Избранное. «Любовь и море» и другие рассказы

Валерий Богушев

В книгу вошли избранные рассказы Валерия Богушева, написанные в разные годы. Герои этих историй влюбляются, путешествуют, работают, попадают в необычные ситуации – в общем все как в жизни.

Портрет

Илья Николаевич, мужчина среднего возраста, отработал на Крайнем Севере добровольно пятнадцатилетний срок и возвращался «на материк», на юг Европейской части отогреваться и начинать новую жизнь.

Из-за метели самолёт задержался на трое суток, и оказались в Домодедово только утром тридцать первого декабря. Домой к Новому году было уже не успеть.

Илья, как прилетел налегке, с одним портфелем, первом делом добрался до станции метро «Смоленская». После глухого таежного поселка хотелось окунуться в предпраздничное оживление столичного центра, начав, по-обыкновению, со Старого Арбата. Было солнечно, слегка морозило. Снег непривычно мягко, без звенящего полярного скрипа хрустел под добротными импортными подошвами. Бывший северянин был одет в серое пальто и шапку из волка. Лицо сосредоточенно-серьёзное, почти хмурое, но в серых глазах таилась усмешка, будто он вот-вот вспомнит какой-нибудь забавный случай.

Зашёл в кафе, взял горячих сосисок и пепси-колу. Сквозь тонкий картонный стаканчик даже огрубевшими пальцами ощущал, как быстро всплывают крупные пузырьки газа. После завтрака настроение ничем не ограниченной бродяжьей свободы окончательно завладело им. На зубах от пепси-колы остался приятный налёт.

Неподалёку возле театра расположились ряды художников. Его, словно магнитом, потянуло в этот обособленный мир уличного творчества, не претендующего ни на что, кроме небольшого вознаграждения. Одни уже заканчивали портреты, другие только начинали, усадив на складной стульчик очередного желающего. Иные живописцы без дела топтались на месте, чтобы не замёрзнуть, и зазывали прохожих. Соглашались запечатлеть себя в основном девушки с наивной надеждой на лицах, как будто ожидали каких-то чудесных превращений. Илья неторопливо переходил от мольберта к мольберту, оценивая, насколько похоже рисуют, и убедился, что похоже, хотя и в разной манере. Мостовую устилали натюрморты, пейзажи и портреты. Он рассеянно скользил по ним взглядом, пока не почудилось, что с холста в небольшой рамке за ним c усмешкой наблюдает знакомое лицо. Господи, сколько он не видел ее: должно быть тысячу лет! Возможно, и не она, но сходство поразительное. Она была здесь такой, какой приснилась ему, когда ей было девятнадцать. Те же огромные черные, внимательные и ироничные глаза, вздёрнутый нос, умопомрачительные надменные и чувственные губы. Портрет написан маслом в теплых коричневато-золотистых тонах. Илья и мечтать не мог о такой находке. Но пожилой художник в чёрном берете и короткой кожаной куртке был весь поглощен работой, отвлечь его было неловко.

Илья вспомнил, как нежданно-негаданно познакомился с ней на студенческом празднике, — она выделялась редкой, дразнящей красотой. Ему льстило, что у нее было множество поклонников. Она закружила его в своем легком озорном вихре, удивив тем, как можно независимо жить в том огромном пространстве, которое доступно любому человеку и, словно смена времен года, неподвластно чужому произволу. Он любил ее и любил открывшийся вместе с ней простор, от которого захватывало дух…

Но все это продолжалось недолго… Она исчезла из его пространства, оставив один на один с померкшим как-то разом настоящим и еще более беспроглядным будущим… Не давала покоя странная мысль, что, если бы он проявил настойчивость, Юля никуда бы от него не делась, и все пошло бы по-другому, с тем особенным и ясным смыслом, который она излучала.

Он кое-как дождался диплома и отправился по распределению на Север, надеясь в перемене мест и «сопротивлении ветра» (как однажды неодобрительно выразилась она) обрести почву под ногами.

Чем тяжелее было дело, которым он занимался, тем чаще вспоминал ее. И порой начинало казаться, что на свете вообще нет ничего недостижимого.

В самом начале карьеры он поругался с начальником, перевелся в бурильщики и первые пять лет вкалывал на разбросанных в тайге буровых. Вахты длились по полмесяца. Летом жара и комары, зимой — морозы за пятьдесят. Он «просто так, от скуки» закончил заочно математический факультет в Новосибирске. Толстую книгу в черном переплете «Высшая математика. Избранные главы» читал с наслаждением, как любимые стихи или детектив, и между сменами, охотой, рыбалкой и преферансом выучил ее почти наизусть. Потом его стали быстро продвигать по служебной лестнице, он мог защитить диссертацию, но не счел нужным.

Во время командировок и длительных северных отпусков, которые брал раз в три года, изъездил полстраны и не встретил похожей на нее. Попадались почти такие же умные, ласковые, веселые, красивые, независимые, но чтобы все это было в одной — увы! Взамен единственной судьба, не скупясь, дарила других, — он так и не увлекся надолго никем…

— Молодой человек желает заказать портрет? — художник освободился и подошёл к нему

— Нет, боюсь в рамке не поместиться, — ответил Илья серьезно. Мастер понимающе смерил его взглядом. — Мне бы купить готовый. Вон тот. Вы не знаете, кто изображен на нем?

— Гмм… Это собирательный образ… Идеал, если угодно. Такая женщина существует только в воображении… Хотя иногда реальность превосходит самый смелый вымысел.

— Я знал весьма похожую. Сколько вы за него хотите? — Илья нащупал в кармане крупную купюру. Представил, как повесит этот «собирательный образ» на видном месте в доме у самых дюн, за которыми сразу — бескрайнее море, и, вслушиваясь в шум прибоя, будет вспоминать ее, даже если она ему только приснилась

Цена оказалась небольшой, Илья взял портрет, сдул с него снежную пыль, положил в портфель и заторопился на доносившиеся издалека сливающиеся звуки гитары и скрипки. Около одного из зданий пели самодельные песенки четверо молодых людей. После каждого номера они приглашали зрителей раскошелиться в стоящий посредине свободного пятачка футляр от скрипки. Изредка туда летела из толпы какая-нибудь мелочь. Этого оказывалось достаточно для продолжения концерта…

Потом Илья купил книгу на Новом Арбате и, укладывая ее рядом с портретом, заметил, на обратной незагрунтованной стороне холста в уголке едва различимую карандашную надпись — семизначное число, разделенное двумя тире.

«А вдруг?..» — сердце сладко заныло и забилось чаще. Илья вернулся узнать что-нибудь у художника, но его и след простыл. Оставалось только позвонить. Набрал эту врезавшуюся в память череду магических цифр и после трёх долгих гудков услышал ее совершено не изменившийся голос. Этот голос он узнал бы из миллиона.

— Здравствуй, Юля! С наступающим Новым годом тебя! — сказал так, словно они расстались на днях…

— Илья?! — она узнала его сразу. — Я тебя тоже поздравляю. Откуда ты звонишь?..

И дальше он хорошо запомнил только адрес.

Через час с букетом белых хризантем, конфетами и шампанским Илья нажал на кнопку звонка. Открыла Юля. Те же черные загадочные глаза, золотистые волосы и гордая осанка. Он еще острее ощутил, как ему не хватало этого взгляда и этой улыбки.

— Ох, какой волк!.. Раздевайся… Проходи… — сказала она.

Поставила букет в вазу с водой, гостя пригласила сесть в кресло, а сама села напротив.

— Ты одна? — спросил он.

— Да. Дочь должна вот-вот вернуться из колледжа.

— А муж на работе?

— Видишь ли, мы с ним развелись несколько лет назад.

— Вот как. А я-то считал, у тебя все удачно складывается…

Он давно мечтал расспросить Юлю о каждом дне, который она прожила без него. Все, что было связано с ней, казалось необыкновенным и загадочным. Он был уверен, что она по-другому видела мир и даже делала ежедневные покупки в соседнем гастрономе не так, как все.

В это время послышалось, как открывается входная дверь, и их беседу прервало появление раскрасневшейся с мороза девушки.

— Познакомься, моя дочь Ира, — сказала Юля.

Потом представила Илью, вспомнила, что пора вынуть бисквит из духовки, и, извинившись, ушла на кухню. Ира и Илья, с любопытством посмотрев друг на друга, одновременно улыбнулись. Ира была похожа на мать, скорее, отдельными чертами, таким же выражением лица.

— Илья, а вы давно знакомы с моей мамой?

— Уже порядком, со студенческих лет. Правда, мы были на разных факультетах. — Вы закончили геологический?

— Верно.

— Тогда это вас она недавно вспоминала.

— Вот уж, не предполагал… И что же, Ира, твоя мама вспоминала? — Что вы встречались…

Вернулась Юля.

— Илья, я просто умираю от любопытства, как ты разыскал мой телефон? Прошло столько лет, у меня и фамилия изменилась….

— Ты не поверишь. Телефон оказался записан на обратной стороне картины, которую я купил сегодня на Арбате, — сказал Илья, доставая портрет. — Вот посмотри.

— Ира, эта же твоя курсовая работа, — удивленно воскликнула Юля. — Насколько я помню, ее на выставку рекомендовали.

— Мамочка, не волнуйся, это копия, — ответила Ира. — Знакомый художник согласился продать портрет. А телефон я записала на всякий случай.

— И ничего мне не сказала. Зачем тебе понадобились деньги?

— Я купила корм для собачьего приюта. Там такие замечательные

щеночки… Вот прикол!

— Поразительно! Согласно теории вероятности не было почти ни одного шанса, что портрет попадет ко мне, — сказал Илья.

Безнадежное блуждание в ледяном космосе разлуки сейчас представлялось неизбежным и по-своему интересным периодом. Все его неудачи и достижения ничего не стоили без этого нечаянного счастья снова увидеться с ней…

— И все-таки, Ирочка, надо признать, приколы тебе удаются, — иронически заметила Юля. — Пойдемте пить кофе… Кстати, Илья, какие у тебя планы на сегодня?

— До вечера я свободен, а потом собираюсь на вокзал.

— А как ты относишься к тому, чтобы встретить Новый год у нас? — она как-то по особенному — ласково и смущенно — взглянула на него.

— Дорога — не самое подходящее место для этого, — добавила Ира.

— Согласен, — кивнул он и увидел теплые искорки в их глазах.

Поздно ночью, когда Ира уже спала, по предложению Ильи, они с Юлей забрались по лестнице на крышу и пили шампанское, на темно-золотой поверхности которого таяли снежинки, залетевшие в бокалы. В полной тишине медленно падали белые хлопья. Внизу открывалась панорама многоэтажек с еще светившимися окнами. На черном небе отчетливо проступали звезды.

— У меня голова кружится от высоты, от шампанского… — произнесла она, весело, с закрытыми глазами.

Он обнял и поцеловал ее, ощутив забытый вкус ее губ.

— По-моему, мы уже целовались однажды на крыше в новогоднюю ночь, — сказала она с неподражаемой улыбкой, сводившей его с ума.

— Это было ужасно давно! — вздохнул Илья.

— А кажется, только вчера!