Полет за потерянной душой. Этот мир придуман не нами

Валентина Вануйто

В книге мы пробуем донести варианты необычного восприятия сознания на духовном уровне и поиска места человеческой души, в этом бескрайнем мире Вселенной.

II

Ты — вечное дитя Вселенной

Ты — вечное сознание Творца.

Я вновь испытал чувство необычайного восторга, которое дарило путешествие по Вселенной. Здесь терялось ощущение времени. Звезды стремительно неслись нам навстречу, лаская нежными разноцветными лучами. В луче холодного света плясали маленькие метеориты. Танец их прост и незатейлив. Они кружились, опускались, сталкивались, чтобы спустя миг разлететься в разные стороны. И в стремительном полете исчезали во тьме. Вокруг планет совершали свой вечный хоровод почти два десятка мертвых миров. Я, кстати, был удивлен тем, что так много иных галактик видны невооруженным глазом, и что самая большая из них была бледным облачным пятном, больше, чем луна на земном небе. Мимо нас проплывали облака звездной пыли, мелькали метеоритные потоки, чинно текли космические течения, связывающих звездные скопления невидимыми человеческому глазу. Красота! Стихи сами лезли в голову, сплетая узоры бесконечности:

— Я стою на пороге Вселенной,

Вихри космоса веют в лицо,

Все, что вечно, и все, что мгновенно,

Припорошено звездной пыльцой.

Нумлаха молчал, думая о чем-то своем и я ускорял свой полет, чтобы не отстать. Восторг от полета немного поутих, и я впервые вспомнил о черной воронке без отвращения. По пути встречались планеты, которые изучали в школе на уроках астрономии. Я их узнавал по внешним признакам. Когда приближался к облакам звездной пыли, мне весело подмигивали маленькие звездочки различной величины и цвета. Я рассматривал проплывающие мимо нас туманности причудливых форм. Мы продолжали лететь молча, и в моей голове возникало все больше и больше вопросов. В конце концов, я не вытерпел и прервал молчание.

— Я не знаю, способен ли сделать свое служение людям основным смыслом своей жизни или я буду свободным шаманом? Могу ли я жить только для себя или я должен посвятить свои способности людям? Ведь многие не заслужили пощады и им место в аду. Это кажется мне нелегким бременем.

— Прими ту позицию, которую ты занимаешь сейчас, — откашлялся Нумлаха, словно прочищал свое горло, — Доверься мне и Высшему Разуму. Он зовет тебя к себе с самого детства. Он привел тебя ко мне. Примирись с самим собой и просто помогай другим. Делай это из чувства долга. Служение помогать людям, поможет открыться твоему Я, превратиться в Высшее, пусть даже ты сохранишь при этом человеческую форму. Вселенная — это живой организм, обладающий разумом. И ты ее частица.

— Не знаю… — вздохнул я. — Все это кажется невозможным…

— Разве невозможное тебя когда-нибудь останавливало? — лукаво поинтересовался Нумлаха.

— Нет! — рассмеялся я.

— То-то и оно. — И он продолжил свою незаконченную мысль, — Когда твое эго растворится и сольется с его Великим разумом, ты уже не будешь жить, ты станешь самой жизнью, сольешься с высшей целью. Ты станешь светом для начинающих свой путь во Вселенную, даже когда закончишь свой путь!

— Как же мне сделать скачок, чтобы служить людям, слиться с Великим Разумом, о котором вы говорите? — спросил я. — Ведь у меня есть работа, семья и другие обязанности. Я просто не могу бросить все это, чтобы посвятить свою жизнь благотворительной деятельности.

— А кто говорит, что ты должен это делать? Почему ты вообще решил, что должен полностью раствориться и забыть все мирское? — поинтересовался он, но потом усмехнулся. — Пожалуй, я и сам не знаю почему. Но, скажу, что наше назначение не в том, чтобы приспособиться, и влиться в этот мир. Если говорить правду, то часто мы очень стараемся это сделать. Мы пришли сюда, чтобы учить, направлять, исцелять других и напоминать им об их подлинной сущности собственным примером.

— Понял, — глубоко вздохнул я, — ты мне помогаешь, но не облегчаешь мои задачи.

На своем пути я стал встречать множество душ. Они словно шли по проторенной дороге, которую я не мог видеть. Эта дорога была только с односторонним движением. Страшно было смотреть на них, бессмысленно идущих вперед, словно кто-то их гнал, подстегивая кнутом. В их глазах светилась пустота. Они не обращали на меня внимания, словно не видели. Я шел рядом, и мог дотронуться до них рукой. Редко, очень редко, кто-то пытался вырваться из общего потока — но, врезался в невидимую границу дороги — несуществующую для меня и непроходимую для него. Их отбрасывало назад, и они, с трудом сохраняя равновесие, снова приноравливались к равномерному шагу следующих по дороге. Некоторые пытались повернуть назад, но какая-то неведомая сила разворачивала их.

— Что это? — спросил я, шагая рядом с Нумлахой и рассматривая толпу, которая шла, падала и вставала.

— Это дорога Вечности. Они будут идти до тех пор, пока не придут к воротам Тьмы. Там они пойдут снова, чтобы достичь ворот Теней и только потом достигнут Великого Света.

— И сколько это будет длиться дорога?

— Вечность.

— Но, она должна же когда-то закончиться, — воскликнул я, рассматривая души. Мне стало жалко их, и сердце сжалось, представив себя идущим по этой дороге, не зная, когда будет конец.

Я проходил рядом с ними, мог пройти сквозь их тела. Но, я не стал делать, а просто дотрагивался до них, ощутив, неприятный склизкий налет.

— Дорога без конца, дорога без начала и конца

Всегда в толпе, всегда один из многих.

Нет на свете тишины,

только плач твоей струны,

Только вечность дарит звуки,

да в груди огонь жестокий,

твой единственный огонь!

— Это зависит от Великого Разума. Только он может сократить дорогу.

— А если я изменю свой путь, и достигну Великого Света?

— Это не в твоей власти. И тебе никогда не изменить свой маршрут, если даже захочешь. Этим распоряжаются Боги. Ничто не в силах изменить то, что предуготовлено ими. Боги управляют миром. Мы все звенья этой цепи. Так предначертано Великим Разумом. Неисповедимы пути высших сил.

Я стал размышлять об услышанном, но Нумлаха как будто не замечал этого.

— Оболочка смертна, как атрибут нашего мира. Кроме нашей сущности, которая наполнится знаниями и повзрослеет, в мир Великого Разума не сможет войти. А вот душа же… вечна, и войдет по предписанному ей сроку.

— У каждого человека есть судьба, — быстро заговорил я, и казалось, мне уже никак не остановиться. Мне хотелось выговориться — И что судьбы наши в их руках? — вопросы мои сыпались друг за другом, — Мы лишь марионетки? Каждый наш шаг, каждый ход предопределен свыше? С рождения и до самой смерти? Я хочу во всем разобраться, — выдохнул я, когда вопросы закончились, но половина еще вертелась в моих мыслях, дожидаясь своего часа, — Значит, мы не архитекторы своей судьбы? — вдруг сник я.

— Почему! Ты сам решаешь, как распорядиться своей судьбой. Просто нам дают право выбора. Боги сплели наши судьбы вместе. Цепь судеб выстраивается, протянувшись нитями друг другу. Эта энергия нитей подпитывает нас всех. Как-нибудь я покажу тебе, как сплетены все наши нити жизни друг с другом. Мы все являемся порождениями Великого Разума, — сказал он. — И он наделил нас разумом. Эта жизнь в оболочке дана нам в качестве испытания. Душа наша должна наполняться содержимым, пока мы находимся на Земле. Потом когда приходит время, мы поднимаемся и подпитываем этой энергией мир. В течение неопределенного времени душа наша отдыхает и размышляет, делая выводы из предыдущих жизней и готовясь к последующим. Она отдыхает до тех пор, пока не приходит время снова возвращаться в земной мир. Каждому человеку отведено определенное время, которое он должен прожить на Земле. Если человек заканчивает свою жизнь раньше срока, он должен вернуться назад почти сразу же.

Хотя Нумлаха учил меня уметь управлять своим разумом, но в данное время мой ум был исполнен гнева, чувства вины, обиды и беспокойства.

— Все равно, получается, что нас используют, а потом кидают на эту дорогу Вечности, — пробурчал я, — Мне не хотелось бы попасть на эту дорогу, чтобы достичь своей цели и получить вожделенный покой. Они, получается, играют нами.

— Не все так просто, Таборчи. Ты молод и тебе выпала судьба, чтобы постичь этот мир и помочь людям. Помогая людям, ты помогаешь их душам, помогая душам, ты помогаешь себе вырасти духовно, чтобы поднять на высшую ступень своего развития. Все мы здесь для того, чтобы учиться, а учиться мы должны на протяжении всей жизни, от начала и до конца. Вечна душа человека и далека его дорога в Вечности!

Я внимательно смотрел на него и, как губка, впитывал в свое сознание все то, что слышал, но весь смысл и всю глубину слов услышанного осознать было не в моих силах.

— Душа одного не похожа на душу другого, она является индивидуальной особенностью каждого из нас, как сущность нашего «я», со своим анализом, восприятием, и, конечно же, накоплением определенных познаний. Душа — это бесплотное существо, остающееся после смерти тела человека. Этот мир Вселенной принято называть тонким. Он существует параллельно нашему. Но почему видеть его мы можем лишь после смерти? Возможно, потому, что частота колебаний тонкого мира гораздо выше, чем у мира материального.

Я внимательно прислушивался к учителю, запоминая каждое слово, произнесенное им, и смысл, который, эти слова в себе несли. И все же я не мог смириться с тем, что наши души идут по дороге Вечности. Вечность — бесконечное, никогда не кончающееся бытие, существование без малейшего перерыва. Я вздохнул и молча, продолжил путь. Мы иногда не шли, а плыли, не касаясь поверхности. Бесконечность Вселенной подразумевает, что она должна быть бесконечна не только в пространстве, но и во времени, а значит, иметь бесчисленное количество звезд.

— Что такое Вечность?

— Трудно объяснить, что такое Вечность, — задумчиво проговорил Нумлаха, — Осознать понятие вечности человеку весьма трудно, да и почти, наверное, невозможно. Но осознавшие это становятся святыми, ибо с позиции Вечности все земные проблемы становятся мелочью. Человек должен осознать, что он вечен, и решать все проблемы с позиции вечности.

— Души наши вечны? — задал я вопрос, зная на него ответ.

— Что такое тогда земная жизнь человека? Это один короткий миг в жизни человеческой души! Душа по своей природе вечна, как вечен Великий Разум.

— Вечный вопрос и нет ответа. Нет ни начала, ни конца не продолжения. Не подлежит ни времени и не движению. Неразделимый акт, познавший сущность! — вздохнул я, задумавшись над этим вечным вопросом. И снова возникли из уголков памяти стихи малоизвестного поэта Александра Карпенко:

— Я спросил тогда у игроков,

Что такое вечность — и услышал:

Вечность — это море облаков.

Вечность — раздвижная наша крыша.

Рядом двигались души. В них не было жизни. Они как безропотные существа просто плыли по течению. Шли, чувствуя, что впереди глубокая пропасть. Оказавшись возле пропасти, многие из них пытались повернуть назад, но поток людей неизбежно захватывал и затягивал их вперед. Те, которые падали, хватались за других, а те, в свою очередь за следующих. Создавалось впечатление, что они тянут друг друга в вечность забвения. Пока я шел, вспомнил Бальмонта:

— Бесчувственно Великое Ничто,

Земля и небо — свод немого храма.

Я тихо сплю, — я тот же и никто,

Моя душа — воздушность фимиама.

— А здесь потерянной души нет, случайно? — спросил я, рассматривая уже внимательно колыхающиеся тени.

— Здесь ее не будет. Это души, потерявшие жизненную энергию. Если бы у них она была, то они бы светились. Нет здесь ее. Потерянная душа находится в другом месте. Нам с тобой придется пройти еще несколько таких дорог, по которым идут души. И встретишься и с монстрами, и духами, и богами, и ангелами.

— А сюда все души попадают, когда люди умирает?

— Нет. Это души обреченных.

— Обреченных? И на что их обрекли? Неужели так много душ обреченных сюда попадает?

— Их обрекли на вечное движение во тьме. Когда приходит время, они переходят в другой мир. В основном здесь души, кто был не в гармонии со своим «я».

— Как это?

— Когда человек делает одно, а думает другое. Например, он говорит тебе, что рад твоим достижениям, а в душе проклинает и желает зла.

— И какие еще души сюда попадают?

— Все, которые причинили зло на Земле. Мир бесконечен. Ничтожен лишь человек.

Я видел, как некоторые души проваливались вниз, летя в пропасть все с той же бессмысленной улыбкой, с которой они шли по дороге. Некоторые стремились забраться в гору, сдирая руки в кровь и падая вниз. И после падения они поднимались, шатаясь, и лезли вновь вверх — к вершине. Я страшился черного мира тьмы, но и белый свет дня был мне чужим. Я был одинок в ней, хотя меня окружали близкие люди. Меня всегда посещало какое-то необъяснимое чувство отстраненности от мира людей. Мне казалось, что я участвую в какой-то пьесе, в сновидении, в котором меня не ожидает настоящий риск; я могу управлять людьми, создавать мир, где близкие живут по моему сценарию. Странно, но это ощущение нереальности поддерживало меня, наполняло беззаботностью и мне не приходило в голову — тогда — что вызвано оно могло быть Великим Разумом или Великим Злом.

— Почему?

— Ведь люди не так добры, как хотят казаться на самом деле.

— Но, ты говорил, что не все такие, — сказал я, рассматривая свои руки, словно хотел взглядом прожечь их, — Неужели, нет праведных?

— Как бы, это ни было горько, мы не можем читать чужие мысли, проникать в них. Человек — загадка. Я не могу прочитать то, что сейчас ты думаешь, а ты не сможешь проникнуть в мой разум. Поэтому, судить о человеке, как о святом, сложно. Только Великому Разуму под силу это. Бывает, что за добрыми делами, скрывается зло, — Нумлаха остановился и процитировал Омара Хайяма:

— Мы источник веселья и скорби рудник,

Мы вместилище скверны и чистый родник.

Человек, словно в зеркале мир, — многолик,

Он ничтожен — и он же безмерно велик…

— Значит, снова я прихожу к тому, что нами управляют боги, — вздохнул я, и посмотрел на поток душ, плывущих по дороге Вечности.

— Мы сами боги! И ты скоро сам в этом убедишься, — сказал Нумлаха, — Я, как и говорил, что мы пришли в этот мир учиться. Учиться друг у друга. Даже зло, которое здесь на Земле, одно из тех знаний, что нужно нам во Вселенной. Мы собираем информацию, развиваемся и подпитываемся. Если ты справишься, то ты вновь станешь Богом, который будет управлять людьми, Землей, планетой. — Нумлаха бросил на меня проницательный взгляд, чтобы убедиться, что я слежу за ходом его мыслей.

— Понял, — ответил я, — Я знаю, что каждый человек является уникальной, незаменимой частью Вселенной и находится с ней в постоянной обратной связи. Именно поэтому, когда идет речь о гармонии со Вселенной, прежде всего, нужно подразумевать гармонию человека с самим собой. Верно? — мысленно похвалил себя за красиво сказанные слова.

Я, несомненно, следил: все это казалось мне чем-то новым и в некотором роде непонятным. Я запутался в том, что говорил Нумлаха. То, что я человек, это я мог понять, но когда попытались поднять завесу над тем, что я Бог, меня совсем выбило из колеи. И я решил, что лучше промолчу и проанализирую информацию, просею через свой мозг. Нумлаха понял, что мне нужно поразмышлять над сказанным и оставил свои рассуждения до того, пока я не задам вопрос. Пока я рассуждал, то и не заметил, как оказался на краю бездны. Тут невидимая сила подтолкнула меня к этой зияющей дыре, мое тело затряслось, а разум приблизился к той грани, за которой нервы лопаются от ужаса.

«Снова испытания, — с ужасом и недовольством подумал я, — и сколько раз меня посетит страх ужаса? Когда все это закончится?»

Меня подняло в воздух, перевернуло и плавно поднесло к черной яме. Но, едва оторвавшись от земли, я ощутил, что меня сковал ужас, что тело вдруг стало свинцово-тяжелым и я стремглав лечу вниз, в темноту и пустоту. Посмотрев вниз, я увидел, что черная бездна расступается передо мной и когда ее играющие края были над моей головой, она сомкнулась и приняла меня в свое чрево. Чем глубже я падал, тем темнее становилось вокруг меня, а вокруг было все холодной, плотной и мокрой.

Дохнула ветром глубина земная,

Пустыня скорби вспыхнула кругом,

Багровым блеском чувства ослепляя…

Страх, испытанный мною в эти минуты, наверняка был бы еще острее, не предшествуй ему смутное ожидание опасности. Без особых на то оснований я все время находился настороже, и теперь это помогло мне. Что бы ни случилось, я ко всему был готов. И все же переход от неопределенных предчувствий к реальной угрозе оказался довольно резким. Сердце, казалось, сейчас разорвет мне грудь. Я падаю в себя и понимаю, что настало время попрощаться с жизнью. Пустота уходит от меня, и я лишь недовольно машу ей рукой. Кто там: друг или враг? Эта неизвестность заставляла тело непроизвольно дрожать от страха. Дыхание сбилось, на лбу проступили капельки пота. Мой ужас достиг абсолютного, невменяемого, страха, мне показалось, что я почувствовал стук лопаты и дождь земли, обрушившийся на меня.

«Как же страшно, — я нервно сглотнул, — Сколько еще можно падать?» — тьма всегда пробуждает все самые ужасные мысли.

Легкие судорожно втягивали и выталкивали воздух: глубже, чаще, глубже, чаще… а я все падал, падал и падал во тьму… до резкого глухого удара о дно. Я услышал этот глухой беззвучный удар, когда спина коснулась, как мне показалось дна могилы. Но, я упал в холодную, вязкую массу. Я застонал и тяжело заворочался, пытаясь вновь вернуть чувство собственного тела. Но ничего не получалось — я не мог даже пошевельнуть рукой. Тело казалось каким-то чужим и непослушным и словно бы отторгало собственную душу. Подняв голову, я наткнулся на черноту Вселенной. Темнота действовала на психику угнетающе. Казалось, она давит со всех сторон, пытаясь поглотить в себя мое «тело», и от нее уже невозможно убежать, скрыться. Страшное чувство безысходности охватило меня.

Сорвавшись в горную ложбину,

Лежу на каменистом дне.

Молчу. Гляжу на небо. Стыну.

И синий выем виден мне.

Я сознаю, что невозможно

Опять взойти на высоту,

И без надежд, но бестревожно,

Я нити грез в узор плету.

Поднялся и непонимающим взором огляделся вокруг. Я стоял на желеобразной массе янтарного цвета с оранжевыми разводами, которая светилась. Она была везде. Сначала я уловил запах, первыми всегда приходят запахи. Я явственно чувствовал отвратительный смрад, распространившийся вокруг. По всей видимости, источником запаха была эта непонятная жидкая масса, очень напоминающая слизь, которой были обильно измазаны стены, и полдна огромной ямы. Здесь явно, что-то было не так. Чертовски не так. Мне даже показалось, что моя одежда тоже была пропитана нечистотами. Если уж говорить об одежде, то она тоже была прозрачной. Было такое чувство, что я надел на себя целлофан. Масса, сотрясаясь и подрагивая, увеличивалась в размерах. Эти конвульсии сопровождались громким пыхтением. По коже пробежал холодок, и я попытался отойти подальше от мерзких созданий, пялящихся на меня из темноты, казалось, что еще немного, и они набросятся и сожрут заживо. В голове тут же возник образ собственного обглоданного тела.

Но кто поймет? И кто услышит?

Я в темной пропасти забыт.

…А я, как сдавленный тисками,

Прикован к каменному дну

И с перебитыми руками

В оцепенении тону.

В воздухе пахло смертью. В моих глазах был ужас… Застыв на месте, я не мог пошевелить и пальцем. Янтарная масса, сокращаясь и растягиваясь, образовывали щупальца, которые пытались обхватить меня. Другая часть двигалась по направлению ко мне, опиралась на эти щупальца. И вот теперь я видел четко щупальца. Вернее, это были мягкие, покрытые слизью трубчатые отростки желтовато-белого цвета. Их было пять, не толще карандаша, они начинались от желеобразного существа, освещенные своим светом, и скрывались где-то за углом темного пространства. Паника стала перерастать в ужас, буквально валивший с ног. В голове пронеслась вереница мыслей: «Где я? Для чего? Что от меня нужно? Что можно сделать в сложившейся ситуации!?» Не находя ответа ни на один из вопросов, я, напрягая память, стал пытаться вспомнить хоть что-то из практических занятий во время прогулок по потустороннему миру с Нумлахой.

«Это безумие, — горько подумал я. Нумлаха как-то сказал, что „какая-то часть меня действительно умрет“, если я прыгну, но не смогу долететь до выступа или удержаться на нем. — Соберись!, — скомандовал я себе. — Чего ты раскис?»

Мне страшно здесь, и так темно, и сыро,

Здесь только гниль, одна лишь пустота.

А помнишь ты, как хорошо нам было?

Ну а теперь, я попал сюда.

Я затих, оцепенев от ужаса и отвращения. Пытался бороться со своим страхом, но он окутывала меня так же, как эта липкая масса, тянущаяся своими щупальцами ко мне. Всем своим видом эта безжизненная структура, которая окружала меня, указывала на пустоту. Пустота — слишком абстрактное понятие. Так же, как дружба, любовь и смерть. Их нельзя представить. И невозможно понять. Было такое чувство, что эта масса с интересом наблюдала за мной, и все движения были медленными, словно растягивала свое удовольствие. Я начал себя успокаивать, чтобы взять в руки свой страх и подавить его, пока он не вырос до больших масштабов.

— Тихо, тихо! — передо мной появился Нумлаха, держа палец возле губ, — Вздохни глубоко и отпусти свой страх. Я тебе говорил, что нужно учиться бороться со страхом.

— Легко сказать, — ответил я шепотом, — Что мне делать?

— Не торопись и никогда не торопи события, — он спустился еще ниже, чуть ли не касаясь этой янтарной массы, — Будем учиться летать.

— Летать? — с удивлением переспросил я, — Но, я умею летать

— Учиться управлять своим сознанием, и своей душой. Когда я был молод, тоже имел свои страхи, которых принято бояться. Сначала вздохни глубоко и выдохни.

— Но, — протянул я, и посмотрел на желе.

Было такое чувство, что мои ноги увязли в нем. А щупальца медленно, словно смакую мгновения, ползли. Щупальца жили своей жизнью, они нервно подрагивали и мало того — они медленно перемещались и одновременно росли, оставаясь при этом неизменного диаметра. Неожиданно на моих глазах все пять щупалец судорожно задрожали, словно в экстазе, это продолжалось несколько секунд и стали набирать скорость, чтобы присосаться к моей душе.

— Они засасывают меня.

— Повторяй все, что я скажу. Ты же не хочешь здесь остаться навеки?

Я мотнул головой и стал делать то, что говорил Нумлаха. Сосредоточился и стал управлять своим телом. Мысленно стал себе говорить, что все хорошо, пытаясь приподняться и медленно взлететь. Вначале было сложно выдернуть свое тело из вязких неприятных на ощупь массы. Когда я был занять своими делами, то мои ноги оторвались от желе, и я повис над ним.

— Не торопись. Эта масса не любит резких движений. Тут же скрутит и поглотит тебя. Теперь медленно поднимайся. Вспомни уроки наших полетов.

Тут вспомнил, как учил меня мой друг Татуко. Мы же не раз это проделывали с ним, когда он посвящал в тайны потустороннего мира. И я стал мысленно управлять собой. Чтобы начать движение, находясь в астральном теле, не думайте о том, что вы делаете, просто перемещайтесь туда, куда вам надо, и все. Вы должны волевым усилием начать движение, менять направление и останавливаться. Я мягко оттолкнулся, осторожно подвигал руками и ногами. Движения выполнялись сравнительно легко, и я, раскинув руки, как крылья, стал свободно парить в безвоздушном пространстве высоко над желеобразной массой. Когда я уже находился на безопасном расстоянии, быстро вылетел из этой черной дыры.

— Фу-у! — выдохнул я, — Что за это тварь? — спросил я, когда увидел все еще двигающиеся по дороге Вечности бесчувственные души.

— Это Поглотитель Страха. Он питается ими. Чем больше страха, тем сильнее становится. Как только завершит свое дело, то душа вылетает на другой уровень.

— Он, что мог меня поглотить?

— А ты как думал? — улыбнулся Нумлаха, — Ты думал, что только простые души попадают?

— Но, я же живой! — удивился я тому, что сюда могут попасть и живые души.

— Ну и что, что живой! Он чувствует страх и питается. И ему плевать живая субстанция или нет. Если в тебе сидит страх, он будет высасывать его из тебя вечность. А это значит, твое тело умрет на земле.

— Зачем нам страх? Почему этот страх нас охватывает?

— Это защитная реакция на происходящее, на которое мы не можем дать вразумительный ответ. Так происходит со всеми нами. Мы боимся неизвестного. Однако нам нужен этот страх. Страх толкает нас к действиям в тех случаях, когда без него мы вели бы себя пассивно, встретившись с теми, кто хочет нас уничтожить. Мы защищаем себя, либо бежим, чтобы сохранить свою жизнь. Страх дает нам силу тогда, когда мы больше всего нуждаемся в ней. Он не только помогает нам взять себя в руки, но и не дает проявиться склонности к пассивности.

Меня передернуло, и я теперь старался слишком не погружаться в свои мысли. Мне больше не хотелось попадать в такие ямы, где поджидают тебя всякие мерзкие существа. И снова вспомнил Бальмонта. Это был мой любимый поэт, и я мог каждый раз цитировать его стихи. И на этот раз мысленно прочитал отрывок из его стихотворения:

— Все смешалось в сомкнувшейся мгле.

Я мечтал — да, как все — о святыне.

И как труп я покоюсь доныне

На избитой шагами земле.

— И много еще таких поглотителей страха? — спросил я, пододвинувшись поближе к Нумлахе.

— Хватает их здесь, — улыбнулся Нумлаха, — старайся учиться управлять своими эмоциями. Тебе же, — он повернулся ко мне, — скоро одному придется летать в этой Вселенной. Знаешь, сколько тебе придется встречаться с такими монстрами. На твой век их хватит. Не будешь хладнокровен, то навек останешься здесь влачить свое существование. А твоя задача — вытаскивать живые души.

Нумлаха всегда улыбался, когда что-то объяснял мне. То ли у него была такая натура, то ли он хотел этим поддержать меня. Нумлаха поплыл дальше, я глубоко вздохнул от того, что на мне будет большая ответственность за потерянные души. Я вновь посмотрел на движущуюся толпу. Вспомнился Данте Алигьери, который побывал здесь и оставил после себя произведение. И я верю, что он здесь побывал, потому что настолько фактурно и ярко описать сцены Преисподней мог только тот, кто был. Шаманы передавали о своих путешествиях устно в виде легенд, мифов, баллад и письменных записей нет. Из всех путевых заметок, оставленных людьми, побывавшими в загробном мире, «Божественная комедия» является, пожалуй, самым подробным и исчерпывающим документом. Данте совершил свое путешествие, когда ему было 35 лет, я на пять лет был моложе. Но, в ученики к шаману приходят в 14 лет, когда у подростка начинается переходный возраст. Сами же полеты в потусторонний мир они начинают в этом же возрасте, что и Данте.

«Божественная комедия» — это не только путеводитель по огромному загробному миру, но и путеводитель в мир души, которая включает и инфернальный пласт и божественный. Эпичный. Символичный. Прекрасный и ужасный. Произведение его несет в себе огромный смысл, каждая строчка имеет свое значение, которое не так просто, как может показаться на первый взгляд. Перед человеком резко и остро встают вопросы бытия и небытия. Тут задумываешься поневоле о смерти, о Боге, о предназначении своего «эго» в огромном мире, о нужности твоего личного существования человечеству. Данте дает ответы на невыносимые вопросы, показывает структуру мира по ту сторону нашего реального восприятия.

— И смертный час для них недостижим,

И эта жизнь настолько нестерпима,

Что все другое было б легче им.

Их словно гонит и теснит к волнам,

Как может показаться издалека.

Мне хотелось спросить, долго ли мы будем двигаться с этой толпой, как Нумлаха остановился и посмотрел на меня.

— Сейчас мы будем подниматься над толпой, чтобы свернуть с их тропы. Будь осторожен, там есть такие же ямы, в какую ты попал ранее. Но, в тех ямах сидят сущности пострашнее, чем Поглотитель Страха.

— И кто там сидит?

— Разные. Одни поглощают зло, которое сидит в душах. Вторые питаются ненавистью. Другие высасывают информацию с тебя.

— Почему из меня? — хотел возмутиться я, такому сравнению. Но, увидев, что Нумлаха совсем не смотрит в мою сторону, а оглядывает обзор, замолчал.

— Необязательно из тебя, а из души, которая случайно залетела к нему. Вот наша задача и заключается в этом, чтобы не дать живой душе увязнуть здесь, раньше своего срока, — ответил он, а потом поманил меня.

Я поднялся и увидел, что подо мной тянутся серые нити, которые связывали толпу. Нити тянулись от одной души к другой. Тут увидел, что некоторые души очень сильно опутаны серыми нитями, и от них тянутся такие же нити к другим. У некоторых душ было много черных нитей. Вот почему, они не могли пересечь границу дороги, или повернуть назад, подумал я.

— Что за нити их опутывают? — спросил я, рассматривая их более внимательно.

— Помнишь, я говорил о нитях, которые соединяются друг с другом, если даже они на больших расстояниях.

— Да! Припоминаю.

— Так вот. От каждого человека тянется нить, которая соединяется с другой душой. Весь мир получается, опутан, словно паутиной. Они вибрируют между собой, посылают импульсы. Когда тебе печально, значит, где-то страдает душа того, кто соединен с тобой. Если тебе больно, то значит, кто-то попал в беду. Но, ты не будешь знать о том человеке, который соединен с тобой. Ты делаешь добро, в то время твой напарник, совершает зло.

— Но, а я-то здесь причем? — я вновь был сильно удивлен, что остановился в изумлении. Он приводит примеры на мне.

— Ты здесь, конечно не причем. Но, твои мысли, посылаемые в пространство, совершают свое черное дело. Чем больше человек старается научиться управлять своими дурными мыслями, тем больше у него возможности, помочь другой душе избавиться от зла. Мы все связаны друг с другом невидимыми нитями. И каждый поступок будет отражаться на другом человеке. Представь, что с тобой связаны несколько тысяч нитей. И все нити вибрируют. Каждый человек думает о плохом и дурном, и ты как слабое звено принимаешь этот сигнал, впитывая весь негатив. Вот это зло начинает подтачивать твою слабую душу, и ты либо становишься преступником, либо сумасшедшим. А еще хуже — ты погибаешь. Но, к счастью, твоя душа очень сильна. Ты видишь черные нити?

— Вижу, — и в подтверждении своего слова кивнул головой.

— Это зло, которое сделали люди. Чем больше человек делает зла, тем больше сам запутывается в его черных нитях. Ведь зло, как и добро, возвращается к людям. Серые нити — это люди, которые старались быть нейтральными. Но, не всегда серые нити показывают это, иногда этот цвет говорит, что он находится между жизнью и смертью.

— Все понятно.

Пока он был в расположении отвечать на любые твои вопросы, то я все-таки решился спросить Нумлаху. Эта мысль мне не давала покоя, особенно после встречи с первым монстром. Как-никак я, все-таки пройдя второе испытание, должен был знать. Если здесь были монстры, то должно быть и оружие, которое можно применить на них. Я тут вспомнил компьютерные игры, где был воином, богом и героем. Мне так хотелось и тут проявить свои воинские способности. Я жил играми, и не знал, что может ждать меня в дальнейшем. Компьютерные игры! Год за годом компьютерные игры становятся все более реалистичнее и красочнее. Если еще несколько лет назад определенные компьютерные игры мы считали шедеврами в техническом исполнении, сейчас они уже не уступали настоящей реальности. Как я по ним сейчас скучал! Там я был богом, который управлял героем. Мог создавать оружие и броню и повышать их параметры в кузнице, при этом увеличивая урон и защиту своего героя. Большое обилие разных существ, масса возможностей и мест где можно найти приключения.

— А мы не будем сражаться с этими монстрами? — выпалил я, и сжал свои кулаки, вспоминая эту мерзкую жижу.

Если бы у меня было оружие, то я бы точно пригвоздил это существо. Я даже представил в руках автомат, который выплевывал в монстра целый магазин пуль. Автомат дергается в руках, рядом мелькают вспышки плазменных ружей. Вспышка, еще вспышка, и ближайшие монстры превращаются в красную кашу. А возле меня образовывается кучка обойм. Вспомнилось оружие «плазменный резак» из игры «Dead Space». Но, все же в игре я предпочитал меч, который никогда не подведет в бою. И все-таки в большинстве фэнтезийных миров меч — это далеко не оружие, это символ и инструмент для мести или воплощения других своих желаний, не всегда добрых и благородных. Меч лучше многих видов оружия позволяет реализовать преимущество в технике боя. Количество приемов, стоек, маневров с клинками намного выше, чем у топора, булавы и копья. Играть всегда предпочитаю за воинов. Нравится сила и ближний бой. Не люблю прятаться. И все же в памяти возник магический меч Данте из «Devil May Cry», напоминающий клеймору. Достался Данте в подарок от своего отца, Темного Лорда Спарды. Это тяжелый обоюдоострый меч, имеющий с одной стороны гарды человеческий череп, а с другой — рогатый череп демона, символизирующие обе ипостаси Данте — человека и демона.

— Ну, ты даешь, друг мой, — вздохнул Нумлаха, и прокашлялся, очищая свое горло. Я увидел блеск в его глазах, а уголки губ, поднялись в улыбке. Он хотел рассмеяться, но сдержал свои эмоции, — Наигрался в игры?! — то ли спросил, то ли сказал, — Это же тебе не выдуманный мир программистов-девелоперов. Забудь об этом. Здесь все подчиненно тем законам, которые создали боги и ангелы. Каждый выполняет свою миссию, так же как и на Земле. Преступники выполняют свою задачу, пьяницы свою.

Во Вселенной существуют свои законы, свой порядок, обнаруживающий себя в кажущемся бесконечном вселенском хаосе. Этот порядок вещей едва заметен невооруженному глазу человека, тем не менее, он присутствует и оказывает огромное влияние на все, что есть в этом мире.

— Ты говоришь, что преступники делают свое дело, по велению богов? — я был в шоке от услышанного, — Значит, им это позволено, убивать неповинных людей? Они будут бесчинствовать что ли?

Я был возмущен, что боги несправедливы к простым людям, которые страдают от их жестокости. Убить для них значило не больше, чем пройти в соседнюю комнату!

— Я уже тебе говорил, что не все так просто, как кажется на первый раз. А игры выбрось из своей головы, когда будешь видеть монстра. С ними нужно сражаться мыслью и силой духа. Ты тадибе, а не воин, Таборчи! Нашел место для игры!!! Здесь сгинуть можно навечно, а он со своими играми, — проворчал Нумлаха, но в ворчании было что-то отеческое, теплое, словно, он радовался тому, что эти игры сравнивались с их борьбой.

— А я помню разговор, что тадибе сражаются с монстрами. У них бывают мечи, кинжалы, — уперся я, не желая верить в то, что здесь не бывает битв.

И вдруг мне что-то расхотелось стать тадибе. Но, это было мимолетное разочарование. Тут же забыл, что думал перед этим, потому что уже представлял себя шаманом, гуляющим по мирам и уничтожающим нечисть во Вселенной. Здесь все-таки было много интересного, загадочного и опасного.

— Сражаются! А драться будешь, вот только научись управлять своим страхом, — безучастно сказал он, словно для меня эти слова, ни о чем не скажут. Я встрепенулся и посмотрел с надеждой на него, — Но, это тогда, когда монстр будет держать в своих тисках живую душу. Вот тут, и нужно оружие, о котором ты говоришь.

— А почему у нас нет оружия? — спросил я, похлопав себя по бокам.

— Оружие, которое на Земле — материально, а тут нужно другое. Ладно, я потом объясню. А сейчас нам нужно двигаться вперед. Тем более, ты скоро сам увидишь борьбу с монстром. Может, и сам вступишь в бой.

— Правда! — воскликнул я, и мне сильно захотелось увидеть эту битву.

Я сразу же представил, как мы вытаскиваем мечи и начинаем рубить огромного монстра. У меня в руках меч Данте, и я рублю всех на лево и на право. Вспомнил игру «Амалур» и так захотелось пройти ее снова, прокачивая своего героя. Эх! Мои игры! Когда я вновь окунусь в ваш мир?

— Правда, правда! — попытался усмирить меня Нумлаха, — Только не заигрывайся, когда начнется борьба. Но, сначала научись управлять своими эмоциями, и попытайся подавить свой страх.

— Легко сказать, — приуныл я, — Я же не виноват, что страх меня охватывает со всех сторон. Я же пытаюсь бороться с этими страхами, но они сильнее оказываются.

— А ты представь, что играешь на своем компьютере, — посоветовал Нумлаха, и улыбнулся, — И ты забудешь, что перед тобой находится настоящий монстр. Тогда страх будет исчезать.

— То забудь про игры, то представь, что играешь, ты хоть определись. А у меня еще вопрос, — я хотел задать, как Нумлаха тут же прервал.

— Потом задашь, хорошо?! Сейчас нам нужно идти. Здесь мы не на прогулке.

Нумлаха пошел впереди, я позади. Рассматривать вокруг не было никакого интереса. Все было однообразно. Темно. Это мне так казалось, что тут все в темных тонах. Где-то мерцали звездочки. Пустая и безжизненная равнина, на которой лишь в нескольких местах виднелись черные ямы и низкие холмики. Я старался не углубляться в свои мысли, и рассматривал местность. Все старался зафиксировать в своей памяти.

— Неужели, здесь такой скучный пейзаж? — протянул я, — Ничего нет вокруг, за что можно было бы уцепиться взглядом.

— Тебе пейзажи подавай, — ухмыльнулся Нумлаха, — Мы сюда не прохлаждаться пришли, дорогой мой! Здесь тебе не сад, чтобы любоваться. Навидаешься еще ты красивых пейзажей, городов. Ты лучше смотри под ноги, чтобы в очередной раз не провалиться в яму.

И вовремя сказал. Я глянул прямо перед собой, и волосы дыбом поднялись у меня на голове. Ужас сковал меня. Я не мог пошевелить ни одним пальцем: мир рос. Гладкая поверхность грубела и превращалась в пористую лаву остывшего вулкана. Щели разрастались, и я увидел, что они населены кошмарными существами. Каждый из них оканчивался человеческим черепом. Из щелей стала литься какая-то жидкость, образуя огромное озеро. Рыкающая, визжащая масса, стала барахтаться, копошиться в тягучей, как слюни, жидкости. Черные змеи впивались в тела, а их рты, изрыгали сиплые всхлипы. Желто-багровые тела, были исполосованы кровоточащими рубцами. Они вслепую тыкались в какую-то преграду, елозя по жиже желтого жира. Ногти на скрюченных пальцах, вытягиваясь и загибаясь, впивались в возящиеся тела. Все это барахталось возле моих ног. Я думал о том, что эти мерзкие существа, нисколько не страшны, а просто омерзительны.

— Что это? — спросил я, не отрывая взгляда от этих существ.

— Это озеро Зависти и Клеветы. Посмотри, как они все впиваются друг в друга, — Нумлаха показал рукой на два тела, которые переплелись между собой. Он печально вздохнул, — У тебя очень тонкая психика, — сказал он, — и мне придется объяснять тебе, то, что мы увидим, подробно. Надеюсь, что к концу нашего путешествия, ты попрощаешься со своим страхом. Конечно, не навсегда. Страх — это самосохранение и он нам также необходим.

— Постараюсь, — и отодвинулся подальше от этого озера Зависти и Клеветы, словно испугался, что меня они могут испачкать.

— В одном флаконе зависть зреет,

В другом — разврат, а в третьем гнев.

В четвертом жадность зеленеет…

Пороков хватит здесь на всех!

Мы поднялись над озером и, перелетев, встали на гладкую поверхность. Оглянувшись назад, я увидел только блеск поверхности озера, словно там не было этих безобразных и отвратительных существ. В этом странном мире нужно двигаться с большой осторожностью, понял я, а то невесть, куда можно свалиться. Я полагался мысленно на Нумлаху, который знал обо всех ужасах и чудесах этих мест. Мне надоело идти за ним, молча. Тишина нагнетала и без того, мои напряженные нервы. Они пульсировали так, что я чувствовал, как по ним бежит ток.

— Нумлаха, я все давно хочу спросить, — он что-то промычал, означая то, что можно говорить, — Вот космонавты вылетают в космос, они видят то, что видим мы? — тут я с таким облегчением выдохнул, словно снял свой груз с души.

— Нет, они не видят.

— Почему? — мне стало так интересно, что в груди пошла сладостная волна.

У меня всегда было такое чувство, когда я хотел что-то узнать, или было очень интересно, и тогда, когда играл в компьютерные игры. Я в виртуальном мире реализовывал свои сюжет и образы. Мне нравилось преодолевать лабиринт, так как в подсознании существует понятие, что жизнь есть лабиринт, где расправляюсь населяющими его тварями, проложив правильный путь, проявив смекалку в борьбе с вражескими особями. Словно в машине времени, игра возвращает нас в прошлое, где жили бесстрашные рыцари, и нам позволено полностью идентифицировать себя с ними. И ты знаешь, что всегда можно вернуться от туда живым и невредимым, вернуться в реальность в любое время.

— Труднее всего объяснить очевидное. Расскажи мне, как ты дышишь. Все вокруг дышат, но как объяснить сам процесс? Не можешь. Я тоже не могу толком объяснить, почему мы видим, а они нет. Я попытаюсь объяснить так, как я сам понимаю. Потому что они поднимаются сюда в материальной оболочке. Тело — это сосуд, где находится душа. — Он вновь стал повторять то, что проходили раньше и обсуждали. Хорошо, что он не говорил заученно, а своими словами, потому что о душе много пишут люди, и каждый трактует по своему. — Душа — это вязкое, светящееся содержимое, жизненная сила, которая поддерживает наше тело. Поэтому видят то, что охватывает глаз. Нельзя отдельно рассматривать мир материальный и мир духовный. Они взаимосвязаны и, следовательно, имеют единую основу. Мы с тобой сюда попали в виде очень тонкой материи.

— Тело — это оболочка, которая сохраняет наше внутренние и главное «я» — душу, понятно. — сказал я, — То, что ничего непонятно. Но, почему мы видим, а они нет? — упорно я стоял на своем.

— Так устроен наш глаз, — он повернулся ко мне, с удивлением, — Когда мы выходим из своего тела, то обзор расширяется, углубляется. И мы можем видеть глубже и дальше.

— Но, бывает, что человек может увидеть тень, привидение, духа. Сколько случаев, когда люди рассказывают о встречах с ними, — продолжал я, надеясь, что он даст мне более объемный ответ. — Я же вижу духов и призраков — значит, они видны всем! А это значит, доступно и космонавтам.

— Понимаешь, ты видишь духов и призраков, но, большинство людей — нет. Почему? Потому что они заняты собой, своими проблемами. Духи, привидения могут быть видимыми, однако лишь незначительное число случаев предполагает воспринимаемые зрением образы. Их видят также люди, обладающие даром ясновидения. Считается, что духи регулярно вмешиваются в человеческие дела, принося пользу или причиняя вред. В основном же духи, привидения дают знать о своем присутствии посредством таинственных звуков, запахов, холодных дуновений и движения предметов. Если бы все видели, то наша помощь с тобой была не нужна. Представь, что все разом поднялись во Вселенную! И что? А то, что корыстные и злые люди убили бы их тела, а души остались бы здесь влачить свое существование. Пока не пришла пора им найти себе другое тело. Я имею в виду, что вновь родиться.

— Как все усложнено, — проворчал я, — Нельзя ли попроще? А наши тела могут уничтожить? — с интересом спросил я, и поежился, представив, что один из моих недругов вонзает ножи в мое распростертое тело. «Лучше сюда подниматься в физическом теле», — подумал я.

— Конечно! Их охраняют не только наши родственники, но и духи. Духи-помощники не дадут подойти врагам к телам нашим.

— А-а! — протянул с облегчением я, и замолчал, слушая Нумлаху. Все-таки сложная работа тадибе, но интересная.

— Ты же знаешь, что мы, шаманы, маги выходим в астрал, чтобы говорить с духами, путешествуя во Вселенной, Подземном и Среднем мирах, проходим сквозь пространство и время, посещая другие части света и даже иные миры. Философы разных времен и народов предлагали и предлагают свои самые разнообразные, порой противоречащие друг другу теории. Но, я не буду вдаваться в эти подробности. Тебе нужно взять книги философов и почитать, а потом проанализировать с тем, что видишь в настоящее время здесь. Это тоже своего рода путешествие во времени.

— Я понимаю, что мир духов и душ, изучать неизмеримо сложнее, чем мир материальный. Помню, читал, что открытия в физике свидетельствуют, что человек и Вселенная устроены сложнее. Математиками доказано, что за пределами физического мира существует еще более сложно организованный волновой мир. Поэтому мы его просто не замечаем. Это и объясняет существование особо чувствительных людей, способных видеть вокруг нас неких уродцев. Кто-то называет их бесами, духами, приведениями, полтергейстами. Кто-то — представителями параллельного мира. Некоторые ученые и философы не могут покинуть свою оболочку, и увидеть то, что видим мы. Они всегда стараются опровергать то, что для нас является обычным делом, — я резко замолчал, прекратив философствовать, меня стал мучить еще один вопрос.

Нумлаха слушал меня, кивая в знак согласия, и обратил внимание на то, что я о чем-то задумался и хочу спросить, но не решаюсь. Развернувшись ко мне, он подбодрил меня и спросил:

— Ну, о чем ты еще хочешь спросить меня? — Хотя по его интонации он уже знал о чем я хочу спросить. Просто он дал возможность высказать.

— Нумлаха! — воскликнул я. — Но, меня вообще-то и другой вопрос мучает. Некорректный вопрос. Почему я не могу прикоснуться к духу, призраку? И чем дольше я думаю, тем сильнее убеждаюсь в том, что должен это сделать, — обратился я к нему, и уже твердо решил, что когда увижу духа, то обязательно дотронусь, чтобы узнать, какая у них субстанция. У обреченных душ, я уже почувствовал и мне не понравилось.

А Нумлаха, интересно, трогал их? Было ли у него чувство брезгливости? Какой «запах» имеет эта субстанция? Но, я не стал задавать эти вопросы. Вдруг это не понравится ему. Я из бесед знал, что духи есть повсюду, и они окружают нас. Бесконечные пространства населены ими до бесконечности. Они суть одного из сил природы и орудия, коими пользуется Великий Разум для выполнения своих замыслов. Но не все из духов могут быть всюду, ибо есть места запретные для малоразвитых. Они вокруг нас, которые наблюдают за ними, особенно в первых трех типах цивилизаций, и воздействуют на них, без ведома существ.

— Ты иногда задаешь сложнейшие вопросы, а бывает и глупые — засмеялся он. — Ты можешь потрогать их, но есть какой-то этикет, уважение к их пространству.

Я угрюмо кивнул. Но, через секунду стал вновь задавать вопросы, которые я не задавал во время беседы на Земле. Тут было самое подходящее место, с наглядным пособием.

— Все ли духи лучатся или светятся с одинаковой силой?

— Это зависит от степени их чистоты….

— Принимает ли он определенные формы?

— Да. Дух может принять форму как зримую и осязаемую, так и ту форму, какую он желает проявить в нашем сознании. На определенный срок духи обретают материальную оболочку. Она тленна, но благодаря ее смертности дух вновь становится свободным.

— В чем суть рангов в иерархии духов?

— Классификация духов основана по степени их опыта, могущества, прав данных Великим Разумом.

— Где обитают они? — вопрос был задан механически и я не задумывался над ним.

Вопросы, которые постоянно вертятся в моей голове, были похоже на зыбучие пески, которые засасывали в свою воронку. Анализируя свои ощущения, я осознал, что мною овладело новое чувство — смутная тревога и волнение. Я попытался разобраться в своем состоянии, но мне удалось понять только одно — мои ощущения напоминали тоску по дому, с той простой разницей, что путешественник знает, о чем тоскует, а я не знал. Я чувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Он явно не принадлежал к разряду дружеских, тем более отличить взгляд Нумлахи от чужих в моих силах — по спине прокатила волна обжигающего холода. Обернувшись, я не увидел скрывающегося во тьме. Поэтому задав вопрос, я не рассчитывал на ответ, потому что на занятиях Нумлаха уже подробно разъяснил и типы, и иерархии, и их могущество.

— Ну ты уж загнул, сын мой! Ты для меня экзамены решил провести, что ли? — рассмеялся Нумлаха, — Место обитания духов — астральное, или эфирное, пространство. Это параллельный нашему, особенный нематериальный мир. Этот духовный мир изначален, первичен, истинен, вечен — в отличие от материального мира с его вторичной сутью.

— Затрачивают ли духи какое-то время на то, чтобы преодолеть пространство? — вместо ответа, я вновь задал вопрос.

Нумлаха остановил на мне испытующий взгляд, всего на одну секунду. Он привык отвечать на поставленные вопросы своих учеников и никогда не игнорировал их. В то же время он чувствовал, что, задавая простые на первый взгляд вопросы, я пытаюсь бороться с чувствами, которые меня накрывали. Нумлаха видел, что со мной твориться что-то неладное и поэтому отвечая на вопросы, старался выяснить причину моего поведения, анализируя и систематизируя мое состояние. Да, меня тревожило, что-то, но я пока не мог понять, что заставляет меня нервничать. Все мои эмоции были открытыми и многократно усиленными.

— Незначительно, ибо они передвигаются со скоростью мысли.

— Проходят ли духи испытание или только мы их проходим?

— Если бы они были сразу созданы совершенными, то не было бы никакой их заслуги в том, что они обладают этим совершенством. Выдержав испытание, дух обладает знанием, которого он уже не забывает.

— Существа, которых христиане, мусульмане называем ангелами, архангелами, серафимами, образуют ли они особую категорию отличную по природе от всех прочих духов?

— Нет, это просто чистые духи, которые достигли высшей степени развития и соединяют в себе все совершенства.

— А вот интересно, ангелы прошли все ступени развития?

— Я считаю, что они прошли все ступени, чтобы достичь совершенства.

— Существуют ли демоны?

— Вот на этом мы и остановимся. По пути следования ты найдешь ответы на свои вопросы.

Я понимал, что задаю вопросы слишком часто, и не на занятиях. Но, что мог в данной ситуации сделать я, если чувствовал как меня что-то окружает темное и неизвестное? Постоянный поток моих мыслей вовлекал в бесконечный ассоциативный ряд вопросов и фантазий. Каждая новая мысль о тьме порождает целый рой других. Этот вихрь вращается в голове с невыносимой скоростью. Я понимал, что только сам и через самого себя создаю свое мировоззрение и вырабатываю свой взгляд на истину. Если я буду искать только то, что я должен искать, то я найду. Если только я буду спрашивать о том, о чем я должен спрашивать, то я получу ответ. Только от меня зависит, в каком направлении пойду. Развиваясь во имя своей цели, мой рассудок будет в моей власти, и от меня потребуется только подниматься по ступенькам совершенства. Я наблюдал, как эти мысли протекают в моем сознании.

— Не кляните, мудрые. Что вам до меня?

Я ведь только облачко, полное огня.

Я ведь только облачко. Видите: плыву.

И зову мечтателей… Вас я не зову!.