Девять Жизней. Фантастическая четверка

Валентина Спирина

Надеемся, что сборник «Девять Жизней» полетит далеко, ведь он собрал в свой корабль незаурядных авторов. Вот и в этот раз, в «фантастической четверке», вашим вниманием завладеют очень талантливые люди, ничем не ограниченные ни в фантазиях, ни в формах их выражения. Прочтенное непременно оставит в душе след, такой же яркий и пронзительный, как хвост кометы. Так давайте в экипаже фантастической четверки рванём по просторам авторского воображения, хотя бы на миг забыв реальность будней. Поехали!

Александр Гирин

Россия — Санкт-Петербург

Глава 1

Отчего разделённость повсюду?

— Пройдут эпохи, пока падут все завесы.

— Приоткрывая их, мы рискуем жизнями!..

— Когда жизнь и смерть становятся

неразличимы — это и есть наш Путь.

Этой ночью не было росы. В совершенно чёрном небе лишь местами показывались звёзды в просветах меж невидимых туч. Густой тёплый воздух едва ли не звенел от гнетущего напряжения. Сильно пахло бальзамическим хвойным покровом, сильно разогретым за день жарким солнцем.

Синяя вспышка на мгновение высветила пространство из небытия. Из-под покрова ночных тайн вынырнула и снова исчезла опушка плотного леса. Порыв ветра встревожил сонные ветви пихт и лиственниц и принёс с собой неожиданную свежесть и прохладу.

Отрывистые, словно камнепад, раскаты грома зарокотали в вышине и, перейдя в ровный далёкий гул, сменились нарастающим шумом ветра в кронах. Зародившееся на опушке движение воздуха не прекратилось: струя ветра набрала силу и закрутилась в маленький вихрь. То ослабевая, то становясь вновь более тугим и быстрым, этот вихрь двигался по полям на гребне набирающей силу бури. Снова, и уже неоднократно, сверкали молнии. Мощный тёплый ливень обрушился стеной, затем быстро прекратился. Накатила ещё одна волна; и скоро не осталось ни единого сухого клочка земли даже под кровом могучих хвойных великанов.

Во внезапном разрыве туч показались высокие чёткие контуры дождевых облаков, едва освещённые зарождающейся зарёю. Буря уходила прочь; но на лугу всё так же танцевал небольшой вихрь, теперь уже ровно, стабильно, перемещаясь то туда, то сюда над покрытой цветущим разнотравьем равниной. И удивительно было то, что при каждой его остановке на каком-то месте в воздух из мокрой травы взлетали мотыльки со слипшимися от влаги крыльями, застигнутые врасплох ночной непогодой…

Бережно поднимая в воздух этих насекомых, вихрь расправлял и подсушивал им крылья, а затем отпускал в свободный полёт. Спасённые от стихии существа уверенно улетали в поисках укрытия или ночных цветов. А смерч словно каждый раз набирал силу. Вот он уверенно, но так же осторожно сбросил сломавшуюся от напора стихии ветвь ясеня с низкорослых молодых сосновых побегов.

На какое-то время воздух стал тих и неподвижен. В этой тишине в небольшом овражке на краю всё того же леса послышался плеск воды и жалобный писк. Совёнок выпал из гнезда и упал прямо в дождевую лужу. Над ней плотно смыкались ветви ив. Ушастая сова, мать птенца, спустившись на нижние сухие ветви, перелетала с одной на другую, но не решалась спуститься к воде. Она пронзительно кричала, но чем это могло помочь?..

И тут воздух под ивами пришёл в движение. Ветер загудел среди кривых толстых сучьев и образовалась воздушная воронка. Мать сова испуганно вылетела из оврага. А над лужей с совёнком образовался настоящий маленький циклон: ветви сначала скрипели, затем начали с треском ломаться и падать по склонам овражка. Воду из лужи втягивало в центр вихря и поднимало через кроны высоко в воздух. Затем всё кружение резко прекратилось. Воды в овражке не осталось. Совёнок спокойно сидел на высокой живой ветке ивы. Сова помедлила и подлетела к питомцу…

Маленький смерч неловко, временами пропадая, кружился на краю овражка. И, помедлив немного, помчался через серый утренний сумрак вниз, в долину реки…

Глава 2

Духи хранят нас, наши народы, от невзгод и лихого времени.

До тех пор, пока и мы сами бдительны.

Пастухи спали тревожно. Сперва их разбудила гроза, и шум ветра сопровождался странными звуками, которых никак не могла издавать обычная буря: словно шёпот доносился с неба, пробуждая неясные чувства в душе каждого, кто слышал его. Будто заклинания читались невидимым повелителем стихии, и в кромешной тьме безлунной ночи воображение рисовало духов предков и могучих воинов и колдунов, легендами о которых жил местный народ. Легендами, передаваемыми из поколения в поколение.

Когда же небо стало проясняться, из лесов стал доноситься высокий голос ушастой совы. Он был полон тревоги и звучал намного громче, чем должен был: лес находился за холмами, а к реке эти птицы почти никогда не прилетали. Это было предзнаменованием. Остававшиеся в ночном дозоре пастухи перешёптывались между собой:

— Помнишь? Последний раз они так кричали в тот год, когда с полудня пришли щитоголовые…

— И мы их как раз тогда прогнали.

— Да, но теперь снова, говорят, паруса с чёрным солнцем показываются у полуденных берегов!

— Ну и что с того? Тогда одолели, а сейчас и подавно справимся. Теперь мы заранее подготовимся!

— Да, но тогда с нами был наш Старейший, а теперь правят наместники, и какие они? Пустые головы, да и только. Нужно собирать дружины! Нет, сейчас я опасаюсь… Как бы не пришлось опять уводить стада в стылые земли!

Так, переговариваясь, они встретили рассвет. Вытащили из-под навесов сухие дрова и развели костёр. Овцы были выпущены из загонов и торопливо распределялись по затоптанному берегу реки, утоляя жажду. Коровы беспокойно мычали и ждали своей очереди за оградой. Нехитрая трапеза была заготовлена с вечера, и сейчас оставалось только повесить котлы над огнём.

И вдруг внимание всех, и пастухов, и животных, привлекло нечто наверху, над холмами. Глаз не различал там ничего необычного, но внутреннее чутьё безошибочно уловило то же состояние, какое было ночью во время бури. Только теперь оно было намного сильнее. Это не был страх, но присутствие могучей силы заставляло оцепенеть и смотреть туда, на пастбищные холмы на том же берегу реки. И тут наконец-то самого пожилого из пастухов осенило:

— Это дух Старейшего! Неужели Он вернулся?!

В тот же момент наверху взвилась туча пыли — хотя всё было мокрым после ливня — и понеслась вниз. Поднялся сильный ветер, и как будто вихрь ворвался в палаточный городок. Как ни странно, он принёс с собой не пыль, а скорее будто пыльцу со сладковатым запахом. Громко хлопая мешковиной навесов и обрушив одну из поленниц, вихрь налетел на костёр. С треском разлетелось большое горящее полено, и огонь со снопом искр взметнулся вверх. Вспышка — и резко всё затихло. Исчезло и ощущение присутствия, как мечом отрубило…

Так вернулся в этот мир дух поверженного Старейшего, известного также под именем Буредержец. Дух повелителя ветров, правившего этими землями в человеческом обличье долгие века и павшего в великой битве поколение назад. Теперь он вернулся из небытия, ещё не обретя достаточно силы для воплощения. Вернулся — и в то же утро пламя поглотило его…

Глава 3

Мы не считаем силой способность пребывать

одновременно во многих местах. Это скорее

следствие нашей слабости. Будь у нас сила —

нам бы нигде не потребовалось находиться.

Густая, тягучая магма… она была повсюду.

«Они услышали… они призвали меня…»

Что-либо сделать с этим жидким огнём было невероятно трудно.

«О, как же они нуждаются…»

С тех пор, как дух Буредержца попал в этот Нижний мир, прошло, по людскому исчислению, несколько лет.

«Я почти не обучен огню…»

Всё это время ему приходилось только безвольно наблюдать за движениями магмы вокруг и сквозь себя. Без материального тела это не приносило физических страданий, но были другие. Чтобы укрепиться в мире форм, требовалось действие, которое оставит след. Здесь же, посреди вездесущего плотного огня, не за что было зацепиться, и ничто не несло в себе предощущения роста силы.

Спасение птенца кратковременно дало энергию, но что-то неумолимо влекло к тому костру, и вопреки собственной воле дух оказался поглощён им и низвергнут сюда, в царство лавы.

Кто-то намного сильнее нынешнего, ещё поверженного Буредержца правил в тех землях, и сопротивляться его разрушительной воле было невозможно. Теперь предстоял долгий подземный путь в попытках набраться сил и вернуться в какой-либо из человеческих миров.

Самостоятельно получалось двигаться только вверх. Потоки огня то и дело хаотично увлекали за собой. Но именно благодаря постоянному сопротивлению к духу Старейшего начало возвращаться видение. Оно и подсказало, что где-то наверху копилось большое напряжение, и там же была какая-то возможность извлечь для себя силу.

И вот, спустя дни, а может и годы, плотность и тяжесть магмы снизилась. Начался твёрдый грунт, а в нём онбаружились огромные пустоты, целые пещеры, заполненные только вулканическими газами. В древних знаниях говорится, что огненные миры связаны с мирами человеческими, и что движения огня здесь порождают сотрясание земли там. Напряжение здесь, в подземном мире, всё росло, а значит, живущих в связанном верхнем мире могли ожидать большие бедствия.

Дух Буредержца, наконец-то, нашёл знакомую стихию — воздушную, хоть и совсем не такую, как в срединных мирах. Зато здесь можно было что-то сделать, чтобы извлечь силу. И он решил выпустить магму в эти пещеры, для чего пригодился новый — огненный — опыт, накопленный за несколько лет пребывания в этом мире.

Глава 4

Между холодом и жаром есть лишь тонкая полоса милости, где только и возможна жизнь.

Два брата, Лавиш и Май, каждый раз на нарастающей луне уходили на несколько дней в туманные ущелья. Они были из бедной семьи, живущей в лачуге среди острых скал, и на много переходов вокруг не было ни клочка земли для возделывания. Вернуться и жить в царстве они не могли после того, как их отец навлёк беду на знатного человека и погиб сам. Семья чудом спаслась в изгнании, и с тех пор трое маленьких дочерей, да больная мать могли рассчитывать только на старших братьев.

Бродя по ущельям, они искали пещеры, в которых жили летучие мыши да иногда прятались от дождей иные жители скалистых земель: кое-какие птицы, а если везло, то и горный тур. Так охотой и выживали.

Последние предзимние луны принесли недобрую весть: ветер с гор иногда приносил запах серы, а в ущельях зарождался и усиливался низкий подземный гул. Когда же однажды камнепад завалил одну из привычных тропинок в переходе от домика братьев, стало ясно: грядёт большое землетрясение, которое, как говорят старожилы, перекраивает все горные дороги, и даже реки меняют свой путь.

В один из таких тревожных дней Лавиш, забежав чуть вперёд, подозвал Мая к себе:

— Я нашёл пещеру! Из неё идёт особенно тёплый воздух. Давай поищем, здесь что-то должно быть.

Братья зажгли факелы, пропитанные жиром, и, осторожно ступая, вошли внутрь. Здесь было действительно сухо и тепло. На стенах не было лишайников, зато местами лежали клочья шерсти горного барана. Оставалось только устроить засаду и подождать до вечера: сюда мог прийти и медведь. На этот случай у Мая были с собой острые как жало осы дротики, смазанные мгновенно усыпляющим ядом северной жёлтой змеи.

Небольшой витиеватый коридор, всё спускаясь, привёл их к довольно большой пещере. В противоположном её конце обнаружился ещё один коридор, уходящий почти отвесно вниз. Оттуда и веяло теплом. Оглянувшись, братья нашли большой камень, за которым и было решено устроить засаду, а заодно и отдохнуть. Долгий переход через промозглые осенние туманы, конечно, сказался на усталости. Тепло же разморило братьев, и они тут же уснули прямо на разогретом словно изнутри каменном полу.

Май проснулся будто от удара и почувствовал, что задыхается. В воздухе стоял удушливый запах серы, а факелы погасли. В пещере была непроглядная тьма.

— Лавиш! Проснись! — скорее прохрипел, чем крикнул Май.

Брат оказался рядом и тут же зашевелился и закашлялся.

— Это дыхание горы! Нам нужно выбираться!

Нашарив свои мешки и факелы, они стали наощупь искать выход: главное, что они пришли сюда, двигаясь только вниз, значит теперь путь на поверхность был, наоборот, вверх. В пещере усилилось движение воздуха, теплело и было уже жарко. Что-то происходило в глубине. Дышать было нечем. Обливаясь потом, ребята забирались всё выше по усыпанному каменной крошкой коридору.

Впереди из-за поворота показался входной проём. Братья выскочили наружу и наконец-то глубоко вдохнули сырой холодный воздух. Хотя была звёздная ночь, глаза братьев привыкли к кромешной темноте пещеры, поэтому небо поразило их необычной красотой. Но любоваться пришлось не больше мгновения: из пещеры за их спинами послышался гул и подул горячий сильный ветер. Май поспешил вверх по противоположному от входа в подземелье склону и увлёк за собой Лавиша.

Усевшись на большом камне на высоте кроны десятилетней берёзы, они стали смотреть вниз. И было на что взглянуть и поразиться: пещера была видна — чётко, ярко, красным свечением, идущим из глубины. Гул и шум усилился, и тут из входа с грохотом выплеснулся яркий огненный язык и, словно морская волна разбившись о склон, по которому только что поднимались братья, начал растекаться по тропинке. Тут же снова запахло серой — уже и наверху — и клубами пошёл горячий дымный воздух.

Глава 5

Однажды ты найдёшь меня.

Найдёшь, чтобы больше не было сомнений.

И в этот день забудь всё, что было.

— Надо уходить! Пока тропу полностью не поглотило пламя! — С этими словами Май спрыгнул с камня и снова обернулся к Лавишу, который был, казалось, особенно заворожён огненным зрелищем:

— Не смотри туда! Это горная кровь, она затянет тебя, она опасна! Бежим, попробуем найти дорогу по склону!

Братья кинулись бежать вправо, ориентируясь среди валунов по багровому освещению, исходящему от тропинки внизу. Но тропинка та спускалась как раз туда, куда и нужно было возвращаться, и по ней тёк почти живой огонь. Нужно было опередить лаву до того, как она доберётся до узкого ущелья, через которое только и был единственный выход в сторону дома. На той стороне ущелья был ручей, который и мог бы стать преградой для огня, но до него ещё нужно было добраться.

Острые камни под ногами мешали передвигаться и норовили разбить обувь. Ребята постепенно спускались. Склон становился всё круче, а передний язык лавы на всё более наклоняющейся тропе внизу, попдитываемый грохочущими извергающимися потоками в оставшейся позади пещере едва ли уступал первенство в этом состязании. Май устремлённо перепрыгивал камни, Лавиш же то и дело оглядывался. Это привело к беде: он споткнулся и покатился вниз, прямо в раскалённую, испещрённую по краям шевелящимися трещинами реку.

Май услышал падение брата, бросился за ним, но не успевал спускаться так, чтобы самому не покатиться вслед кубарем. В отчаянии он выкрикнул неистово и неразборчиво, что-то вроде «Анаведор!» и прыгнул вперёд, в последнем рывке надеясь если и не спасти Лавиша, то погибнуть вместе с ним…

И тут лава впереди как-то глухо ухнула, забурлила и подалась на склон навстречу падающим братьям, подгребая перед собой камни и песок. И когда в следующий момент между готовыми встретить смерть героями и лавой осталось два-три шага — они попали не в огонь, а в неизвестно откуда взявшийся вал из гравия. Ещё не понимая, что происходит, Май и Лавиш приподнялись на израненных руках и увидели, что прямо перед ними, поднявшись из лавы, словно плясала огненная фигура, а от неё шёл поток воздуха.

Прохладного воздуха.

Продолжение следует…