Вдова мастера теней

Валентина Савенко, 2018

Пробираясь на королевский бал дебютанток, Габриелла рассчитывала получить контракт жены мастера теней. Однако мастер, которого она выбрала, предложил Габи стать его… вдовой. Что это? Шутка, глупый розыгрыш или нечто большее? Наверное, стоило оставить «почившему» супругу его тайны, но всегда полезно знать, кто ты – кукла или приманка…

Глава 3

Мы чинно поднялись по ступенькам особняка. Пока шли через большой холл, по размерам не уступающий бальному залу королевского дворца, я оценила светлый, воздушный интерьер и отметила, что мечущиеся в панике слуги, поспешно закрывающие зеркала тканью, застывают в ступоре. Словно за нами следует парочка порождений эфира в компании покойного хозяина!

Я их отлично понимала. Кузен Витора шествовал под руку с вдовой брата, так всем казалось. И тут управляющий мимоходом представляет обитателей дома отнюдь не его спутнице, а ее копии в почти отколовшейся шляпке и съехавших к запястьям перчатках.

Не так они представляли себе жену Алистера.

Не так я представляла свое появление в его особняке.

Надо срочно что-то делать. Иначе, благодаря одному забывшему об этикете двэйну, я займу в этом доме положение где-то между приходящими служанками и девушками легкого поведения. Их тут нет, ни-ни, что вы! Как и в других поместьях.

Но иногда они уезжают из уединенных домиков на окраине земель какого-нибудь аристократа. В город. В лавку специалиста по ядам — приобрести что-нибудь забористое в дар благодетелю от всей своей совершенно не обиженной души. Иногда заходят к зельевару. И кое-кто из коллег отца не видит ничего зазорного, кроме уголовной ответственности, в их просьбе сварить особенное зелье.

К отцу тоже, бывало, заглядывали. Он неизменно предлагал им отвар для улучшения мозговой деятельности. Девицы обижались. А отвар хороший, я с ним в институте всякую нудистику, положенную по программе, учила.

Сейчас бы он не помешал! Для лучшей сообразительности.

Благосклонно кивнув очередному слуге, застывшему с квадратными глазами (хорошо хоть не буквально, а то пришлось бы звать доктора) после сообщения управляющего, что я двэйна Алистер, я резко остановилась. Кевин первый начал. Смысл стесняться? Я — жена Витора, он — кузен. А не наоборот.

Поправив перчатки и шляпку, улыбнулась уголками губ Майлзу, удивленно переводящему взгляд с меня на спину стремительно удаляющегося Кевина.

— Двэйн Салливан! — В огромном холле мой голос прозвучал непривычно звонко, по-детски.

Захотелось откашляться, чтобы внушительней звучал. Сдержалась, поняв: цели достигла, внимание присутствующих привлекла.

Кевин медленно опустил поднятую для шага ногу, обернулся еще медленней. Элиза попыталась убрать руку с его локтя, но двэйн, недовольный тем, что я решила подать голос, не позволил. Точно как Витор. Где его носит, кстати?

— Что вам угодно, двэйна? — Последнее слово он процедил с нескрываемым недовольством.

Смущенно опустила глазки: эта часть спектакля предназначалась для слуг. Им нужна хозяйка — они ее получат.

— Я благодарна вам за то, что вы с элтом Воганом встретили нас и решили проводить до покоев… — Кевин смотрел на меня с подозрением — очевидно, его догадки касались сугубо моего душевного здоровья. Попросту он начал думать, что вдова кузена слегка не в себе. Но я все равно продолжила: — …Но, думаю, это будет несколько излишне. — Кроткий взгляд на порозовевшую Эли и незаметно переглядывающихся между собой слуг.

Пожилой мужчина с лихо закрученными вверх усами, дворецкий, даже сделал шаг вперед, готовый сопроводить нас. Или отправить с нами горничных, если мы пожелаем.

А теперь главное — не замечать, что двэйн готов испепелить меня взглядом. Он прекрасно понял, к чему веду.

— Это дом Витора, а значит, и мой. — Я почти физически ощущала злость Кевина. Даже незаметно осмотрела пространство вокруг него, но никаких воплощений не нашла. Двэйн отлично контролировал свои эмоции. — Мне нужно привыкать к этому. Чтобы не выглядеть глупо, когда Витор вернется.

Двэйн и так был зол, а тут буквально вышел из себя. Растворился в собственной тени и возник в шаге от меня. Глядя сверху вниз, прошептал:

— Ваш дом? А я вот не уверен, что он ваш.

— Вам предъявить бумаги? Прямо сейчас? Прямо здесь? — Я старалась не раздражаться; выходило из рук вон плохо. — Что ж вы так долго тянули, двэйн? Надо было попросить об этом еще на улице. Встретили бы нас у ворот поместья и потребовали бы предъявить!

И, не дав Кевину ответить, подошла к кучеру, как раз несшему вещи из салона экипажа. Громко щелкнула замками саквояжа и протянула бумаги двэйну.

— В этом не было необходимости! — Кевин оскорбленно отступил от меня. Документы все же просмотрел, украдкой. И мне не вернул. — Витор прислал письмо, где подробно описал вас… — Двэйн выразительно посмотрел на Эли. Понятно, описание получилось несколько идеализированным. То есть описание моей сестры. — Простите мою резкость. Но известие о гибели Витора выбило меня из колеи. Я совершенно забыл о вашем приезде.

Не верю. Ни в забывчивость, ни в раскаяние, которое старательно изображают. Скорее кто-то самоуверенный понял, что сама я отсюда не уеду, и решил пойти другим путем.

— Документы я верну вам завтра. Мне нужно снять копии и оповестить поверенных Витора о вашем существовании. Майлз, проследите, чтобы двэйна и ее компаньонка ни в чем не нуждались. — Кевин поклонился и направился к лестнице. Похоже, приступ вежливости закончился. И мне снова недвусмысленно указали на мое место. Он хозяин. Я гостья.

Прогресс! От неизвестно кого до гостьи! С такой скоростью я и до вдовы доберусь, день на четырнадцатый. Как раз к «воскрешению» супруга.

Веселенькое предстоит «сидение у камина», ничего не скажешь. А это только первый родственник «покойника». Завтра меня будут топить все Алистеры скопом. Только их ждет сюрприз: плаваю я отлично.

Следующие несколько часов мы с Элизой обустраивались в своих комнатах. Меня определили в покои, смежные с хозяйскими. Эли — в смежные с моими. Из чего сделала вывод, что, вопреки стараниям Кевина, для прислуги я двэйна, а не досадное недоразумение.

Пока горничные разбирали наши вещи, мы с Эли ужинали в уютной гостиной. Естественно, вымытые и переодетые, как самые приличные двэйны и элтины. Тут сестра была непреклонна: что бы не происходило в твоей жизни, ты должна выглядеть хорошо!

Когда девушки закончили и ушли, я проверила тайник в шкатулке, а потом убедилась, что мой прогулочный костюм приняли за обычную амазонку. Весьма странного цвета. Темного, серо-зеленого. Неприметного. И определили в дальний угол гардеробной. Вот и хорошо. Если она оттуда пропадет, никто не удивится, что двэйна решила выбросить невзрачную тряпку. Проблем со стиркой, думаю, не будет, в поместье Витора есть несколько ручьев.

Заглянув к Элизе, я улыбнулась: сестра спала, свернувшись калачиком, никаких воплощенных эмоций вокруг не наблюдалось. Отлично. Пока она отдыхает, я могу осмотреть свои покои, да и дом изучить не помешает. Хотя бы жилую его часть. Но вначале необходимо избавиться от неприятных ощущений, которые появились еще в карете. Мне нужен свежий воздух. Вот и проверим, что за защита стоит на особняке. И главное: приказал ли Витор внести меня в список тех, кто может беспрепятственно покидать дом? Должен был. Но послушался ли его Кевин?

Переодевшись в костюм для прогулок, состоящий из платья с отстежной юбкой-плащом, лосин и сапожек, я открыла окно спальни и довольно хмыкнула. Внизу раскинулся парк. Одно из деревьев росло аккурат напротив окна. Липа, высокая, с толстыми ветками. Далековато, конечно, придется прыгать. А тут пятый этаж…

Прикинув на глаз расстояние до ближайшей ветки, я пришла к выводу, что все получится. И туда, и обратно. Надо только створку окна заклинить, чтобы случайно заглянувшая горничная не оставила хозяйку куковать на дереве. Понятно, что дверь спальни я запру. Но вот у кого еще есть ключи, надо обязательно выяснить. И конфисковать их в мою пользу. От комнат Эли тоже.

А пока…

Окно, дерево, ветка.

Можно, конечно, воспользоваться дверью. Но, во-первых, в доме до безобразия много слуг и они еще не спят. И вряд ли уснут, переполошенные известиями о кончине хозяина и появлением его супруги. Во-вторых, там где-то мой новый родственник, чтобы ему зелья снотворного выпить, обретается.

Шпильки для волос, забитые сверху в створку окна статуэткой, отлично держат эту самую створку. И главное, кому, кроме меня, придет в голову залезать на придвинутую к подоконнику тумбочку, чтобы посмотреть, что ж там такое не дает закрыть окно? Правильно, никому. Нормальные люди будут дергать снизу. Шпилек у меня много. Их пропажи не заметят. А то, что окно в моей спальне теперь так просто не закроешь, — хорошо. Люблю свежий воздух!

Отстегнув юбку, я спрятала ее под подушку. И в юбке, и в плаще по деревьям лазать неудобно. Взобралась на подоконник, осторожно вытянула руку, проверяя защиту дома. Вначале пальцы будто попали в кисель, потом сопротивление исчезло. Кевин не такой… аристократ, как мне показалось. Впрочем, снаружи вокруг дома и парка может стоять второй слой защиты.

Я угадала.

Благополучно допрыгнув до ветки и повиснув на ней, довольно быстро и почти без заноз спустилась.

Парк оказался большим и ухоженным. Убедившись, что никто в столь поздний час по аллеям не гуляет, я пробежалась до живой изгороди. Стало легче, но не до конца — значит, я все еще в закрытом пространстве.

Стоило шагнуть за изгородь, как опять появилось ощущение киселя. В этот раз оно длилось дольше. Но магия признала хозяйку и пропустила. Теперь я могла вдохнуть полной грудью. Впрочем, не совсем. Было что-то еще — скорее всего, на самом поместье стояла какая-то мною не опознанная защита, едва ощутимая.

Я бегала, гуляла по рощам опрятных лаймовых деревьев, сидела в тени красных кленов, пряталась под ветвями развесистых ив, смотрела, как в глубоком ручье отражается луна.

Прошедший день был слишком насыщенным эмоционально. Кроме того, я так и не погуляла толком. Не нашлось времени. В итоге забрела далеко за пределы поместья и только тогда поняла, почему не могла успокоиться: я все еще была в закрытом пространстве. И почувствовала себя свободной только сейчас.

Непередаваемое ощущение, когда нет чувства невидимого гнета над головой!

Я дошла до небольшого чистого поселка. Посидела, болтая ногами, на перилах деревянного моста, переброшенного через быструю, но мелкую речку. Ветер ласкал кожу, перебирал растрепавшиеся пряди; запахи травы и лесных цветов кружили голову. Опомнилась, когда вдалеке запели петухи.

Назад не бежала — почти летела.

Я уже видела живую изгородь парка, когда поняла, что не могу дышать. Резко затормозив, огляделась, пытаясь разобраться, где тот, чьи эмоции достигли опасного предела. И тут пришло осознание — такое случалось редко, это чувство больше всего напоминало интуицию. Я поняла: источник эмоций далеко. Очень далеко! Тихо выругавшись, я обреченно покосилась на зардевшийся горизонт и бросилась обратно.

На мосту у поселка стояла хрупкая девушка в простой полотняной рубахе. Очевидно, она собирала ночью лечебные травы у реки и возвращалась домой, когда заметила слежку. Ей хватило храбрости дойти до середины моста; потом она сдалась, страх победил.

Я видела лишь босые ступни, испачканный травой подол рубахи и светлую макушку — все остальное исчезло в громадном черном еже страха. Сквозь воплощенную эмоцию просвечивал тонкий девичий силуэт, он испуганно прижимал к груди корзинку и, не отрываясь, смотрел на нечто укрывшееся в густых тенях. Тварь, хищная и вполне себе материальная, не торопилась нападать. Она играла.

У девушки был шанс. Она могла сбежать, поднять крик. Дух отстал бы — они предпочитают нападать незаметно, не привлекая внимания. Но она молчала — не могла справиться с эмоциями.

Прислонившись лбом к шершавому стволу старой ивы, я быстро воскрешала в памяти одно воспоминание за другим. Чем больше, тем лучше! У меня нет времени. Не успею за пару секунд расправиться со страхом — девушка погибнет! И неважно, что потом мне будет нужна лошадиная доза тоника. Только бы успеть!

…Утро. Сверкающий росой луг… дурманящий аромат скошенной травы, ветер, играющий длинным хвостом воздушного змея…

…Первое зелье, сваренное втайне от отца… странное на вид и отвратительно пахнущее, но мое!..

…Мы с Эли меняемся платьями, хихикаем. Хотим подшутить над няней. Улыбчивая женщина нас совершенно не различает… она так заразительно смеется, когда понимает, что ошиблась, называет маленькими козочками…

На миг окружающий мир потонул в черном мареве: чужой страх сковал мышцы, заставил испуганно посмотреть на мост. Светловолосая девушка с острыми ушками и острыми же коготками на тонких пальцах, оборотень, уронила корзину и рванула к поселку, на бегу вопя как резаная. Залаяли собаки, послышались взволнованные голоса. Тварь на мосту тихо взвыла и резко обернулась ко мне.

Я все еще не могла справиться с чужим страхом, поэтому бежала медленней, чем нужно, чтобы благополучно унести ноги от преследователя. Догонит! Теперь я и сама испугалась, за сестру. Ей без меня не справиться!

Оглянулась через плечо, заметила, что за моим преследователем перетекают несколько теней. Он их пока не видит. А они не видят меня, деревья мешают, да и серо-зеленый цвет костюма в утренних сумерках делает незаметной. Быстро мастера сработали! Впрочем, я на землях одного из них, что удивляться.

Духа они поймают, и меня тоже — как только окажусь ближе. И появятся вопросы: что я тут делала, как смогла так долго убегать от монстра. Он ведь не играл со мной, а на самом деле хотел убить. И никто не поверит, что я такая спортивная от природы. Снова бросила взгляд через плечо. Меня все еще не видят. Чудовище ближе ко мне, чем к мастерам. А что, если?.. Я быстрая.

Я сошла с ума!

Я смогу!

Ради Элизы!

Вдох — и я рядом с чудовищем.

Дух даже из тени вышел от такой наглости — увидела лишь огромные клыки и клок серой шерсти. За нее и схватила.

Выдох — мы точно между двумя тенями-мастерами.

Вдох — я за деревом в нескольких шагах от них.

И последний рывок — я в сотнях шагов, за деревом.

Рык духа, и он с мастерами растворился в тени.

Бежать-бежать… пока не заметили легкие отпечатки моих следов на опавших прошлогодних листьях и траве.

Серебристые крылья в воздухе, смех… Или мне показалось? Шаловливый ветерок подхватывает листья, путает травы. Теперь никто не узнает, что тут был кто-то еще. Мне повезло. Надо быть осторожней.

Через живую изгородь перевалилась кулем. Полежала немного на газоне. Помечтала о том, что останусь тут, на мягкой травке, и меня никто не будет трогать часов шесть. Через силу встала и поплелась к дому. Срочно нужен тоник! Флакон! Нет, лучше ванна тоника! Две ванны и два флакона! Два десятка флаконов!

Как я взбиралась на дерево — отдельная история. Надо мной наверняка хохотали все белки, живущие в парке. Вряд ли им когда-то приходилось видеть кряхтящую девицу, с тихой руганью съезжающую вниз по стволу, потому что руки трясутся и ноги дрожат. И снова с упрямством осла лезущую на старушку липу. А потом балансирующую на ветке, как пьяный канатоходец.

Окно спальни было открыто. Но подкашивающиеся ноги слегка не добросили до него хозяйку. Чудом зацепившись за подоконник, пришла к выводу, что в следующий раз иду гулять через дверь.

Слуги? Ничего… осторожно, аккуратно, они и не заметят. А заметят — я ведь не ночью пойду, днем. Ничего удивительного в этом нет.

Сев на пол прямо под окном, я старалась выровнять дыхание.

Тоник, навестить Эли, привести себя в порядок и осмотреть дом… часть дома — слуги уже проснулись. Или еще не ложились…

Удивительно знакомая серая псина сидела в углу спальни, у кресла. Тень, расположившаяся в нем, была явно мужской.

А вот и мой работодатель!

Витор говорить не спешил. Естественно. Он не ожидал, что вернувшаяся с прогулки вдова будет выглядеть как помесь солдата и огородного пугала. А может, я увлекаюсь древолазанием? Кто-то забирается на скалы, а я — на деревья. Хобби у меня такое! И особая любовь к липам! Не предупредила? Так я ведь девушка — девичья память и прочие женские напасти.

— О! Вы наконец-то добрались до поместья! Пробки? Народные волнения? Война? — не без ехидства поинтересовалась, прикидывая, обо что опереться, чтобы встать и доползти до туалетного столика, где стоит шкатулка.

— Лошадь подкову потеряла! — соврали мне в ответ.

Судя по тому, что «покойный» добирался сюда столь долго, лошадь потеряла все подковы, а потом и ноги. Затем превратилась в умертвие и гонялась за хозяином. Ползком. А хозяин нежно любил почившую животинку и все никак не мог решиться ее упокоить.

— Надо же, какая неприятность! А случилось это посреди пустыни, и вы долго шли к населенным районам, преодолевая жажду? — Я вцепилась в подоконник, собираясь рывком поставить себя на ноги. Получилось. Почти. Я оказалась сидящей лицом к подоконнику, спиной к мужу.

В просвет между ветвями дерева виднелось восходящее солнце. Алое небо на фоне темных листьев. Мрачно и красиво.

— Меня вела любовь к вам, дорогая моя! — шепнули в ухо, поднимая под мышки. — Из какой пустыни вернулись вы, моя милая двэйна? Восточной? Или Риханской? — Он запустил руку в мои волосы и выудил несколько листьев. — Или из каких джунглей?

Витор не до конца вышел из тени — улов, зажатый в темных полупрозрачных пальцах, выглядел занятно.

— Ну что вы, мой безвременно почивший супруг! Я всего лишь познакомилась с вашим ласковым, вежливым и невероятно гостеприимным кузеном и поняла, что влюбилась! Как вы понимаете, от внезапно возникшего чувства случилась бессонница. И я решила прогуляться. Дабы развеяться и взять себя в руки! — томно вздохнула и чуть не свалилась носом в подоконник. Нельзя так резко выдыхать!

Алистер поддержал, приобняв рукой за талию.

— Правда?

— Да! — подтвердила я, прислонясь спиной к нему — мышцы ног мелко подрагивали. Но ведь девушка с моста жива! У меня получилось — это грело сердце.

— Ум-м-м… — многозначительно произнес мой покойный супруг, не давая осесть на пол. — Вы настолько в восторге от Кевина, что решили выйти через окно, чтобы с ним не встречаться?

— Побоялась выдать свои чувства! — смешок сдержать не удалось.

— И не побоялись свернуть себе шею? — спокойно, я бы даже сказала отстраненно, уточнил Витор.

— Я ловкая.

— И скромная?

— И влюбленная! — парировала я.

— Позволю себе напомнить, что номинально вы моя жена… и, увлекаясь моим кузеном… ставите меня в двусмысленное положение.

— Да, я прекрасно понимаю, мне придется дождаться окончания траура по вам, мой супруг, прежде чем бросаться в объятия любимого! — подколола я, вспомнив, как воевала с Кевином, пока Витор пропадал неизвестно где.

Звон в ушах стал громче, голова закружилась; я без малейшего смущения повернулась к «покойнику», обняла его рукой за шею. Иначе смущенно и красиво сползу в обморок.

— Вы говорите-говорите, — покивала я, заметив, что Витор озадаченно замолчал. — Говорите и идите в сторону туалетного столика, а потом — ванной.

— Зачем? — последовал насмешливый вопрос. — Я и так могу сказать, что вы выглядите потрясающе.

— Да, я не сомневаюсь в вашей наблюдательности, — хмыкнула, вспомнив, как тень памятником самой себе сидела в кресле, когда я ввалилась в спальню.

— Боитесь, что Кевин не оценит ваш внешний вид?

— Оценит. Но он слишком галантен, чтобы сказать мне об этом.

— Помните, вы моя супруга.

Алистер тихо кашлянул и двинулся в указанном направлении. Боль, следующая за нами по пятам, слегка уменьшилась. Из чего я сделала вывод, что Витора наш разговор веселит.

За полгода я поняла одну простую истину: эмоции связаны. И положительные всегда могут если не избавить от воплощений отрицательных, то хоть уменьшить их. А там человек в силах сам справиться. Но иногда это не помогало.

— Возьмите шкатулку, пожалуйста, — моих сил на такой подвиг не хватало. — Вы что-то говорили о том, что я ваша жена?

— Правда? — Витор свернул к двери ванной; вопрос прозвучал донельзя иронично.

— Это вы так сказали.

Я отцепилась от супруга, открыла дверь.

— Поставьте сюда, — показала на пол ванной.

— Вам помочь?

— Нет.

— Но вы не в том состоянии… — Я закрыла дверь, прервав прочувствованную речь Витора. Села на пол. — Вы считаете, что дверь меня остановит? — донеслось с той стороны.

— Надеюсь, вас остановит ваше слово! — Открыла шкатулку, нажала на пружину, чтобы коробка с женскими мелочами, расположенная над тайником, поднялась. Поспешно вытащила пузырек, вылила в рот тоник, сунула пустую стекляшку обратно. — Вы уверяли, что моей чести ничего не будет угрожать.

Откинула голову назад, прислонилась к холодному мрамору плитки.

— Я всегда держу свое слово.

— Я уже не уверена в этом. — Усталость медленно отступала, а вот злость на Витора росла.

— Сообщение о моей смерти пришло раньше, чем я планировал.

— Это извинение? — Я медленно встала, подошла к раковине, сполоснула холодной водой лицо, распустила спутанные волосы. Расческа нашлась в шкатулке, я сунула ее туда с другими вещами.

Как раз размышляла, достаточно ли у меня сил, чтобы развоплотить боль несносного недопокойного супруга, как тот решил ответить на мой вопрос:

— Нет, это не извинения. Но мне жаль, что вам пришлось импровизировать.

— Еще сюрпризы будут?

— Нет.

Слишком категорично.

— Как мне себя вести?

— Как внезапно овдовевшей девушке.

Хоть не сказал, что влюбленной, и то хорошо. Надо было сразу, как выпила тоник, его боль развоплощать, потому что сейчас я обеспечу двэйну приток отрицательных эмоций, на которых боль заметно подрастет.

— С этим есть небольшая проблема: я сказала вашему кузену в присутствии свидетелей, что не верю в вашу смерть.

— Что именно вы сказали? — Витор вырос из тени у меня под ногами.

Я вздрогнула от неожиданности — так и заикой стать недолго.

— Что вы станете четвертым воскресшим мастером теней. — Я смотрела на Алистера, а видела противоположную стену ванной, точнее, панно с морскими обитателями. — Слушайте, или будьте тенью, или становитесь нормальным, ваша прозрачность…

— Пугает? — заломил прозрачную бровь Витор.

— Раздражает. Вы как студень!

— Такой же вкусный?

— Так же странно выглядите. И трогать страшно — вдруг дрожать начнете!

Конец ознакомительного фрагмента.