Где живет любовь. Семейные истории в дискретном формате

Валентина Нестерова

Почему люди с рождения знают о любви и всю жизнь ищут её? Правда ли, что в русских сказках зашифрованы тайны русской души? Что за ловцы расставили нам сети? Не превратит ли искусственный интеллект нас в анти-людей? Ответы на эти и другие вопросы ищут жители затерянного в заповедном лесу городка Каравай-град, где есть свой рай, где люди учатся понимать друг друга, постигают высшие смыслы бытия, где каждый находит свою любовь…

2. Оконце для солнца…

*

— Мама сказала: через столько дней они с папой вернутся, — мужественно продемонстрировав три посчитанных пальца и сглотнув обиду незаслуженного расставания, — а мы завтракать будем? — строго спросила с порога Ариша.

— Манную кашу без комочков! — озвучила первое, что из детского меню пришло на ум, Ирина.

— Я не маленькая! — подбежала, юркнула к ней под одеяло внучка.

— Тогда яичницу?

— Желтоглазку! — согласилась Ариша и неожиданно спросила, — а дядя Игорь хороший?

— Хороший!

— Откуда ты знаешь?

— Сердцем вижу!

— У тебя, что, в сердце глазки?

— Зёрнышко с глазками, — уточнила Ирина.

— А где ты его взяла?

— В садике ветрянкой заразилась. Волдыри вскочили. Мама их зелёнкой прижгла и ушла на базар за курицей для лечебного бульона, велела ждать её молча. Я честно молчала, даже язык прикусила, и вдруг подумала, что умерла…

— У нас соседка умерла, её на кладбище, где мёртвые живут, отвезли, — сочувствуя, сообщила Ариша.

— Испугалась, вспомнила, когда мама мыла стёкла, тихонько напевала: в чистое оконце солнышко заглянет, весело и радостно нам с дочуркой станет. Открыла штору, а солнце и правда к окну подлетело, протянуло мне луч, по которому мне в руки зёрнышко скатилось, с ушками, глазками, и спрашивает: хочешь, я стану твоим другом? — в ролях разыграла полузабытую картинку из детства Ирина.

— Надеюсь, ты захотела? — с пристрастием поинтересовалась внучка.

— Закивала головой так, думала, с плеч слетит. Тогда Солнце сказало, что это зёрнышко не простое, а золотое, и чтобы дружить с ним, мои мысли должны быть чистыми как помытое мамой окно…

— А что дальше?

— Стало не страшно, а когда мама вернулась, я загадала ей загадку: зелёнка, зелёнка у малого ребёнка, кто это? Она засмеялась: моя доченька! Подхватила меня на руки, закружила, и нам ещё долго-долго было весело…

— А я! А у меня волосы золотые, — с важным видом сообщила Ариша, — потому что я русская!

— Самая, что ни на есть, русская! — с улыбкой поддержала внучку Ирина.

— Кто по-русски не понимает, тот правды не хочет знать! Мама в старом словаре прочитала. Вот! — наращивая серьёзность, глубоко вздохнула Ариша и тут же по-детски доверительно выдохнула, — а с глазастым зёрнышком мне бы тоже хотелось дружить…

— Да ты у нас сама… и солнышко! И зёрнышко! И с глазками! И с ушками! — сбросив одеяло, зацеловала внучку Ирина.

*

— А теперь гулять! — расправившись с желтоглазой яичницей и выпив полчашки какао, командным голосом распорядилась Ариша.

— Для начала выберем маршрут, — взяв в руки лежащий на виду альманах «Каравай-град: тайный и явный», утишила пыл внучки Ирина.

Прочитала вслух предисловие: Если бы нашего города не существовало, его следовало бы выдумать, как пример миролюбивого сожительства людей разных национальностей, талантов и веры, что красноречиво удостоверяет центральная площадь с пятью храмами и местным раем в центре…

— А хочешь, я покажу тебе Солнце с руками на крыше? — от радостной перспективы запрыгала на одной ножке внучка.

— Тогда, выбери своё лучшее платье, а я пока узнаю, что тут пишут… — читая наискосок страницы, наткнулась на цветное фото пирамиды, увенчанной солнечным диском Ирина.

Подпись под снимком гласила:

Храм Солнца был построен на средства анонимного спонсора, который, по версии местной ясновидящей, в прежней жизни был предавшим фараона жрецом. Пирамида, многорукое Солнце, ладья-усыпальница, куда любой может схоронить себя, чтоб тет-а-тет поговорить с Богом и вернуться к жизни новым, солнечным человеком — особенный интерес вызывают у тех, кто не нашёл себя в традиционных конфессиях…

Рекламный альманах выскользнул из рук.

Неужели белая ворона права, и меч кар-р-р-мы настигнет здесь Игоря? — тревожно забилось сердце.

— Ира! Ира! Посмотри на меня! — явившись в платье и туфлях «от мамы», отвлекла её от пораженческой мысли Ариша.

— Красота моя, неописуемая! — будто за спасением, потянулась, обнять внучку Ирина.

Помешал телефон.

— Мам, забыла предупредить: к ужину Стеша принесёт творог, сливки и молоко. Ариша знает. Как она? — торопливо поинтересовалась Ника.

— Мама спрашивает, как ты?

— Всё кушаю, всё слушаю, собираемся с Ирой в рай, — ткнулась носом в экран Ариша.

— Молодцы! Всё! Объявили посадку! От папы и Игоря Ильича привет!

— Им тоже! — поднимая упавший альманах, ответила Ирина.

Когда сборы в гости к Солнцу подошли к концу, то есть, все были одеты, обуты, причёсаны и гигиенически напомажены, Ариша звонко приложила себя ладошкой по лбу!

— Ой! Про орешки чуть не забыла!

— Зачем тебе орешки? Ты только что поела, — напомнила Ирина.

— Не мне! Белой вороне! Мама всегда даёт, потому что Рона встречает меня, бьёт клювом о камень и кричит: Аррриша! Орррешки! — недавно осилившая звук «р», нарочито раскатисто «пророкотала» внучка.

— Тогда и Рону жменьку, — в воспитательных целях предложила Ирина.

— Он итак всё за Роной доклёвывает… — искренне возразила Ариша, но, подумав, резонно заметила, — хотя, Рон же не мама, чтобы за всех доедать!

*

Ароматы утренней свежести, цветущей черёмухи и проклюнувшихся лапок хвои сопровождали их по дороге в рай.

— Здравствуйте, Арина Родионовна, — расплылся в улыбке сидящий на лавке под грецким орехом седовласый мужчина и, подняв глаза, не смог скрыть удивления, — прошу меня извинить, не имею чести знать…

— Здравствуй, Петя! Это Ира! — лаконично отреагировала на его слова Ариша.

— Пётр, — поднявшись с лавки, представился мужчина. — В отличие от апостола Петра, владею не ключами от Рая, а метлой и шваброй, иначе говоря, в божеский вид местный рай привожу. Сегодня, например, солнце только встало, откуда ни возьмись, стая щеглов налетела, отслужила птичью заутреню. Так молитвенно пели, слушал бы, да слушал! А улетели, за ними, без генеральной уборки, сами понимаете…

— Я Роне орешков принесла, — заскучав от его многословия, напомнила внучка и тут же поправила себя, — Рону и Роне!

— Вот и славно, — поощрительно откликнулся Пётр. — Птахи наши в дозор улетели, вернутся как всегда голодными. Я им уже моркови с тыквой накрошил. А хочешь орешками с руки покормить, подожди. Рона любит, когда ты чешешь ей спинку…

— Ладно, только сначала пусть меня подождут, а то мне срочно с Солнцем поговорить надо, — повесив сумочку с орехами на плечо, распорядилась Ариша.

— Будет сделано! — с серьёзным видом отреагировал чистильщик рая.

— Я бабушка Арины Родионовны, — наконец-то представилась ему Ирина.

— Инопланетная у вас внучка, — восхищённо поклонился ей Пётр.

*

Входом в пирамиду Солнца служила галерея, облицованная изразцами с силуэтами планетарно-исторических личностей: фараонов, философов, святых, пророков, учёных, поэтов и даже атеистов в ореоле их мудрых высказываний…

— Ира! Смотри! Пушкин! — поклонившись знакомому абрису, артистично продекламировала Ариша: Ветер на море гуляет и кораблик подгоняет. Он бежит себе в волнах на раздутых парусах…

Рядом курчавился портрет Саи Бабы с подписью: Вы не дети греха, вы дети бессмертия!

— А это Старик Хоттабыч, я видела его в кино! Тох-тере-дох! — радостно выдернула невидимую волосинку из невидимой бороды Ариша.

— Это, внученька, древний китайский мыслитель Конфуций, — поправила её Ирина.

— Что значит, мыслитель? — поинтересовалась внучка.

— Мудрец. Философ.

— Как Игорь?

— Когда вернётся, мы уточним, кто он? — пообещала Ирина. — А сейчас услышь и запомни, возможно, самую мудрую мысль Конфуция: Тот, у кого внутри светит солнце, будет видеть солнце даже в самый пасмурный день.

— Ещё у кого чистое-пречистое, как помытое окошко, сердце, — напомнила историю о глазастом зёрнышке Ариша.

— А в самом храме давай помолчим, — приложила палец ко рту Ирина.

— Т-с-с-с…

*

Внутри храм был похож на ярмарку народного творчества, куда местные авторы приносили свои художества не на продажу, а для духовного обогащения сограждан.

Половодье чувств, апофеоз свободного искусства.

Русские пейзажи…

Иконы, с непривычными ликами…

Глиняное изваяние индийского бога Ганеши с улыбкой Джоконды под хоботом…

— Извините, не узнаю вас… — неожиданно окликнул Ирину стоящий неподалёку мужчина.

— Я впервые здесь, — переключив внимание на явно любующегося своим произведением художника, ответила она.

Решила, ей предлагают стать свидетелем успеха, и подошла.

— Эту икону я назову «Рождение душ», — доверчиво сообщил незнакомец.

На небольшом холсте в радужных аурах кружили крошечные солнца.

— Вы уверены, что это… души? — невольно осведомилась Ирина.

— Своими глазами видел, — посмотрел на неё незрячим взором художник. — Ангелы-хранители замешивают энергии, будто тесто по звёздным рецептам…

— Не знаю, даже, что сказать…

— Из чего следует: слух о слепом богомазе до вас ещё не дошёл…

— Не дошёл.

— Тогда, коротко, из первых уст. Мне было три года, когда умер отец. Мама сказала: Бог позвал его к себе на небо. Я решил, вырасту, стану лётчиком, увижу отца. Воевал в горячей точке, был сбит, горел, катапультировался чудом. Три дня в коме. Глаз врачи не спасли. Но я видел тот свет

Конец ознакомительного фрагмента.