Лиса занесена в Красную книгу

Валерий Вычуб

Сколько можно пить?! И солнце у тебя пьяное. И вечно тебе привидится. То Гитлер приснится, то какой-то Жан Батист Гренуй. Закусывать надо, когда пьешь. Как из Антарктиды из своей проклятой приехал, все Сталин тебе снится. Выгоню! Как муж ты ни что не годен. Как любовник, книжка тебе любовница. Ну и спи себе с книжкой, может, еще чего приснится, Чингиз хан какой-нибудь с Батыем, Ленин верхом на броневике. С меня хватит. Ухожу к маме.

Лиса занесена в Красную Книгу

«Лиса занесена в Красную Книгу!!!??? Сколько можно пить?! И солнце у тебя пьяное. И вечно тебе привидится. То Гитлер приснится, то какой-то Жан Батист Гренуй. Закусывать надо, когда пьешь. Как из Антарктиды из своей проклятой приехал, все Сталин тебе снится. Выгоню! Как муж ты ни что не годен. Как любовник, книжка тебе любовница. Ну и спи себе с книжкой, может еще чего приснится, Чингиз хан какой-нибудь с Батыем, Ленин верхом на броневике. С меня хватит. Ухожу к маме».

Солнце светило на него. Все пьяное, пьяное. В душе горело, светились за горизонтом ледники далекой Антарктиды. Пора было начинать бурение. Дойти до сверхглубокой скважины и выкачать из глубин озера заветный напиток. Особую антарктическую повышенной очистки.

Может, в долг взять? Никто не даст, но пойти и взять. Сказать, что лиса отдаст. Она в Красной Книге, ей поверят.

Сталин глядел на него укоризненно, с портрета висевшего на стене. «Да, теряем мы кадры». Думал великий вождь, шевеля державными усами. «Пропала без меня Россия. Пора. Пора вставать из гроба. Ведь сожгли, сволочи, один пепел остался. И не встанешь, и не возглавишь». Где-то на кухне, в холодильнике кричал замороженный петух: Съешь! Съешь меня скорее. Но лиса не слышала. Она бежала к своей Красной Книге, думая о былом. Остерегалась равно и Гитлера и Гренуя. И тот и другой не наши, нападут и слопают.

Он все глубже погружался в антарктические грезы.