Письма деду Морозу

Валерий Бронников

Странно, но какое бы детство ни было, всё равно его вспоминаем с теплом; вспоминаем родной дом, родные места, друзей, родителей, дедушку и бабушку или воспитателей, нянечек и своих учителей.В этой книге правдивые рассказы и стихи о детях и их небольших приключениях.

Лёшка-куропоть

Он стал охотником наверно ещё когда не родился. Не секрет, что к восьмому классу все мальчишки стали заядлыми охотниками. А Лёшка охотился и в восьмом классе, и в седьмом, и в шестом, а, может быть, и того раньше. Осознавать это стали остальные ребята только тогда, когда стали старше. Лёшке дали прозвище — куропоть, но не за то, что он похож на куропатку, а за то, что он вылавливал этих птиц несметное количество.

— Лёшка, сколько вчера поймал? — спрашивали любопытные одноклассники.

— Примерно сто двадцать три, — не задумываясь, отвечал Алексей.

Он не врал и не лукавил, а слово «примерно» сказал лишь потому, что при подсчёте добычи дома мог ошибиться.

Ему не надо было столько куропаток, но отец, у которого он перенимал навыки, слыл охотником-промысловиком. Этим он зарабатывал для семьи деньги, сдав добытую птицу или мясо государству. Лёшка ему помогал, но имел в тайге свои тропы и свои угодья, не мешая отцу и предпочитая заниматься промыслом в одиночку, а иногда проверял силки свои и у отца по его просьбе.

Куропаток Алексей ловил силками, чтобы не расходовать впустую на такую мелкую дичь боеприпасы, а ружьё в любом случае носил с собой. Мало ли что!

Силки из конского волоса ничего не стоили, для этого требовалось отрезать волос из конского хвоста, а коней в колхозе пруд-пруди, а потом отдельные волосинки определённым образом сплести. Имея навыки, это большого труда не составляло и приделать верёвочный хвостик для привязки силка к кусту тоже плёвое дело.

Лов куропаток — это так, это между делом, а главной добычей являлись пушнина или мясо. Для мелких и не очень мелких зверей стояли капканы и петли, с которыми он управлялся не хуже взрослого охотника-промысловика. А шкуры с добытых зверей он всегда помогал отцу снимать, учась его мастерству и сноровке.

Снять шкуру — это только пол дела, потом её надо выделать и выполнить много других операций, чтобы она выглядела не хуже, чем в магазине. Только в этом случае можно надеяться на успех, на то, что приёмщик не снизит сорт и соответственно цену.

Ребят-одноклассников Лёшка с собой в тайгу никогда не брал. Другие ребята ходили в лес парами, а он всегда один, но не от жадности, а потому, что так привык, так учил его отец.

Ружьишко он имел старенькое, одноствольное, видавшее виды и не мало сделавшее на своём веку выстрелов. Оно по привычке висело на плече, но так, чтобы не мешало заниматься делом и могло, в случае необходимости, оказаться быстро в руках.

Лёшка даже не задумывался о навыках обращения с оружием. Охотничьего билета он не имел, других разрешений и лицензий тоже, он даже не знал, что надо иметь при себе какие-либо бумаги. Об этом ему никто не напоминал, и никто разрешительных документов не спрашивал. Его, как охотника, в деревне знали давно, к его хобби все привыкли и принимали за настоящего мастера своего дела, даже взрослые.

— Сегодня на охоту пойдёшь? — спрашивали его в школе ребята.

— Пойду, я хожу каждый день, иначе куропаток зверь сожрёт, да и в капканах полакомится.

— Когда же ты делаешь уроки? — задавал кто-нибудь вопрос.

— Спишу у кого-нибудь, некогда чепухой заниматься, — отвечал Алексей по-взрослому.

— Мы тоже пойдём, — заявлял ему Валька, учившийся в параллельном классе, — Только силки мы не ставим, слишком муторно, а с ружьишком походим. Завтра похвастаем успехами. Не забудь пересчитать куропаток, завтра спросим, сколько поймал.

— Сосчитаю — это не трудно.

Лёшка, если никто не спросит, никогда своими успехами не хвастался. Он считал охоту обыденным ежедневным делом, которое, кроме него, никому не интересно. Парень знал, что пойдёт на охоту и завтра, и послезавтра, и будет ходить много-много дней потом, пока не закончится зимний охотничий сезон, а весенний наступит, когда школьный учебный год уже иссякнет.

Лет ему набежало всего ничего, ещё и на девочек не смотрел; шалил, как все ребята в его возрасте, но по поступкам вне школы и по рассуждениям о своей работе он выглядел вполне взрослым. В этом году Алексей заканчивал восьмой класс и больше учиться не собирался. Его жизненный путь оказался давно определён. «А зачем учиться, забивать себе голову всякой чепухой?» — рассуждал он, — «Охотник может прожить и без школы». Лёшка был прав. С его «колокольни» перспектив от учёбы никаких не видно, а свою выгоду от охоты можно упустить, причём, существенно. Времени на установку ловушек и капканов надо много. Короткого зимнего дня подчас совсем не хватает, работу приходится заканчивать в полной тьме. Школа отнимает половину дня и половину светлого времени. Ребята ходят на охоту, но их мало интересует результат, а ему без добычи никак нельзя. Семья живёт за счёт удачной охоты. Отец пока добывает трофеи, но он уже стар и вскоре от охоты откажется, Кто тогда будет кормить семью? Лёшка знал, что вся тяжесть заработка ляжет на его плечи, на его сноровку и опыт. Учёбу он не бросал, учился, как все дети, но у всех жизнь складывается по-разному, поэтому ему лучше знать, что в данный момент надо для семьи. Алексей решил твёрдо, что закончит восьмой класс и в школу больше не пойдёт.

А пока он продолжал после школьных уроков исправно посещать лес.

— Как вчерашняя удача? — спросил его Валька.

— Удачно, но по количеству немного.

— Чего так?

— Подстрелил лося.

— Как же ты его подстрелил из своей «пукалки?»

— У меня всегда с собой есть пуля. Я его поздно заметил. Когда поднял голову от капкана, он меня уже увидел, медленно развернулся и пошёл прочь, удаляясь. В ружье патрон с дробью. Пока я его перезарядил, пока прицелился, потерял уйму времени, но всё же успел выстрелить в то место, где у людей находится хвост.

— У кого, у кого?

— Я совсем запутался, у зверей… Так и прошил его насквозь. Он упал, а себе я преподнёс работу на весь оставшийся вечер. С него же надо снять шкуру, выпотрошить, разделать мясо, всё прибрать. Пришлось разводить костёр и выполнять работу уже в темноте. Мясо я подвесил на ёлку, с собой унёс, сколько смог поднять, в основном внутренности. Семья теперь с мясом, а мне сегодня надо идти с санками. Я ничего не выбросил, даже желудок и кишки прибрал на приваду, один капкан поставил на всякий случай у мяса.

— Ты настоящий охотник! — похвалил Валька.

— У меня это не первый лось, добывать я их привык, — с серьёзным видом произнёс Лёшка, втайне гордясь перед товарищем своим трофеем, — и вдруг выпалил:

— Дай списать!

— Списывай, мне не жалко, если успеешь. У меня наверняка полно ошибок, попросил бы лучше у девчонок.

— Они не дадут, а времени в обрез.

Тетрадка у Лёшки находилась в руках, поэтому он сразу сел списывать. Раздавшийся звонок не дал ему дописать. Он вскочил и побежал в свой класс постигать премудрости школьных наук, мысленно ощущая себя после уроков в своей, привычной ему, природной стихии; среди ёлок и сосен; среди огромных снежных сугробов; среди лесных обитателей добрых и агрессивных, съедобных и несъедобных, больших и маленьких, красивых и грациозных. Он здесь жил, знал каждое дерево, каждый кустик, каждый пенёк и валежину; знал, где можно пройти, а где нельзя; знал повадки и привычки лесных обитателей, их количество. Он сам регулировал их численность, подкармливал, когда возникала такая необходимость.

Сейчас Лёшка-куропоть сидел на уроке химии, задумавшись, с отсутствующим взглядом, и находился очень-очень далеко от премудростей школьной науки.

03.2019