Фаетон. Научно-фантастический роман. Книга 6. Цепная реакция

Валентин Колесников

Герой книги в очередном испытательном полете дисколета отклонился от маршрута следования, что привело к непредсказуемым последствиям, изменив его жизнь, полную небывалыми последствиями и приключениями…

Глава третья

Леонид осторожно, чтобы не разбудить жену, подвинул на полу комнатные тапочки рукой, и, стараясь не шуршать и не делать лишних движений, всунул ноги в их уютный мех. Затем осторожно встал с постели, мягко ступая, прошел на кухню. Включил свет. На кухонном столе лежал мобильный телефон. Он взял его в руку. Долго смотрел на клавиши соображая, что с ними делать и как быть в сложившейся ситуации. Затем взглянул на настенные часы. Стрелки на них показывали 1 час 30 минут. Махнув рукой, набрал номер. В трубке шли длинные гудки, наконец, гудки прекратились, и сонный голос Алексея Алексеевича отозвался: — Да, я слушаю.

— Это Кразимов, доброй ночи Алексей Алексеевич.

— Доброй ночи. Ну не тяни, выкладывай все на чистоту, что случилось?

— Вы не поверите, у меня сегодня был гость. Аня об этом ничего не знает, но зато гость знает все про лабораторию и про то, чем мы там занимаемся.

— Этого не может быть? — взорвался Гаринов. Это означало, что карьере генерал лейтенанта пришел конец. Как минимум ему светит пенсия, или еще хуже понижение в звании за разглашение засекреченных сведений. В трубке Леонид слышал сопение генерала. Спустя минуту он уже не сонным голосом сказал: — Немедленно собирайся! Чтобы сегодня же был на месте и доложил по полной форме, как произошла утечка информации?

— Товарищ генерал, разрешите спросить?

— Спрашивай! — засопел Гаринов в трубку.

— Причиной является вживленный имплантат, наши средства не смогли его обнаружить, так что здесь ни моей, ни вашей вины нет.

— И где же он взялся, черт бы его побрал?

— Гость сказал, что вживили его мне еще на корабле в полете. — приврал Леонид, спасая репутацию генерала. На самом деле он не знал, где и когда был вживлен этот имплантат и, что самое смешное, кому из обслуживающего персонала. Леонид рисковал и подвергал себя опасности в подозрении, правду он говорит или нет. Теперь все зависело от того, есть в его теле этот имплантат или нет. А доказательством невиновности его и генерала теперь будет только этот факт.

— Это все?

— Так точно!

— Выполняй приказ!

— Есть! — Леонид выключил мобильный телефон, положил его на письменный стол, присел на стул в раздумье.

— ″Только начался отпуск. Прошло всего пять дней и на тебе″.

На кухне скрипнула дверь, вошла Аня: — Ты что не спишь? — ее заспанный голос шел к ее личику и не причесанным волосам, закрученным на голове в замысловатый узел. Леонид невольно залюбовался женой, очарованный ее голосом и сонным видом прослушал, что она спрашивала. Аня повторила вопрос, — Ты меня слышишь? Ты что не спишь? — в ее голосе зазвучали тревожные нотки. И только тревога в голосе жены заставила Леонида вернуться к действительности.

— Я? Ах да, пошли спать, — он решил ей пока ничего не говорить, скажет утром. Пусть хоть выспится спокойно.

— Водички захотелось попить, вот зашел на кухню.

— А, я уж думала, что—то случилось, и ты уже собрался убегать.

Они вошли в спальню и залезли под одеяло. И снова этот неописуемый аромат, исходивший от ее нежного тела, от волос и тембр ее нежнейшего, почти детского, и такого естественного голоса, и все в ней повергало Леонида в сказочный мир любви, безмерной и сильной. Дожив до своих тридцати пяти лет, Леонид не мог себе представить, что есть в мире такое сильное чувство, как взаимная любовь двух сердец. Безмерная и чистая, как любовь его Ани и его к ней…

Утро забрезжило на окнах домов первыми лучами теплого апрельского солнца. В воздухе уже пахло весной. Но еще на Московских улицах в тени каменных оград лежал грязный снег и тротуары были мокрыми. Внизу нескончаемой вереницей двигались автомобили и появились первые пешеходы, спешившие по своим делам. Леонид проснулся рано и, делая утреннюю гимнастику на балконе, наблюдал открывшуюся панораму с двенадцатого этажа. Было уже шесть утра. Аня, обнаружив, пустую постель, беспокойно заворочалась под одеялом, окончательно просыпаясь. Она встала, вышла на холодный балкон в одном махровом халате.

— Я же чувствую, что что—то произошло? Ану выкладывай? — строгим голосом, не терпящим возражений, приказала она.

— Аннушка, — он подошел к ней нежно обнял и прижал к себе, — у меня приказ немедленно сегодня же вылететь на Байконур.

— Я так и знала, — горько вздохнула она, — но, ничего не сделаешь. Такова твоя участь, Леонид Кразимов.

— Самолет в двенадцать ноль ноль, — поставил он в известность жену.

— Ты знаешь, зайди там к Эльзе Эдуардовне, передай смородиновое варенье, я сварила по ее рецепту, пусть оценит и даст рекомендации, может что—то не так.

— Ну конечно, собери все, что считаешь нужным в пределах моего увесистого кейса.

— Да уж не волнуйся, соберу, и курочку гриль сейчас заряжу в духовку.

Сборы были недолгими. Когда вещи были сложены в кейс, Леонид подошел к малышу, поцеловал его и потрепал по попке. — Маму слушайся, Димочка, не шали. — у Ани увлажнились глаза и стараясь скрыть накатившиеся слезы, она быстро сказала:

— Он же ничего не понимает еще, маленький.

— Аа—га. — Как бы соглашаясь со словами Ани, вымолвил малыш, что родителей очень позабавило и насмешило. Аня проводила мужа до лифта и там, у лифта они долго стояли, целовались, пока Аня не впихнула его в открывшуюся дверь лифта…

Алексей Алексеевич Гаринов стоял спиной к своему письменному столу и смотрел в окно. В его кабинете это было единственное окно. Оно занимало почти половину стены и доходило до потолка. Когда генерал садился за свой письменный стол, окно было за его спиной, и входивший посетитель не мог видеть лица генерала, так как свет, падающий из окна, закрывал его. Зато генерал видел каждую черточку на лице вошедшего, а по его лицу читал все, что там было написано, и с каким настроением вошедший посетитель переступил порог его кабинета.

Так было и на сей раз, за одним исключением. В кабинет вошел Кразимов.

— Разрешите войти? — едва переступив порог, выпалил Леонид. Алексей Алексеевич оторвался от созерцания окна, прошел навстречу.

— К чему этот официоз, Леня? — он обнял Леонида, по-отцовски похлопывая его по плечам, — Как же это мы так промазали с этим имплантатом, а?

— Кто его знает. Почему приборы не могут определить наличие инородного тела?

— Нет таких приборов еще, сынок.

— Что будем делать, Алексей Алексеевич?

— Искать, — он похлопал Кразимова по спине, добавив, — ультразвуковая методика есть единственное, что мы можем опробовать. Пошли со мной.

По дороге в корпус физиотерапии Гаринов сказал, что ему отведена комната на третьем этаже жилого корпуса, что там он сможет пока остановиться до завершения обследований. На что Леонид сказал, — Тут у крестной Димы, Эльзы Эдуардовны, ну помните, вы вместе с ней крестили Димочку, есть свободная комнатенка, я бы мог пожить там?

— Знаешь, Леня, как тебе будет удобнее, так и поступай. А с Эльзой Эдуардовной у нас на этой почве сложились крепкие и дружественные отношения. Мы ведь теперь вроде, как родственники.

— Спасибо, Алексей Алексеевич.

Вскоре они подошли к физиотерапевтическому корпусу, который находился рядом с жилым общежитием для пациентов, где выделили комнату Кразимову. Внутри их встретил в белом халате лаборант и пригласил в кабинет на обследование. В кабинете посреди просторной комнаты с широкими окнами, почти на всю стену, стоял массивный аппарат в виде круглой и длинной металлической конструкции с выдвижным автоматическим столом.

— Раздевайтесь до трусов и ложитесь вот на этот стол этого агрегата на живот. — Скомандовал лаборант, — Будем искать инопланетян. — С иронической ухмылкой сказал не лишенный едкого юмора лаборант. Леонид последовал его указанию. Молча разделся и улегся животом на белую эмалированную поверхность прохладного стола.

— Ручки положите, пожалуйста, вдоль туловища, голову набок. — Порекомендовал лаборант. Леонид не сдержался, спросил, — На какой бок повернуть голову, правый или левый?

— А в детском садике, вас как учили, слушаться все, что сказал воспитатель или можно придумать, что—то свое? — едко заметил лаборант. Леонид решил больше не злить самолюбивого лаборанта, который уселся за пультом агрегата, и стал нажимать кнопки управления, внимательно вглядываясь в монитор компьютера. В машине начали работать электрические моторчики, издавая металлический приглушенный шум. Стол медленно пополз, унося Леонида в округлость конструкции. Рядом с лаборантом на стуле сидел генерал и внимательно наблюдал за экраном и манипуляциями лаборанта. Когда стол задвинулся полностью в агрегат, лаборант запустил обратный ход стола и Леонид стал медленно выезжать из отверстия сканирующего агрегата.

— Ну, что там, есть что-нибудь или нет? — в нетерпении, ерзая на стуле, спрашивал лаборанта Гаринов. Лаборант злобно сверкнул на генерала своими серыми проницательными глазами, с минуту молча испытующе смотрел на него. Тело Леонида на половину показалось уже из агрегата, когда, наконец, он высказался:

— А вам, товарищ генерал, вместо того, чтобы умничать, самому не грех бы сканироваться. Ану раздевайтесь и на место этого пациента.

— Ты как со мной разговариваешь, сынок? — спокойным голосом, не сулящим ничего хорошего для лаборанта, начал говорить генерал.

— Извините, товарищ генерал. Но знаете, работа довела до нервного припадка.

— И что именно тебя, молодого, так вывело из себя?

— Из генералитета звонили, раз. Из политотдела звонили, два. Из генерального штаба звонили, три. Из…

— Ты думаешь, ты один такой, — генерал не выдержал, прервал причитания лаборанта. — Знаешь, сколько мне названивают по этому поводу, я уже телефон свой вынужден был отключить.

— Я Вам сочувствую! — не без иронической усмешки отвечал лаборант.

— Ты мне лучше скажи, как тебя величать то?

— Лейтенант медицинской службы Александр Филимонов.

— Где-то я слыхал эту фамилию, не помню где, но была и вертелась у меня на слуху.

— Знаете на Руси, сколько таких фамилий, как грязи на наших дорогах.

— Ну, ты и злой мальчик, то бишь лейтенант медицинской службы.

— Мне одеваться? — спросил у лаборанта слезший из выдвинувшегося стола Леонид.

— А что на это лейтенант Филимонов скажет? — иронически улыбаясь, глядя на лаборанта, сказал генерал.

— Одевайтесь. — Вздохнул лейтенант медицинской службы, а вы, товарищ генерал, раздевайтесь и на стол вместо полковника Кразимова.

— Это, что еще, ты мне вздумал приказывать? — испепеляя взглядом наглеца лаборанта, чуть ли не на повышенных тонах зычным командирским голосом отвечал генерал.

— Да не я, а вот бумага у меня с генштаба Космических войск.

— Ану покажи? Почему я не знаю об этом?

— Здесь написано, что в целях конспирации от инопланетян, — ехидно улыбаясь, подал лаборант листок бланка Генштаба с письмом на нем адресованном медицинской службе реабилитационного центра. Гаринов взял письмо, стал читать. Да, лаборант был прав, так точно там и значилось. Гаринов понял, что его перестали воспринимать, как хозяина направления исследования космического пространства, раз обошлись с ним так:

— ″Неужели придется писать рапорт об отставке? ″. — Горестно подумалось ему, а в слух он добавил, — Ну давай и меня исследуй, лейтенант медицинской службы, Филимонов.

Леонид успел уже одеться, и стоял в стороне, с любопытством наблюдая за действиями генерала. Гаринов тяжело поднялся и стал снимать с себя одежду. Затем, с трудом водрузил свое тучное тело на стол и занял позицию как до него лежал Кразимов.

После процедуры, генерал, одевшись, сказал: — Ну, выкладывай лейтенант, что там у нас?

— У вас обнаружены два имплантата на лбу, в районе так называемой области третьего глаза один и в правом ухе, на мочке уха.

— Вот пакостники, чтобы был хороший обзор, значит с боку и прямо.

— А у полковника Кразимова имплантат на левой руке в районе запястья, там обычно находятся ручные часы.

— Подготовь мне отчет об исследовании и передашь лично в руки мне. Давать информацию об этом, кому бы то ни было, запрещаю. Если кто из вышестоящего командования будет настаивать, ссылайся на меня, скажи, что генерал Гаринов запретил мне разглашать информацию, звоните ему. Понял?!

— Так точно, товарищ генерал лейтенант, есть!

— Ну, вот и ладненько, — удовлетворенным голосом сказал генерал и увлек Леонида на выход. Они вышли на воздух. Здесь в Казахстане уже буйствовала весна. На первое тепло проклюнулись маки и буйно цвели ярко кранными цветочками, среди придорожной зелени. На деревьях набухли почки, и пахло весной, далекими кострами с тонким ароматным запахом еле уловимом здесь запахом шашлыков.

— Ну, что ты скажешь на это? — спросил с тревогой генерал.

— Скажу, что это блеф, — с невозмутимым видом отвечал Леонид.

— Как так? — удивился Гаринов, — Высокопоставленные штабисты будут блефовать, так, что ли?

— Я бы не сказал, что это штабисты, — спокойно вымолвил Леонид. До Гаринова стали доходить слова его спутника.

— А ты знаешь, ведь ты прав. Гость может придумать, что угодно и любыми голосами говорить от имени любого начальства и сфабриковать любую бумажку, вроде этого письма.

— Конечно. — Согласился Леонид.

— А я то уж думал звонить во все колокола, требовать объяснений.

— Я сразу понял, что это блеф, но не хотел при бедняге лаборанте говорить.

— Леня, ты такой сейчас снял с моей души камень, ты не представляешь. Давай пойдем ко мне, у меня там, в кабинете есть припрятанный коньяк, да выпьем после такого чертополоха.

— Хорошо, Алексей Алексеевич. — Согласился Кразимов, подумав: — ″К тетушке Эльзе, как видно мне сегодня не попасть″.

В знакомом кабинете генерала, Гаринов, заговорщицки подмигнув Леониду, закрыл на внутренний замок дверь и прошел к сейфу, стоящему у окна возле письменного стола. Гаринов тсчательно занавесил окно шторами и открыл сейф. Там была бутылка хорошего французского коньяка и два граненых стакана. Он с грохотом поставил коньяк на письменный стол, сам уселся сверху на зеленое сукно стола. Затем поднял трубку служебного телефона: — Алло, Маша, меня сегодня не для кого нет, кроме лейтенанта медицинской службы. Когда он придет, позвони мне. Ясно?! — выждав паузу, очевидно Маша подтвердила, что поняла приказ, Гаринов зло бросил трубку на место. Телефон истерически звякнул от удара, и в кабинете воцарилась тишина. Генерал, не слезая со стола, отвинтил пробку коньяка и наполнил до верху стаканы: — Ну, сынок, давай за наши мечты обо всем хорошем и замечательном! — Они чокнулись. Опрокидывая коньяк, пили большими глотками, как пьют самогон, а не вкушают выдержанный по всем правилам рецептуры, изысканный напиток маленькими глоточками и перед тем как выпить, смакуют его во рту, нюхают ароматные запахи полей, виноградной лозы, дубовых бочек и самого винограда, исходящие из напитка. Гаринов, осушив свой стакан, слез со стола и вернулся к сейфу. Порывшись там, достал нарезку московской колбасы в вакуумном пакете, разрезал упаковку перочинным ножом и подстелив газету ″Комсомольская Правда″, положил упаковку на нее: — Угощайся Леня, как в старые добрые времена.

— Спасибо. — Леонид взял кусок колбасы закусил выпитое. Гаринов наполнил стаканы вновь. Они выпили снова. Гаринов крякнул по-стариковски, вытирая губы носовым платком, сказал: — Ну, вот, кажется, мысли пришли в порядок можно и поразмышлять. Так вот, что я думаю, все равно эти то нас слушают и скрыть от них ничего нельзя, то будем говорить не таясь.

— Будем, пьянея, поддакивал Леонид.

— Во-первых, нам необходимо избавиться от имплантатов.

— Избавиться. — Поддакнул Леонид, уже толком не понимая, о чем идет речь, так как он практически не употреблял алкоголя, и после двух выпитых стаканов сорокаградусного напитка его изрядно развезло. Неожиданно раздался звонок.

— Да! — громогласно выпалил в трубку Гаринов, — Сейчас я открою, пусть войдет. — Он снова слез со стола и подошел твердой походкой к двери кабинета. Щелкнув два раза замком, в котором торчали ключи, открыл дверь и впустил лейтенанта Филимонова.

— Разрешите войти, товарищ генерал лейтенант! — выпалил лейтенант, лишь чуть переступив порог кабинета.

— Разрешаю! Ну, что там у тебя, написал все как полагается?

— Так точно! — он открыл свою папочку для деловых бумаг и подал напечатанное заключение на официальном бланке центра реабилитации. Гаринов внимательно прочел документ, затем положил его на стол, рядом с недопитой бутылкой ″Бурбона″. Взял бутылку и налил в свой стакан коньяк: — На, выпей за здоровье твоего начальства!

Филимонов, помявшись с ноги на ногу, взял коньяк и залпом осушил стакан до дна.

— Спасибо! Разрешите идти?!

— Иди! — Гаринов закрыл за ним дверь, и вернулся к столу. Леонид в это время, сидел в кресле, голова его лежала на руках, а руки на письменном столе генерала.

— Вот слабаком оказался наш герой России, полковник Кразимов! — с этими словами, генерал вылил себе остатки содержимого бутылки в стакан и выпил его до дна…