Битва… Интеллекта с Разумом. [Роман]

Валерий Васильевич Устюгов

В романе запечатлена художественная хроника событий в суперфэнтезийном стиле изложения, показывающая читателю через героев и действия эпизоды сражений в войнах Апокалипсиса в нескончаемом противостоянии Сил Света и сил Тьмы, битв Армагеддона. Видящие увидят пространство своего бытия, в свете новых красок слова, приобретая дополнительные знания окружающего фантастического мира на планете Земля.

Глава 1. Гости

…В ожидании долгожданных гостей, посланников Световита, Валерий расположился в мягком удобном кресле, на обширной открытой веранде, пристроенной к русской баньке, стоявшей у самой глади воды небольшой горной речушки под древним, как мир названием Арша.

Осенний нежный тёплый ветер своими лёгкими порывами подхватывал жёлтые листья с Уральских берёз в завораживающий хоровод, который медленно, в ласкающих лучах Солнца, по спирали снижался, устилая шелестящим ковром каменистую дорожку, ведущую вдоль берега реки к русской баньке.

Яркое Солнце на безоблачном бирюзовом небосклоне входило в осеннее время Солнцеворота — великого праздника русских людей, не ушедших от РОДЪА.

«Неспроста и непросто именно это время выбрал Световит», — рассуждал Валерий, погружаясь в лёгкое состояния благодатного транса… картины природы стали медленно растворятся, замещаясь видениями встречи со Световитом, которая была днём ранее.

«В начале Солнцеворота гости к тебе прибудут, натопи им баньку потеплей», — сказал Световит, поднося чашку ароматного горячего кофе.

«Хорошо, Андрей Александрович, натоплю… А кто прибудет-то?» — спросил Валерий.

Световит присел за кухонный круглый столик, который являлся одним из рабочих столов его загадочного, выстроенного по его личному, сакральному, замыслу особняка, в котором он, со времени ухода из большого международного бизнеса, проживал на окраине города Челябинск… в сердце Древнего могучего седого Урала…. Сделав несколько небольших глотков горячего напитка, выдержав продолжительную паузу, Андрей Александрович, наклонившись к собеседнику, сказал:

— Будет у тебя композитор, Лариса Колокольная, а также есть вероятность, что с ней прибудет свита, в которой могут быть не менее талантливые люди, как Лариса, но в своих направлениях творчества — дара РОДЪА.

— Я всегда рад гостям, Андрей Александрович, и банька будет жаркой…

Помолчав, Валерий спросил: «Как я понимаю, они прибудут не только в баньке попарится?»

— Ты прав, мой друг… задача Ларисы спустить в Ладье с гор Урала тишину… И ты ей поможешь, — вполголоса сказал Световит.

— Также, если будет с ней наш уральский великий художник Суханов, пообщайся с ним — он интереснейший собеседник и человек… ты всё поймёшь, что тебе нужно будет делать, когда гости будут у тебя….

…Сам Андрей Александрович о себе никогда свысока не говорил, в повседневной жизни был приятным, весёлым с задоринкой собеседником, скромно одевался, не выделяясь среди прочих ничем, но стоило только перевести разговор на любую серьёзную тему бытия, сразу же прорисовывалась недюжая мощь и могущество, которое мгновенно наполняло пространство, становясь осязаемой сверхъестественной силой.

Приближающийся шум движущихся легковых автомобилей по шуршащему ковру каменистой дорожки вернул Валерия в действительность пространства его обширного Родового подворья.

— Видимо, и не надо пока знать, что означает «…спустить в Ладье тишину…», — вставая из удобного кресла для встречи гостей, в полусонном состоянии, вслух произнёс Валерий.

С тех пор, как Валерий стал овладевать светом знаний, который нёс людям Андрей Световит через Слово своих книг, позволил ему практиковать просмотр событий заранее, в особом состоянии изменения сознания, но не всегда это удавалось, и на то были свои причины, не зависящие от Валерия: иногда кто-то умышленно скрывал, закрывая причины визита, обладая эзотерическими техниками, другие прятались, словно черепашки, в непроглядный панцирь страха… но сейчас в этой встрече РОДЪ и Световит закрывали, до поры и до времени, что и как будет, сберегая от вмешательства тёмных сил в работу по наполнению пространства, Светом Славы Слова. Так же Валерий знал: в такие ответственные моменты тёмные всегда рядом, всегда свидетели…

— Интересненнько, ну, и кто же сегодня будет свидетельствовать? — снова вслух произнёс Валерий, полностью придя в себя, выходя навстречу гостям.

Первой подъехавшей машиной была старенькая ухоженная «Жигули» первой модели прошлого века, надёжно служившая уже не один десяток лет своей хозяйке — композитору Ларисе Генриховне Колокольной, худощавой подвижной и очень симпатичной для своего возраста женщине.

В одном автомобиле с ней прибыл полноватый мужчина, профессионально занимающийся фотографией, аудио и видео съёмкой, неплохо разбирающийся в музыкальной грамоте, который и ранее приезжал на подворье к Валерию. Звали его Сергей. Валерий не помнил его фамилии, по причине коротковременного знакомства, и в силу того, что старался устраниться от тесного общения с такими людьми… с той самой поры уголовного преследования и фальсификации уголовных дел по отношению Андрея Александровича и всех, кто был вхожим в его дом, в том числе и его, Валерия.

Они, сами не ведая, в святой своей простоте, которая, как говорит русский народ «хуже воровства», с которой сам Валерий жил добрую половину своей жизни, были невольными помогающими помощниками различных спецслужб, ведущих свою деятельность со времён инквизиторских костров мракобесия, занимающихся столетиями выявлением и уничтожением тех, кто начинал становиться зрячим, видеть мир изъяна, тех, кто из жизни в жизнь рождался и становился воином Света, воином РОДЪА, сберегая во времени сакральные знания предков, Русского вещего языка.

Лариса, увидев встречающего, расплылась в улыбке, и, выйдя из машины, попала в добродушные объятия хозяина подворья, ответив так же искренне объятьями радости встречи давно знакомых людей.

— Сколько же мы с вами не виделись, дорогая ты наша Лариса Генриховна!

— Да, с тех самых пор, Валерий Васильевич, как ты приезжал в Игнатьевский город, как говорит Андрей Александрович про наш пещерный комплекс.

— Давненько это было, почти два года прошло…

— И не говори, Валера, время летит, только годы мелькают: одни события сменяются другими… и только со временем мы или наши потомки сможем определить их значимость.

— Наверно так и есть, Лариса Генриховна, только время ставит всё на своё место, каждому принося награду или счёт к оплате… каждому — своё.

— Добрый день! А я у вас уже бывал, — прервал разговор Сергей, всё это время копошившийся в машине.

— Да, я тебя помню, — поздоровавшись за руку произнёс Валерий, и предложил гостям пройти в комнату отдыха, которая была при баньке.

В это время подошла вторая машина, в которой приехала семейная чета — Валерия Германовна и Константин, давние знакомые.

В своё время они были частыми гостями, но, со временем, в силу определённых обстоятельств дорога на подворье Валерия Васильевича была закрыта, пространство не пускало… возникло определённое натяжение отношений, связанное со сменой приоритетов Валерии Германовны и финансовых разногласий с их общим знакомым Эдуардом, что вызывало у них определённый дискомфорт общения.

Валерий, в свою очередь, был доброжелательно настроен к прибывшей семейной чете и всем своим улыбчивым видом показывал, что вопросов и претензий у него лично нет.

В то же время Валерий был удивлён их прибытию, что скрыл от окружающих.

Хорошо считывалась информация опаски Валерии и Кости встретится в баньке с Эдуардом, который может при всех озвучить нелицеприятные вопросы по оплате долга, а также по астральному мороку, который Валерия пыталась накинуть Эдуарду… и это уже куда более серьёзно…

— Очень интересно! Вероятность неприятной встречи не остановила чету. Значит вечер будет значимый, многообещающий… и тишина однозначно спустится в Ладье с Уральских гор…, — подумал Валерий.

Валерия выдвинулась из машины переваливающей тяжёлой походкой, издалека, слегка улыбаясь, начала нараспев говорить…

— Валерий Васильевич, сколько лет, сколько зим… давненько мы не наведывались к тебе.

— Давненько, давненько, Валерия Германовна, да и не вспомнить, когда вы вместе бывали с Константином в нашем крае.

Валерия Германовна, подойдя, поздоровалась по-мужски за руку, как всегда, ибо с детства у неё был властный волевой характер, прошедший закалку в лихие бандитские девяностые, которые не обошли стороной и Валерию, опалив сердце девушки навсегда.

Тут же подошёл её муж Константин… с последней встречи с Валерием он ещё больше почернел, ссутулился, неся на лице, непонятную для его сознания, накапливающуюся усталость, которую он не мог ничем снять.

— Здравствуй, Василич!

— Здравствуй Константин!

Мужчины обменялись добродушным рукопожатием, после чего хозяин подворья проводил всех в уютную комнату отдыха с растопленным потрескивающим камином.

— Ну, гости долгожданные, располагайтесь, отдохните с дорожки, а я до дому дойду, супруге своей скажу, чтоб с невесткой ужин здесь в баньке накрывали.

— Да что ты, Валерий Васильевич, не надо, мы со своим всем приехали, всем хватит — скороговоркой проговорила Лариса.

Валерий, не обращая внимания на сказанное, пошёл к себе в дом, стоящий выше по течению речушки, в ста пятидесяти метрах от баньки.

Сказав своей жене о прибытии гостей, и, наказав накрывать стол в комнате отдыха, Валерий быстренько вернулся к прибывшим гостям, где его нетерпеливо дожидалась Лариса Генриховна.

— Валерий Васильевич, мне необходимо с тобой переговорить наедине, — вполголоса сказала Лариса ступившему на порог Валерию.

Валерий, взяв Ларису Генриховну за запястье руки, сказал присутствующим твёрдым утверждающим голосом.

— Вы не против,? Мы немного прогуляемся с Ларисой Генриховной, — и, не дожидаясь ответа, вывел её из комнаты отдыха.

— Давай, Лариса Генриховна, пойдём, посидим в Храме… и ты мне поведаешь, что и как.

— С большим удовольствием, Валерий, я ведь так давно не была в Родовом храме, ты словно угадал моё желание.

На территории поместья Валерия Васильевича был построен Родовой храм Крышеня, согласно Ведическим знаниям, вновь открытых профессором геополитики Свиридовым Андреем Александровичем и по его личному утверждённому проекту.

Зайдя в Храм Крышеня, Валерий и Лариса расселись по креслам напротив друг друга. Разделял их огонёк масляной лампадки, стоявшей в центре Храма… её пламя ежедневно поддерживал хозяин подворья.

— Как же здесь благодатно умиротворённо… и как прекрасно играет огонёк, словно живой, — сказала Лариса.

Потом, как бы одумавшись, спешно добавила:

— Ой, что я говорю, он живой! — несомненно, ЖИВОЙ.

Валерий сидел, молча наблюдая за пламенем огня, в ожидании, когда Лариса Генриховна, от нахлынувшей благодати Храма успокоится и придёт в состояние делового разума для обсуждения предстоящей серьёзной работы по наполнению пространства новыми энергиями Света Слова в сопряжении с сияниями огней Световита.

Время словно остановилось, приглушая любой внешний звук, и только чёткие удары сердец отсчитывали секунды, наполняя пространство Храма.

— Валерий, а я привезла к Вам свои новые музыкальные произведения на стихи АНДРЕЯ, — выдержав длительную паузу, Лариса добавила, — Андрея Световита.

Валерий услышал и увидел в том произношении Ларисой Генриховной имени АНДРЕЙ такое безграничное уважение и проникновенную глубинную любовь высшего духовного проявления, которая забыта давно в современном оцифрованном мире, ту самую любовь, воспетую поэтами всех времён, возводённую в ранг Божественной недосягаемости. Всё это вызвало у Валерия волну воспоминаний, и та пауза, сделанная Ларисой, была, как нельзя, уместна, своевременна, ибо Валерий в своих видениях оказался в прошедших днях минувшего времени, когда, навещая Андрея Световита в день его рождения, Андрею Александровичу позвонили с Москвы. В телефонной трубке раздался приятный женский голос, который так же с глубинной, проникновенной любовью произнёс простые слова:

— Здравствуй, АНДРЕЙ…

Пространство рабочего кабинета мгновенно начало заполнятся Несказанным Светом безграничной Божественной Любви. Следом, сознание в воспоминаниях Валерия воссоздало:… поздний зимний вечер, когда Валерий после изнурительного пыточного допроса в областном ФСБ, с расслоенным состоянием сознания и вывернутой на изнанку психикой, полностью раздавленный физически, пытаясь как-то выжить, ощущая, что кровь в жилах сгущается, вводя в инфарктно-инсультное состояние, сворачивая часы жизни…

Он, полностью обессиленный, приехал к Андрею Световиту домой, в надежде на спасение. Световит, увидев Валерия, твёрдо сказал, словно приказывая…

— Ты сейчас пойдёшь на кухню, примешь таблетку аспирина, а моя супруга покормит тебя тёплым куриным бульоном, станет легче, да кровь восстановится, и только потом поговорим.… Зоя Степановна, накорми Валерия Васильевича бульончиком, только жиденьким, да положи больше…, — крикнул Андрей Александрович.

Зайдя в рабочий кабинет к мужу, Зоя Степановна увела гостя на обширную уютную кухню с большой русской печью, дала таблетку и усадила за стол с приготовленным кушаньем, а сама присела на низенький маленький стульчик у печи, в которой потрескивали берёзовые горящие дрова.

Есть не хотелось… Валерий, делая немыслимые усилия над собой, медленно хлебал деревянной ложкой приготовленный для гостя поздний ужин.

Зоя Степановна, тихим голосом, только для самой себя, произнесла…

— Что же они творят с ними, разве так могут поступать люди, — помолчав немного, добавила, ещё тише…

— Андрей, Андрей… всю свою жизнь только думал и трудился, что бы Россия жила, процветала, а они….

Тогда, именно тогда, Валерий впервые услышал произношение имении Андрей с такой безграничной силой любви, что был тронут до глубины души, которая, спасаясь, от цепких чёрных паучьих лап нелюдей в погонах, сжалась в маленький крошечный комочек.

Как же это надо так сильно любить человека, что только произношение имени его наполняло пространство дома разноцветными переливами несказанного сияния Света благодати, согревая душу, вызывая желание жить.

— Да, как сильно его любят его женщины…, — тихо, еле слышно, непроизвольно вслух произнёс Валерий.

— Что ты сказал, Валерий Васильевич, я не расслышала, — спросила Лариса.

— Я говорю, Лариса Генриховна, что мне Андрей Александрович поведал о написании тобой музыкальных произведений на новые его стихи, — слукавил Валерий.

— Я не смогла выполнить поручения Андрея Световита — привезти к тебе в гости нашего уральского художника, — с сожалением в голосе произнесла Лариса.

— Видимо, не время, Лариса Генриховна, а может и не судьба… многие хотели приехать, но ты и сама всё понимаешь… может в следующий раз, а может — и в следующей жизни.

— Да, да, Валера… Согласился Александр Геннадьевич, да жёнушка его ненасытная позвонила… сник как-то сразу соколик наш, опустил головушку и наотрез отказался ехать, сославшись на свой возраст.

Валерию от сказанного пришли образы, раскрывшие, почему Световит так желал приезда художника в пространство Храма Крышеня. Световит видел огромный потенциал художника с его живыми картинами, будящими родовое самосознание русского человека. Видел Световит и то, как Дар, данный РОДЪОМ художнику, поглощается его женой-бестией, не давая созидать на благо Руси, Русского народа. Надеялся Световит, что Валерий и Лариса с помощниками сорвут пелену морока и зажгут в сердце Александра новый огонь желания творить.

В подтверждение увиденного между строк, Валерий спросил:

— А много ли новых картин за последнее время написано художником.

— Нет, Валера, не пишет он нового давно, насколько мне известно, как стал жить снова со своей «пассией»…. И, переводя тему разговора, Лариса спросила:

–…Валерий Васильевич, а кто ещё будет на нашем вечернем огоньке?

— Пригласил многих, а будут те, кому быть положено, так что пока и сам не ведаю.

— Знаешь, когда я записала музыку, поняла, что не знаю, кто может спеть, ведь нужен поющий мужчина, а в среде моего круга общения нет таких. Сказала об этом Андрею Световиту, а он мне ответил, чтобы я не расстраивалась, ведь исполнитель найдётся сам, как придёт время. Так что, Валерий Васильевич, сама попробую спеть, пускай строго не судят, голос-то у меня не певчий…

— Голос у тебя, Лариса Генриховна, мелодичен, так что это будет очень оригинальное душевное исполнение, а Световит не ошибается… Возможно, и Время пришло… на всё воля РОДЪА.

За стеной Храма опускались вечерние сумерки, открывая сияния звёзд неба.

— Гости уже собрались, пришло время, Лариса Генриховна… Спусти в Ладье тишину, с величественных вершин Уральских гор…, — подытожил Валерий, понимая, что получил все ответы, всё стало ясно…..

На вечерний огонёк в комнате отдыха при русской баньке на берегу горной речушки с древним названием Арша, говорящим о тысячелетней истории народа, не помнившего, но всё-таки хранившего слоговое имя реки, напоминающее о былой старине славяно-арийского народа, создавшего мощнейшую Русско-тюркскую Ведическую Цивилизацию на обширных территориях Евразийского континента, собрались гости — близкие знакомые Валерия Васильевича, с которыми он был знаком не один десяток лет — именно те самые потомки древнейшей цивилизации. Некоторые не только являлись потомками, но и действующими лицами во Времени и Пространстве, основателями, строителями, а то и разрушителями Руси. Каждый из гостей, в той или иной мере влиял из жизни в жизнь на пространство Державы. Многие даже не подозревали о себе и своих жизненных путях предназначения, попадая в круговорот бытовой обыденности, не проявляя себя до конца своих дней. Видящие и Ведающие говаривали о них: не в этой жизни…

Валерий сидел в сторонке от всех в кресле у приоткрытой дверки камина, маленькими глотками пил кофе, медленно выкуривая сигарету, вглядываясь в лица и мысли гостей, потчующихся, приготовленными двумя Татьянами угощениями, мило общаясь между собой о бытованиях жизни. Лариса Генриховна с неподдельным интересом за кружкой чая спрашивала о житейских делах Рамзая — деревенского печника, с которым Валерий дружил с раннего детства. С виду он был суровым угрюмым, крупного телосложения мужчиной, при этом имел тёмный цвет кожи и чёрные глаза, вызывая всем своим видом у многих беспричинный испуг, а в жизни Рамзай был добр и добродушен, приятным, хорошо эрудированным, начитанным собеседником. Все эти качества вызвали у Ларисы Генриховны чувства дружеской симпатии по отношению к Рамзаю, а также то, что он был отмечен РОДЪОМ и Световитом, ибо в этой жизни стал вспоминать своё Родовое предназначение.

Валерия Германовна, рассказывая о творческой встрече с Уральским Великим художником Сухановым, захватила внимание присутствующих за столом, уставленным всевозможными яствами. Татьяна, супруга Валерия Васильевича, ладная симпатичная русская женщина, имеющая непосредственное отношение к искусству рисования в силу личного увлечения и профессиональной деятельности, как преподаватель изобразительного искусства направляла вопросами информационный поток слов сказительницы.

Семейная пара, Сергей и Наталья, с сакральной фамилией Зародовы приехали в гости, как они думали, только к Валерию и его супруге, как всегда они и приезжали, а тут — гости, непривычные разговоры об искусстве, поэзии, музыке. Вся эта непредвиденность немного смущала пару, доставляя лёгкое психическое неудобство. Наблюдая со стороны могло показаться, да они и сами так думали, что их появление «на огонёк» в баньке — чистая случайность, но как это было ошибочно, ибо их время «собирать камни» пришло, а на это уйдёт не одна жизнь.

— Всё в их руках, — рассматривая Зародовых, подумал Валерий.

В углу на диванчике расположился старший сын Валерия Владимир, обнимая свою жену Татьяну, как бы прикрывая от каких-либо вопросов и сокрытых нападок. Владимир знал, благодаря пройденному начальному курсу по геополитики у самого Андрея Александровича Свиридова, что это не просто вечерние посиделки у огонька, может быть всё…. Даже та небольшая доля знаний, обретённая на курсах, позволяла видеть многое сокрытое, что не могли наблюдать люди.

Владимир, как и его отец был благодарен Андрею Александровичу за полученный свет знаний, который уже не раз уберегал от множества глянцевых, сверкающих разноцветьем мазков отражённого света, дорожек, которые вели только в одном направлении — в бездну уродства поступков и отношений.

«… Кто же ещё сможет прибыть, прибыть из приглашённых в темноте наступившей осенней ночи на огонёк, в русскую баньку…», — размышлял Валерий, как тут же услышал шум приближающейся машины.

— Кто-то ещё приехал? — отвлёкшись от разговора, спросила Лариса Генриховна.

— Да, — ответил ей Валерий, закуривая новую сигарету.

— И кто же это будет, — любопытствовала Лариса.

— Ты их не знаешь, но, познакомившись, приятно удивишься, — с лёгкой интригующей улыбкой ответил Валерий.

Дверь комнаты отдыха растворилась, в неё вошла семейная пара — Владислав и Светлана Макошевы.

Влад и Света были всегда «легки на подъём», энергичны… и всё же частенько опаздывали, являясь последними, но при этом успевали, как говорят в народе, «запрыгнуть в последний вагон»… Зная эту их особенность, Валерий радушно обнял прибывших… И, немного помедлив, сказал:

— Всё, больше никого не будет… В голосе Валерия послышалась лёгкая печаль, ибо он предположил, что друг его Александр не успевает запрыгнуть даже в последний вагон, движущийся в бесконечности Жизни.

Не успев завершить мысль, Валерий услышал приближающийся к баньке характерный звук старенькой Тойоты, принадлежавшей Александру.

— Ну, вот и хорошо, успел… значит, у Александра всё встанет на своё место, — подумал Валерий, и от этих мыслей стало радостно.

Прибывших гостей Валерий представил Ларисе и Сергею, так как из присутствующих семью Макошевых, в силу их творческой публичности, знали практически все жители района. Пока Влад и Света садились за стол, в баньку вошёл и Александр Иванович, который, радушно поздоровавшись со всеми, так же сел за стол отужинать.

Валерий Васильевич предложил гостям попить кофе, а уже потом всем принять участие, как исполнителями, так и слушателями, в творческом вечере, не уточняя тему вечернего музыкально-поэтического огонька. Все были не против, наполняя кружки горячим напитком, продолжить тёплые дружеские разговоры, а Валерий вернулся на своё место у камина и, наблюдая за лицами, улавливал образы мыслей собравшихся.

На лице Светланы Михайловны Макошевой на какие-то доли секунд проступил лёгкий испуг, вызванный непредвиденной встречей с Валерией Германовной, но Светлана быстро спрятала его в глубины сознания, прикрыв добродушной улыбкой. Никто из гостей, за исключением самой Валерии, не заметили тревогу и страх, вызванные молниеносной вспышкой воспоминаний, отметил для себя Валерий Васильевич.

Светлана и Валерия были очень давними знакомыми, их пути пересекались не одну жизнь… и не в самые лучшие годы. И в этой жизни много-много лет назад световая тьма, поглощая и ломая, швыряла в выверты обыденности бытия, наполняя чернотой сознание и души ещё совсем молоденьких девиц, сведя их на одной из множеств дорожек жизни. Тьма Абсолюта, пытаясь закрыть осознание Родового предназначения, увести их от РОДЪА, сделать уродами, подсовывала глянцевые развлечения, исполняя никчёмные ежеминутные хотелки девиц, выставляя непомерную плату — сжигала Свет Души…

Получив чёрные опалины, каждая шла своим путём поиска Себя. До поры и до времени даже не подозревая, кто она, и зачем снова здесь — в пространстве Квадрата спирали ЖИВЫ Жизни Могучего Урала. У каждой из них, время от времени, вспыхивали и пробивались через пелену чёрного морока проблески лучиков Несказанного Света, указывая на путь Родословия, один единственный путь к Себе, своей Душе. Было всего лишь дело времени, когда Валерия и Светлана, каждая своей ухабистой извилистой дорожкой подойдёт к Огням Света Световита, а вот смогут они, в смирении терпении и служении преклонить колени и головы перед РОДЪОМ и ЛАДОЙ, зависело только от них.

Светлана в ходе жизненных перипетий нашла своё счастье в общественной творческой работе, организовав в районе детский театр русской народной сказки, но главным её приоритетом являлась её большая семья и муж Владислав, в котором она души не чаяла, боясь потерять его — Свет, осветивший Жизнь. Валерия Германовна так же вышла на личное творчество, стала писать стихи и былины, получив от Андрея Световита признание сказительницы, а это многого стоит. Валерия уделяла своей семье и мужу всё своё свободное время, являясь знатной постряпухой, выпекая свои хлеба, и, готовя различные домашние яства, которыми любила угостить гостей.

— Что вызвало страх Светланы перед Валерией Германовной, — мысленно задал вопрос Валерий себе, Вещему Лесу. Образы прошлых эпох вспышкой озарили сознание, дав молниеносно ответы.

–… Да, именно в прошлых жизнях обеих женщин был ответ, как же я сразу это не увидел, ведь Светлана никогда и не скрывала своих ошибок молодости, глубоко сожалела, зная: «локоток близок, да не укусить», жила с этим грузом на душе…, — в потоке образов вёл свой внутренний диалог хозяин обширного Родового поместья.

— Именно прошлые жизни, когда тьма Абсолюта обрушила некогда могущественную Империю, ибо посвящённые служители Родовых храмов, почивая на своём могуществе, которое хотели на тысячелетия закрепить только для себя, впустили в себя эту самую тьму, предав Русских Богов, Вседержителя Сварога, отлучившегося в другие миры. Теперь Валерий чётко видел, как высоко посвящённые служительницы Валерия, Светлана и ещё очень близкие знакомые женщины, в сговоре отступились от своего служения, погрузившись в световую тьму. Именно сговор предательства из жизни в жизнь тяготил их, вызывая взаимные претензии, выливаясь в неистовую ненависть, страх быть преданной и страх снова самой предать.

— Вот и весь ответ!.. — выпрыгнув из огненных, пылающих картин прошлого, заключил Валерий.

Собравшиеся гости всё больше и больше втягивались в красочные, смачные повествования Валерии Германовны об искусстве Суханова. Владислав от встречи с творческими людьми был окрылён, душа его светилась, а сам он хотел петь, что нельзя было сказать о его соседке за столом напротив, жены друга детства Валерия Васильевича, женщине бальзаковского возраста, которую многие добродушно называли Верочка. Верочка была простой украинской женщиной, по образованию — педагог начальных классов. Именно профессия с десятилетиями сыграла жуткую шутку с сознанием Верочки, погрузив её в детскую ограниченность поверхностных суждений, как только её с мужем дети, повзрослев, разъехались, разлетевшись, словно птенчики из гнезда по своим местам жительства.

Верочка решила, что отдохнёт, поживёт для себя, и, забросив всю общественную творческую деятельность, стала прибывать в иллюзии самолюбования, считая, что жизнь удалась, более и не о чем мечтать женщине: внуки росли, всё как у всех, а то и лучше. Но той энергии счастья — творить на благо общества, за «просто так», для души, не стало. Всё вокруг как-то поблёкло, а со временем стал тускнеть свет её души… Но Вера этого понять и принять в своём сознании не могла, считая за физические возрастные болезненные недомогания, которые стала искать у врачей, и, по итогу, платная медицина взялась за её нескончаемые лечения… Интересов в жизни становилось всё меньше и меньше.

Татьяна, супруга Валерия, пригласила Верочку на этот вечерний огонёк, когда она просто забрела в гости, рассказать деревенские новости. Татьяна надеялась, что Родовая музыка и слова смогут хоть немного воодушевить Веру и вернуть ей былую задорность. Не знала Татьяна, что страх грехов христьянских догматов, когда-то приклеившись, пророс, а когда в деревне произошло событие — инсценированное силовиками полиции, ФСБ региона «преступление» против государства с посадкой их деревенского соседа, мужа Татьяны, в «назидание другим», страх сросся с Верочкой навсегда, не давая увидеть истины окружающей действительности событий и самого мира. Огни Световита слепили, вызывая только тот самый страх.

Валерию пришли слова, когда-то произнесённые Андреем Световитом:

— Жизнь — это большой бурлящий океан событий, по которому порой трудно плыть. Слабые идут на дно, считая, что там спокойно, становясь покойными.

Все гости закончили позднюю вечернюю трапезу, разомлев от пищи, огня камина и хвалебных речей сказительницы в адрес виденных ей картин, входили в состояние вечерней дрёмы, как вдруг Валерий, всё это время сидевший молча, стал говорить, прерывая рассказ сказительницы на полуслове.

— Время пришло увидеть и услышать то, что нам привезла Лариса Генриховна с благословления Андрея Световита.

Ночь на дворе всё больше сгущалась, а звёзды становились всё ярче и ярче, озаряя Русское небо сияющими Кристаллами Света…