Очерки истории и культуры Обдорского Севера Березовского края XVIII – начало XX вв. II том
Наши исследования ограничиваются Обдорским Севером Березовского края, включающим лесотундровую и северо-таежную зоны Нижнего Приобья, в административном отношении входившим в Обдорскую и Куноватскую волости Березовского округа Тобольской губернии. Обдорский Север являлся многонациональным краем Березовского уезда, местом проживания представителей трех языковых групп: финно-угорской, славянской, самодийской.
Оглавление
- Глава VIII. Семейные ценности населения. Обдорского Севера
- Глава XIX. Семейные и календарные праздники населения Обдорского края
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Очерки истории и культуры Обдорского Севера Березовского края XVIII – начало XX вв. II том предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Глава XIX
Семейные и календарные праздники населения Обдорского края
Праздники и увеселения северного народа
В любом празднике присутствует сакральное, которое сочетается с переходными обрядами. Каждый переходный обряд в большей или меньшей мере праздник, чаще всего родовой. Переходный обряд не обходится без жертвы или дарения. За «проход» (врата потустороннего мира) надо платить. Праздничный обряд открывает врата иномирия. Это хорошо видно в праздничные дни. Одна из основных черт любого праздника — трапеза. В праздники и до сих пор принято дарить и устраивать пир. Трапеза не просто была связана с употреблением пищи, она составляла часть магических ритуалов. Трапеза должна была насытить и тех, кого нет за столом, т.е. умерших, — в этом смысл праздничного ритуала. Боги и духи играли огромную роль в жизни традиционного общества коренных народов края. Практически вся жизнь их была наполнена ритуалами либо задабривающими добрых духов, либо защищающими от злых духов. Многие обряды строились на почитании какого-либо животного, прародителя рода, дающего плодородие или могучего покровителя и заступника рода. Человек воспринимал животное или птицу связующим звеном между ним и стихиями, которые те олицетворяют, вмещают силы стихии и пр.
Одним из важных праздников у всех групп хантов и манси был «медвежий» праздник (манс. «яны йикв»; хант. «jumən-kotl») как наиболее яркий элемент культа медведя. В празднике (хант. «jumən-kotl») несколько обрядово-ритуальных действий: 1. Посещение «медведем» священных мест — ритуал «вой тэтты пант» — зверя проносимая дорога. 2. Оповещение жителей села о прибытии «гостя». 3. «Снимание шубы». 4. Очищение. 5. Гадание. 6. Празднование. 7. Исполнение песен. 8. Танцы. 9. Заключение. Прежде всего, существуют строгие нормы разделки медведя — «раздевание, снимание шубы». Добытого зверя «очищают» снегом или водой. При отсутствии воды или снега очищают мхом, землей. Благодаря своему внешнему сходству с человеком, а также природному уму, хитрости и силе, медведь с древнейших времен был приравнен к божеству. Северные ханты редко проводили праздник, посвященный медведю. У обдорских хантов ритуал почитания медведя отличался от сынско-куноватских и казымско-березовских хантов. В отношении к медведю сочетались два противоположных взгляда: с одной стороны, он зверь, объект охоты, источник пищи, а с другой — бывший человек, родственник, родоначальник. Это даже сверхчеловек, потому что когда-то он был младшим сыном бога «Торума», но последний за непослушание спустил его с небес на землю.
Промысел на медведя носил случайный характер.76 Убиение медведя на промысле непременно сопровождалось умилостивительными актами, цель которых — примирение охотников с духом убитого зверя, самооправдание перед ним.77 Медведянаряжаюти потом проводится ритуал (хант. «вой тэтты пант»). Добытого медведя везут в стойбище или поселок через все близлежащие священные места, делая остановки на озерах, реках, особо выделяющихся лесах и болотах, встречающихся на пути. Похороны животных — магический ритуал, воспроизводящий погребальный обряд: «эти церемонии в некоторых пунктах более или менее напоминают обращение с умершим».78Обряды, исполняемые на медвежьем празднике, несут не только сакральную нагрузку. Одновременно это праздник, на котором радуются большой добыче и воздают должное мужеству человека и его отваге при добыче медведя: ведь в представлениях хантов этот зверь — существо почти сверхъестественное. Обряды сопровождаются игрой на музыкальных инструментах, ритуальными и развлекательными плясками, пением. Сравните это с обычаем древних славян, где при покойнике полагалось веселиться: играть на сопелках, трембитах и других инструментах, петь, рассказывать анекдоты, играть в карты и разыгрывать драматические действа. По древним представлениям, смерть, как и все живое, была смертна, а потому ее должно похоронить так же, как мертвого. Смерть хоронят, чтобы ее не было. Множество хантыйских поверий связано с медведем, которого называют «братом-стариком» (хант. «ошни», или «муми», а ханты рода медведя — «апсием-ики»).Исследователи связывают это с представлением о наличии пяти душ у мужчины и четырех — у женщины. Н. Л. Гондатти сообщает о двенадцатидневном медвежьем празднике.79
Большую роль играли ритуалы перед отправлением на промысел и непосредственно на месте охоты или рыбной ловли. Охотники и рыболовы угощали добрых духов кусочками пищи, табаком, спичками, несколькими каплями крови или спиртного и просили помощи, чтобы повстречался нужный зверь, чтобы не сломалось копье или хорошо сработала ловушка, чтобы не покалечить ногу в буреломе, чтобы не перевернулась лодка и т.д.Ненцы и ханты считали, что при убийстве животного идет нарушение целостности, и если не проводить ритуал, то будет выделяться особая энергия, способная оказать опасное воздействие на людей. Но и охотники, и оленеводы считали, что нет большего нарушения, чем отнятие жизни у животного просто так. Поэтому у них есть многочисленные правила и табу. Их ритуалы связаны с отождествлением себя с животным, ведь в мире ничто не должно исчезать бесследно, как не должно и появляться из ничего, иначе равновесие нарушится. Одно из таких ритуальных празднеств у хантов посвящено духу «Еленя» и описано В. Н. Шавровым.80 Поэтому мужчина (охотник, рыбак, оленевод) должен взять на себя ответственность за нераспространение этой энергии на ни в чем неповинных окружающих. Глава семейства проводит ритуалы прощения перед убийством и жертвоприношением животного.
Еще одним важным праздником у хантов, после медвежьего, являлся прилет вороны (хант. «вурна хатлу»; манси «урине хотэл»), который связывался с приходом весны и тепла. У весенних праздников ханты и манси много общего: особая роль женщин и детей, птичьи атрибуты, украшенное дерево как центр праздника, жертвоприношение, некоторые виды обрядовой пищи, функциональное назначение. Этот праздник отмечался 7 апреля, где принимали также участие ненцы и коми-зыряне. Вороны первыми прилетают, начинают вить гнезда, громко каркают, как бы пробуждая природу. Вороний месяц был известен селькупам, салымским, васюганско-ваховским, александровским и среднеобским ханты, коми.
На «вороньем» празднике («вурна хатлу», «торум ангки хатл» — богини матери день) кто-нибудь из взрослых рассказывал легенду о вороне. В хантыйских преданиях вороны выступали покровительницами женщин и детей. По их представлениям, «ворона — чистая птица, она летает в южную землю и приносит „чистым“ девочкам менструацию».81 Во время праздника на краю деревни делали жертвоприношение этой птице: на стол ставили горячие кашу и чай, от которых шел пар. Сюда могли прийти только маленькие «чистые» девочки и старушки. Похожие ритуалы существовали на Урале у башкир.
В результате долгого общения с русским населением ненцы и ханты стали отмечать некоторые из православных праздников, связывая их с периодами своего оленеводческо-промыслового цикла. Хантыйский праздник «Вороний день» («варна-хатыл»), который отмечался 7 апреля, совпал с христианским Благовещением. Ильин день, отмечаемый в августе, ханты называли «праздник середины лета» («люмкутупхатыд»). Но главным в них является не их религиозное содержание, а то, что они считаются рубежными. После первого начиналась перекочевка оленей на летние пастбища, а после второго — на зимние.
Как таковых праздников у ненцев не было. В. Ф. Зуев, прожив среди коренных народов, пишет: «Увеселений имеют между собой очень мало, а особливо самоедцы, и я почти совсем не слыхивал, может быть, потому, что они, как народ кочевной».82 Праздник «Большого Света» («Нгарка яля») проводился в январе, когда солнце появлялось после долгой полярной ночи. Из слов информаторов, которые ссылаются на легенды и мифы, был праздник встреча солнца («нгарка яля» — «нгарка» — большой, «яля» — свет).83 В каждом стойбище встречу солнца («нгарка яля») проводили шаманы или старейшины. По представлению ненцев, солнце уходило туда, куда уходили мертвые. В январе солнце появляется лишь на короткое время, и было по величине не более орла. Солнцу посвящались белые двухгодовалые олени (нен. «хаер’ты» —солнца оленьили «ялен ты» — света олень). На посвященном солнцу олене ставили особую метку (нен. «яле ине» — нити света). Семь нитей должны удерживать свет.
Празднование проходило на каком-нибудь холме, где приносили в жертву посвященного оленя (нен. «хаер’ты»). Мясо жертвенного оленя съедали сразу. На этот праздник приглашали гостей из разных стойбищ. Принимали участие в нем только мужчины.84 Обязательным элементом архаического праздника «встреча большого света» было веселье (нен. «илебядева, и’ликабтева»), радость (нен. «майбцо, маймбава»), имевшая характер сакрального предписания. На празднике проводились игры и развлечения. Игры были неотъемлемой частью будней и праздников не только детей, подростков, но и молодежи, взрослых людей. В каждом возрасте игра выполняла определенные функции и имела свои особенности.
Селькупы свой праздник («нул тела») начинали отмечать с прилетом водоплавающих птиц. За два-три дня до праздника проходила массовая охота на первых уток. Убитых птиц развешивали на деревьях. В назначенный день шаманы варили добычу в большом медном котле. Праздник длился два-три дня. У селькупов был еще один важный праздник, который отмечался в августе месяце. Он назывался праздник «Лося».
Особое внимание в воспитательных целях уделялось детским и молодежным играм. У ненцев из подвижных игр и забав наиболее были распространенными традиционные состязания: гонки на оленьих упряжках, метание аркана («тынзяна»), прыжки через нарты, перетягивания палки, борьба: «поодаль шла борьба молодежи, слышался задорный смех. Трудно было думать, что это те самые, угрюмые и неразговорчивые ненцы, которые на фактории односложно и неприветливо отвечают на ваши вопросы. Сейчас они галдели, как гуси на проталине, здоровый жизнерадостный смех оглашал тундру».85Игры у ненецких девушек описал А. М. Кастрен во время заключительной части свадебного обряда: «В некотором расстоянии я заметил кучу девушек и пошел к ним. Они были заняты игрой особенного рода. Разделившись на две стоявшие друг против друга партии, в каждой по семи, они перебрасывали шапку. Сторона, поймавшая шапку, оборачивалась спиной к противной и, спрятав шапку, падала на снег. Тогда другие семь нападали на них, и начиналась борьба за шапку; сначала боролись, валяясь на снегу, потом стоя, покуда не отыскивалась шапка».86
Коми-зырянами отмечались как христианские праздники, так иязыческие. 14 августа у коми-оленеводов считался большим «оленьим праздником» («пас»), к этому времени олени «снимали шкуру», т.е. с рогов сходила волосистая шкурка. Ведя кочевой образ жизни, коми-зыряне вследствие постоянных сношений с ненцами переняли себе этот красивый вид спорта. Грандиозноезрелище представляли собой оленьи состязания, где оценивались красота бега, скорость. Для гонок отбирались лучшие олени, которых украшали разноцветными ленточками из сукна, полосками ровдуги: «Езда на оленях действительно очень приятна, духа захватывает, когда нарта летит прямо по цельному снегу без дороги».87К излюбленному виду развлечения коми-зырян в период праздников относились оленьи гонки: «Когда они приезжают в Обдорск, то начинаются настоящие бега по всем улицам. Целыми вереницами несутся зыряне на легких нартах, запряженных обыкновенно четверкой оленей, оглашая морозный воздух пронзительным уханьем и криком».88
Праздники — это обряды, которые были основаны на посвящении в тайны природы. Они совершались при помощи символов, которые носили на себе некоторые функции природных стихий, и возбуждали чувства в человеке при помощи словесных формул, танцевальных ритмов и пр. Это почитания растений, птиц, животных и в их облике — природных сил. Самым важным в этих праздниках было причастие к этим силам путем поедания почитаемого животного. Во всех праздниках почитались силы, дающие плодородие — солнце и небесная влага. Мистические песнопения и танцы на празднике составляли сущность хантов и ненцев, которые «до того увлекаются фантазией в пение, что им ничего не может помешать или остановить».89 Известно, что у хантов эпические произведения, сказки пелись, разыгрывались в драматических пантомимах, плясках.
У народов Севера почти к каждому ритуальному празднику были приурочены свои обрядовые танцы. Истоками подражательных танцев являются близость к природе, восприятие окружающей природы как живого организма, когда эти народы все вокруг одухотворяли, различные явления природы они наделяли духами-хозяевами, поклонялись тотемам своих родов, которых они представляли в виде различных рыб, птиц, животных. В традиционном мировоззрении этих народов преобладало чувство слитности с природой, кормящей их, обожествление природы, их образ жизни и традиционные виды хозяйствования. Игровые танцы исполнялись для веселья в разное время и по любому поводу, но особенно во время праздников.
История хантыйского танца, как и любого другого, уходит вглубь веков. В прошлом танцы выполняли определенные функции на различных обрядах, праздниках, охотничьих, военных и иных ритуалах. Исследователь писал о танцах хантов: «Они изображают его страсти или копируют манеры, ухватки, походку и прочие какого-либо известного им человека, или представляют разные хитрости, употребляемые ими при ловле зверей».90Танцы хантов очень своеобразны. В. Ф. Зуев так описывает танец «березовских остяков… гораздо удивительнее, мучительнее и смешнее, которые сими своими веселостями желают только представить самое дело, а не вымышленное, или пересмеять кого стараются, как видно из ихних песен, о коих ниже упомянуто будет».91
Хантыйские танцы можно разделить на лирические, шуточные, трудовые, бытовые, охотничьи, военные танцы. Охотничьи танцы исполнялись только мужчинами. В них образно передаются военные, охотничьи навыки. Во время исполнения танцор выразительными танцевальными движениями показывал мастерское владение оружием — луком со стрелами, саблей. В охотничьих танцах исполнитель создавал образ ловкого, смелого охотника. Он уподоблялся то преследуемому животному или птице, показывая, как животное убегает от него или падает пораженное стрелой. Как правило, зрители активно подбадривали исполнителей, прославляя, подзадоривая их. Танцор, вдохновленный реакцией зрителей, импровизировал, на ходу мог добавить в танец новое, рожденное непосредственно в момент исполнения танца. В них нашли отражение особенности хозяйственной жизни, образное восприятие окружающего мира, прекрасное знание повадок зверей, птиц. В обрядовых танцах исполнитель эмоционально и красноречиво создает образ, на это направлены его мысли и талант. Танец по своему стилю лаконичен и динамичен. Сила его в изяществе. Образ, как известно, несет тот или иной сюжет: трагический, комический, героический или бытовой. Таким образом, порою танец вырастает до уровня новеллы.
Как таковых танцев у ненцев нет. Но, один из танцев был описан В. Ф. Зуевым: «Самоедин, взяв бабу левою рукою за правую. Ноги свои одна за другой наперед высовывает. Сам, выговаривая полным ртом громко „Гой!“, а потом с ужимкою сквозь зубы в нос „Ги“ протяженно. Потом опять громко „Гой!“, а напоследок, забирая в себя дух, всхрапывает и так далее. Сие не значит у их вместо песни, но будто бы для показания такты. Баба же, напротив того, подле его стоящая, стоя на одном месте, с приседанием выворачивает ноги и сама только всхрапывает при окончании каждого колена. И так за одною парою собирается и множество. Тогда бегают кругом, держась руками друг за дружку. Иногда чрез целой день, желая одна пара переплясать другую».92В обрядах и ритуалах ненцев была распространена имитационно-подражательная пластика животных и птиц, для которых характерны импровизированные телодвижения — поднятие и опускание плеч во время движения по полукругу и кругу, мягкие повороты бедер влево и вправо и др.
У народов севера, как и у любого другого народа, существуют свои традиции, обряды, празднества, и большинство из них связано с музыкой, что требует от участников не только охотничьих, или каких-нибудь других, но и исполнительских качеств. В повседневном времяпровождении развлечением для ненцев служили песни, рассказы, сказки: «Они не отказывали себе в развлечениях. Вечером, улегшись в палатке, они начинали, мужчины наравне с женщинами, нечто в роде речитатива, может какую-нибудь старинную сагу, с заметным разделением на стихи, из которых некоторые повторялись всеми в один голос, при общем смехе. Пение их заключалось в однообразном бурчание, в одном же тоне, и напоминает гуденье в печной трубе».93Преобладает одноголосно-монодический склад с элементами бурдонного многоголосия: «их музыка и пение слишком монотонны, весьма походят на пение наших деревенских плакуш, и редко возвышаются до квинты, большей частью слышны прима и терция меньшая».94А. Шренк в своих заметках в главе «Народные песни и сказки самоедов» приводит песню о цветах.95Ритуальная музыка тесно связана с местом шамана в древней иерархии. Сопровождалось представление шумовыми инструментами: подвесками-погремушками и бубном («пензер» — у восточных тундровых ненцев, «п'ензяр» — у западных тундровых и «пен'шал» — у лесных).
Музыкальным инструментам у северных народов отводится значительная роль, так как способность слышать, воспринимать звук служит средством освоения окружающего мира. Структура мира может быть «зашифрована» в музыкальных структурах. У обских угров насчитывается почти 27 видов музыкальных инструментов. Широкое распространение имели такие щипковые струнные музыкальные инструменты как семиструнная арфа, похожая по форме на лодку или птицу;«тумран» (варган), «нарс-юх», «кугель-юх», «нерыпь», «нин-юх», лютня и многие другие.
«Турман» — древнейший музыкальный инструмент, представляет собой узкую костяную или металлическую пластинку, которую музыкант вставляет в рот, придерживая за веревочку, привязанную к другому концу инструмента, и поддерживает ее. Инструмент вибрирует от движения воздуха и издает своеобразные звуки, то низкие, то высокие. Арфа семиструнная (манси «тоорсапт-юх»; хант. «тор-сапль-юх») многострунный, музыкальный щипковый инструмент: «Видели мы давидову арфу, — пишет О. Финш, — которую остяки называют хотанг, т.е. лебедь, по Палласу, дернобой. Это плоский ящик с резонансом, передняя часть которого выгнута наподобие шеи лебедя; на нем посредством деревянных колышков навязаны проволоки. „Лебедь“ бывает иногда с разными украшениями, и конец арфы в виде птичьей головы есть продукт художественного мастерства остяков, который стоил бы немалого труда нашим деревенским художникам».96Распространена она также и у селькупов. Музыкальный струнный щипковый самодельный инструмент народов ханты и манси (манси. «санквылтап»; хант. «нарс-юх»), длиной около метра, имеющий корпус, выдолбленный из цельной плахи и напоминающий плоскодонную лодку с выступающей нижней частью. Звук «нарс-юха» завораживает своей мелодичностью как человека, так и животного и птицу, поэтому его называли «Тур-сай-Торум» (Голосом поющего бога), а в поэтической речи он назывался «богом любимое пятиструнное дерево со струнами». У северных селькупов и ненцев был всего один музыкальный инструмент — это шаманский бубен (пензер).Само умение играть на бубне воспринималось как способность вступать в связь с духами, а также считалось сверху посланным даром и давалось только избранникам духов.
Музыкальные инструменты северных народов изготавливаются обычно вручную из природного материала — хорошовысушенного дерева, кости, жил, волоса, травы, листьев. На музыкальных инструментах играли в обычной обстановке и во время религиозных церемоний, где они выполняли ту же функцию, что и шаманский бубен. Само умение играть на музыкальном инструменте воспринималось как способность вступать в связь с духами, а также считалось сверху посланным даром и давалось только избранникам духов. Народные музыкальные инструменты своеобразны ипредставляют собой важный пласт национальной культуры северных народов.
Календарные праздники, увеселения и вечера досуга русско-зырянского населения
Большинство праздников повторяется, чаще всего — циклически. Все они образуют годовой цикл и связаны, по большей части, с трудовой деятельностью. Характер архаического праздника и сопутствующих ему ритуалов в значительной степени определялся типом хозяйства и климатическими условиями. Многие праздники в древности были приурочены к началу или окончанию тех или иных хозяйственных занятий (охоты, пахоты, сбора урожая, приплода скота и пр.), климатических сезонов (наступлению холодов, сезона дождей), движению Солнца и Луны (дням солнцестояния, границам лунных фаз). Такие праздники называются календарными, они отражали тесную взаимосвязь человека и Вселенной, микро — и макрокосмоса.
Обряды календарного года группировались в комплексы, приуроченные к основным поворотным моментам природного годового цикла — зимнему и летнему солнцестоянию, весеннему и осеннему равноденствию. Проведение ритуальных действий, посвященных промыслам, занимает особое место в культуре не только коренных народов, но и русского, и коми-зырянского населения. Его истоки уходят своими корнями в глубокую древность. Для того чтобы обеспечить эту связь во время праздника, совершались всевозможные магические ритуалы, направленные на вызывание дождя, обеспечение богатого урожая, поддержание здоровья членов коллектива и т. д.
Новый год встречали «все сословия вместе, для чего устраивали вечер по подписке. В начале вечера гости, умеющие танцевать, танцуют немного под музыку, состоящую из скрипки и контрабаса (оба музыканта самоучки) и гармонии. А потом все больше забавляются простонародными играми: хороводом, гуськом, а также поют песни, самая любимая песня «Как на матушке на Неве реке».97Особой популярностью пользовался в новогодние дни бал-базар, который «каждогодно бывает, в пользу здешней женской школы».98 Он со временем стал занимать все больше место и в досуге жителей Обдорского Севера. На школьных балах-базарах ученицы представляли свои рукоделия: вышивки и вязания, которые «тут же были распроданы». Школьный базар располагался в специально отведенной комнате. На продажу были выставлены овощи, выращенные на огороде школы. На столе лежали свежая капуста «почти небывалая в северных краях», морковь, свекла, огурцы, картофель, «все это как новизна, как редкость».
Тут же проходили танцы «под звуки довольно стройной музыки». В антрактах под управлением регента г-на Иконникова хор исполнял народные песни «так хорошо, что даже в лучших губернских городах могли позавидовать успехам нашего хора». Для любителей карточной игры были поставлены «зеленые столы». На балу-базаре работал буфет «с разными винами, наливками, водкою и закускою, сервированною очень порядочно; кроме того, желающие могли купить чай со всевозможными к нему атрибутами».99 Попечители школы, смотрителя училищ затрачивали немало сил на то, чтобы балы-базары стали привычной формой проведения свободного времени: «гостей угощали чаем, конфектами и прочее, за самую умеренную плату, которая на этот раз была положена именно только для прикрытия сделанных расходов.…Общее веселье продолжалось весь вечер как нельзя лучше, гости разъехались по домам весьма довольные. Это было видно из того, что они отъезжая домой с большим вниманием обращались к устроителям этого благотворительного вечера».100
Общим праздником у населения Обдорского Севера была ярмарка после Нового Года, которая приходила «в начале января, и заставала жителей в самом разгаре святочных удовольствий».101 Ярмарка с ее публичными увеселениями и простонародными забавами была всеобщим праздничным мероприятием не только для русскоязычного населения, но и для коренных народов. В период ярмарки численность населения в городе увеличивалась в несколько раз. Особый колорит ярмарке придавал целый временный городок, состоящий из чумов и оленьих упряжек: «Беспрестанный прилив и отлив инородцев на ярмарке, группы оленей — с их широкими, ветвистыми рогами, лес шестов, которыми инородцы управляют оленей, и которые обыкновенно втыкают в землю, когда останавливаются со своими нартами на тундре, — длинный ряд нарт, с разложенными на них товарами, между которыми, прежде, всего, бросаются в глаза сукна ярких цветов — оригинальные костюмы самоедок — все это придает ярмарке довольно живописный вид и сообщает ей азиатский характер».102
К этому времени приводились в порядок лавки, магазины. Площадь ярмарки была единственным местом в городках, где гуляли местные жители. На площади можно было встретить и земского заседателя, и солидного купца, и юркого приказчика, и барышень разнообразного тона, среди которых трудно бывает разобраться, и коренное население: «непривычная для европейского глаза обдорская действительность сливается с произведениями Обдорской фантазии, а удивленный путешественник может с недоумением спросить: «где же тут кончается мир реальный и начинается мир фантастический».103
В период ярмарки жители приглашали друг друга в гости, проводили праздничные вечера. В праздники русское население «не прочь погулять и одеться на щегольскую руку, почище. Большей частью гостеприимны и любят под час форснуть» [Бартенев 1896: 250]. Когда собирались в гости, то старались одеться «по-городскому»: «мужчины в крахмальных сорочках и черных сюртуках. Дамы в платьях чуть ли не по последней моде. Во время моего пребывания в Обдорске появилась мода на дамские платья с широкими рукавами и пуфами. Когда я в первый раз в Обдорске увидал такие платья, то подумал, что это обдорская мода и был очень удивлен, когда узнал, что так скоро проникло на дальний Север последнее слово искусства».104
Праздничные увеселения в период ярмарки оставляли неизгладимое впечатление у путешественников, исследователей, ссыльных: «Ужас, ужас, эта жизнь в Обдорске — писал И. С. Поляков, — да еще зимой, во время ярмарки, — рассказывала мне уважаемая старушка, уроженка южной Сибири, живущая уже четыре года в Обдорске; тьма, снег, мороз; по улицам везде пьяные, крик, драки, да тут же еще собаки в разных местах завывают. Не говорю о мелких драмах, разыгрывающихся на ярмарке, но бывают и крупные. Так инородцы, проведя, так или иначе, день, на другой день, не только, не всегда, досчитываются, до того или другого количества, бывших с ними денег и шкур, но нередко лишаются и своих последних оленей».105 Совсем по-другому увидел обдорскую ярмарку О. Финш, который сам присутствовал и был весьма изумлен: «Но от этого пьянства не происходит никаких беспорядков, так что, несмотря на стечение большой массы народа, не требуется даже усиления полицейского персонала, который, если не ошибаюсь, состоит только из 2-х казаков. Кроме 30 русских купцов,…было почти столько же зырян, из Архангельской губернии. Число это, конечно не громадно, но если прибавить к ним, еще 3000 туземцев, платящих подати».106
Рождество у обдорских северян было самым почитаемым праздником православного календаря, продолжавшимся три дня. В селениях проходили массовые «гулянки кумпаниями», молодежь ходила по домам «со звездой», славила Христа, пела, желала хозяевам всех благ в течение года: «в Рождество даже древние старушки выскребались с печи и веселились вместе со всеми».107 Рождественские, «святочные» вечера едва ли не самое веселое время по окончании трудового года. К этому времени «крестьянин успел закончить свои важные дела; теперь ему можно немножко отдохнуть от трудов, можно повеселиться».108Сильное впечатление на путешественников, ученых производил маскарад: «Обдорск опять просыпается от своей обычной спячки. Начинается маскарадная потеха. Выйдя на улицу вечером, то и дело встречаешь группы маскированных. Рядятся остяками, остятками, стариками, чертями и т. п. Но встречаются и довольно изящные оригинальные костюмы: казаков и казачек, малороссов, генералов каких-то фантастических армий, турок, дураков и прочее».109
Любимый маскарадный костюм в Обдорске был костюм «дурака», который состоял из широкого балахона, шароваров и колпака. На них были пришиты колокольчики и бубенчики, которые при ходьбе звенели. Все это сливалось с ярмарочной суетой. Маскарады служили развлечением не только для крестьян, мещан, мелких торговцев, но и для купцов и заезжей интеллигенции. Праздничные «дурачества» и «шалости», праздничный смех были необходимы жителю северных селений. Этот маскарадный разгул и смех были в некотором роде проявлением протеста против угнетающей аскетической морали и несвободы, налагаемых церковью и всей совокупностью установок социального строя. Праздничные обычаи и обряды содержали в себе временное отрицание сословного неравенства, сословных ограничений — «генералы», «фельдмаршалы», «воеводы» и их подчиненные выступали здесь на равных. Происходило как бы временное упразднение сословно-иерархических отношений феодального общества, и это временная социальная передышка помогала северянам переносить суровую реальность повседневной жизни.
Широкое распространение у русско-зырянского населения имело рождественское и новогоднее колядование. Состояло оно в том, что группа колядовщиков обходила все дворы села, славила каждого хозяина особыми песнями, желала ему и его семье благополучия и требовала за это вознаграждения, как правило, в форме чего-нибудь съестного. Пожелания благополучия хозяевам носили ритуальный характер, так как колядки проводились перед Рождеством, то есть в момент рождения бога-сына и нарастания его божественной спасительной силы, носителем которой символически и рассматривалась молодежь. В праздник часто проводились всевозможные переодевания. Молодые люди рядились в маски всевозможных зверей (козла, медведя, коня и других) и проводили разнообразныеигры с участием этих персонажей. В древности каждый персонаж изображал ипостась того или иного бога, а сами игры были своеобразными мистериями, отражающими те или иные мифологические события. Особенно весело проходил первый период святок, так называемые «посиделки». Их участники, молодежь, надевали свои лучшие наряды, шутили, смеялись.
Обряд, праздник, жертвоприношение, совершаясь вновь и вновь, поддерживают мироздание, культурную жизнь людей. Все повторяется, возрождается и обновляется — так устроеныприрода, человеческое сообщество, культура, и так устроен конкретный человек. Масленица знаменовала собой переход от зимы к весне. Это единственный языческий праздник, который был признан церковью. Масленица всегда встречалась широко, весело: с играми, забавами, катание с гор, плясками и ряжеными. На празднике было принято «есть до икоты, пить до перхоты, петь до надсаду, плясать до упаду», так как считалось, что если не потешишься на широкую масленицу — жить будешь в горькой беде. Длилась она неделю, а с пятницы начиналась широкая масленица, когда разворачивалось главное празднество. Устраивался уличный «карнавал», центральным событием которого было появление «госпожи Масленицы». Чучело Масленицы делали, как правило, из соломы и наряжали в женскую одежду. «Масленицу» катали на санях по всему селу: «в крестьянские дровни, завешанные рогожей, была впряжена лошадь, тоже вся в рогоже, в лоскутках, лентах и колокольцах. На ноги лошади были натянуты старые, рваные портки и даже сапоги. Из под рогожного шатра, укрепленного на дровнях вместе с каким-то соломенным чучелом, неслись дикие звуки. Это были проводы широкой масленицы».110 Во время празднования масленицы разыгрывались и другие сцены, произносились сочиненные самими жителями стихотворные тексты, исполнялись песни былинного характера.
Кульминационным моментом всего празднества были проводы Масленицы. Они совершались в последний день — «прощеное» воскресенье. Люди просили друг у друга прощения за все обиды и горести, дети у родителей, а новобрачные ходили к тестю и теще. Похороны масленицы происходили в поле. В костер бросали не только чучело масленицы, но и разные старые вещи, остатки праздничной еды, что символизировало похороны зимы, всего отжившего, старого, и вместе с тем — обновление природы, зарождение весны, новых сил плодородия. В «прощеное» воскресенье вечером все жители села, стар и млад, собирались возле «катушек» и катались с особенным оживлением до самой ночи. Прощаются с ледяной горкой до следующей масленицы. Затем наступает время Великого Поста, который население Обдорского Севера соблюдает строго. Все эти праздничные развлечения содействовали формированию эмоционального подъема, праздничного настроения, отвлекали от повседневных забот.
Праздники во все времена имели огромное общественное значение. Возникновение их относится к глубокой древности, в своем развитии они прошли ряд последовательно сменявшихся форм, соответствовавших общественным отношениям и хозяйственной деятельности народа. Практически все виды праздников у русских отмечались совместно с другими народами. Большое значение у русскоязычного населения придавалось «съезжим» или «храмовым» праздникам. Разработанность всех составных компонентов этих праздников оставалась достаточно глубокой. В дни их проведения вели торжественные службы, в домах принимали съехавшихся гостей, в центрах приходов проводили ярмарки, на встречах обсуждали насущные дела, происходили новые знакомства людей: «В престольные праздники всегда ожидают священников „со святиною“ и бывают приготовлены к их встрече».111
В это время много народа из различных сел, волости съезжалось в одно место для совместных гуляний и развлечений. Одновременно, пользуясь случаем, решался и целый ряд насущных проблем, тем более, что в праздничную пору у северян нет различия между бедными и богатыми ни в одежде, ни в поведении, ни в приеме гостей. Народные и церковные праздники у русских и коми-зырян выполняли функцию указателя рубежей, связанных с хозяйственной деятельностью людей, а также регламентировали время отдыха и развлечений. Наиболее почитаемыми христианскими праздниками у коми-зырян и русских были Крещение, Благовещение, дни Егория, Ильи, Пантелеймона, Святого Николая, Михаила Архангела. Русские девушки в праздники водили хороводы. В Мужи у коми-зырян с Пасхи до Пятидесятницы крестьянская молодежь играла хороводами на полянах.112
Кроме того, некоторые праздники были тесно связаны с событиями из реальной или мифологической истории той или иной этнической группы, воспроизведением в настоящем какого-то священного события, происходившего в мифическом прошлом. «Пасха» происходит от греческого «пасхейн» — «страдать» или еврейского — освобождение и воспроизводит страдания, смерть и воскресение Христа. Когда Христос пришел в этот мир, он принес с собою дыхание иного мира. В эти моменты уже нельзя было различить, в каком мире живет человек — в здешнем или ином. Пасха являет собой праздник победы Иисуса Христа над смертью, символ смерти и воскресения Христа. Посредством участия в праздничном действе люди погружались в священную историю, в так называемое время мифа, противостоящего обыденной реальности, в которой люди существуют в повседневной жизни. Исследование стереотипов поведения русских, проживающих на севере, позволяет сделать вывод о новой ценностной иерархии праздников. Если в Европейской России православное население чтило «пасху», то в Сибири «пасху» отмечали скромно.
Праздники — неизменные спутники жизни человека, семьи. Семейные праздники очень многообразны, в каждом отдельном случае — свои традиции, нормы, способы их воплощения, даже свои критерии в определении значимости того или иного события. Приемы званных гостей у обдорских северян устраивались по семейным праздникам: «Многие из казаков и богатых мещан в свои именины или другие дорогие для них случаи делают обеды и приглашают своих близких знакомых, родственников и многих из чиновников, с которыми очень почтительны и обращают на них свое внимание, в котором у них впрочем, выражается больше уважения к личности, нежели чиновности».113В богатых купеческих, мещанских и чиновных домах проводили званые обеды по случаю приезда важных должностных лиц, известных путешественников, ученых: «На вечере у городского старосты г-н Гетте, по просьбе гостей, экспромтом прочитал лекцию о значении Обь-Белковского пути и отличие его от всех других традиционных путей. На этом вечере было положено начало фонду для устройства при Березовском уездном училище местного музея, назначение которого будет собирание всего наиболее интересного, имеющего отношения к Березовскому уезду. Собрано 50 руб., Гетте на будущий музей пожертвовал 25 руб.».114
Более богатые купцы устраивали танцевальные вечера у себя дома, «на которых часто бывает очень весело: танцуют польку, вальс, кадриль, казачка, поют разного рода песни: местные обдорские и другие, даже малороссийские, занесенные сюда студентами-хохлами, иногда попадавшими в Обдорск».115 Увеселительные вечера организовывались с целью приобретения определенного имиджа в обществе для благотворительности, а не с целью заработка денег — наоборот, большинство мещан и купцов могли разориться, проводя подобные увеселения. Собранные деньги шли в пользу училищ, школ Тобольской Мариинской женской школы и т. д. За вход на бал-базар платили с одного 25 коп., с семейством — 50 коп. Вещей было распродано на сумму 47 руб. 50 коп. Всего выручено было в 1863 г. — 90 руб.116 На литературно-музыкальный вечер билеты стоили: «первые места (стулья) стоили 50 коп., вторые (скамьи) — 25 коп., места за стульями — 15 коп. Собрано было всего 25 руб.».117 В 1865 г. это удовольствие обошлось обществу 39 руб.118 В октябре 1865 г. на розыгрыше лотереи было выручено до 30 рублей серебром.119 Так что, судя по приведенным материалам и цифрам, можно сказать, что проведения культурных мероприятий, были не только местом увеселений мещан, чиновников, купцов, но и бедных, а также коренного населения.
С конца XVIII — начала XX века в культурной жизни русско-зырянского населения Обдорского севера, наряду с православными праздниками, развивается новый тип увеселительных мероприятий — «Праздничные вечера». Они разделяются на литературно-музыкальные, литературные, танцевальные вечера, благотворительные спектакли, бал-базар, гостеванье. Вечеринки, спектакли, литературно-музыкальные вечера проходили в домах купцов, мещан, библиотеках. Устроителями этих мероприятий были как домохозяева, где они проходили, так и «местные учителя, учительницы и политссыльные и несколько личностей из зырян и обдорян».120 На этих вечеринках собирались вместе представители разных слоев сельского (городского) общества: «тут можно было встретить лиц из всех сословий. Здесь были и чиновники (большинство), купцы (этих что-то уж больно мало), и приказчики, Писцы из канцелярий, и казаки и мещане».121
Литературно-музыкальный вечер был одним из видов театрализованного представления, целью которого было воздействие на ум и чувства местного зрителя с помощью литературно-художественных и музыкальных средств. Литературная часть вечера включала художественную, публицистическую и научную литературу. Использовался документальный материал, но при этом непременно доминировал материал литературный и музыкальный. Музыка наравне с литературным материалом (иногда в большей, а иногда чуть в меньшей степени) оказывается частью действенной структуры каждого звена, каждого цикла представления, а, следовательно, и драматическим элементом последнего. Часто в вечерах принимали участие ученики и ученицы приходских, женских училищ и т. д. В литературно-музыкальной композиции широко использовались все средства выразительности театрального искусства.
Первый литературно-музыкальный вечер состоялся в 1863 г. в Березове. Его устроили в «пользу воспитанников Тобольской семинарии и гимназии». На литературно-музыкальные вечера дом наполнялся посетителями до такой степени, что все скамейки были заняты сидящим, ходящим и гуляющим народом, производящим пыль, духоту и тот особый гул, который всегда сопровождает толпу собравшегося народа. На вечере были прочитаны В. А. Поповым «Обоз» Успенского, П. В. Шалашниковым отрывок «Рассказ петербургского дядюшки» из романа Потанина «Старое старится, молодое растет», Н. А. Кожевниковым «Повесть о капитане Копейкине» Гоголя, и в заключение «рассказ мужичка, бывшего в московском театре «удачно переданный В. А. Поповым, которого каждое слово, каждый жест вызывали гомерический смех в публике».122Были прочитаны стихи «Косарь» Кольцова, «Песня Еремушке», «Страда», «Что думает старуха, когда ей не спится?» Некрасова. А. И. Тверетиным был исполнен на скрипке концерт Берио. В антрактах играл небольшой, «но составленный из хорошеньких инструментов оркестр музыки и хором певчих спето кое-что из русских народных песен, аранжированных Рупини».123
Литературный вечер проводился не регулярно, и «стал походить скорее на клуб и то полный азартной игры и шуму».124 Проведение литературных вечеров «состоит в том, что посредством их скорее можно знакомить публику со всем, что выходит лучшего и наиболее интересного в печати. Литературные вечера, если бы они составлялись почаще, могли бы некоторым образом, заменить чтение книг».125На литературных вечерах читались статьи из журналов «Русское слово», «Сын Отечества», «Семейные вечера», «Воскресный досуг», из газет «Голос», «Северная почта», «Биржевые ведомости», «Русские ведомости» и т.д.126Эти вечера превратились в «самый маленький кружок любителей чтения. Тут преимущественно участвовали учителя березовского уездного училища».127Этим вечерам была свойственна спокойная повествовательная форма. Последовательно освещались важные события, исторические факты и новые явления политической и культурной жизни.
Говоря о театральной жизни северян, можно к ней отнести любительские спектакли, которые приурочивались к праздникам: «спектакль, конечно, больше может нравиться публике, чем литературный вечер. Но, во 1-х, со спектаклем больше хлопот, и постановка театральная требует порядочных расходов».128 Учредителем спектакля в 1858 г. был военно-окружной начальник Колпаковский, который вложил некоторые свои средства. В 1864 г. распорядителем стал г-н П. В. Шалашников, который поставил около 5 спектаклей, сбор «поступил в пользу женской школы».129 В 1900 г. Енбаев «вложил много энергии и любви во взятое им на себя трудное дело».130Спектакли проводились на Рождество Христово, во время Святок, на Пасху, а также в дни других церковных празднеств. В основном, ихпроводили с благотворительной целью, деньги от нихпоступали в фонд учащимся. В этих спектаклях принимала участие «большая часть здешних молодых людей. Они, несмотря на свои маленькие средства, устраивали свое дело, как истые соревнователи просвещения».131
В Обдорске за зимний период было поставлено 8 спектаклей и несколько танцевальных вечеров.132 Спектакли ставились по пьесам А. Н. Островского «Не в свои сани не садись», «Поздняя любовь», Н.В Гоголя «Женитьба», водевили в роде «Булочная», «Моти», «Жилец с тромбоном», Манефельда «И он во всем виноват»,133 Андреева «Дни нашей жизни».134Посмотрев спектакли, местные журналисты делились своими впечатлениями: «Поставили „Женитьбу“ Гоголя — ничего, сошла чрезвычайно недурно. Главные роли „Подколесина“, „Кожарева“, „Яичницы“ и „Жевакина“ очень удачно были выполнены гг. Иконниковым, Поповым, Афанасьевым, Кожевниковым. Женские роли свахи, невесты и ее тетушки весьма удовлетворительно исполнили госпожа Ламони, Попова и Новконская».135
В газете «Сибирский листок» появилась статья, где восторженно описывается постановка спектакля, которая собрала большую публику: «играют пьесу Островского „Поздняя любовь“, серьезную и требующую обдуманной игры и любовного отношения к делу, и играют ее так, что собравшаяся на спектакль многочисленная публика, шумно и восторженно выражает свое удовольствие, свою благодарность артистам».136 Зрителям такие увеселения нравились, еще и потому что они проходили редко: «Публика осталась довольна исполнением и спектаклем вообще, тем более что такое разумное развлечение так редко бывает».137Зрителями спектаклей были представители и коренной национальности. На вечеринках устраивались танцы «по подписке были устроены в общественном доме запросто два танцевальных вечера; на каждом из них собиралось с детьми более 40 человек. Подавались чай, десерт, сухая закуска и ужин, состоявший из двух блюд». Танцевальные вечера на севере было также сложно организовать, как и другие увеселения, в связи с низкими доходами, которые не оправдывали высоких расходов: «содержатель буфета жаловался на недостаток выручки, для карт поставлены были только три стола».138 На танцевальных вечерах пользовались популярностью полька, кадриль: «Кадриль едва составилась в 15 пар, легкие танцы шли не так шумно и оживленно».139
Новыми видами развлечения русско-зырянского населения стали розыгрыши лотерей, которые проводились в школах, училищах. Устроителем этих мероприятий были учителя, смотрители школ: «Справедливость требует еще добавить, что как на бале-базаре, так и на лотереи весьма рельефно выдавалась личность учителя приготовительного класса г. А., который, как холостой человек, довольствуясь средствами, не скажу с большим избытком, по крайней мере, с маленьким остатком, употребил заметную часть его пожертвования на школу. Да и вообще, надобно сказать, что г. А., никогда не отказывается от пожертвований на благое дело».140 На вечере розыгрыша лотереи принимали участие «как из чиновного класса почти все, так и из купечества, и некоторые из других сословий».141 В лотереи разыгрывались «вещи, приготовленные ученицами в продолжение академического года».142
В культурную нишу Обдорского Севера вошли карточные игры, в которых играли не ради денег, а ради забавы: «Большинство нашего общества играет в карты, в чем можете не сомневаться, видя в этой же статье, на сколько рублей у нас разбирается карт. Конечно количество разобранных карт, еще не доказывает качество игроков, потому что наши игроки, за неимением больших средств, и, надеясь на добросовестность воителей настольного зеленого поля, очень часто играют на старые карты».143 Не требуя умственного напряжения, они служили семейным развлечением и средством дружеского общения. Карточная игра символизировала мирную, уютную атмосферу. За ней, отдыхая, коротали время жители Обдорского Севера. Популярными играми в картах были «винт» и «преферанс», которые «не только успели проникнуть в Обдорск, но и весьма прочно укорениться в нем. Теперь только остяки и самоеды не играют в винт, хотя с картами и они знакомы, но дуются больше в «дураки».144
Обязательным элементом праздничных увеселений было катанье на лошадях. Семейные крестьяне и молодежь катались на украшенных лошадях, с гор на санках и ледянках. Любимейшим удовольствием купечества было катание на санях в праздничные дни от «Рождества» до последнего дня «Масленицы». Катались в Обдорске обычно от Петропавловской церкви и по селу. Купцы не только выезжали на празднества в экипажах всем семейством, но и устраивали у себя в усадьбах нескончаемые увеселения, балы, кутежи. На катаньях можно было видеть купеческих дочерей в пышных нарядах, жемчужных снизках, собольих шубах и сапогах, в хороших экипажах, запряженных лучшими лошадьми с богатою упряжью.
Забавой для жителей русских сел Обдорского края было катание с ледяных горок: «Еще за неделю начинают устраивать катушки (ледяные горы), чтобы кататься с них на „кованках“, „санках“, а то так просто на железных листах или на коже».145 Ледяные горки украшали фонарями: «синие, красные и зеленые фонари тускло мерцали сквозь облако пара и ночную мглу». На них сходились не только горожане, но и жители окрестных сел, подивиться на забавы, «фигуры обдорян, то бегущих с санками на гору, то стрелой, с шумом и грохотом летевших вниз по бегу, имели какой-то фантастический вид: точно ад с чертями». Особенно веселились дети и молодежь: «катаются и по одному, и по двое: кавалер с дамой».146 Простому люду в «жажде наслаждений» не уступали чиновники, купцы и мещане.
К новым видам развлечения не только русско-зырянского населения, но и оседлых хантов и ненцев можно отнести «прибытие первого парохода составляет целое событие, которое долго будет кружить в домах Обдорска в темные, зимние ночи. Особенно эффект выходит, когда пароход подходит в темную осеннюю ночь. Издали видны снопы искр, вылетающих из трубы, гулко раздается по воде шум колес. Весь яр покрыт народом».147 Обдорск оживлялся, и пристань наполнялась гулом народа: «Тут инородцы в малицах, в этих северных одеждах шерстью вверх, закрывающих вместе голову; они же — одетые в гуся, женщины в ягушку, рабочие в зипуны, в старые солдатские сюртуки, которые когда-то были сделаны из толстого грубого сукна, но от которых теперь остались лохмотья».148
Конец ознакомительного фрагмента.
Оглавление
- Глава VIII. Семейные ценности населения. Обдорского Севера
- Глава XIX. Семейные и календарные праздники населения Обдорского края
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Очерки истории и культуры Обдорского Севера Березовского края XVIII – начало XX вв. II том предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
