Достоевский vs. прогресс. Он не старуху убил, а прогресс остановил

Вадим Фельдман

Почему книга Достоевского «Преступление и наказание» является гимном отказу от прогресса и почему в ней положительные герои выглядят отрицательными.

© Вадим Фельдман, 2021

ISBN 978-5-0053-4074-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Что нам только не внушали про «Преступление и наказание» и убийство старушки! Основным лейтмотивом учителей в школе как было сотню лет назад, так и осталось оправдание Раскольникова (потому что он якобы способен к духовному поиску и классовому перерождению) и открытая ненависть к жертвам его действий. И все верно — как можно переживать за убитых в мире победившего коммунизма?

Литературоведение «от Сталина» (каким оно и осталось по сей день) уважало в любом тексте, прежде всего, социальную составляющую.

Эту традицию заложил г. Писарев. Казалось бы, стоит ли всерьез воспринимать человека, утверждающего, что «теория Раскольникова» создана Родионом «по заказу», хотя ницшеанство — самая обычная мания, которой покорялись многие (например, Дон Кихот куда старее Роди). Но за г. Писаревым, как во многих других случаях, устремились литературоведы в голубых кантах.

По советской версии, главный герой — топорных дел мастер, не выдержавший вездесущего феодализма (который совковые псевдолитературоведы охотно называли капитализмом) поддался обстоятельствам и убил старушку. Старушку не жалко. Это вражеский элемент, накопитель и частный предприниматель. Но карать без приказа начальства нельзя. Квоты не введены еще.

Поэтому блестящий следователь Порфирий, предшественник Ягоды и Ежова, изобличил преступника, слегка его помучал, пожурил, после чего для исправления отправил на каторгу, — на которой и вызреет, наконец, настоящий борец против строя, шагающий в ногу с профессиональными красными кровопийцами, а не занимающийся гнилым индивидуалистским разбоем.

Скорее всего, научит его правильному поведению и товарищ Соня, элемент, прошедший из «князей в грязи» и потому временно полезный.

Уже потом большевики сами запретят проституцию, не устранив, однако, причины, по которым Соня пошла на панель. И если при царе-батюшке мадмуазель все-таки работала «по билету» и была легалкой, то при красном правительстве ее будут бить ногами, пока она не окажет свои услуги комиссарам бесплатно.

Кто не верит в правильность моего изложения большевистской теории — вот Вам короткий диалог Ленина с неизвестным о «Преступлении и наказании»

— Так легко можно дойти до «всё позволено» Раскольникова.

Ленин: — Какого Раскольникова?

— Достоевского, из «Преступления и наказания».

— «Всё позволено»! — с нескрываемым презрением подхватил Ленин. Вот мы и приехали к сантиментам и словечкам хлюпкого интеллигента, желающего топить… революционные вопросы в морализирующей блевотине. Да о каком Раскольникове вы говорите? О том, который прихлопнул старую стерву ростовщицу, или о том, который потом на базаре в покаянном кликушестве лбом всё хлопался о землю? Вам… может быть, это нравится?..

Финал.

Ничем не лучше и современная версия, условно назову ее «версией г. Страхова».

В ней слишком много религии. Раскольников морально деградировал под влиянием индивидуалистического века, отрекся от православного канона общины. Старушку не жалко. Как говорит Д. Быков, нет ни одного логического аргумента, почему нельзя ее убить.

Конец ознакомительного фрагмента.