Девять жизней. Осень. Лучшее

Валентина Спирина

Самые «вкусные» произведения по версии «Территории Творчества» за осенний период. Это, если говорить официальным языком, а если от себя и по-простому – лучшая любовная, социальная и пейзажная лирика, а также захватывающе-интересная проза, достойная ваших книжных полок, дорогие наши читатели.

Елена Мельниченко

Россия — Полярный

Меня зовут Мельниченко Елена. Биография моя скучна до безобразия. Родилась 6 апреля в Ростове-на-Дону, а жила в городе Полярный Мурманской области до шестнадцати лет. Затем моя семья переехала в подмосковный город Королёв. Там я провела восемь лет жизни. Но так и не смогла привыкнуть к городу, а потому вернулась в родной Полярный, где живу до сих пор. Высшего образования в силу некоторых семейных обстоятельств получить не смогла, но за плечами четыре с половиной года учёбы по профилю специальный детский психолог. На данный момент я домохозяйка. И всё свободное время посвящаю хобби — писательству.

Ещё в начальных классах по дороге в школу или домой придумывала стишки и песенки, которые, естественно, тут же забывались. В старших классах написала пару наивных неудачных рассказов и стихов. На этом мой путь писательства на время завершился. К творчеству я вернулась спустя пятнадцать лет. Это были робкие наброски и миниатюры, которые впоследствии стали частью фэнтези повести.

Писателем себя не считаю, я, скорее, графоман. Хотя многие знакомые со мной не согласны. Пишу, в основном, фэнтези и современную короткую прозу. Вдохновляюсь всем, что вокруг меня. Мечтаю… Мечтаю писать, мечтаю, чтобы мои произведения нравились людям. Нет, мне не нужны толпы поклонников и слава. Я хочу просто творить то, что найдёт отклик в душах людей. Хочу нести частичку тепла и доброты в мир.

Что ещё я могу рассказать о себе? Романтичный циник. Равнодушный эмпат. Ленивый трудоголик. Демон с крыльями ангела. Вот такая я — сотканная из противоречий, хрупкая, но стойкая девушка.

Душа

Сегодня выходной, поэтому позволяю себе подольше понежиться в постели. С удовольствием потягиваюсь, разминая мышцы, откидываю одеяло и выпрыгиваю из его плена. Бросаю беглый взгляд в зеркало и замираю: вместо заспанной и растрёпанной меня из его недр смотрит незнакомка. Оглядываюсь по сторонам: в комнате никого, кроме меня. Делаю шаг в сторону и возвращаюсь к зеркалу, но по-прежнему вижу её. Она улыбается мне, а я растерянно хлопаю глазами. Неужели раздвоение личности? Шизофрения подкралась незаметно? Нет, не думаю. Не наблюдала в памяти провалов, да и странного поведения тоже не было — муж бы заметил. Тогда почему из зеркала на меня смотрит незнакомка?

Она красивая. Моложе и стройнее меня. Лицо чистое, без единой родинки. Не то, что меня. Всё лицо ими изуродовано. По крайней мере, я так считаю. Волосы у незнакомки длинные, золотисто-русые. И я немного ей завидую, так как от длинных волос отказалась уже очень давно из-за обильной седины. Глаза… А глаза как у меня, трёхцветные, необычные. В какое-то мгновение я вижу себя в её чертах.

Девушка в зеркале дружелюбно улыбается и тянет ко мне руку. Ах! Что это? Это же не она, а я протягиваю руку к зеркалу, а незнакомка лишь повторяет моё движение. В голове мелькает догадка. Чтобы её проверить, начинаю крутиться перед зеркалом. Да, так и есть: девушка повторяет каждый мой жест, словно зеркало.

Но ведь она и есть зеркало. В посеребрённой плёнке отражается не незнакомка, а я. Такая, какой иногда представляю себя, какой ощущаю. Стройной, молодой, энергичной. Именно поэтому, каждый раз смотрясь в зеркало, чувствую лёгкое разочарование: не тот образ вижу. Но сегодня я увидела себя настоящую, истинную, внутреннюю меня. Я увидела свою душу. подмигнула отражению и послала воздушный поцелуй. Моя душа ответила мне тем же. Да, я именно такая: русоволосая девчушка в голубом летнем платьице, во взгляде — капелька грустинки, немного мудрости и толика озорства. Ну и что, что выгляжу иначе? Зато ощущаю себя именно так. Спасибо, душа, что напомнила мне, какая я на самом деле.

День рождения

— Не хочу! Не хочу! Не хочу! — сказала Марина, с головой закутываясь в плед. — Не хочу, чтобы он наступал! Ненавижу день рождения!

— Тяжёлый день был?

— Нет, — плед закачался из стороны в сторону. — Тяжёлым он будет завтра. Все начнут звонить, сообщения писать в соцсетях, поздравлять, желать всякие банальности, типа здоровья и денег побольше. А я не хочу!

— Не хочешь, чтоб тебя поздравляли?!

— А какой в этом смысл? Поздравлять будут не потому, что хотят, а потому что надо. Не люблю этого. Даже мама с сестрой три раза в год звонят: на новый год, восьмое марта и день рождения. Поздравить же надо! Понимаешь? Надо! Звонят, не потому что хотят, а потому что «надо». И в соцсетях также. Незнакомые мне люди будут присылать поздравительные сообщения просто потому что так надо! Да и на работе сплошное лицемерие. Будут аплодировать, какую-нибудь ненужную фигню подарят, опять-таки, потому что надо! А на самом деле, всем плевать, я никому не интересна! Никто даже не знает, что я люблю и чего хотела бы в подарок!

— Похоже, ты переутомилась, поэтому всякую ерунду говоришь. Давай я тебе тёплого молока с мёдом сделаю. Выпьешь — и ложись спать. Как говорят, утро вечера мудренее. Вот увидишь, завтрашний день будет замечательным!

— Вот бы завтра стать невидимкой для всех. Чтоб все вокруг забыли обо мне и моём дне рождении, — вздохнула она, высовывая нос из-под пледа. — Хочу, чтоб меня завтра поздравили только те, кто действительно меня любит. А для остальных — невидимкой…

***

— Wake up call, caught you in the morning with another one in my bed… — заорал будильник песней группы «Maroon 5».

Она протянула руку, не открывая глаз нажала кнопку телефона, отключая будильник.

— Здравствуй, недоброе утро, — пробурчала она и поплелась на кухню.

Спешно выпив зелёного чаю с бутербродами, она натянула джинсы и свою любимую синюю водолазку, впрыгнула в кроссовки и убежала догонять маршрутку.

— Опаздываешь, Лемина, — сердито сдвинул брови начальник.

— Простите, Пал Олегыч. Маршрутка в яме застряла, пришлось пешком идти. Больше не повторится.

— Ладно уж. Вот, — он сунул ей кипу бумаг, — это план на сегодня. Проверить, отредактировать, внести поправки и замечания. Вперёд, вперёд, Лемина. Работа сама работаться не будет.

Она тяжело вздохнула и направилась к своему рабочему месту.

В трудах и заботах прошёл рабочий день, но никто из сотрудников не поздравил её. Никто не подошёл к ней и не произнёс ни одного даже банального пожелания. Телефон тоже молчал: ни смс, ни звонков.

Вернувшись домой после тяжёлого трудового дня, Марина первым делом кинулась включать компьютер: вдруг в соцсетях кто-нибудь написал. Но и там была тишина. Друзья обсуждали политику, тающие сугробы и яркое солнце, чем лечить кашель у ребёнка и куда поехать отдыхать летом. Но никто не вспомнил про неё.

На часах было 22.48. Она забралась с ногами на кресло и укуталась в свой любимый плед.

— Как же так? Почему меня никто не поздравляет? Неужели все забыли про мой день рождения? А как же подарки, пожелания здоровья и богатства? — недоумевала Марина, отчаянно кусая губы. — А может, моё вчерашнее желание сбылось? Но тогда это означает, что…

Хлопнула входная дверь и из коридора донеслось:

— Мариша! Ты где, красавица моя?!

Она с головой нырнула под плед, пытаясь сдержать слёзы.

— Вот ты где! Опять решила спрятаться от всего мира, — улыбнулся он. — Давай вылезай. Я тебе подарок принёс.

— Подарок? — выглянула она из-под пледа.

— Весь день по городу мотался, искал. Аж на другом конце города нашёл. Потому и домой долго добирался. Вот, держи. С днём рождения, моя хорошая.

— С днём рождения? Так ты не забыл!

Вмиг разорванная обёртка полетела на пол, а по щекам Марины потекли слёзы радости.

— Это ведь… Я так давно об этом мечтала! Димка, ты самый лучший! — она бросилась его обнимать. — Спасибо тебе! Спасибо! Спасибо! Спасибо! Спасибо, что не забыл про мой день рождения!

— Глупенькая, — он крепко обнял её в ответ. — Как я мог забыть? Я ведь люблю тебя.

***

— Как ты думаешь, она поняла этот урок? — спросил один ангел другого.

— Думаю, да. Но ты приглядывай за ней, на всякий случай. Человеку нельзя без любви. Без неё душа умирает.

***

— Больше никогда-никогда не буду желать стать невидимкой. Особенно в день рождения, — прошептала она, засыпая.

Письмо

Дима закрыл дверь на засов, устало скинул куртку и туфли.

— Мариша! Ты где?!

Он услышал сдавленные рыдания, и его усталость как рукой сняло. Он кинулся на звук и нашёл Марину сидящей на полу кухни.

— Ого! Что здесь случилось? Карлсон шалил?

Пол и кухонный стол были заляпаны мукой и какой-то клейкой белой массой, по-видимому тестом. Повсюду валялись миски, вилки и венчики. Марина, с головы до ног испачканная мукой, прижимала к себе плюшевого мишку, и рыдала.

— Что случилось, малыш? — спросил Дима, вынимая из волос Марины яичную скорлупу.

— Я блинчики испечь хотела, — всхлипывала Марина, — но у меня не получалось. Тогда я стала искать поваренную книгу. Ну, ту, что мне мама подарила год назад, помнишь? Но я её не нашла-а-а-а!

— Ты поэтому ревёшь?

— Нет! Вот поэтому…

Марина протянула мужу листочек в клетку. (Тетрадный) Лист был пожелтевший, чернила на нём немного выцвели, но текст, выведенный аккуратным детским почерком, виднелся отчётливо.

— Хочешь, чтобы я прочёл?

— Угу.

Дима аккуратно, стараясь не испачкаться, опустился на пол рядом с женой и принялся читать.

«Привет, Марина. Нам в школе задали написать письмо себе будущему. Я не знаю, что писать. Поэтому напишу немножечко обо всём.

Мне сейчас восемь лет. А сколько тебе? Наверное, ты уже такая старая, как моя мама, у тебя уже куча детей. Помнишь, как ты говорила: «Вот вырасту и куплю себе в магазине штуки три малявок»? Мама с папой всегда над этим смеялись.

Интересно, а какой у тебя будет муж? Наверное, такой же красивый и смелый, как папа! Помнишь, как он меня Малинкой называл, а сестру — Вишенкой? А помнишь, как он ушёл воевать с плохими дядями в Аф-га-ни-стан? Он так и не вернулся, и мы с мамой очень-очень долго плакали. Поэтому, если у тебя будет муж, ты его не отпускай никогда на войну. Я больше не хочу плакать. И не хочу, чтобы плакала ты. Но это ведь одно и то же, верно?

Интересно, а кем ты работаешь? Я очень хочу стать врачом и лечить детей. Или тем, кто изучает птиц. Я не помню, как называется эта профессия. Но ты — взрослая, Марина, наверное, всё знаешь и очень многое умеешь. Я обязательно буду тобой гордиться за это!

Помнишь, как мы с сестрой на великах катались с пригорка? Я тогда ещё упала и велосипед сломала. И коленку разбила. А сестра мне подорожник прикладывала. У меня даже шрам маленький остался. Ты всё ещё переживаешь из-за этого? Я очень переживаю. Постоянно расстраиваюсь, когда смотрю на этот шрам.

Моего Сдобряка помнишь? Это плюшевый мишка, если ты вдруг забыла. Я очень его люблю и засыпаю, только когда положу его рядом с собой. Мама ругается, а я всё равно только с ним засыпаю. С ним мне ничего не страшно. Не выбрасывай его, пожалуйста, когда вырастешь. Он и тебя будет охранять от чудищ в темноте.

Ты счастлива? Я очень хочу, чтобы ты была счастлива. Я закопала во дворе секретик из цветных стёклышек и лепестков ромашки. На секретик я загадала желание, чтобы ты, то есть я… мы обе были счастливы. Надеюсь, все твои мечты исполнятся. А если не исполнятся, тогда раскопай секретик с желанием. Я закопала его возле красных качелей во дворе.

Если ты захочешь что-нибудь мне рассказать, напиши письмо и отправь Деду Морозу. Я знаю, ему пишут, когда Новый год приходит. Но я уверена, что он умеет отправлять письма из будущего в прошлое. Ведь это же Дед Мороз! Он всё может!

До свидания, Марина. До встречи в будущем!».

Дима положил письмо на кухонный стол, выбрав на нём место почище.

— Знаешь, что… Давай, мы всё уберём тут, а потом вместе испечём блинчики. А Сдобряк, — указал он на плюшевого любимца жены, — нам будет помогать. Завтра я сделаю рамочку, и мы торжественно, под какой-нибудь гимн, поместим это письмо под стекло. Что скажешь?

— Угу, — благодарно кивнула Марина, вытирая слёзы.

«Я счастлива, Марина из прошлого. Я очень счастлива»…

Страх

Страх… Нет, не страх… Дикий ужас завладел всеми клеточками её тела. Завязался узлом где-то внизу живота и парализовал.

Широко распахнутыми от ужаса глазами она смотрела на чудовище, боясь пошевелиться. «Мамочки, какой монстр. Просто огромный! Что делать? Что мне делать? Бежать? Нет, нельзя поворачиваться к нему спиной. Он тогда может на меня прыгнуть и укусить. Не закрывай глаза, Марина, не теряй бдительность. Твои два глаза против его восьми… М-да, шансы не равны… Что же делать? Ой, мамочки! Он ко мне идёт! То есть, ползёт! На своих жутких восьми лапах! Я сейчас в обморок грохнусь. Нельзя, Марина, держи себя в руках! Иначе будешь съедена этим чудовищем! Ноги не слушаются, руки трясутся. Что же делать? Что делать? Кричать? Точно! Надо на помощь позвать! Дима! Димка!»

Узел первобытного страха, добравшись до груди, обвился вокруг сердца, затем медленно пополз к горлу, покрутился там немного, перехватывая дыхание и, наконец, развязался, высвобождая дикий крик.

— Ди-и-и-и-има-а-а-а-а-а!

Поспешив на зов жены, Дима споткнулся о порог и ударился о косяк.

— Ах, ты ж… Мариш, ты чего так орёшь?

— Димка! Он меня съесть хочет! — Марина юркнула за широкую спину мужа. Маленький паучок заметался по коридору. Так и не найдя места, где можно было бы спрятаться от жуткого звука, вибрирующего во всех лапках, он забился в угол и стал готовиться к скорой смерти.

«Вот надо было мне выползти именно сейчас и именно сюда! Но я же не знал, что тут будет этот большой и громкий монстр! Бр-р-р, жуткий какой! Ну всё, сейчас меня прихлопнут. Прощай, моя любимая паутинка! Нам было хорошо вместе».

— Так, Мариш, иди в комнату, я разберусь с ним.

Марину не пришлось уговаривать. Она влетела в комнату, запрыгнула на кресло и с головой накрылась пледом. Дима взял половую щётку, медленно подошёл к застывшему от ужаса паучку и осторожно замёл его на совок. Потом вышел на улицу и стряхнул паучка на землю.

— Эк тебя угораздило к нам в квартиру попасть, бедолага. Беги, и больше к нам не забредай.

Паучок пристально посмотрел на Диму четырьмя парами глаз, развернулся и помчался со всех ног в подвал к своей любимой паутинке.

***

— Марина, можешь вылезать. Убил я твоего дракона.

Марина откинула плед, огляделась по сторонам, убедилась, что монстра больше нет.

Она облегчённо вздохнула и улыбнулась.

— Ты мой рыцарь!

Увидев огромную шишку на лбу мужа, она легонько коснулась её своими прохладными пальчиками.

— Больно?

— Ерунда! Шрамы, полученные во время спасения принцессы из лап дракона, лишь украшают рыцаря.

Марина обвила руками шею мужа, благодарно целуя его в щёку. И тут увидела его… Он тихонечко спускался на тонкой ниточке с потолка в поисках своего товарища.

— Ди-и-и-и-и-има-а-а-а-а-а-а-а!

Девятая жизнь

— Зачем я взялась за эту работу? Вот мало мне было, что ли? — ругала сама себя Марина. — Хотя Пал Олегычу разве откажешь? Как он глянул на меня?! Пронзительный такой взгляд и голос… Вроде и вопрос задал, да так, что и отказать не посмеешь. Только он так умеет спросить — с утверждением, будто ты уже ответил согласием. А остальные хороши! Бочком, бочком так отодвинулись, и я одна осталась. Вот на меня и пал указующий перст начальника. «Ну что, Лемина, возьмёшься? До завтра управишься?» — передразнила она голос начальника.

Марина посмотрела на светящийся монитор компьютера, перевела взгляд на пятьдесят листов рукописного текста, который до завтра надо было перенабрать и откорректировать, и тяжело вздохнула.

— Тук-тук-шкрёб.

Громкий и неожиданный звук заставил девушку вскрикнуть. Марина подошла к двери и осторожно приоткрыла её. В полутёмном офисе не было ни живой души: все разошлись по домам после окончания рабочего дня.

— Кажется, пора заканчивать с работой. А то уже глюки начались.

Марина закрыла дверь, села за рабочий стол и хотела уже вернуться к тексту, как снова услышала:

— Тук-тук-шкрёб.

Марина испуганно сжалась, втянув голову в плечи. А звук тем временем повторился.

— Тук-тук-шкрёб.

На цыпочках девушка подошла к двери и приоткрыла её совсем чуть-чуть, чтобы одним глазком посмотреть, кто же к ней стучится.

— Мариночка, — девушка вздрогнула от раздавшегося баса. — А вы чего ещё тут?

— Ох, Сергей Валерьевич, напугали вы меня, — облегчённо выдохнула Марина. — Да вот, Пал Олегыч сверхурочной загрузил.

— А я обход делаю, смотрю — в вашем кабинете свет горит. Дай, думаю, загляну на огонёк, проверю. Всё здание-то пустует уже. Шли бы и вы домой. А то поздно уже. Могу такси для вас вызвать.

— Нет-нет, это ни к чему. Я Димке позвоню, он меня и заберёт. Только вы его на парковку пустите, пожалуйста, чтоб мне далеко не ковылять.

— Пущу, конечно, Мариночка. Только вы скоренько-скоренько, ладно?

— Хорошо, Сергей Валерьевич. Через полчаса самое позднее меня здесь не будет. Марина улыбнулась охраннику, закрыла дверь и направилась к компьютеру. Она порылась в бумагах, лежащих на столе, и откопала среди них флешку. Скопировав на неё то, что успела сделать за вечер, пробубнила себе под нос: «Закончу работу дома» и закинула флешку в сумочку.

— Тук-тук-шкрёб, — снова раздалось за дверью. — Тук-тук-шкрёб.

Марина медленно опустилась на офисный стул, поджала под себя ноги и дрожащими руками набрала на телефоне номер мужа.

— Дима? Димочка, — прошептала она в трубку. — Забери меня, пожалуйста.

— Мариш, ты чего шепчешь? Что-то случилось?

— Ты просто забери меня поскорее.

— Пять, максимум десять минут, Мариш. Я уже еду!

— Дим, я договорилась — тебя на парковку пустят. Только ты побыстрее, ладно? — прошептала Марина и отключила телефон.

— Тук-тук-шкрёб.

— Нет, мне это однозначно надоело!

Марина вскочила, схватила первую попавшуюся папку с бумагами и прыжком оказалась возле выхода. Она рванула на себя дверь со словами:

— Если это вы, Сергей Валерьевич, то я вас сейчас побью!

— Мяа-а-ау! — раздалось откуда-то снизу.

— Чего? — Марина недоумённо захлопала глазами. — Кошка?

— Мяа-а-ау! — повторило животное, потеревшись о ноги девушки.

— Это ты стучала? А разве кошки так умеют?

— Мяа-ау.

— И откуда ж ты такая взялась? — Марина взяла кошку на руки и погладила. — Ох, и досталось же тебе от жизни! Ухо ободрано, глаз слезится. Знаешь, мой муж — звериный доктор, прям как Айболит. Он тебя вмиг вылечит.

Марина выключила компьютер, погасила свет в кабинете, подхватила сумочку и, захлопнув дверь, направилась к парковке.

***

Девушка стояла на уличной парковке, высматривая Димину машину. Кошка уютно мурлыкала у неё на руках.

— Темно, — Марина повела плечами. — И зябко. Хоть и лето. Ну где же Димка? Обещал через десять минут быть. Уже пятнадцать прошло. Вот я ему задам, когда приедет!

— Слышь, дамочка, — услышала она неприятный скрипучий голос. — Сумочку давай. Перед Мариной, словно вынырнув из-под фонаря, возник незнакомец.

— Ты глухая что ли? Сумку давай, говорю!

Он попытался сдёрнуть сумочку с плеча оторопевшей от испуга девушки.

— Ой-ёй! Димочка, где ты! — закричала Марина.

Тут кошка встрепенулась, спрыгнула с рук девушки да прямо на голову хулигана. С диким мявом и шипением она вцепилась когтями в волосы и лицо грабителя. Мужчина заорал, закрутился на месте как волчок, смешно размахивая руками, а кошка продолжала цепко держаться, повиснув на капюшоне его толстовки. Марина, шокированная происходящим, стояла, раскрыв рот.

— Марина! Мариночка! — бежал на выручку девушке охранник. — Уходите! Уходите! Но девушка была в таком оцепенении, что не слышала криков мужчины. Лишь визг резко затормозившей машины вывел её из ступора.

— Димка! — со всех ног она кинулась к мужу.

Дима подхватил её, прижал к себе, спросил охранника:

— Помощь нужна?

— Не, — ответил охранник, скручивая руки грабителю, который через всхлипы бубнил: «Снимите её с меня. Снимите с меня этого демона!». — Полицию я уже вызвал. Как Мариночка?

— Мариш, ты как?

— Дима, Димка! — Марина уткнулась носом в грудь мужа и успокаивалась, вдыхая такой родной запах. — Ты где был, ёлки-палки?! — она стукнула его по плечу.

— С ней всё хорошо! — бросил Дима охраннику, усмехнувшись.

— Куды? Лежать! — охранник прижал грабителя коленом к земле. — Откуда ж ты тут взялся-то, а?

Ответом ему стали проблесковые маячки полицейской машины.

***

— Думаю, на этом всё. Ваши показания я записал, адрес и телефон — тоже. Если что понадобится, мы вас вызовем.

— Спасибо. Мы можем идти? — спросил Дима.

— Да, конечно, — ответил следователь, не отрывая головы от блокнота и что-то в нем записывая.

Выйдя из кабинета полицейского, Дима и Марина столкнулись с Сергеем Валерьевичем.

— Сергей Валерьевич, вас подбросить?

— А? Да-да, Дима, конечно. Вот только напарнику отзвонюсь. Хорошо, что всё обошлось.

— Спасибо вам, — Дима пожал крепкую руку охранника. — Спасибо, что спасли Марину. Если бы не вы…

— Спасли Марину, — пробормотала девушка отрешённо и тут же вскрикнула: — А где кошка?!

— Кошка?! — в один голос переспросили Дима и Сергей Валерьевич.

— Какая кошка, Мариш?

— Она ко мне в дверь в офисе постучалась. Я её на руках держала, когда… когда… Её надо найти, Дим.

— Ладно-ладно, Мариш, успокойся. Поехали домой, а кошку завтра поищешь.

— Нет! Её надо сейчас найти! Дима, ну пожалуйста… Сергей Валерьевич, миленький…

— В здание я вас пустить не могу — заперто уже всё. На парковке можете поискать, а

здании уже только завтра, Мариночка.

— Ну, хотя бы на парковке… Дим?

— Ладно уж, поехали, поищем твою кошку.

***

— Что за кошка-то?

— Серая такая, с белыми пятнами. Она в дверь стучать умеет, представляешь? Кис-кис-кис-кис-кис. Киса, ты где?

— Кис-кис. В дверь стучать? Кошка? Мариш, а ты не переработала?

— Ты мне не веришь, да? Ну погоди, вот найду её и докажу тебе! Кис-кис-кис. Ох, ну пожалуйста, найдись!

— Мяу, — жалобно прозвучало из-под машины.

— Киса! Кис-кис, выходи. Тебя не обидит никто. Это я. Помнишь меня? — Марина опустилась на четвереньки и протянула руку к забившейся под машину кошке.

— Мяу, — кошка понюхала пальцы девушки, лизнула их, потёрлась об руку и выбралась из своего укрытия.

Марина ухватила кошку, прижала к себе, уткнувшись носом в мягкую шёрстку. Кошка довольно заурчала.

— Это ведь она меня спасла. Я её на руках держала, хотела тебе показать. А тут этот…

она как вцепилась ему в лицо! Я же всё полицейскому рассказала. Ты что, не слушал?

— Да я думал, что тебе кошка от страха померещилась.

— Померещилась, да? — Марина обиженно надула губы.

— Ну ладно, Мариш, не дуйся. Говоришь, это спасительница твоя?

— Да! Вот, посмотри. У неё ушко порвано и с глазом что-то.

— Ну-ка, дай гляну. Да, досталось этой кошке от жизни. Ухо, должно быть, в драке порвали. Рана зарубцевалась уже, нет смысла зашивать. В глаз мы капельки покапаем, вылечим. А вот тут, смотри, видимо перелом был. Скорее всего от мальчишек с палками или камнями досталось.

— Дим, ты правда сможешь ей помочь?

— Ну конечно. Поехали домой, а завтра утром я её в клинику с собой возьму.

— Дим, а давай мы её себе оставим, а? Она ж мне жизнь спасла всё-таки. Димочка, ну пожалуйста.

— Ох, Мариш, — Дима ласково поцеловал жену в макушку. — Поехали домой. Вместе с кошкой.

— И-и-и, — радостно взвизгнула Марина. — Димка, ты самый лучший!

Кошка… Она просто мурчала, довольная, что у неё наконец-то появился дом и хозяева, которые будут о ней заботиться. У неё оставалась последняя, девятая жизнь.

В облаках

Люблю наблюдать за облаками. Всегда восхищалась, с какой лёгкостью и плавностью даже самые громадные тучи пересекают небесный свод. Вот и сейчас я сижу, задрав вверх голову, и пытаюсь разгадать их секрет. Некоторые облака, словно пёрышки, растянулись по всему небу и куда-то спешат. Другие — помощнее, образовали целые замки и важно, степенно вышагивают. Третьи зависли на месте, словно ждут чего-то. Как бы мне хотелось вместе с ними парить! А, в принципе, почему нет? Зажмуриваюсь, представляю себя пушинкой и… взмываю вверх!

Небо радостно принимает меня, словно старую подругу. Пушистые барашки облачков тянут меня поиграть в салки. И я резвлюсь с ними, хохоча до коликов в животе. Затем я забираюсь словно в кресло на одну из кучёвок и расслабляюсь, наслаждаясь полётом. Вместе с ней мы разбрасываем дождевые капли на поля, города и равнодушных ко всему людей. Тучка летит дальше по своим делам, а я продолжаю резвиться в облаках.

Пролетаю сквозь них, отщипывая небольшие кусочки перистой ваты и разбрасываю их вокруг, наслаждаясь нежнейшим снегом. Ого, какая махина! Чёрный грозовой нимбус навис над маленьким облачным голубем и вот-вот проглотит его! Надо срочно что-то делать! Я кружусь вокруг громады, пытаясь разогнать её, уменьшить, ослабить. Зову на выручку ветер, и он с охотой помогает мне. Вместе с ним мы за считанные минуты разбиваем огромную тучу на множество маленьких пёрышек. Ф-фух, облачко спасено! Чем бы ещё заняться? Ветер, а давай наперегонки? Я с восторгом лечу над землёй, ныряю в густую крону деревьев, пролетаю над озёрной гладью, баламутя зеркальные воды. Вклиниваюсь в птичью стаю и смеюсь их возмущённым крикам. Как же здорово летать вместе со своими друзьями — ветром и облаками! Вот бы всю жизнь так!..

***

— Чего это она опять? Глаза закатила, слюни пускает!

— Да что с неё взять-то, с малахольной? Сидит себе вот так каждый день, в стену или потолок глядит и улыбается. Хорошо хоть не буйная, как Аверьев из третьей палаты. Делай уже ей укол и пойдём чаю попьём. Я пирожков принесла домашних.

— Погоди-погоди. Что-то не так. У неё ж пена изо рта! Врача! Зови скорее врача!

***

…Вот бы всю жизнь так! Ветер предлагает остаться в облаках насовсем. Я раздумываю недолго. Чего мне внизу делать? А здесь хорошо. Только устала что-то. Укутываюсь пушистым облачным одеялом и засыпаю…

На вершине

Воздух холодный, разреженный. Он проникает злыми иголками в мысли, стучит в висках словами «ты не сможешь, не дойдёшь, ты — слабак». Трудно дышать. Поначалу. Но потом… Потом захватывает эйфория! Стремление к победе, стремление доказать всему миру, доказать себе, что я смогу!

Все мышцы напряжены, но работают слаженно, чтобы я мог достичь своей цели. Подтянуться, выдохнуть, почти сорваться в бездну, почти сдаться, но всё же нащупать опору, и — новый рывок на вдохе. Ветер беглым прикосновением остужает моё разгорячённое тело, наполняя меня новыми силами.

Мозг за секунду выдаёт сотни решений, предположений и возможностей. Мне остаётся лишь выбрать самые подходящие и воплотить в реальность. Мой путь долог и тяжёл, и от этого ещё более приятно и воодушевляюще ожидание предстоящей победы. Каждый шаг даётся всё труднее, но я не сдаюсь. Злобный орк, засевший в моей голове, твердит мне: «откажись от цели». Но я спорю с ним из последних сил и продолжаю двигаться вперёд.

Конец ознакомительного фрагмента.