Гетта Маркеловская. Библиотека группы ИСП ВКонтакте

Валентина Спирина

Маркелова (Маркеловская Гета М. G.Ю) Генриетта Юрьевна – родилась в 1964 г. в городе Тольятти Куйбышевской (а ныне Самарской) области. Родилась в семье швеи и слесаря. Являюсь инвалидом детства с рождения, страдаю ДЦП с очень пониженным зрением. Несмотря на все трудности, получила очень хорошее воспитание и развитие.

Тётя Ася

Воспоминания об этом человеке бережно храню в своём сердце до сей поры. Этой прекрасной женщине я многим обязана в своей жизни.

В Портпосёлке в 70-ые — 80-ые годы был детский полиомиелитный санаторий «Бережок». Это три деревянных двухэтажных корпуса. Один из них заработал ещё с 60-х годов. И там в виде эксперимента делали заезды для больных с ДЦП. В 5 лет я ещё очень плохо ходила и мама отдала меня в этот санаторий.

В последствии, когда я уже училась в школе-интернате для слабовидящих детей, а также и гораздо позже, когда я была в Тольяттинском пансионате, судьба меня сталкивала с людьми из тех, кто работал в «Бережке». Они мне много рассказывали о том времени, которое я очень смутно помню. Но вот именно того человека и её семью я отчетливо помню с той самой поры.

На тот момент, когда она вошла в мою жизнь, она была женой полковника авиации. Муж её, приветливый старичок, любил окружать себя большим количеством людей. Многочисленные родственники, знакомые всегда наполняли их дом. А с виду он был простым, незаметным, но в этом человеке было столько энергии!

Сыновья, снохи, внуки буквально души не чаяли в своих стариках. И вот, когда они случайно узнали, что я нахожусь в этом санатории, они стали по очереди приходить ко мне буквально каждый день. Хочу тут же заметить, что тетя Ася была теткой моего папы. В один из своих приходов в санаторий она с ужасом заметила, что я вся грязная и в слезах лежу на дорожке, по которой они приходят. Няньки рассказали ей, что я утром выползаю из группы.

Сидя на попе, я спускаюсь с крутой лестницы, помогая при этом себе руками, и уползаю на ту дорожку. Она в ужасе отругала нянек, что они допускали до этого. Потом она позвонила моему папе на работу. Тот сказал, что он бы давно меня забрал, но моя мама этого не хочет. Она поехала домой к моей маме. Мама сказала, что меня там лечат и мне там хорошо. Тогда тётя Ася приехала обратно ко мне в санаторий и буквально заставила администрацию санатория отдать меня ей. После незамедлительно позвонила папе на завод и велела ему вечером приехать. Но при этом она не сказала, что я у неё. И вот, что интересно. Мне тогда было 5 лет, но я очень ясно запомнила какую чистку она ему сделала.

Решено было оставить меня у неё. Своё первое пребывание у тёти Аси я запомнила таким: строгая, немногословная тётя Ася со мной не сюсюкала, как с маленькой. Если я пачкалась, шалила или что-то делала не так, то она всегда мне указывала на то, что я будущая женщина должна этому приучаться. Она уже с пяти лет учила меня заправлять за собой кровать, складывать аккуратно свои вещи, класть всё строго на определенное место. В саду и огороде я должна была тоже ей помогать, правда по мелочи.

Так как я с трудом ходила, но ловко и быстро ползала, то тётя Ася всегда говорила, что двигаться мне надо как можно больше и, что мои руки должны быть всегда в работе. Это мне пригодится. Она говорила, что мне не обязательно ходить. Можно ползать, но все уметь делать.

Её муж меня баловал очень. Поэтому она не подпускала его ко мне, чтобы заниматься моим воспитанием. Её дети, снохи и внуки повсюду таскались со мной и тоже очень ко многому приучали. Она и папу моего заразила той же идеей.

На следующий год, когда мне было уже шесть лет, тётя Ася вызвала к себе моего папу и буквально взяла с него клятву, что меня больше не поведут в санаторий «Бережок», а повезут к ней. Мама моя, конечно же, была против, убеждая папу в том, что там очень хорошее лечение. Меня все-таки на две недели решено было отдать в санаторий. И опять ко мне ходили только тётя Ася и её семья.

Но вдруг, ко мне неожиданно приехала тётя Люба, сестра моей мамы. Ей почему-то бросилось в глаза то, что у меня увеличилась голова. Она решила, что это у меня на нервной почве, потому что ребенку, особенно больному, лучше быть с родителями. Она устроила моим родителям такой скандалище! На что мама моя сказала, что она ещё не хочет связывать себя по рукам и ногам, потому, что ещё молода. А так как Люба младше её на 11 лет, то она указала ей, что она «сопля» и ничего не понимает.

Тётя Ася меня опять взяла к себе. Она пророчески стала учить меня тому, что может-быть, мне придётся жить одной. И вы представьте себе, что уже в шесть лет она стала рассказывать мне о том, что мне делать, когда я стану девушкой, и у меня придут «женские дела». Она первая стала говорить мне о том, что я не нужна маме, что я должна следить за собой. Она одна из первых, кто внушал мне, что я не должна проводить всё свое время с куклами, что я должна быть серьёзнее, строже, терпеливее.

Когда я приезжала от неё домой, мама, слушая и глядя на меня, говорила, что это метод спартанского воспитания и для меня он непригоден. Впоследствии она отпускала меня к тёте Асе только с папой на короткое время. Тётя Ася очень хотела, чтобы моя мама подружилась с ней, но этого так и не произошло. Мама считала и глубоко была уверена в том, что больного ребёнка нельзя так воспитывать, и что это мне никогда не пригодится. Когда я пошла в школу, к тёте Асе меня уже не возили. А я так скучала по ней! И только, когда я стала учиться в третьем классе, и папа убедился, что я помногу молчу с мамой, не говорю ей многое, мы из школы с папой стали уходить к тёте Асе в гости.

Я плакала, рассказывала тёте Асе, как я очень скучаю по ней. Она же мне объясняла, что моя мама считает, что она лично должна заниматься мной. Я ей говорила, что мама только отдает меня куда-либо. Но тётя Ася говорила, что мама есть мама, и её надо слушаться.

Когда тётя Ася заболела и у неё уже не стало мужа, а дети разъехались, мой папа взял её к нам. Он прилежно и старательно ухаживал за ней. Папа считал, что свой дом с огородом тётя Ася отпишет мне, но она пустила туда квартирантов. Позже тётя Ася умерла, и неизвестно, что и кому отошло.