Ловец кошмаров

Валентин Беляков

В «Паучьем Подвале», под сенью гигантского ловца снов, Палочник обретает своё имя, новых друзей и тайную жизнь. Она полна рок-н-ролла, секса и… пространственно-временных аномалий?!Ловец питается эмоциями, воспоминаниями и идеями посетителей бара. Переплетает их, создавая внутри себя таинственное измерение. А в реальной жизни проблемы подступают к Палочнику и его друзьям со всех сторон. Негатив накапливается, и место силы превращается в смертельную ловушку… Книга содержит нецензурную брань.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Ловец кошмаров предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

ГЛАВА 3. ДЕПРЕССИВНОЕ БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ

Я даже не успел ничего подумать, удивиться, испугаться, прежде чем существо прыгнуло на меня.

С высоким вскриком я отшатнулся от ниши, что-то чëрное и весьма тяжëлое ринулось из не, всколыхнув тюль, оттолкнулось от моей груди и скакнуло на шкаф. Сделав шаг назад, я поскользнулся на чëм-то, издавшем металлическое дребезжание, и сёл прямо на пол. Кто-то подбежал ко мне сзади и положил руку на плечо, вновь заставив вздрогнуть.

— Не ушибся? — это оказалась Рин, владелица бара.

— Несильно… — ошарашено ответил я, провожая взглядом катящуюся по полу железную миску. У неë на боку чем-то вроде лака для ногтей была выведена надпись, — та-ран-ту-ла? — попытался разобрать я.

— Тарантелла, — поправила Рин, убрав свою птичью лапку с моего плеча, — когда мы с Уной еë только нашли, то действительно назвали Тарантулом. Но потом киса подросла и оказалась девочкой, так что пришлось придумать новое имя.

— Киса…

Тарантелла — жирная косматая чëрная кошка — подозрительно пялилась на меня со шкафа большими круглыми глазами. Двумя, разумеется. Три нижних были нарисованы у неë на ошейнике светящейся краской.

— Но мы обычно зовëм еë Тарахтелкой, — с улыбкой продолжала Рин, помогая мне подняться. Тонкая веснушчатая рука оказалась на удивление сильной, — за то что громко мурчит.

Мне с трудом верилось, что это чудовище способно мурчать, а тем более громко.

— Советую найти себе место поближе, — тихо сказала Рин, неожиданно наклонившись ко мне, — Каре будет приятно увидеть, что ты слушаешь. Если, конечно, у неë будет время поднять взгляд: сегодня «Бессознательное» играют две новые песни, так что будет жарко.

— Вряд ли я найду свободное место, — я оглянулся на столики и тесный танцпол, — но это и хорошо, много людей пришло.

— В «Паучьем подвале» место всегда найдётся. Для тех, кому оно нужно, — серьёзно ответила Сирин.

Я кивнул, но в душе усмехнулся. Милый девиз для кафе-бара, но он больше подходит какому-нибудь братству или ордену в фэнтези. Хотя это неплохо, когда владельцы так горят своим делом. Что забавно, место и правда нашлось: столик на одного сбоку от сцены, совсем близко. Встань, сделай пару шагов, протяни руку — и сможешь дать пять Радуге. Если, конечно, впереди не вклинится несколько подпрыгивающих тел.

Мне было трудно понять, что заставляет людей выходить на тесное пространство перед сценой, толкаться локтями и скакать. Раньше я ни разу не был в таком заведении. Должно быть, просто алкоголь в их крови требует движения.

«Дорогая, потанцуем?» — «Отстань, убери руки, я иду спать!» — «Алкоголь в крови требует движения», — «Вот и двигай отсюда подальше! Ты отвратителен… Отпусти, отпусти, поставь меня! Ты пугаешь сына!».

Я потряс головой, прогоняя отвратительные воспоминания. Только сейчас я почувствовал, как здесь воняет перегаром и потом — и почему мой нос не уловил этого раньше? Знакомая вонь: она звучит как хриплый, слишком громкий голос, она сальная и колючая, как щетина. Я осознал, что хочу уйти. Немедленно. Каре скажу, что вспомнил о делах, что резко заболел, да что угодно.

За секунду до того, как я решился встать и пойти за курткой, «Депрессивное бессознательное» вынырнули из неприметной боковой двери на сцену. Свет резко стëкся в одно яркое пятно, погрузив углы зала в темноту (по крайней мере, непривычным к полумраку глазам было ничего не разглядеть).

Серый в своей строгой чëрной рубашке и очень рваных джинсах резко шагнул на самый край сцены. Его галстук при этом мотнулся флагом, языком пламени, красной тряпкой тореадора. Он ударил по струнам, и звук прошил меня до костного мозга. Оказывается, я сидел совсем рядом с одной из двух больших колонок, поэтому казалось, что от музыки вибрирует каждая клетка в организме.

Мне тут же стало наплевать и на запах, и на духоту, и на назойливые голоса, и на тела в некомфортной близости от меня.

Ударили барабанные палочки: «Раз. Два. Раз-два-три-четыре». Я перевëл вгляд на Кару… И пропал.

Хотя она не сменила одежду и даже не накрасилась на выступление, внутреннее преображение сделало еë едва узнаваемой. Кара светилась изнутри, хотя выражение лица можно было назвать яростным. Руки детали без устали, и растрëпанная голова с чëрно-алыми волосами моталась в такт музыке. Из-за алых прядей по обе стороны от лица казалось, что оно освещено жарким костром. Или даже, что костëр пылает внутри Кары и вырывается через музыку. Я почти видел в сосредоточенных серых глазах отблески пламени.

«Сожги меня», — пронеслась в голове непрошенная мысль.

Мир вне освещëнного пятна перестал существовать. Теперь была только яростная электрогитара Курта, которой вторила электрогитара Радуги — выше и чище. Бас Грифона делал музыку глубже, заставлял нервы вибрировать, как от подземных толчков. Звук бас-гитары я воспринимал скорее всем телом, чем ушами. Вокал Курта — не низкий, но и не слишком высокий, с лëгким расщеплением, собирал песню воедино и отправлял мне сознание в неведомые дали, в космос. Но при этом сохранялось ощущение, что поют именно про меня, про мою жизнь. Что если бы я был талантлив, то сам бы сочинил эту песню. Правда, слов я почти не разбирал из-за шума, который поднялся в зале.

Ударные Кары служили скелетом песни, задавали ей форму, гнали вперëд. Они были еë пульсом и дыханием. И мне хотелось жить вместе с ней, бежать, как за огромным космическим существом — к свободе, к счастью… Или к безумию?

Я и сам не заметил, как встал и оказался прямо перед сценой среди танцующих людей. Как поймал их ритм. В первых рядах явно собрались приятели участников «Бессознательного», можно сказать, их первые фанаты, поэтому они знали все слова. Я никогда не умел ни танцевать, ни петь, и поверить бы не смог, что буду добровольно делать это в общественном месте. Но тело, похоже, решило за меня. Один раз послушав припев, в следующий раз я уже выкрикивал его наравне со всеми. Хитрый мозг, оказывается, ещё не разучился быстро запоминать информацию, просто ждал особого случая.

Время теперь измерялось только песнями. Через семь-восемь песен мне стало слишком жарко. Я снял толстовку, протолкнулся обратно к своему столику и оставил еë на спинке стула. Теперь мой запах, очевидно, не лучше, чем у остальных, но он больше не кажется неприятным. Как и случайные прикосновения незнакомцев и незнакомок. Наоборот, когда мы толкались плечами, когда чьи-то длинные цветные волосы хлестнули меня по лицу, когда я помог споткнувшейся девушке подняться, почувствовав жар и мягкость еë тела, меня охватила эйфория. Нервная система была взвинчена до предела, так что хотелось подпевать до хрипоты и прыгать, прыгать, прыгать, как будто иначе взорвëшься.

Я даже не испугался, когда кто-то огромный и тяжëлый сбил меня с ног. Не почувствовал боли. К тому же, несколько пар рук почти сразу подняли меня на ноги. Подняв взгляд, я на секунду встретился с глазами с Карой, и мурашки побежали по спине под намокшей футболкой, по рукам, ушам и затылку. Продлился наш зрительный контакт недолго: «Депрессивное бессознательное» не терпело больших перерывов между треками.

Они сыграли все песни, которые сочинили — их пока было двенадцать — и пару каверов. Потом ещё две песни на бис. За этот вечер я совершил движений больше, чем на всех парах по физкультуре за последний год, но ни капли не устал. Только дыхание сбилось, но у меня было время восстановить его во время медленной песни, пока я топтался в обнимку с незнакомой девушкой, которая — о чудо — сама ко мне подошла. По окончании песни она снова растворилась в толпе, а я подумал, удастся ли так же потанцевать с Карой, когда в следующий раз будет выступать другая группа? В том, что я приду в «Паучий подвал» снова, сомнений не возникало.

Когда выступление кончилось, четвëрка сошла со сцены в зал и вскоре смешалась с посетителями. Перед этим Серый сказал несколько слов: поблагодарил слушателей, ещё раз представил участников группы и призвал подписываться на «Депрессивное бессознательное» в социальных сетях. Рин на минуту вышла из-за стойки и напомнила о коробке для донатов, декорированной под увитый паутиной почтовый ящик. Я видел, как несколько человек положили туда деньги, но не смог присоединиться — карманные кончились ещё на прошлой неделе.

В ушах всë ещё стучало, но постепенно я выходил из транса. В голове и в мышцах чувствовалось приятное опустошение. Я заозирался, ища глазами Кару, но первым увидел Курта: его всклокоченная серебристая голова возвышалась над окружающими. Четвëрка уже облюбовала себе столик. Поскольку его никто не занял, я предположил, что они всегда там сидят, и большинство посетителей об этом знает. Преодолев робость, я подошëл к ним. За столиком «Депрессивного бессознательного» как раз остался свободный краешек дивана: прямо рядом с Карой. Сбоку от меня, повернув стул спинкой вперёд и лихо оседлав его, сидел Грифон.

Как только сел между ними, я сразу ощутил жар тел, услышал дыхание, не успевшее успокоиться. Кара и Радуга перекидывались шутливыми фразами, и их голоса были необычно высокими и звенящими. Персиковые волосы Радуги слиплись от пота и походили теперь скорее на влажную сахарную вату, чем на закатное облачко, а у Кары на голове получилось гнездо пьяной вороны. Но мне всё равно было сложно оторвать взгляд от прилипших к лицу алых прядей, раскрасневшихся щëк, лихорадочно блестящих глаз.

— Грифон, тебе хватит отвëртки. Отвертел себе уже всё что можно. Делись!

Кара протянула руку через меня, ловко выхватила у Грифона высокий запотевший стакан и поднесла к губам под его громкое возмущëнное «Э-э-эй!». Она выпила коктейль длинными, жадными глотками, словно это был просто апельсиновый сок. Только сейчас я заметил, как сильно дрожат еë руки. Пока Кара деловито суетилась перед выступлением, я и не догадывался, как она волнуется, но теперь пережитое эмоциональное напряжение дало о себе знать. Сделав пару медленных вдохов, она откинулась на спинку дивана и немного стекла вниз, словно все кости в теле размягчились. Я хотел сказать ей про музыкальные дали, про бегущее космическое существо и тысячу тугих пружин, обнаружившихся в моëм теле, и уже открыл рот, но смог выдать только:

— Ты была… крута.

— Спасибо, — Кара произнесла это почти шëпотом, но я понял, что сказал именно то, что нужно, — тебе самому-то полегчало?

Я прислушался к своим ощущениям. За время концерта я даже успел забыть, от чего мне должно было полегчать. А это многого стоит.

— Определëнно.

— Можешь ещё рассказать Ловцу, что тебя так доконало. А в следующий раз что-нибудь принести и оставить в нитях.

— Зачем? Ты прямо серьёзно к этому относишься?

— Я… — Кара на секунду задумалась, — это местный прикол. Локальный мем, арт-терапия или традиция — называй как хочешь. Если чувствуешь, что это не твоë, то не стоит и пытаться.

А ведь она смотрит, запрокинув лицо, прямо на Ловец — понял я. Высматривает то, что сама там оставила? Или просто ищет ответ на что-то в переплетении нитей?

— И как ему рассказать, словами что ли? Пробурчать себе под нос или послать телепатически? — усмехнулся я, тоже поднимая голову.

Прямо надо мной, прошитая шнурком, покачивалась карточка из какой-то настольной игры. На карточке был нарисован большой белый знак вопроса. Забавное совпадение. Может, Кара специально подгадала?

«Ну, что тебе рассказать, чудо? — подумал я и тут же ощутил на вспотевшей голове дуновение сквозняка. Карточка медленно повернулась, и на обратной стороне показался рисунок: асимметричное чёрное пятно на белом фоне. Клякса состояла как бы из двух вытянутых частей, расположенных под углом друг к другу и соединённых тонким мостиком. Похоже, как будто одна человеческая фигура держит на руках вторую, поменьше. И из-за того, что вращалась карточка, они тоже кружились в пьяном тошнотворном ритме. Кружились, и кружились, и кружились…

***

«…Потанцуем?» — «Поставь меня, поставь, дышать трудно!» — «Алкоголь в крови требует движения», — «Вот и двигай отсюда подальше! Ты пугаешь…»

Домашний халат развевается, как флаг, топот крупного мужчины похож на глухие барабанные удары. Столкновение ноги с цветочным горшком: цветок падает на пол, с хрустом ломая стебель, а тапочек улетает в раковину. Раздаётся плеск. Но почему-то это не смешно.

Вращение останавливается, мама рывком отстраняется и отбегает в угол кухни. Она прошлась по земле из горшка, поэтому оставляет грязные следы.

«Совсем с ума сошёл. Что ещё сломаешь?» — «Что захочу. Может, эту хрень? Она всегда меня бесила».

Неуклюжим, глупым, злым движением он опрокидывает на пол заварочный чайник в виде домика. Звон. Ароматическую свечку. Звон. С силой дёргает за штору. Треск.

Я хочу уйти, очень хочу. Но не могу пошевелиться.

«Ещё что-нибудь?» — спокойствие в её голосе горькое, как самый опасный в мире яд.

«Может, твоё сучье лицо?!»

Гранёный стакан летит мимо её головы, мимо моей головы… К моей он был гораздо ближе. Позади взрывается об стену. Именно взрывается, разнося в клочья мой мир. Кто хранит в стаканах водородные бомбы?

Я наконец-то бочком прокрадываюсь к двери, разворачиваюсь и бегу, не чуя ног. Останавливаюсь только в своей комнате, задвинув щеколду двери и забравшись с ногами на кровать, и тут замечаю, что за мной тянется дорожка кровавых следов.

Почему-то первой моей мыслью было, что кровь оставило нечто, бежавшее за мной. Оно успело проскользнуть в дверь, и теперь сидит вместе со мной в постели. Онемение всего тела сменилось крупной дрожью. И только тут я обратил внимание на жгучую боль в стопе. В глубоком порезе торчал продолговатый осколок стекла. К счастью, он вошёл вдоль, иначе представить страшно, как глубоко мог воткнуться.

Мысли метались в лихорадочном тумане. Задержав дыхание, я медленно вытянул осколок и долго рассматривал рану, боясь, что внутри могли остаться его части. Кровь заливала простыню, и перед глазами, от периферии к центру поля зрения, пополз белый шум. Каким-то образом я догадался сорвать с подушки наволочку и перевязать стопу так туго, как только мог. После чего в изнеможении лёг, чувствуя, как тёплое кровавое пятно переходит с простыни на футболку и липнет к спине, слыша два кричащих друг на друга голоса, словно из другого измерения.

***

Карточка повернулась. Двойное пятно похоже на бутылку, из которой в стакан переливается струйка жидкости. Ну да, всё началось не в тот самый вечер восемь лет назад, а гораздо раньше. И постепенно усугублялось.

Карточка повернулась. Это снова два человечка. Может быть, они лежат в постели? Что их соединяет?

Карточка повернулась. Это я и моя тень. Длинная-длинная чёрная тень, отбрасываемая фонарём. Кругом ночь, я иду по знакомому парку в наушниках. Не хочу возвращаться домой.

Карточка повернулась. И снова. Между пятнами, словно издеваясь, мелькал знак вопроса. Хватит спрашивать, пожалуйста, хватит. Потому что я не могу не показывать, но и показывать тошно. Я как кошка, которая пытается выблевать комок шерсти. Или, скорее, целый клубок пряжи.

Зачем она Вам, эта гадость, товарищ Ловец, неужто в себя вплести? Зачем вы хотите, чтобы я вывернулся наизнанку? Или я сам этого хочу?

Нет. Не хочу. Не тяните!

Не тяните.

Нити, нити, нити, нити…

***

— Эй, эй, Палочник! Приём! Земля вызывает Палочника!

Кто-то легонько хлопал меня ладонью по щекам.

— Что ты вошкаешься?! Вот так надо!

Хлёсткая пощёчина и правда привела меня в чувство. Правда, пока непонятно, в какое.

— На, выпей, — лицо Серого склонилось надо мной.

Серебристые волосы торчали дерзкими иглами. Это ж надо таким смазливым родиться. Девчонки, наверно, сами в гарем записываются…

— Оно алкогольное? Не буду, — ответил я, с трудом ворочая языком.

— Считай, что это анестезия, — лицо Серого сменилось лицом Кары.

Я глупо улыбнулся, и между приоткрытых губ таки влили несколько глотков горького напитка. Он будто не хотел попадать в желудок и цеплялся за глотку когтями. Чтобы как следует откашляться, пришлось сесть ровно. Голова наконец начала проясняться.

Сфокусировав взгляд, я увидел, что над столом прямо передо мной свешивается тонкая бечёвка. Посмотреть наверх я не рискнул, поэтому просто подумал, обращаясь к верёвочке: «Осколок ещё у меня. Я сохранил его в качестве напоминания. Мысль уловил, так что в следующий принесу его тебе. Если обещаешь больше так не делать!».

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Ловец кошмаров предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я