Такая вот жизнь, братец—3. Диалоги с самим собой

Валериан П.

Очередной круг ада, по которому спускается в преисподнюю душа нашего героя. Ситуация тривиальная: жениться, бросив его теперешнюю жену и сына, или не жениться, оставив всё как есть. Шансы приблизительно равные: и тут, и там есть ребенок, и одного надо бросить, чтобы стать отцом другого. Вот он и решает, как лучше для него, для всех… Расчёт говорит ему одно, а сердце – другое. Налицо конфликт здравого смысла и любви. …А может, похоти…

Гадание, но не на кофейной гуще

…У меня есть английская версия китайской книги предсказаний «И ЦЗИН» (Книга Перемен). Теперь я часто в неё заглядываю. Вот, например, что она сообщила мне сегодня: You are going to lose some possessions (предстоят потери имущества). Все предсказания плохие!

…После короткого «спурта», когда казалось, что всё преодолимо и всё мне под силу, я снова валюсь в яму безысходности… Работы с диссертацией непочатый край, а знаний — никаких. На службе тоже пребываю в состоянии «тихого отчаяния». Проваливаю урок за уроком: не знаю, как подать материал, как заставить студентов работать. Дома — никакого желания участвовать в семейной жизни. Как можно быть искренним, когда душа болит о другом человеке! Во всех моих действиях одна фальшь. На работе, дома, по отношению к себе, своим близким… И все время в голове свербит мысль о смерти, неминуемой, близкой, желанной…

Днём на факультете сидел один в аудитории, отпустив студентов на 15 минут раньше звонка (уже не в первый раз!). Занятие было сорвано. Поначалу ребята чего-то переводили, но я был не готов, они были не готовы. В результате зашли в тупик, и я не выдержал: накричал на них и закончил урок. Сколько времени должно пройти, прежде чем я научусь преподавать, буду знать, что делать на занятии, перестану блуждать в потёмках.

…Понял, наконец, откуда это ощущение крайнего неудобства и беспокойства, которое охватывает меня в Публичке. Я здесь просто просиживаю часы, просматривая литературу, совсем не относящуюся к моей диссертации (сейчас, вот, читаю статью о философии элеатов, а зачем и сам не знаю, просто интересно). Время идёт, я изредка поглядываю на часы, висящие над входом в зал, — их стрелки неумолимо движутся, час за часом отмеряя отпущенное мне время, — и вот уже конец, пора уходить, а я так ничего и не сделал: что-то выписал, что-то узнал, но ни на йоту не продвинулся вперёд! А время-то ушло! Я выбросил на ветер ещё один день жизни… А вечером, разговоры с женой…

…Очень важно, как мне кажется, в минуты душевного смятения находить что-то позитивное в своих поступках. Для этого есть целый ряд приёмов. Например:

1) В том, что я делаю, как живу, проявляется воля высших сил. Даже ошибки мои, явные отклонения от здравого смысла, можно рассматривать как своеобразие моего пути, скрытый замысел моего предназначения…

2) Все образуется, так или иначе. А как, не важно. Пока жив, живи и не стони.

3) Эта жизнь вообще не имеет значения. Все, что я ни делаю, я делаю только, чтобы как-то занять себя, отвлечь от мысли о надвигающейся смерти. Даже мои переживания по поводу семейной жизни, это тоже своего рода шоры, которые я надеваю на глаза, чтобы не видеть «реальной угрозы». И т.д., и т. п.

…Вчера вечером дома был эпизод. Мы играли с Максимкой в прятки, носились по квартире, как угорелые. В какой-то момент я выскочил из спальни, сильно его напугав, и он в испуге схватил первое, что попалось под руку, а это оказалась тяжёлой литой машинкой из цельного куска свинца, которую он кинул ее в меня, попав в левую ключицу. Удар был болезненным, и я повалился в кресло, схватившись за плечо и скрючившись от боли. Увидев мою перекошенную физиономию, сын страшно перепугался, а я ещё подлил масла в огонь, сообщив, что теперь наверняка заболею и могу умереть, «как дядя Вова». Услышав этот страшный вердикт, он, как безумный, забегал по комнате, хватаясь за голову и ругая себя самыми бранными словами, на которое был способен. «Сволочь я, сволочь!», выкрикивал он, подбегая ко мне и молотя себя кулачками по голове. «Если ты умрёшь, папа, я себя тоже убью!», выкрикнул он и зарыдал, закрыв лицо руками. На мгновение мне стало страшно, словно бездна открылась под ногами. «А, ведь, он действительно не переживёт», подумал я и бросившись к нему, стал его обнимать и тормошить, словно хотел вытряхнуть из него эти страшные мысли.

Максимка с любимой бабушкой в Усть-Нарве

Брата жены Володю я мало знал, и если откровенно, то он мне был неинтересен. Младше меня лет на пять-шесть, он казался мне ещё совсем юным. Впечатление усиливала его доверчивая, почти детская манера делиться со мной своими любовными приключениями (он имел успех у девиц). Ветреный, лёгкий в общении, добрый, но необязательный, он казался мне недалёким и беспечным. Этакий маменькин сынок. Я помню его студентом, в кругу таких же, как он, весёлых и беспечных юношей, вечно стремившимся улизнуть из дома, стряхнуть с себя мамино влияние, которое проявлялось в желании контролировать все его действия и поступки, но понимающим, что без «предков» он, как без рук. Он любил свою сестру любовью младшего брата, всегда готов был прийти ей (да и мне) на помощь, но что он мог! В моей памяти он таким и остался, весёлым и добрым, с очаровательной улыбкой на красивом, южнорусском лице, и бурной жестикуляцией южного человека (их бабка была чеченкой), и мне было страшно жаль и обидно, что так нелепо и быстро оборвалась его короткая жизнь. Главное, в нем не было злости и зависти, которыми страдали все мои однокашники. Университет он так и не закончил, и не мудрено: он учился на матмехе — самом трудном факультете. Потом его устроили лаборантом, а потом, вдруг, этот страшный диагноз: рак носоглотки. Новость о том, что у него рак, он, как мне кажется, воспринял спокойно, и скорее, мужественно. Наверно, просто не понял, поначалу, что обречён. А потом, когда его затянула болезнь, с её больничной жизнью, «химией» и т.п., он просто принял все это, как должное. Родители делали все, что могли, а ему становилось все хуже. Он сильно изменился. Помню, как я был поражён, увидев его с обгорелой шеей и потухшим взглядом миндалевидных глаз. В последний раз, когда я навестил его в больнице (откуда он уже сам не вышел), я был потрясён его видом: голова его распухла и была похожа на шар. Он уже плохо соображал, ему что-то мерещилось — видимо метастазы проникли в мозг. «Вон, посмотри, посмотри», шептал он мне хриплым голосом, показывая на окно. «Видишь, там парень стоит, мне рукой машет? Это мой кореш, он рядом лежал. А теперь уже на свободе гуляет…». Не знаю, почему, но я не пошёл на его похороны. Теперь, вот, жалею…

И ЦЗИН: If you think that everything is now going to be easy — think again! You will have to strife (если думаешь, что все будет легко, то ошибаешься. Придётся бороться).

…Сегодня С. мне как-то странно приснилась. Проснулся в четыре утра и больше не смог заснуть. Помню очень мало, но главное — ее внешний вид. На ней было чёрное платье, собранное на груди мелкими складками и ниспадающее к ногам широкими фалдами на манер греческих туник. Было понятно, что это покрой, предназначенный для беременных женщин, но почему чёрное? Она, вдруг, возникла передо мной в каком-то ореоле: лицо пунцовое, щеки горят, глаза загадочно полузакрыты, ресницы белёсые от падающих на них лучей солнца. Взглянула на меня, загадочно улыбнулась и исчезла, так ничего и не сказав…

И ЦЗИН: You must expect a month of troubles (Предстоит месяц неприятностей). И ещё: For some time ahead your movement will be unsettled and you are likely to travel (по истечении некоторого времени твои передвижения станут неупорядочены и тебе, видимо, придётся попутешествовать). А мне, как назло, начинает нравиться моя теперешняя жизнь. Я прижился в семье, за мной ухаживают, на работе отношения постепенно налаживаются. И вообще, все лучше, чем я предполагал. За что же все эти муки!

И ЦЗИН: A dark and sinister omen. You will hear of some very bad news affecting others (Туманное и зловещее предсказание. Ты услышишь очень плохое известие в отношении других). И ещё: Illness and misfortune are going to be overcome — either by you or persons near you (Болезни и несчастья: либо тебе, либо твоим близким придётся их преодолеть). Опять пугающие предзнаменования! Одно хуже другого. То ли кто-то шлёт на мою голову проклятия, то ли это проекции моего больного воображения, мои собственные предчувствия, угадываемые книгой. Факт тот, что книга все время предупреждает меня об опасности. И она грядёт!

И ЦЗИН: Within six months you will change your address (через полгода ты сменишь адрес). Все так конкретно! И ещё: You will profit from boldness of decision and action (От смелости своих решений и действий получишь выгоду). Вот, есть над чем поразмышлять. Эта книга толкает меня на «преступление»!

…Наконец-то свершилось! С. разрешилась девочкой. Как я и предполагал, все произошло в роковую для меня дату — в ночь на 18.10. Восемнадцатое число — заколдованная цифра. Теперь, когда все самое страшное позади (?), на душе легко и радостно. У меня есть дочь, появился на свет человечек, который понесёт моё семя дальше, в века.

И ЦЗИН: Expect to lose valuables or loose sums of money (готовься к потере ценных вещей или лишних денег). Прочно попал под влияние этой книжки. Главное — все просто, не надо напрягаться. Набрал нужную комбинацию линий, и ответ готов. Предсказания все время идут с негативной окраской, книга словно запугивает меня, предупреждает о надвигающейся опасности. Естественно, первое, чего боишься, это чтоб не случилось чего-нибудь плохого там (пишу почти открытым текстом, причём дневник не прячу. Не знаю, но почему-то уверен, что, если даже Л. его и прочтёт, ничего не изменится…).