые и дети.

Лодочник вопросительно, с оттенком недовольства взглянул на меня.

И я ему все рассказал.

Он, выслушав меня, потеплел лицом и блеснул зубами в улыбке через свою дремучую бороду.

— Вот хорошо-то! — сказал он, доставая и набивая табаком трубку. — Вот славно! А я-то извелся. Как же так, думаю, отец у них — полковник милиции, а дети у него — юные бандиты…

В тот момент я как-то не сообразил: а откуда лодочник знает, что наш папа служит в милиции?

— А я милицию уважаю, — продолжал радоваться лодочник. — Я и сам когда-то в милиции служил, в речной. Вроде как водная ГАИ. Но вот, — он показал на свою хромую ногу, — поранили браконьеры, пришлось уйти на гражданку. — Он выпустил такой клуб дыма, что издали нашу лодку можно было бы принять за пароход. — Так что я должен сделать-то?

— Позвонить вот по этому номеру, — я передал ему пачку из-под сигарет с телефоном Прыща, — и сказать вот такие примерно слова. — И я достал из кармана папин мобильник, который он оставил нам для «экстренной связи».

— Здорово! — рассмеялся лодочник, когда я сказал эти слова. — Классно придумано! — Он набрал номер, настроился, даже брови сдвинул сурово. И разговаривал по телефону именно так, как было нужно. Его голос был ленив, безразличен, с ноткой усталости и недовольства. И явной угрозы.

— Не, ну ты, прыщик, оборзел в натуре? Ты куда лезешь, козел? Тебе рога поломать, да? Чего — не знал? Чего ты не знал? — Зажав микрофон ладонью, лодочник подмигнул мне: — Оправдывается, испугался до соплей. — И снова стал отчитывать Сеню Прыща: — Чтоб в два счета сбегал и прощения попросил. И сиди дома, козел. Носа не высовывай. Врубился?

Лодочник выключил телефон и вернул его мне вместе с сигаретной пачкой.

— Если что еще надо, сразу ко мне. Я эту шпану не обожаю.

Он завел мотор, лихо обогнул остров и помчался к причалу. А я с тоской и тревогой подумал, что мы с Алешкой все глубже и глубже погружаемся в трясину криминала. Успокаивало только одно. То, что мы делали это во имя справедливости. Но вот что во имя ее дальше будет? Вот как узнает о наших фокусах настоящий Федор Гусь, да как пришлепнет нас, как лягушат…

Поблагодарив лодочника, который на прощание сказал, что отныне в нашем распоряжении весь его речной флот, я помчался к «колесу» дяди Кости. Запыхавшись, сообщил ему о результатах «стрелки» и посоветовал, как себя вести, если к нему заявится Сеня Прыщ.

На всякий случай я устроился неподалеку с мороженым на скамейке и решил дождаться результата.

Ждать пришлось недолго. Сеня примчался взмыленный и лохматый. Он потоптался возле «колеса», потом решительно подошел к дяде Косте и стал что-то горячо и виновато ему объяснять.

Дядя Костя слушал и кивал головой. А потом тронул пальцем свой синяк под глазом. Прыщ его понял без слов и покорно подставил свое блинообразное лицо. Дядя Костя не вмазал ему, как положено, а только великодушно (и унизительно!) дал ему в лоб увесистым щелчком.

Сеня Прыщ, кажется, сказал ему «спасибо» и облегченно засеменил к воротам городка. А дядя Костя весело помахал мне и приложил руку к сердцу.

А я пошел к нашему глупому зайцу, доложить организатору и вдохновителю о выполнении его заданий. С «уроками» великий организатор справился успешно — умял все дары дяди Кости и выдул всю воду. В том числе и квас «Белоозерский».