Неукротимый граф

Валери Боумен, 2016

Юная Александра Хоббс сделала блестящему светскому льву Оуэну Монро интереснейшее предложение: она поможет Оуэну заполучить руку своей старшей сестры, язвительной красавицы-гордячки Лавинии, а тот взамен сделает из нее, незаметной серой мышки, королеву лондонских гостиных, искушенную в светских манерах, танцах и флирте, – словом, во всем, что делает леди обворожительной. Оуэн с азартом берется за дело – и очень скоро понимает, что оказался слишком хорошим учителем, поскольку и сам с каждым днем все сильнее влюбляется в свою очаровательную ученицу. Но такая любовь грозит молодому лорду катастрофой: ведь женитьба на Лавинии – его единственный шанс получить наследство…

Глава 3

Оуэн, сидевший в клубе в своем любимом кресле вот уже почти целый час, все еще надеялся услышать хорошие новости.

Однако друзья сообщали ему прямо противоположную информацию. Дела обстояли плохо. Ох, очень плохо…

Обычно Оуэн предпочитал компанию разделяющих его интересы аристократов (и все они откровенно скучали, много пили и много играли), но сегодня ему требовалось совсем другое. Сегодня он приехал в «Брукс», чтобы получить дружеский совет — ужасно не хотелось признавать это, но муж его сестры Свифтон и его ближайший друг Кларингтон были самыми мудрыми из всех известных ему людей. К тому же оба были героями войны, сражавшимися при Ватерлоо. В клубе также присутствовал капитан Рафферти Кавендиш, недавно унаследовавший титул виконта и сделавший предложение младшей сестре Свифтона Дафне. Только близкие друзья знали, что Дафна и Рейф уже женаты. Они поженились более года назад, когда выполняли секретную миссию по заданию военного министерства. И вот теперь они планировали пышное торжество, дабы избежать скандала и соблюсти приличия.

Свифтон, Кларингтон и Кавендиш прекрасно относились к Оуэну. Потому и терпели многие его скандальные выходки.

— Почему ты такой мрачный, Монро? — спросил Дерек Хант, герцог Кларингтон, когда друзья раздали карты и заказали бренди.

— Отец вышел на тропу войны. — Оуэн в смущении откашлялся, вспомнив о том, что эти люди видели настоящую войну. — Хм… прошу прощения… Я хотел сказать, что он решил превратить мою жизнь в ад.

— И в чем же проблема? — спросил его зять Джулиан Свифт, граф Свифтон.

Оуэн помедлил с ответом.

— Ну… он настаивает на том, чтобы я женился.

— Как и все отцы. Но разве тебе не кажется, что и впрямь пора остепениться? — произнес Кларингтон.

— Да-да, Монро! Рано или поздно в брак вступают даже лучшие из нас, — произнес Кавендиш с улыбкой нераскаявшегося грешника.

— Дело не в этом, — ответил Оуэн. — Я готов смириться с необходимостью обзавестись женой. Вот только против конкретной кандидатуры я возражаю.

Свифтон присвистнул.

— И кто же, осмелюсь спросить, эта счастливица?

— Лавиния Хоббс.

Приятели одновременно поморщились, положив начало потоку дурных вестей.

— Вы что, с ней знакомы? — спросил Оуэн, выпрямляясь в кресле.

— Ну, не могу сказать, что мы встречались, — произнес Кавендиш.

— Но репутация, однако же… — добавил Кларингтон.

— Всем известно что она довольно… сложный человек, — подытожил Свифтон.

— Да, я уже заметил, что многие, описывая ее, постоянно употребляют эпитет «сложная», — проворчал Оуэн.

— Но почему, черт возьми, твой отец выбрал именно ее? — спросил Кларингтон (в этот момент к столу подошел лакей с напитками).

— Наверное, захотел меня помучить? — ответил Оуэн и осушил половину бокала.

— Попридержи-ка коней, приятель, — произнес Свифтон. — Ты не в одном из своих любимых игорных притонов. Побойся бога. Сейчас всего лишь полдень.

Оуэн поморщился, бросив взгляд на зятя.

— Если Монро и впрямь предстоит жениться на Лавинии Хоббс, то ему потребуется кое-что покрепче бренди, — с усмешкой заметил Кавендиш.

— Вряд ли твой отец хочет тебя помучить. Почему он настаивает именно на этой девушке? — поинтересовался Кларингтон.

Оуэн откинулся на спинку кресла и испустил протяжный вздох.

— Очевидно, наши с ней отцы вбили себе в голову, что этот брак — превосходная идея. Ведь тогда они смогут объединить земли.

— А… — пробормотал кто-то из друзей, и все трое дружно закивали — как если бы объединение земель все объясняло.

— Дафна упоминала о том, что леди Лавиния легко возбудима, — заметил Свифтон.

— Легко возбудима? — Кавендиш снова усмехнулся. — Полагаю, это мягко сказано.

— Что вы хотите этим сказать? — Оуэн беспокойно заерзал в кресле.

— Однажды я приехал в дом к герцогу по делам министерства внутренних дел, — начал Кавендиш. — Так вот, откуда-то сверху доносился невероятный шум. Судя по всему, леди Лавиния из-за чего-то разозлилась. Герцог даже счел нужным передо мной извиниться.

Оуэн в очередной раз поморщился.

— Разозлилась? Что же являлось причиной?

Кавендиш бросил на стол карту.

— Уходя, я случайно услышал разговор двух слуг. Похоже, на шляпе леди поникло одно из перьев, и ей это ужасно не понравилось. Они упомянули о том, что она в сердцах разбила вазу и отвесила пощечину служанке.

— Герцогу нужно следить за тем, чтобы его слуги не болтали слишком много, — пробормотал Кларингтон, бросая на стол одну из карт.

— Ты не обратил внимания на одну весьма существенную деталь, Кларингтон, — обратился к другу Кавендиш. — Она вспылила из-за пера.

— Почему же?.. Обратил, — отозвался Кларингтон, изучая свои карты. — Просто я решил не акцентировать внимание на данном факте.

— Благодарю вас… — с сарказмом протянул Оуэн.

— Не стоит благодарности, — с улыбкой произнес Кларингтон.

— Очень не хотелось бы признаваться в этом, но я слышал похожие истории, — проговорил Свифтон.

— Проклятье! И что же именно ты слышал? — Оуэн насторожился.

— Дафна говорила, что она… немного сварлива, — ответил Свифтон.

— Нельзя быть немного сварливой, — заметил Кавендиш. — Женщина либо сварлива, либо нет. Слово «немного» тут не подходит.

— Так что же рассказала Дафна? — не унимался Оуэн.

Свифтон поморщился.

— Рассказала, что леди Лавиния закатила настоящую истерику в дамской комнате на балу у Хотонов прошлой весной.

— Истерику? Господи, из-за чего? — спросил Оуэн. — Или мне не стоит этого знать?

— Кажется, дело было в слоеном пироге с семгой, которого леди Лавиния не обнаружила на столе. Хотя, встретившись с леди Хотон на Бонд-стрит накануне бала, леди Лавиния ясно дала понять, что очень любит эти пироги.

Оуэн хмыкнул и пробормотал:

— Ты, должно быть, шутишь, приятель.

Однако Свифтон покачал головой.

— Хотелось бы, — но не шучу.

— Судя по всему, она — само очарование! — со смехом проговорил Кларингтон.

— А мне она кажется сумасшедшей! — рявкнул Оуэн.

— Неудивительно, что она до сих пор не вышла замуж, — пробурчал Кавендиш.

Оуэн со вздохом швырнул карты на стол, давая понять, что не желает продолжать игру. Взяв бокал с бренди, он сделал еще один большой глоток, после чего проворчал:

— И мой отец, очевидно, решил, что я и стану тем самым мучеником, который окажется ее мужем.

— У нее великолепная родословная, — заметил Кларингтон.

Оуэн вскинул брови.

— Как и у моей лошади, между прочим. Но я однако же не спешу на ней жениться.

— И при такой завидной родословной — отвратительный характер. — Кавендиш бросил на стол еще одну карту.

— А, вот вы где!..

Приятели тотчас подняли головы и увидели направлявшегося к ним Гаррета Апплтона, являвшегося родственником Кларингтона.

— Присаживайся, Апплтон. — Свифтон поднялся со своего места и похлопал Гаррета по плечу.

Апплтон опустился в свободное кресло и, заказав бренди, сообщил:

— Я навещал старину Беркли, но так и не смог уговорить его приехать в клуб. Он очень нелюдимый, наш Беркли. Не говоря уж о том, что крепкие напитки и карты — не его стихия.

— Очень жаль, — пробормотал Оуэн.

— О чем беседуете, джентльмены? — поинтересовался Апплтон, когда слуга принес ему бренди.

Кавендиш изобразил улыбку.

— Оплакиваем беднягу Монро, которому в скором времени грозит венчание.

Апплтон едва не выронил свой бокал.

— Монро?.. — пробормотал он в изумлении. — Только не говорите мне, что он уже помолвлен. Ни за что не поверю!

— Пока не помолвлен, — отозвался Оуэн, отдавая слуге пустой бокал и заказывая полный.

— Да, пока нет, — кивнул Свифтон. — И все же отец весьма недвусмысленно дал ему понять, что помолвка должна состояться не позже, чем через месяц. Причем — с весьма своеобразной леди.

— Это так? — с улыбкой Апплтон и приподнял свой бокал. — Поздравления принимаются? И кто же эта счастливица?

— Леди Лавиния Хоббс, — сообщил Кларингтон.

Улыбка покинула лицо Апплтона, и он опустил бокал.

— Только не говори, что у тебя в запасе тоже имеется какая-нибудь отвратительная история, — замахал руками Оуэн.

— Ну, я… — Апплтон отвел взгляд.

— Можешь сказать, — произнес Кавендиш. — Он уже кое-что знает о ее тяжелом характере.

— Да-да говори! Я готов к самому худшему. Хотя хуже того, что я уже услышал, быть не может, — со вздохом добавил Оуэн.

Апплтон откашлялся и проговорил:

— В прошлом году я присутствовал на званом обеде у Кендаллов, и леди Лавинию так разозлило внимание одного джентльмена, что она швырнула ему в лицо бокал с красным вином, затем сорвала со стены гобелен и выбежала из столовой.

— Этот джентльмен чем-то ее обидел? — Глаза Свифтона округлились. — Или, может быть, он сказал какую-то непристойность?

— Нет-нет, — Апплтон покачал головой. — Позже он сообщил Кендаллу, что всего лишь заметил, что хозяйка дома очень хороша собой и весела. Судя по всему, леди Лавинии ужасно не нравится, когда в ее присутствии расточаются комплименты другим дамам. Лорд Мертл, сидевший напротив, говорил потом, что леди Лавиния просто побелела от ярости.

Оуэн судорожно сглотнул и ослабил узел галстука — ему вдруг почудилось, что он вот-вот задохнется.

— Насчет того, что хуже быть не может, — беру свои слова обратно, — пробормотал он. — Ох, лучше бы ты, Апплтон, ничего не рассказывал…

— Просто удивительно, что ее все еще продолжают приглашать на балы и званые обеды, — заметил Свифтон.

— Но ведь она — дочь герцога, — произнес Кларингтон. — Хотя… Должен сказать, что я бы очень хорошо подумал, прежде чем приглашать ее в свой дом.

Апплтон одарил Оуэна сочувственной улыбкой.

— Извини, старина. Очень жаль, что из всех молодых леди на выданье твой отец выбрал именно ее. Но есть и хорошая новость. Леди Лавиния очень красива.

Оуэн ущипнул себя за переносицу.

— Хм… Но я даже не помню, как она выглядит.

— Она действительно красива, — подтвердил Кавендиш. — Вернее — была бы красива, если б ее лицо не портило это вечно кислое выражение.

— Прекрасно, — кивнул Оуэн. Подозвав слугу, он заявил, что ему совершенно необходимо выпить еще одну порцию бренди.