Пари с герцогом

Валери Боумен, 2020

Анекдотам об отношениях знатных леди и красавцев конюхов буквально нет числа. Но мог ли Рис Шеффилд, герцог Уортингтон, легкомысленно согласившийся на один вечер изобразить конюха в имении своего друга, предположить, что станет персонажем одной из таких историй? Остроумная и язвительная Джулиана, леди Монтгомери, узнала человека, который два года назад разорвал помолвку с нею. Решение отомстить пришло немедленно – и она с удовольствием принялась превращать жизнь Риса в ад язвительными насмешками и коварными намеками. Герцог принимает бой. Опасная и забавная игра начинается – и ставки в ней растут с каждой минутой…

Глава 5

Решение нужно было принимать срочно: или скрыться и тем самым в первый же день рискнуть проиграть пари (а это моветон!), или положиться на судьбу, понадеявшись, что Джулиана ему подыграет и даст шанс на победу (а он всегда предпочитал побороться).

Сначала имелась крошечная надежда, что Джулиана его не узнает, но она не оправдалась: она прекрасно помнила его голос, не говоря уж о внешности. То, что именно она заявилась в конюшню как раз неудивительно: эта леди разбирается в лошадях.

Рис медленно обвел ее взглядом: с носков коричневых кожаных сапожек для верховой езды до изумрудного цвета бархатной шляпки, подчеркивавшей восхитительный оттенок ее светло-зеленых глаз, в которых он однажды утонул, в которых когда-то видел свое будущее.

Прошедший год не лишил ее и доли красоты. Она оставалась такой же прелестной, как и раньше: дерзкий носик, темно-розовые губки и длинные ресницы. Все такая же высокая, гибкая, белокурая — настоящее произведение искусства, жаль только, что с алчным сердцем золотоискателя. Взгляд на нее причинил ему физическую боль, как удар под дых. Рис сквозь зубы втянул воздух, а затем изобразил на лице самую обезоруживающую улыбку. В конце концов, почему бы не быть обаятельным, как всегда? Если не пустить свое знаменитое обаяние в ход, ей, упаси бог, может показаться, что ему есть до нее дело.

Возможно, она его ненавидит: и не без причины, — но это чувство у них взаимно, однако нет абсолютно никаких оснований не вести себя с ней любезно, в особенности сейчас, когда она оказалась хозяйкой положения. У нее в руках ключ к результату пари, а он не может позволить себе проиграть.

От размышлений его отвлек ее тихий голос:

— Прошло уже немало времени, Рис, но я могу поклясться, что, когда мы виделись в последний раз, вы были герцогом. — Она надменно вздернула подбородок. — Каким образом все так изменилось?

— Я тоже могу поклясться, что, когда мы виделись в последний раз, передо мной тоже была совершенно другая леди. Или мне это только казалось?

Ее глаза вспыхнули гневом.

— И что это значит?

Он мгновенно сообразил, что совершил ошибку. Проклятье! Необходимо держать себя в руках и не допускать проявления эмоций.

— Ничего, не берите в голову.

— Так значит, теперь вы конюх? — очаровательно похлопав ресницами, уточнила Джулиана.

Рис прикусил губу, чтобы не выпалить: «Да, а вы все так же вероломны?» и вместо этого сказал:

— Да, временно.

— Не хотите объяснить причину? Вы опять во что-то играете?

— Разумеется, миледи, в свое время вы все узнаете, но сейчас, если вы не против, я бы предпочел уйти куда-нибудь подальше от конюшни, чтобы мы смогли поговорить наедине.

Она настороженно взглянула на него, потом кивнула:

— Да, мне бы хотелось проехаться на Алабастере.

— Конечно, как скажете, но вам придется подождать: мне нужно его оседлать.

Рис завел жеребца обратно в денник и провел там несколько минут, укладывая ему на спину чепрак и затягивая подпругу. Ему не требовались указания мистера Херефорда, как правильно седлать лошадь: пусть он и герцог, но во всем, что связано с уходом за лошадьми, разбирается отлично.

Может, он не умеет почистить костюм, как его камердинер, и не знает, куда правильно поставить тарелку, как его лакеи, зато он чертовски хорошо знает, что делать в конюшне. Это помещение в отцовском загородном имении было в детстве его любимым убежищем, и до сих пор таковым оставалось, когда он приезжал в родовое поместье.

Рис затягивал подпругу на животе Алабастера, но его отвлекали мысли о Джулиане. Что, черт ее побери, она тут делает? И почему Клейтон не счел нужным сообщить ему, что она здесь? Это не просто упущение, это подстава: он непременно скажет ему пару ласковых, когда увидит.

Рис проверил, надежно ли затянута подпруга дамского седла, и вывел коня из денника.

— Матушка тоже здесь, с вами? — лениво протянул он самым безучастным тоном, какой только смог изобразить.

— Да, и Мэри. Они отдыхают, а я улизнула.

— Ну и правильно сделали.

Как можно ее за это осуждать? Именно независимость суждений и поступков (среди много другого) ему так нравилась, когда он за ней ухаживал. Она не относилась к тем занудным и стеснительным юным барышням, которые могли часами сидеть за чаем или вышиванием, вместо того чтобы улизнуть и заняться чем-нибудь куда более интересным. И нет, они никогда не занимались ничем неподобающим… ну, кроме того случая в его кабинете. Это не привело ни к каким скандальным последствиям, и оба они даже оставались полностью одетыми. Ну, почти…

Рис подошел к Алабастеру сбоку, чтобы помочь Джулиане взобраться в седло, низко наклонился и сплел пальцы, сделав подобие ступеньки. Она без колебаний поставила на его руки ногу и одним быстрым плавным движением опустилась в седло, перекинув через рожок другую. Она всегда была отличной наездницей, неохотно признал Рис, и это его тоже привлекало в ней.

Помогая ей сесть в седло, он уловил аромат ее духов и от пробудившегося воспоминания о запахе сирени стиснул зубы. Когда-то этот аромат безумно возбуждал его, но сейчас почему-то разозлил.

Спустя несколько минут он сел на другого коня, куда менее презентабельного мерина из конюшни Клейтона, и жестом предложил леди первой выехать из конюшни.

Вид сзади впечатлял: несравненная леди на несравненном коне сидела безупречно прямо, и, надо признать, они смотрелись великолепной парой. А тем временем сам Рис напрягал мозги, пытаясь придумать, что ей сказать и как объяснить, почему вырядился конюхом. Разумеется, он предложит ей денег за молчание: возьмет из своего выигрыша, — но, вне всяких сомнений, она станет допытываться, какова цель его лицедейства на сей раз, так что ему лучше заранее подготовить правдоподобные ответы.

— Вы не против прокатиться вон до тех деревьев? — предложил он, как только амбар и забор остались позади.

Чем дальше от конюшни, тем меньше шансов, что их кто-нибудь услышит. Разумеется, ей не следовало выезжать с ним, без дуэньи, но он же не герцог, который ухаживает за юной леди, а всего лишь конюх и в его обязанности входит сопровождать гостей во время верховых прогулок.

Джулиана, оглянувшись, кинула на него взгляд, полный недоверия.

— Мы все время будем на виду, — объяснил он, чтобы развеять ее сомнения.

— Ладно. Встретимся там.

Она пригнулась, ударила пяткой, и великолепный арабский жеребец рванул вперед.

Рис не сразу сообразил, что она бросила ему вызов и подстегнул своего мерина, чтобы догнать ее. Мало того что она отличная наездница, ей всегда нравилось состязаться — Рис это хорошо помнил и просто обожал. Он и сам очень любил всякие пари, поэтому с Джулианой никогда не было скучно, не то что с другими пассиями.

Что бы они ни делали: играли ли в карты, пускали «блинчики» в пруду в Гайд-парке или устраивали верховые скачки, — Джулиана всегда выкладывалась по полной и никогда не пыталась выторговать снисхождение, прикрываясь своим полом. Пару раз она даже умудрилась выиграть у него, и это, пожалуй, возбуждало сильнее всего: женщина, которая никогда не сдается, которая любит состязаться не меньше, чем он, и которая никогда не играла в «поддавки», потакая его мужскому началу. Он никогда не встречал девушек, похожих на нее, и только потом, когда узнал, что ее интересует только его титул, понял, что все это время она просто притворялась. Неужели и сейчас, как и он, она играет какую-то роль? Теперь-то ей это зачем?

Пока мчался вслед за ней галопом к деревьям, Рис не мог не восхищаться ею. Она скакала уверенно и отлично управлялась с поводьями. Такой стиль говорил о долгих годах тренировок. Когда-то лошади были их самой любимой темой для разговоров.

Будь оно все проклято! Почему он все время думает о том, что было когда-то? Да, было, но быльем поросло, кануло в Лету. Для него она больше ничего не значит, и он чертовски хорошо знает, что он для нее вообще никогда ничего не значил. Так почему в голову лезут воспоминания?

Черт, она точно побьет его в этой скачке. Хоть ему и удалось значительно сократить расстояние, у нее куда более мощный конь. Конечно, менее опытный наездник все равно проиграл бы ему, но тут Рису пришлось признать, что выигрыш у нее заслуженный.

— Я выиграла! — объявила Джулиана, как только пустила Алабастера медленной рысью вдоль изгороди, протянувшейся перед деревьями.

— Что именно?

Ну какой дьявол подтолкнул его спросить! Опять сболтнул лишнее.

— Скачку, — заявила она с самодовольным видом.

— О, так мы состязались? — как можно равнодушнее констатировал Рис.

— Не делайте вид, что вы этого не знали, — лукаво усмехнулась Джулиана.

Ах как хорошо он помнил эту усмешку!

— Ну хорошо, пусть так. Вы победили. Какова цена пари?

Опять вмешался дьявол, подлый ублюдок! Какого черта?..

Конь остановился. Джулиана спешилась, опираясь на столбы изгороди, и медленно повела животное дальше, поглаживая по боку и что-то ласково приговаривая. Рис тоже спешился, привязал обоих коней к одному из столбиков изгороди и повернулся к спутнице.

В ее зеленых глазах сверкнули искорки смеха и, кажется, гордости.

— Думаю, расплатой будет рассказ, почему вы на сей раз решили освоить профессию конюха: в роли лакея вы уже выступали.

Рис откинул с лица волосы. Похоже, выбор у него невелик: либо продолжать врать, либо рассказать правду. Джулиана умна и проницательна, поэтому пытаться убедить ее поверить в байку — понапрасну терять время: проще убедить помочь ему, объяснив, в чем дело.

— Если вы готовы сохранить все в тайне…

Ну вот, предупредительный выстрел сделан.

Она наморщила лоб.

— Так ваше лицедейство — тайна?

— По крайней мере для гостей.

— А кучера, слуги, горничные, экономка наконец?

— Знают все, с кем приходится пересекаться.

Она скрестила руки на груди и прищурилась.

— Никогда не поверю, чтобы лорд Клейтон не знал.

— Разумеется, он в курсе, — ответил Рис, склонив голову набок.

— Тогда от кого же из гостей вы пытаетесь это скрыть? Очередная авантюра? Что вы задумали на сей раз?

Он вздохнул.

— Это не моя тайна. Могу лишь сказать, что, если вы мне подыграете, это окупится сторицей.

— Окупится сторицей? — Она прищурилась и сделала шаг в его сторону. — Должна признать, мне просто не терпится узнать, что такое, по-вашему, «окупится сторицей».

Стараясь не выдать заинтересованности в исходе дела, он прислонился к дереву и пожал плечами:

— Деньги, разумеется.

Она громко рассмеялась, всплеснув руками.

— Вы собираетесь заплатить мне за молчание?

— А почему нет?

Она протянула между пальцами хлыст.

— Я не сказала «нет», но все же хотелось бы узнать: вы и остальным тоже заплатили?

Рис невольно усмехнулся.

— Нет, они обещали хранить тайну в знак уважения к своему хозяину, Клейтону.

— Прекрасно! Но почему именно конюх? — сладким голоском спросила она, легонько похлопывая хлыстом по обтянутой перчаткой ладони.

— Разве это так уж важно?

Джулиана пожала плечами.

— Может, и нет, но вы просите о помощи, поэтому мне кажется, что я имею право знать.

Он положил руку на столбик изгороди.

— Сколько вы хотите?

Это прозвучало намного резче, чем ему хотелось бы, и она выгнула бровь.

— А сколько вы готовы заплатить?

— Да бросьте жеманничать, Джулиана, это вам не идет. Сколько нужно, чтобы вы держали язык за зубами и делали вид, что никогда раньше меня не видели, что я конюх по имени Уорти?

Она вернулась к Алабастеру и погладила по боку.

— То есть вы говорите серьезно, так?

Рис с силой взмахнул рукой.

— Конечно, более чем.

Будь оно все проклято! Она сумела его разозлить. Опять. Нужно успокоиться, восстановить дыхание.

Она повернулась к нему и с усмешкой спросила:

— Вы и правда считаете, что можете заплатить мне за молчание?

— Неужели вы готовы что-то предпочесть деньгам? — упершись руками в бока, протянул Рис. Его терпение заканчивалось.

Безупречные губы изогнулись в лукавой усмешке.

— О да, безусловно.