Куклы Платона

Валентин Яковлевич Иванов

В книге приведены непридуманные истории, путевые заметки, а также сны и фантазии, настолько тесно переплетённые с жизнью, что порою и сам автор не может указать границы между суровой правдой жизни и его фантазиями.

Куклы Платона

Эти редкие и волшебные минуты… Мы сидели в темноте вокруг костра. Толя Осипенко дожёвывал свой бутерброд, Мишка откинулся на спину в траву, блаженно подрёмывая после сытного обеда, девочки задумчиво глядели на потрескивающие угольки, время от времени выбрасывающие язычки пламени. Тишину нарушил Серёга Белик. Вообще-то, он молчун, вечно погружённый в какие-то свои раздумья, за что его и прозвали Философом. Видимо, раздумья эти переполнили его, и он начал говорить негромким голосом.

— Я вот тут недавно прочитал у Платона, что есть два мира: мир вещей и мир идей. Миром вещей, конечно, никого не удивишь, он тут с нами. В нём мы живём. Любую вещь можно увидеть, потрогать, понюхать, попробовать на вкус.

— И вовсе не любую, — перебила его Нинка Выборнова, — атомы, например, никто не видел и не увидит.

Нинка вечная спорщица. Это все знают, потому и Серёга не особенно отреагировал на её выпад:

— Об атомах потом. Вы хотите послушать о Платоне или нет?

— Говори, говори, — загалдели ребята.

Во-первых, о Платоне никто толком не знал, а, во-вторых, лучше послушать, чем просто сидеть и молчать у костра. В нашем возрасте молчать порою просто невыносимо.

— Хорошо, — сказал Серёга, — только тогда не перебивайте. Платон открыл нам другой мир — мир идей, или идеальных предметов.

— И где же этот мир, как его понюхать? — ехидно встрянула Нинка.

Ребята злобно цыкнули на неё, но Серега был философом. Ничуть не отреагировав на очередную провокацию, он продолжал:

— Вот, скажем, математика, что она изучает? Явно не кирпичи и не огурцы. Арифметика изучает свойства чисел, геометрия — свойства фигур. Но ведь это не вещи. Тогда что это?

— Неужели идеи? — спросил Мишка, проснувшись от галдежа.

— Именно! — поднял вверх палец Серёга. — Треугольник, который изучает геометрия — это идеальный предмет, а тот треугольник, который мы держим в руках на уроках, изучает физика. И я вам задам простой вопрос: сколько основных, или, говоря научным языком, фундаментальных свойств имеет идеальный, то есть математический треугольник?

Ребята молчали. О треугольниках они, конечно, кое-что знали. Эти треугольники с их тремя теоремами о равенстве и подобии школьникам порядком поднадоели, но о фундаментальных свойствах их никто ничего толком сказать не мог. Серёга же, тем временем, продолжал:

— Таких свойств всего четыре, все остальные выражаются через эти фундаментальные свойства.

— Ты не тяни кота за хвост, говори, что за свойства такие? — нетерпеливо проворчал Мишка.

— Первое: у треугольника есть три точки, называемые вершинами. Второе: вершины соединены между собой тремя прямыми линиями, называемыми сторонами. Третье: сумма углов треугольника равна ста восьмидесяти градусам или числу «пи» в радианном измерении, и, наконец, четвёртое свойство: площадь треугольника вычисляется по формуле Герона. Это всё.

Ребята задумчиво молчали. С одной стороны, Серёга не сказал ничего особенно нового, по сравнению с тем, что они изучали в школе, хотя, как выглядит эта самая формула Герона, помнили наизусть только отличники. Новое же заключалось в том, что свойств всего-то четыре. Серёга же, тем временем, продолжал:

— А теперь спрошу, сколько основных свойств у треугольника, который вы держите в руках?

Вопрос этот был посложнее первого. Воцарилось полное молчание, все задумались.

— И сколько же? — спросила Таня, первая красавица в классе, как и положено, гордая и слегка надменная.

— Их бесконечное число, — ответил Серёга.

— Не может такого быть, — встрепенулась вездесущая Нинка.

Удивление было написано на всех лицах. Некоторые, подсчитывая известные им свойства, молча загибали пальца. Было видно, что неиспользованных пальцев оставалось ещё достаточно.

— Тем не менее, это так, — негромко продолжал наш школьный философ. — Начну перечислять лишь наиболее известные. Треугольник может быть сделан из дерева, металла, пластмассы, стекла и других материалов. Уже в зависимости от этого он будет иметь различный размер, цвет, вес, прочность, прозрачность, гибкость, запах, вкус, шероховатость. Из физических параметров он имеет температуру, теплоёмкость, электропроводность, намагниченность, способность вступать в химические реакции, радиационную стойкость…

Пальцы для перечисления у Серёги давно кончились, и он заключил:

— Полное число свойств равно числу возможных действий с треугольником, а, поскольку фантазия у человека неисчерпаема, то и число свойств таже неисчерпаемо. Но главное не это…

— Что же тогда главное? — опять перебила Нинка.

— Главное то, что треугольник в наших руках, да и любой другой материальный предмет несовершенен, в сравнении с треугольником из мира идей. В самом деле, взгляните на этот треугольник, например, из дерева при большом увеличении. Он имеет волокнистую структуру, поэтому его сторону невозможно сделать идеально прямой. Мы знаем, что все тела в природе состоят из атомов, находящихся в вечном и беспорядочном движении, а между атомами — пустота. Значит, сторона такого треугольника не является никакой линией — ни прямой, ни кривой. Нет и точек, которые следовало бы назвать вершинами. Нет ни углов, ни площади. А то, что мы называем вершинами, сторонами, углами и площадью — это всё от нашего несовершенного, подслеповатого зрения. А вот треугольник из мира идей совершенен. Сколько ни увеличивай его в размерах, вершины останутся точками, а стороны идеальными прямыми.

Все молчали, потрясённые услышанным. С такой стороны на треугольники и на все остальные предметы никто ещё в своей жизни не смотрел.

— А как же атомы? — прервала всё та же нетерпеливая Нинка.

— Ты из видела? То-то. Физики говорят, что их нельзя увидеть, в принипе, даже в самый сильный микроскоп, но можно измерить некоторые из их свойств. Вот и получается, что есть объекты, о которых нельзя сказать вполне определённо, они из мира вещей или из мира идей. А ваши сны, мечты, чувства? Какого они сорта?

Это было потрясающе интересно, хотя не всё очень понятно. Серёга сегодня был в ударе, он продолжал:

— В мире людей есть иерархия: есть слесари-сантехники, есть инженеры, есть большие и маленькие начальники, есть самые главные, которых совсем немного, есть единственный, кто на самом верху. То же и в мире идей. Есть идеи частные, например, идея стола, есть общие идеи, например, идея гармонии всего сущего. Есть и главная идея, о назначении которой можно только догадываться. По мнению Платона, высокоорганизованная идея обладает разумом. В чём главное назначение разума? В том, чтобы понять, как всё сущее устроено. Значит, надо изучать.

— Как это, идея, у которой нет ни рук, ни ног, может изучать? — подал робкий голос Толя Осипенко.

— Как изучают люди? — отвечал Серёга. — Когда рождается человеческий детёныш, он почти ничего не знает, только бессмысленно сучит ручками и ножками. Как только начинает ползать, хватается за всё, что попало и тащит в рот. Это и есть начало изучения. Сам процесс изучения сильно ускоряется, когда ребёнок начинает говорить. Теперь ему подавай игрушки, желательно, самые разные. А что есть игрушка? Это примитивная модель вещи. Для мальчика в машинке самое главное, чтобы крутились колёса. Если машинка умеет бибикать — это уже совсем классная машинка. Для девочки игрушка начинается с пупсика, который лишь внешне напоминает человечка. Хорошая кукла, у которой ручки и ножки поворачиваются или сгибаются. Классная кукла умеет говорить «Ма-ма», на неё уже можно напяливать разные одежды. А какая игрушка самая полезная для изучения окружающего мира?

Все замолчали. Каждый вспоминал свою самую любимую игрушку детства, и у каждого эта игрушка была своя, отличная от игрушек других.

— Самая полезная игрушка, — продолжал Сергей, — та, которую ты сделал сам, или с помощью которой ты можешь делать всё, что захочешь.

Ребята были озадачены. Никто не понимал, что же это такое может быть.

— Это пластилин. Из него ребёнок может вылепить всё, что угодно. Есть даже такая песенка:

Я леплю из пластилина —

Пластилин нежней, чем глина —

Я леплю из пластилина

Кукол, клоунов, собак.

Если кукла выйдет плохо,

Назову её Дурёха,

Если клоун выйдет плохо,

Назову его Дурак.

— Это ты к чему? — недоумевающе протянул Мишка.

— К тому, что Верховная идея, — ответил Серёга, — изучая возможности мира и свои собственные, сделала себе подходящую «глину», лепит из неё всё, что подсказывает ей фантазия. Поэтому весь наш мир вещей — не что иное, как её игрушки. Мы сами — тоже её игрушки, только живые, но ведь на то она и совершенная идея, что может слепить всё, что угодно ей.

— Ну, ты хватил, — заголосили дружно голоса из темноты, — мы — игрушки какой-то там задрипаной идеи, которую никто и в глаза не видел. Это же даже не сон, а бред какой-то.

— Понимаю, — задумчиво вздохнул Серёга, — вам куда милее мысль о том, что человек — венец Природы, венец творения. Любой человек, значит, и я тоже. Даже двоечник, алкоголик и бомж — все венцы. Но если кто-то из вас подумает: «Может я не венец вовсе, а тот неудачно слепленный клоун, которому имя Дурак», то я не напрасно говорил тут перед вами. И знайте, почувствовавшие себя таким клоуном, что вы — не тряпичный клоун, а живой. Значит у вас есть возможность стать не дураком, только для этого нужно будет много потрудиться. Тот же, кто продолжает считать себя венцом творения, в конце жизни, может, поймёт, что был дураком всю жизнь именно из-за спеси своей.

28 октября 2020 г.