Вредные игрушки

Валерий Гусев, 2001

О таких каникулах Дима с Лешкой и мечтать не могли! Мало того что братьям предстоит путешествие по Волге до самой Астрахани, так еще на самом настоящем старинном пароходе с дымящей трубой! Тут бы и наслаждаться поездкой на полную катушку, но… из запертого трюма доносится леденящий душу вой. А под покровом темноты на берег выносят подозрительные ящики, из которых отчетливо слышится: `Я хочу к маме!` `Так просто это оставить нельзя!` – решают братья. Они проникают в таинственный трюм и не верят своим глазам! Прямо на них неумолимо надвигался…

Глава III

ЭТО ОЧЕНЬ ПОДОЗРИТЕЛЬНО!

Когда наш славный пароход забурбулил своими колесами Клязьминское водохранилище, вдруг захрипел и включился динамик и гнусаво сообщил:

— Дамы и господа! Уважаемые пассажиры! Просим вас собраться в салоне кают-компании и выслушать наши сообщения.

Кают-компания была шикарная, вся резная и позолоченная. И все в ней было большое: окна-иллюминаторы, зеркала в тяжелых бронзовых рамах, общий стол на сорока ножках и портрет мужчины в черном костюме с замысловатым, неразборчивым каким-то орденом на груди.

Уважаемые пассажиры, дамы, господа и мы с Алешкой расселись вдоль стола, в дальнем конце которого стояли красавец капитан и старший механик. А за ними висели на переборке две картинки — схема нашего парохода и географическая карта европейской части России.

Капитан тепло приветствовал нас в изысканных выражениях, а когда его приветствие завершилось нашими аплодисментами, он прижал руку к груди, где хранил заветный ключ от грузового трюма, и проникновенно сказал:

— Позвольте ваше одобрение целиком и полностью переадресовать человеку, благодаря которому возродился этот прекрасный пароход, на палубе которого вы проведете, я надеюсь, незабываемые дни, которые…

Он оказался прав. Мы-то с Алешкой это путешествие никогда не забудем. Впрочем, многим тут досталось. Незабываемого.

–…Я имею в виду, — продолжал капитан, — этого бескорыстного бизнесмена, обаятельного судовладельца…

Тут из-за спины капитана появился с громадным помидором в руке один из близнецов — не знаю точно, какой именно: Женька или Тедька. И гордо задрал нос — обаятельный, чумазый, весь в томатном соке, «судовладелец».

Пассажиры хихикнули, капитан несколько растерялся.

— Я не его имел в виду, — он с опаской погладил Женьку или Тедьку по голове и указал на портрет мужчины с замысловатым орденом на черном пиджаке. — Вот этот человек! Илья Ильич Муромцев!

Снова раздались аплодисменты.

— А теперь позвольте мне сказать несколько слов о распорядке на нашем судне и о маршруте, которым оно идет.

Капитан повернулся к карте. А Лешка достал блокнот. Он обещал маме записывать в пути все самое интересное.

— В ближайшее время, — сказал капитан, — мы войдем в прекрасный канал имени Москвы. Это грандиозный комплекс гидротехнических сооружений. Одиннадцать шлюзов, как большие водные ступени, поднимут нас над Клинско-Дмитровской грядой и опустят прямо в Волгу.

— Очаровательно! — выдохнула с восторгом Дама с пальчиком. — Одиннадцать шлюзов! И прямо в Волгу! Какая прелесть!

— «Грандиозный» — с мягким знаком? — спросил меня шепотом Алешка.

— Ага, — усмехнулся я в ответ. — После «о» или перед «г».

— Волга, — сказал капитан с гордостью, — великая русская река.

Алешка добросовестно записал.

— Она самая большая в Европе.

Алешка и это записал.

А капитан стал показывать на карте, как мы поплывем по великой русской и самой большой в Европе реке.

— Мы пересечем четыре природные зоны — от лесной до полупустынной. Мы посетим старинные русские города: Калязин, Углич, Ярославль… Мы будем останавливаться у песчаных и гористых берегов. Любители рыбной ловли смогут удовлетворить свою страсть обильными и разнообразными уловами. Ведь в Волге, — капитан многозначительно поднял палец, — насчитывается семьдесят пять видов рыб. И среди них — стерлядь, судак, жерех…

— Огласите весь список, пожалуйста, — поднял руку Алешка. — И помедленнее, пожалуйста, я записываю.

Капитан едва заметно поморщился, но все-таки продолжил перечисление.

–…А также вобла, сельдь, язь и голавль. — Он перевел дыхание. — Все!

— Семьдесят четыре получается, — не отступил Алешка.

Капитан вздохнул и задумался. Старший механик подсказал ему шепотом:

— Белоглазка.

Капитан послушно повторил.

— Очаровательно, — обрадовалась Дама с пальчиком. — Белоглазка, синеглазка… Очаровательно!

— Синеглазка, мадам, — буркнул дядя Вова с бутылкой, — это картошка. Сорт такой.

А капитан торжественно и гордо завершил свое выступление знаменитыми словами:

— А вот здесь Волга наконец впадает в Каспийское море!

Алешка и это «открытие» записал.

И у всех у нас сложилось впечатление, что и длина Волги, и семьдесят пять видов рыб, и старинные города, и лесостепные зоны, и все одиннадцать шлюзов через Клинско-Дмитровскую гряду — все это творение ума и рук нашего славного капитана. И даже то, что Волга впадает в Каспийское море, а не в Северный Ледовитый океан, — тоже исключительно его заслуга.

Потом слово взял старший механик. Он долго и нудно рассказывал нам, как устроен «Илья Муромец». Как надо на нем себя вести, чтобы не подвергать опасности себя, других и сам пароход; что можно делать и чего нельзя, что можно трогать, а что — ни в коем случае.

— При осмотре достопримечательностей с верхней палубы судна, — особо предупредил он, — категорически запрещено скапливаться на одном борту во избежание опасного крена парохода…

— Какой ужас! — ахнула Дама с пальчиком. — А если я упаду за борт, кто меня спасет?

— Вся команда бросится за вами, — галантно заверил ее капитан.

Соврал, конечно. Она уже так достала команду своими «что? где? когда?», что ее скорее утопят, чем спасут.

Но Дама-указка была очень польщена. А капитан дополнил свое сообщение:

— Хочу напомнить, что в некоторые города «Илья Муромец» будет приходить ночью. Но пусть вас это не беспокоит — весь следующий день будет большая стоянка, и вы сможете посвятить его экскурсиям по памятным и историческим местам.

Потом старший механик стал показывать на схеме, где что расположено: палубы, каюты, спасательные шлюпки, бары и рулевая рубка.

И опять особо предупредил:

— Категорически запрещается посещать грузовой трюм. — Он помолчал и, посмотрев на тетю Гелю, добавил: — А то тут у нас уже есть такие любители.

Алешка опять поднял руку:

— Покажите, пожалуйста, на схеме.

— Вот! — Старший механик ткнул указкой в чертеж.

И тут же в этот прекрасный рисунок шлепнулся красный, частично обглоданный помидор, точно в грузовой трюм. И обрызгал своим соком и старшего механика, и Даму с пальчиком, которая сидела ближе всех. На том важное сообщение закончилось. Под рев близнецов, которых тетя Геля потащила в каюту, под домашний арест.

А чуть позже случилось еще одно происшествие, взволновавшее всех пассажиров. Это была вторая загадка, после которой мы стали присматриваться к нашим попутчикам, и все они казались нам очень подозрительными.

…Это случилось в одном из одиннадцати шлюзов. Не помню точно, в каком по счету. В общем, недалеко от самой верхней точки Клинско-Дмитровской гряды.

«Илья Муромец» неспешно плыл по гидротехническому комплексу имени Москвы. Кругом было страшно интересно. Особенно когда начались шлюзы — такие громадные ворота, они как по ступенькам переводят корабли из одной реки в другую. Это капитан не соврал.

Вот мы заходим в шлюз. Ворота за нами закрываются, и мощные насосы накачивают в шлюзовые камеры воду. Она бурлит, клокочет и поднимается все выше и выше. А потом открываются другие ворота, и мы вплываем в следующую камеру. В них обычно собираются всякие суда — и пассажирские речные лайнеры, и теплоходики, и буксиры, и катера. И все мы стоим рядом друг с другом, и так интересно разглядывать, какая жизнь идет на других кораблях.

Вот на буксире выходит на палубу матрос и начинает повсюду развешивать выстиранное белье. А капитан буксира ходит по палубе и все время под ним нагибается, и мокрые наволочки хлопают его по голове.

А вот за буксиром тащится плот из громадных бревен. На нем тоже идет своя жизнь. Там стоит оранжевая палатка, а перед ней, на кучке земли, горит костер и варится на нем похлебка. А рядом сидит бородатый плотовщик и чистит рыбу и бросает ее в закоптелый котелок.

А вот притулился к нам красивый катер. На его палубе девушка в купальнике держит в руках видеокамеру и снимает бурлящие в шлюзе волны. А рядом с ней стоит собака и лает на наших близнецов, которые строят ей рожицы и тоже лают в ответ. А тетя Геля-Ланч оттаскивает их за шорты от борта подальше. Близнецы брыкаются, лают и вот-вот кусаться начнут.

Один из них все-таки вырывается — и шмыг в рулевую рубку. И тотчас же окрестности оглашает длинный свисток нашего парохода, выбрасывая над шлюзом струйку пара.

Двери рубки распахиваются, и рулевой вытаскивает на палубу за шиворот близнеца:

— Чей ребенок? Заберите этого хулигана! Чуть весь гудок не сорвал!

А второй ребенок тем временем обстреливает помидорами капитана буксира, и тот грозит ему кулаком и прячется за свежевыстиранным бельем. В общем — не скучно.

Но тут ворота шлюза расползаются, и мощная волна встряхивает наш пароход. И откуда-то из его нутра вдруг раздается какой-то неописуемый вопль. Будто много разных голосов взвыли одним хором — и жалобные, и злобные, и испуганные. Мы даже вздрогнули. И все пассажиры на палубе испуганно переглянулись. А капитан даже немного изменился в лице. Но взял себя в руки и успокоил пассажиров:

— Не волнуйтесь, дамы и господа. Наша паровая машина еще совсем новенькая, не приработалась и поэтому выдает иногда такие сюрпризы. Опасности в этом нет, а за причиненное беспокойство команда в моем лице приносит вам свои извинения.

— Ах, какой джентльмен, — прошептала с восторгом тетя Геля, подтаскивая упирающихся близнецов к пассажирскому трапу, чтобы запереть их в каюте. — Настоящий морской волк!

А морской волк (или морской орел), чтобы еще больше сгладить неприятное впечатление, восторженно объявил:

— Дамы и господа! Мы сейчас поднялись на тридцать шесть метров выше уровня реки Москвы!

— Как интересно! — взвизгнула Дама с пальчиком. — А это не опасно?

— Врет он все, — сказал мне Алешка.

А я, по правде, не понял, про что именно врет наш капитан — или про метры, или про паровую машину, только заметил, что матрос с трубкой на эти Алешкины слова покачал головой и нахмурился.

Но тут «Илья Муромец» вырвался на простор, и такие начались красивые берега, что мы тут же забыли об этом вопле и вместе со всеми пассажирами принялись любоваться окрестностями, медленно проплывающими мимо нас.

Зато вечером, у себя в каюте, мы опять вспомнили про этот дикий вой и задумались: кто же это выл? Ну не стадо же зверей. Голоса какие-то странные, но похожие на человеческие.

— Разберемся, — сказал Алешка. — Вот поспим и разберемся.