Драконы, твари, люди. Часть 2: Интеграция

Валентина Осколкова (2024)

Драконы — не биомашины, что созданы в лабораториях Андара, а существа, наделённые сознанием и волей. По крайней мере полковника Стрельницкого Лавр и его драконица Дара смогли в этом убедить. Пилот повстанческой Коалиции и глава Третьего отдела СГБ — неожиданные союзники, но как на этот союз повлияют люди Стрельницкого, агенты повстанцев, армейские пилоты, старые тайны… и другие драконы? Смогут ли Лавр с Дарой, как того хочет от них Стрельницкий, интегрироваться, стать частью чего-то нового… Но не предать самих себя?

Глава 1. Бессмысленная дискуссия

Октябрь начался чередой дождей. Синоптики бубнили про обрушившийся на центральные регионы циклон, ветер порывами до десяти метров в секунду и возможные ночные заморозки, но потом, словно опомнившись, сулили обязательное потепление через недельку.

В редкие перерывы между дождями выглядывало подрастерявшее тепло солнце.

Что ж, кому-то было довольно и такого.

Драконица и её пилот скакали по лужайке, словно спущенные с поводка щенки. Нет, в Диминых движениях прослеживалась некоторая структура — можно было даже узнать элементы той «разминки», которую полковник Сергей Стрельницкий видел на изъятых в Южной цитадели видеозаписях. А вот Дара явно дурачилась, подражая ему.

— Знакомые связки, — произнёс гость полковника, наблюдая за ними из окна его кабинета. — Но школа не наша. Не говоря уж о реакции дракона.

Стрельницкий не собирался ничего пояснять, поэтому ограничился кивком.

Дима упёр руки в колени, переводя дыхание, но через десяток секунд рывком выпрямился и, повернувшись, что-то скомандовал Даре. Та с готовностью подскочила к нему, припав передними лапами к земле.

Словно почувствовав напряжённый взгляд Сергея, Дима поднял голову, глядя точно в окна кабинета.

Сделай он хоть одно резкое движение…

Рука полковника сама собой потянулась к кнопке вызова на гарнитуре.

Кажется, Дима сообразил, как его действия могут быть расценены. Он сник, а Дара, помедлив, дотянулась и ткнула носом в спину. Отмахнувшись, Дима медленно пошёл к крыльцу.

Стрельницкий опустил руку.

— Пилот… хромает? — только и спросил гость.

— Был ранен почти месяц назад.

— Похоже, серьёзно?

Обычный человек хромал бы ещё месяца три… Впрочем, речь шла не об обычном, потому вопрос был понятен.

— У него была блокирована связь. Регенерация действовала, судя по всему, но на… остаточном уровне. Во всяком случае, так говорит профессор Лазаревский.

Гость задумчиво поскрёб бритый подбородок.

— Гм, что ж, Сергей Александрович, познакомьте меня, наконец, со своим пилотом.

…Дима встретил их в холле у лестницы. Глянул сумрачно на незнакомца, потом перевёл взгляд на Стрельницкого и резко заявил:

— Вот даже не думайте объявить, что мне нельзя с Дарой тренироваться.

— Обсудим позже, — коротко оборвал его Сергей, не желая поднимать эту тему в присутствии постороннего.

Их с Димой отношения, условия, правила и договоры — это территория, на которую он никого допускать не собирался.

Всё было слишком шатко, слишком неоднозначно для привыкшего обеспечивать свой полный контроль над ситуацией полковника госбезопасности. Раньше Диму с Дарой сдерживала заблокированная связь, но сейчас — только добрая воля драконицы (чья разумность ещё недавно вызывала у Стрельницкого сомнения), комплекс различных угроз и «страховок» и датчики-маячки у обоих.

Ну и некоторое хрупкое, необъявленное перемирие, основанное на сходстве целей (которые они до сих пор вслух друг другу так и не озвучили).

Не густо, что говорить.

— Ладно, — пробормотал Дима, отворачиваясь.

Ну хоть на прямой конфликт не пошёл, уже хорошо.

— Борис Викторович, — кивнул Стрельницкий, — Дмитрий в вашем распоряжении. Как и его дракон.

Услышав это, Дима задрал голову, рассматривая, наконец, гостя и явно гадая, кто он.

Впрочем, данных в его распоряжении было немного. Нашивку Константиновского училища Дима вряд ли мог опознать, так что ему осталось самое базовое: чин подполковника, сам факт принадлежности к силам ДРА и то, что пилотом, при всём при этом, гость не был.

— Дим, рассчитываю на твою сознательность, — не удержался Стрельницкий от негромкого комментария.

Дима криво усмехнулся, привычным жестом расчёсывая чип.

Но если он и ожидал какой-то реакции от незнакомого подполковника, то не дождался.

— Пойдёмте, пилот, — сухо произнёс тот. — Продемонстрируете, на что вы способны. Времени у меня не так много.

— Борис Викторович, значит, — протянул Дима, не торопясь двигаться с места. Во взгляде его промелькнула некоторая догадка.

— Для вас, пилот, я господин подполковник. Вы меня поняли?

Дима молчал.

— Я жду ответа «да, сэр».

Дима молчал.

— Впрочем, неважно. Вы не мой курсант… по счастью.

— По счастью, — эхом отозвался Дима и, наконец, отмер. — Идёмте. Считайте, что я гражданский.

О да, весь Димин вид от камуфляжных брюк до жетонов на цепочке ясно говорил, насколько «гражданским» он был.

— Гражданских пилотов не существует.

…Чего бы Дима ни ожидал, но вряд ли того, что Борис Викторович, не сбавляя сухого резкого тона, вытрясет из него всю душу и устроит форменный экзамен по лётной тактике и основам пилотажа.

Они начали ещё в гостиной, но потом сместились на крыльцо, потому что между своими вопросами Борис Викторович не забывал требовать что-то и от Дары.

Вернее, от Димы, чтобы тот командовал Даре — разумеется, по связи, не вслух.

— Вы идёте левым ведомым в формации «ромб» при заходе на наземную цель, однако видите одиночного противника на восемь часов сверху, ваши действия?

— Сообщу ведущему.

— Дальше? Ведущий обязан поразить цель, задачу никто не отменял.

— Зависит от того, кто с нами в звене, — пожал плечами Дима, словно прислушиваясь к чему-то. А может, и не словно, с учётом того, с каким любопытством подобралась к крыльцу Дара. — И от защиты наземной цели.

— Допустим, цель без защиты. Огневая мощь ограничена пятьюдесятью метрами на сорок пять градусов. — Борис Викторович на секунду взглянул на Дару и скомандовал: — Дракона в воздух, набор пятнадцать, затем круг на наименьшей высоте, радиус двадцать.

— Х-ха! — не сдержалась довольная Дара, стартуя ещё до того, как подполковник закончил говорить.

Стрельницкий невольно отступил, застёгивая куртку — помня, какой ветер поднимают её крылья, когда Дара пытается набрать высоту в прыжке с земли.

— Ведущий — огневой средневес первой категории, — всё тем же ровным тоном продолжил Борис Викторович чуть пригнувшись, когда Дара еле увильнула от столкновения со зданием, слишком резко взяв разворот. — Правый ведомый сопостави́м с вами, задний, допустим, тяжеловес-защитник вроде третьей или одиннадцатой серии… если вам, конечно, это вообще что-то говорит с вашим уровнем, гм, знаний.

Потоки воздуха смели с крыльца пыль, какой-то древесный мусор и пепельницу Стрельницкого. Сигарета вспыхнула в пальцах, стремительно прогорая, и Сергей мысленно выругался.

Но не ушёл. Ему нужно было видеть Димины реакции (и самому вовремя среагировать, если всё покатится в бездну).

— Третьей серии? — прищурился Дима, явно вспомнив кого-то конкретного. — Ну в таком случае она… или он отлично прикроет ведущего сам. Раз противник появился слева, то он, очевидно, наш с Дарой.

Усмешка у него вышла на редкость кровожадной, и Дара в воздухе протрубила что-то воинственное, откликаясь на чувства пилота.

Борис Викторович снова бросил взгляд на драконицу.

— Подъём ещё на пятнадцать, круг с минимальным радиусом… Значит, сломаете строй, обнажите левый фланг и завяжете бой с неразведанным противником? Чудесная тактика. — И, не давая возразить такой оценке, тут же задал следующий вопрос: — Плоский «клин», все средневесы вашей категории. Высота триста, скорость сто двадцать. Дистанция, интервал и темп, которые будете выдерживать?

— Зависит от темперамента ведущего… Ну и от обстановки, конечно. В среднем интервал в крыло ведущего, а дистанция… ну, хвоста полтора. — Дима перевёл взгляд на кружащуюся над усадьбой Дару. — А темп в чём считать-то предлагаете? Его для себя Дара сама определит с учётом воздушных течений…

Борис Викторович вздёрнул скептически брови, заслышав такой ответ, но тоже поднял взгляд и сказал только:

— Манёвренность у дракона приемлемая, но над скоростью наборы высоты стоит поработать… как и над точностью. Впрочем, с учётом отсутствия экзоскелета… Ну и при вашем отношении к вопросам группового пилотажа тут удивляться нечему.

Дара спикировала, тремя мощными взмахами гася скорость у самой земли (пепельницу сдуло бы снова, но Сергей держал её в руке), и резко объявила:

— Я точная!

— Кончайте фокусы, пилот, — не впечатлился Борис Викторович. — Я не давал разрешение на посадку.

— А мы не в армии, — сквозь зубы процедил Дима, и Дара возмущённо (отличать её возмущение от агрессии Сергей уже научился) встопорщила гребень.

О, похоже, кому-то наступили на больную мозоль.

— Да ну? — сухо удивился Борис Викторович.

— Да! — яростно объявила Дара. — Я свободный дракон! Не как… ваши!

— Пилот!

— Что «пилот»? — набычился Дима. — Дара говорит, что думает!

Борис Викторович обернулся к Стрельницкому, мол, призовите своего пилота к порядку, но Сергей самым что ни на есть нейтральным тоном пояснил:

— Во всяком случае она действительно может говорить за себя, Борис Викторович… Тут целая комиссия это признала.

Он, конечно, не стал издевательски разводить руками.

Но победная ухмылка Димы всё равно того стоила.

— Третий отдел… — пробормотал Борис Викторович недовольно.

Поскучнев, он посмотрел на часы и продолжил свой экзамен, но уже как-то без энтузиазма. Дару он дальше не то чтобы не замечал, но обращался по-прежнему исключительно к Диме… Впрочем, это не мешало Даре вставлять свои замечания.

В её интонациях явно начал прослеживаться Димин фирменный сарказм.

— Дракон должен реагировать на ваши мысленные команды немедленно, пилот, а не задавать вопросы, — заметил Борис Викторович под конец.

— Когда важно, я реагирую сразу! — обиделась Дара.

Бросив быстрый взгляд на Стрельницкого, Дима поддержал её:

— Если мы не в воздухе, куда спешим?

«Дайте команду на взлёт — нам обоим», — повисло в воздухе невысказанным, но очевидным.

— Чтобы понять, на что способен пилот, ему не обязательно садиться в седло. Вы — боевая единица.

— Мы не единица, мы па-ара, — проворчала Дара. — Дим, скажи ему! Один плюс один — два!

За её арифметические познания явно стоило благодарить профессора Лазаревского.

— Он в курсе, просто упрощает модель для собственного понимания, — негромко «объяснил» Дима, нарушая любые правила приличия (он прекрасно мог выразить это по связи, но не стал).

Взгляд его стал тяжёлым — нехорошим.

— Борис Викторович, — позвал Стрельницкий, понимая, что этот цирк пора кончать.

Тот ещё раз посмотрел на часы.

— У меня есть ещё двадцать минут. Вы хотели что-то обсудить?

— Да, пойдёмте в библиотеку. Дим, — предупреждающий взгляд, — зайди к Тамаре Георгиевне, скажи сделать нам кофе.

…Получив исчерпывающее мнение подполковника ДРА по поводу «вашего доморощенного пилота» и проводив гостя, Стрельницкий зашёл на кухню отнести Тамаре Георгиевне чашки (и личную благодарность, разумеется), оглядел гостиную и вышел на крыльцо.

Солнечная пауза закончилась, небо снова затянуло тучами. Ветер здесь, в низине, ещё не задувал, но верхушки яблонь в саду уже покачивали ветвями.

Дара сердито скребла себя шею — видимо, опять шелушилась чешуя.

— Где Дима? — спросил Сергей, поборов секундную неловкость.

— Там, — исчерпывающе ответила Дара и указала на усадьбу сгибом крыла.

Человеческие интонации в её речи причудливо сочетались с совершенно нечеловеческим тембром голоса, и Сергей к этому так и не смог пока привыкнуть.

— Где? — вздохнув, повторил он свой вопрос.

Дара задумалась, с остервенением расчёсывая что-то в основании встопорщенного гребня.

— Где железки. И этот… мешок, который бьют, когда сердятся.

— Тренажёный зал. Понятно.

— Он не хотел, чтоб я тебе говорила. — Дара помолчала, старательно подбирая слова. — Но знает, что ты его… найдёшь. Сам. Поэтому я сказала. Зачем время тратить?

— И вправду незачем, — согласился Сергей. — Спасибо.

Когда он уже заходил в дом, в спину ему долетело:

— Скажи ему, что у меня чеш-шется…

Дима и впрямь упражнялся с «мешком, который бьют, когда сердятся». Работал он коротко, резко, ожесточённо, почти не двигаясь с места. Кулаки в боксёрских бинтах впечатывались в мешок сериями по два-три удара с минимальными вариациями — не тренировка, не спорт, а тупая попытка вымотать себя.

Стрельницкий наблюдал за ним какое-то время с порога, потом подошёл ближе.

Дима даже не повернул головы, сосредоточенно избивая мешок.

— Знаешь, это больше похоже не на спорт, а на сублимацию… эмоций.

Резко ускорившись, Дима впечатал длинную серию, закончив мощным нижним, от которого мешок качнулся назад. Разорвав дистанцию, Дима сердито обернулся.

— И что?

Дышал он так же коротко и резко, как бил.

— В чём дело?

— А вам какая разница?

— Если Дара откусит следующему гостю голову, я окажусь в затруднительном положении.

Ему приходилось заново изучать этот упёртого пилота, ловить его реакции — и прививать нужные.

Контроль бывает и такой (та же самая тонкая игра, просто с новыми вводными).

— Не откусит.

Повернувшись обратно, Дима влепил в мешок ещё один мощный удар — тормозя его движение, — и продолжил набивать серии. Правой, правой-левой, правой-правой-левой-правой-левой…

В этом начал угадываться определённый ритм.

— Хватит, — удар-удар, — лезть мне в душу.

— Я не лезу. Просто спросил, в чём дело.

Ещё одна длинная серия, смещение вбок, удар, удар, серия. Дима всё заметнее припадал на правую ногу, но не останавливался.

Стрельницкий чуть повысил голос:

— Я задал вопрос.

Правой-левой, правой-левой-левой, два размашистых боковых. Мешок раскачивался, и Дима начал активнее двигаться, «ловя» его движения.

— Он в кадетку приезжал.

Смазанный апперкот — так, что костяшки заныли у самого Сергея.

Переспрашивать, кто, нужды не было.

— В шестом классе. Только тогда он капитаном ещё был.

Отпрыгнув, Дима сильно припал на правую ногу и зашипел что-то неразборчивое. Но тут же шагнул обратно к мешку, не давая себе передышки.

— Рассказывал… про училище. — Дыхание стало заметно тяжелее, а паузы между словами дольше. — Про драконов. Про ДРА.

— Красиво рассказывал? — подтолкнул Стрельницкий аккуратно.

— Увлекательно, — зло откликнулся Дима, постепенно сбавляя темп ударов. — Умолчав… детали.

— Какие?

— Седацию. Обработку. Оковы экзоскелета.

Каждое слово — удар всем корпусом, так что мешок отлетает всё дальше.

Отшагнув, Дима замер, уронив руки вдоль тела, словно силы враз закончились. Только ходила ходуном грудь.

— Я ведь… мечтал в детстве, — глухо признался он. — Драконий пилот. Надежда Андара, покоритель грозной твари. А оказалось!..

— Драконы действительно твари.

Да, это провокация.

А ещё шанс добраться до сути того, что загнало Диму в КОДу (и, может, понять, чем его можно вытянуть обратно).

— Они живые! Они всё понимают, если… дать им шанс. — Дима протянул руку, окончательно тормозя мешок, и обернулся. — Я освобождал Дару. Я знаю.

— Чистосердечное признание? — усмехнулся Сергей.

Конечно, он мог этим сбить Диму с нити разговора… но мог и подтолкнуть.

Дима вообще легко вёлся на такое.

— А то для вас это сюрприз.

— Нет, но я польщён.

Рот дёрнулся в кривой улыбке, и Дима отвернулся, сматывая бинты с кулаков.

— Я помню, какой она была… Я сам вколол ей нейтрализатор. Гнездо для инъекций в основании первой шейной пластины доспеха, под гребнем…

Это прозвучало заученно, словно Дима за кем-то повторял.

Впрочем, почему «словно». Вряд ли Дима в тринадцать лет действовал самостоятельно.

— Что за нейтрализатор?

— Мы вывели её из гибернации, — медленно проговорил Дима, как обычно избегая каких-либо указаний на конкретных лиц. — И надо было нейтрализовать всю ту химию, которой подавляли… её разум. Ну и обезболить, конечно же.

— В первую очередь подавляется агрессия.

— А с ней и всё остальное! Воля, сознание…

— Ну, у искусственного существа, не покидавшего питомник, — напомнил Стрельницкий жёстко, — сознания не так уж и много.

Да, Дара была разумна.

Но Стрельницкий слишком хорошо знал, что такое по-настоящему дикая, бесконтрольная тварь.

— Но его хватило, чтобы понять меня!

— Тебе определённо повезло… Полагаю, твой хвалёный нейтрализатор по-своему сдерживал её инстинкты и рефлексы, иначе всё бы закончилось быстро и печально.

— Бездна, да не было там никаких кровожадных инстинктов! — вышел из себя Дима. — Это был испуганный детёныш! Птенец, как Арх её назвал!

И дёрнулся, резко оборвав себя.

«Арх», — отложил Стрельницкий себе в память. Знакомый позывной. Определённо где-то упоминался.

— И Дара ни разу не уникум. Драконы разумны — только вам этого явно не надо.

А кому-то, похоже, очень надо сменить тему, чтобы замять вопрос, кто такой этот Арх.

Ладно, Сергей не будет спрашивать. Сам вспомнит, где про него слышал.

— Ну, знаешь, Дим… могу сказать, что с точки зрения действий в составе боевого подразделения — с обычными контролируемым драконом иметь дело определённо проще, чем каждый раз убеждать очередную Дару, что приказ, честное-пречестное слово, имеет смысл, поэтому его всё-таки стоит выполнить, — с долей ехидства заметил он.

Это была возможность свести всё в шутку, но разошедшийся Дима не захотел.

— Проще… Вот поэтому, — процедил он, — мы в КОДе. А не в армии вашей грёбаной Андарской Федерации, которой проще, чтоб не думали ни драконы… ни, тем более, их напарники. Да, сэр, нет, сэр, есть совершить бессмысленный идиотизм во славу андарского оружия и убиться об стену, сэ-эр…

Пожалуй, пора было сворачивать спор и возвращаться в русло нормальной беседы. Всё, что нужно, Стрельницкий уже услышал.

Медленно выдохнув, он заговорил спокойно и тихо:

— Не сбежавшему кадету рассуждать об армии… А что до остального — я не был очевидцем того, что происходило тогда в питомнике, а камеры наблюдения вы отключили. Так что сужу по своему опыту — и известным мне данным, — точно так же, как ты судишь по своему… И состава нейтрализатора у нас на руках, опять же, нет, как и нового дракона для подобных опытов.

Дима открыл рот — и отвернулся, старательно сматывая бинты в валик.

Что-то он хотел возразить, но передумал.

— И я не оспариваю разумность Дары, — уже мягче добавил Сергей.

— И то спасибо, — проворчал Дима.

— А Борис Викторович мне был нужен, чтобы оценить твой… ваш уровень.

Честность за честность, так ведь?

— Могли и так понять, что достаточный, чтоб доставить вам проблем.

— О, разве что застав врасплох уровнем своей авантюрности.

Они оба знали, что это неправда. Но Дима позволил этому прозвучать, словно так всё и было на самом деле.

— Что тоже не так-то просто, разве нет?

— Ладно, ладно, восторгаюсь вашим тактическим гением… — капитулировал Сергей. — Но в следующий раз прояви немножко терпения. Даже при встрече с бывшим кумиром.

Смутившись, Дима прохромал к полке и долго пристраивал бинты рядом с перчатками, делая вид, что с головой этим незамысловатым процессом поглощён.

— А что касается разминок с Дарой — на земле и в моём присутствии. Надеюсь, мне не надо объяснять, почему?

— И как вы нас затормозите, если вдруг? — хмыкнул Дима, не оборачиваясь.

Но звучало это скорее дежурной шуткой, чем угрозой или реальной попыткой выспросить планы, чтобы спланировать побег.

Чтобы действительно куда-то сбежать, Диме надо как-то объяснить смысл этого Даре… а для начала — себе.

— Укоризненным взглядом, разумеется. Буду взывать к Дариной совести.

— Какая эффективная тактика! Даже у меня это дохлый номер.

— Ну а вдруг? И даже если у меня ничего не выйдет, то у автоматической зенитки или, вот, у патрулирующего небо дракона… — Стрельницкий сделал аккуратную паузу и добавил будто бы по секрету: — По моей просьбе нашу территорию включили в расписание тренировочных патрулей ближайшей базы ДРА.

Без уточнений, как это на самом деле выглядит, звучало достаточно серьёзно, чтобы отбить у Димы стремление к опасным экспериментам… а уточнять Стрельницкий, разумеется, не собирался.

Дима наконец оставил в покое бинты и вернулся к нему. Остановился в двух шагах, скрестив руки на груди, и сумрачным тоном сообщил:

— Да хоть заприте меня, но Дару зачем мучить? Ей нужны полёты.

— Ей нужен пилот без опасных закидонов.

–…и полёты, — упрямо гнул своё Дима.

— Замечу, что сегодня она крылья размяла… Кстати, откуда ты знаешь про третью серию?

От очередной смены темы Дима на секунду растерялся — и этого хватило, чтобы он не успел до конца осознать, что отвечает.

— Док их до седьмой, Дариной, все знал. Ну, по общим параметрам…

Они замерли оба, равно настороженные.

Это был первый заметный промах Димы с момента их знакомства (честно говоря, Стрельницкий порой восхищался его самоконтролем). И дело тут было не в самом позывном — слишком уж абстрактном… а в том, что Дима всегда, всегда отвечал на подобные вопросы «я», «Коалиция» или неконкретное «мы».

Он впервые сам заговорил о ком-то другом — не в пылу спора, как с тем Архом сейчас было, и не про агента, которого Стрельницкий и сам видел.

Толкнуть?

Отпустить?

Глубоко вздохнув, Стрельницкий пожал плечами, словно ничего и не произошло:

— Уж извини, Дим, но твоё амплуа лихого боевика-пилота не предполагало таких глубоких познаний.

Дима хмыкнул с чувством некоторого превосходства.

— Я не тупой боевик.

Что есть, то есть. Хотя прикидывается талантливо.

— И мне с тобой в таком случае определённо повезло.

Да, это было демонстративное предложение очередного перемирия.

Стрельницкому не убудет.

Пусть Дима выдохнет и расслабится (пусть поймёт, что в подобных оговорках нет ничего страшного).

Пусть говорит свободнее…

Пусть говорит.

Несколько секунд они молчали, изучая друг друга, потом Дима передёрнул плечами.

— Я пойду?

Надо же, какой вежливый. Разрешение спрашивает.

— Иди. — Сергей посторонился и добавил ехидно уже Диме в спину: — И приведи, наконец, в порядок своего дракона, она чешется вся, как блохастая псина.

Дима на секунду обернулся с дежурной саркастичной ухмылкой:

— Мне её от паразитов обработать?

— Мозги себе от тараканов обработай… — проворчал Сергей ему вслед.

…Уже поднявшись к себе в кабинет, Сергей вдруг сбился с шага и с чувством помянул про себя бездну.

Мозг наконец-то вспомнил, кем был тот Арх, обозвавший Дару «птенцом».

Нет, разумеется, Стрельницкий сначала нашёл досье и только потом был вынужден признать, что всё запомнил правильно.

«…Предположительно, командиром Драконьего корпуса каждый раз становится следующий пилот крупнейшего боевого дракона КОДА по кличке Арх [тип неизвестен (предп. огневой); масть лавовая; тяжеловес, I кат.; серия неизвестна; возраст неизвестен; текущий пилот Мирра Ярская]».