Двойной сюрприз для блудного папочки

Валентина Гордова, 2022

Егору Минину не место в моей жизни. Он богат, самоуверен и остёр на язык. Такой правильной девочке, как я, нечего делать рядом с таким, как он – именно так я подумала тем далёким утром, когда проснулась с ним в одной постели. Испугавшись, я сбежала, и лишь позднее обнаружила оставленный Мининым подарок. Подарок, о котором сам он узнает лишь через полгода, прямо под Новый год. А потом появится на пороге моего дома с очаровательной улыбкой, кольцом в руке и предложением, отказаться от которого я не смогу. Зато сможет мой жених.

Глава четырнадцатая. Варя

Я не понимаю, зачем рассказываю Егору всё это. Но в конце, не видя на его лице осуждения и даже скуки, чувствую себя спокойно. И защищённо.

И даже засыпаю, ощущая свою ладонь в его руках.

Когда я просыпаюсь, Егор всё ещё со мной. Только теперь он сидит на стуле возле моей койки. Пиджака нет, рукава белой рубашки закатаны до локтей, на коленях бесшумно работает ноутбук, свет которого оставляет на лице Минина причудливые тени, особенно глубокие под глазами. Это — единственное освещение в тёмной палате.

— Доброй ночи, — Егор, как оказалось, заметил моё пробуждение, и теперь сидит и со слабой улыбкой на губах смотрит на меня.

Он выглядит уставшим. Мне немного неловко и даже стыдно думать, что посреди ночи такой занятой человек, как Егор Минин, сидит неизвестно где, а не спит в своей постели, только по моей вине. Конечно, я не заставляла его приезжать — я, честно говоря, до сих пор плохо понимаю, как он вообще узнал о произошедшем и нашёл меня, но я уверена в том, что он переживает за наших детей. И за меня.

От последней мысли мне становится тепло на душе, будто туда светит солнышко.

— А… что ты тут делаешь? — Звучит, наверно, глупо и даже грубо, но ничего иного в голову мне не идёт.

— Слежу за твоим восстановлением, — авторитетно заявляет Минин с самодовольным видом.

И в подтверждение своих слов откладывает ноутбук, поднимается, подходит ко мне и прикладывается губами к моему лбу, проверяя температуру.

Если бы ко мне был подключён аппарат, что следит за пульсом, я бы сгорела со стыда. Потому что после своеобразного поцелуя Егора моё сердце начинает биться с невероятной скоростью, лихо колотясь о рёбра.

— Ммм, — не подозревая ни о чём, тянет мужчина со знанием дела, отстраняется и сверху вниз заглядывает мне в глаза. — Кажется, температура в порядке. Как чувствуешь себя?

Не хочу, чтобы он уходил. Это не то, что можно ответить на вопрос о самочувствии. Сейчас мне просто спокойно. У Егора удивительная способность испускать невидимые волны уверенности и невозмутимости, что пробираются под кожу и надолго поселяются внутри.

Кажется, зайди сейчас Паша в палату, мне всё равно не будет страшно.

— Я рада, что ты здесь, — говорю, не подумав, то, что на самом деле чувствую. И тут же торопливо добавляю, видя, как Егор удовлетворенно щурится, словно довольный кот: — Но мне не нравится, что я отвлекаю тебя от важных дел. Наверно, тебе нужно спать?

Последнее произношу совершенно неуверенно и отворачиваюсь, не выдержав прямого насмешливого взгляда.

— Единственное действительно важное для меня дело умудрилось попасть в больницу, — выпаливает Минин в лоб, не волнуясь о том, как неловко мне становится от его слов. Готова поспорить, он получает удовольствие, видя, как краснеют мои щеки и уши.

У меня сводит скулы от желания улыбаться после его слов.

И, конечно же, Егор без труда замечает это. И лукаво улыбается мне в ответ.

— Приходил дядя доктор, сказал, что тебе лучше поспать до утра, — говорит он с намёком, играет бровями и возвращается на свой стул.

Снова кладёт ноутбук на колени и выразительно смотрит на меня уже оттуда.

— Дядя доктор, — мне смешно от того, как Егор назвал его, — только это сказал?

Я не слышала, чтобы кто-то заходил. Признаться, я вообще ничего не слышала и не чувствовала. Такой спокойный сон был у меня уже довольно давно.

И эту странность я без зазрения совести спихиваю на действие лекарств.

Егор улыбается мне как-то по-хулигански, от чего на его щеках появляются небольшие, совершенно безумные ямочки, чуть щурится, будто точно знает, как это действует на окружающих, и насмешливо отвечает:

— Он пытался меня выгнать, даже охрану вызвал.

Мне вдруг становится страшно настолько, что дыхание сбивается. Зажав рот рукой, я испуганно смотрю на Минина, а он в ответ только головой укоризненно качает.

— Варь, — зовёт недовольно, — нельзя быть настолько пугливой. Я же сижу здесь, значит, меня не выгнали.

Я это и без его слов вижу, но от вопроса удержаться не могу:

— Почему? — Звучит по-детски наивно, но это цепляет только меня.

Егор снова дарит ослепительную улыбку и совершенно наглый ответ:

— У меня охраны больше.

Пару секунд я глупо хлопаю глазами, пока до меня доходит смысл сказанных Мининым слов. А потом к собственному удивлению тихо облегчённо смеюсь.

И окончательно понимаю: мне спокойнее, когда он рядом.

Следом за этой появляется ещё одна мысль. Она колючая, как кактус, и неприятно липкая, словно кто-то облил её смолой. Эта мысль прогоняет всё моё хорошее настроение, и я не могу проглотить её молча.

Поэтому опускаю взгляд на свои руки и тихо спрашиваю:

— Больше ко мне никто не приходил?

Это не тот вопрос, что я собираюсь задать, но начинать издалека немного спокойнее, чем с размаху лепить вопрос прямо в лоб.

Вот только у Егора на этот счёт иное мнение.

— Да, был какой-то придурок. Его к тебе не пустили, так что он уехал кататься с моими ребятами. — Минин изображает святую невинность, а потом немного смущается, ерошит волосы рукой и с виноватыми нотками в голосе добавляет: — А ещё я, кажется, поругался с твоей мамой.