Ясновидящая

Вадим Федоров, 2021

У обычного зубного техника Натальи Васильевны обнаруживается дар ясновидения. Он проявляется в самое неподходящее время и вносит в жизнь людей, окружающих Наталью Васильевну смуту. До тех пор, пока она не начинает контролировать этот дар и окружающих её людей.

1. Наталья Васильевна и кладбище

Дар у Натальи Васильевны обнаружился не сразу. Она была самым обычным зубным врачом в местной поликлинике. Очень хорошим врачом. С золотыми руками и отзывчивым сердцем, как о ней однажды написали в местной газете.

Первый случай ясновидения произошёл с Натальей Васильевной года за два до её выхода на пенсию. На новогоднем корпоративчике.

Когда после официальной части сели за стол, Наталья Васильевна выпила рюмку, другую да вдруг застыла. Глаза у неё остекленели, рот чуть приоткрылся.

Первым её состояние заметила сидевшая рядом старшая медсестра Лариса.

— Натусь, ты чего? — спросила она окаменевшую подругу. — Тебе плохо?

Голос у старшей медсестры был командный, зычный и очень внятный. Народ за столом затих. Все повернули головы к Наталье Васильевне.

Она же пожевала губами и вдруг выдала каким-то бесцветным металлическим голосом свою первую пророческую фразу.

— Главврача через месяц уволят, — сказала Наталья Васильевна.

— С чего это вдруг? — отозвался сидевший во главе стола главврач.

— Потому что завхоза посадят, — всё тем же металлическим голосом ответила Наталья Васильевна.

Завхоз ничего на это не сказал. Услышав пророчество, он подавился холодной водочкой, которую в этот самый момент он пил из запотевшего гранёного стаканчика. Завхоз закашлялся, ему дали воды, потом ещё водки. Но кашлял он и матерился до конца вечера.

А Наталья Васильевна же после последней фразы вдруг очнулась. Дёрнула подбородком вверх и вздохнула.

— А? — сказала она. — Что? Что случилось?

— Ты совсем дурная так шутить? — зашипела на неё Лариса. — С двух рюмок-то?

— А что я сказала? — удивилась Наталья Васильевна.

— Ничего, — оборвала разговор Лариса, — закусывай, давай. Не порть вечер.

Наталья Ивановна закусила. А вечер плавно покатился дальше. Его, правда, попыталась испортить главный бухгалтер, решившая станцевать стриптиз на столе, но одинокую женщину быстро скрутили коллеги и увезли домой.

А после новогодних праздников в поликлинику нагрянула комиссия из Москвы.

Рыли они основательно и кропотливо. И нарыли. Завхоза забрали из дома ранним утром. С главврача, который, как оказалось, покрывал завхоза, взяли подписку о невыезде. А после суда уволили.

Второй случай произошёл через полгода после первого.

Пришла на приём к Наталье Васильевне молодая студентка по имени Валя. Четверокурсница.

Верхняя шестёрка, вверху. Выпала пломба. Наталья Васильевна прочистила канал, положила лекарство. Молоденькая помошница приготовила временную пломбу.

И тут Наталья Васильевна застыла. Рот приоткрылся, глаза остекленели.

— Ыыыыыы, — промычала открытым ртом студентка, испугавшись этого странного состояния зубного доктора.

— Двойня у тебя, — вдруг сказала Наталья Васильевна, — девчонки. Две недели.

— Ыыыыыыы, — забилась в зубоврачебном кресле студентка, — нееееее, ыыыыыыыы.

— Не вздумай аборт делать, — по-прежнему глядя куда-то вдаль, продолжила Наталья Васильевна, — сдохнешь.

— Ой, мамочки, — подала голос стоящая позади Натальи Васильевны помошница, — что с вами?

— А? — очнулась Наталья Васильевна. — Что? Что случилось?

Студентка вырвала из открытого рта куски ваты, которыми был обложен больной зуб.

— Вы сказали, что я беременна и что я сдохну, — выдохнула студентка, — это что за приколы?

— Я? — удивилась Наталья Васильевна. — Я пломбу хотела закрыть. Валя. Сядьте на место.

— Сдохнешь, если аборт сделаешь, — уточнила ассистентка Натальи Васильевны, — у меня раствор сейчас застынет. Ставьте эту пломбу проклятую.

Студентку усадили обратно в кресло и запломбировали больной зуб.

Из кабинета Валя прямиком направилась в аптеку, где купила два экспресс-теста на беременность.

Из аптеки Валя помчалась в туалет. Тест ничего не показал. Одна полоска. Мимо.

Из туалета Валя отправилась к главврачу. Где написала жалобу на Наталью Васильевну. В жалобе было сказано, что стоматолог употребляет на работе алкоголь и по пьяной лавочке вмешивается в личную сексуальную жизнь пациентов, пугая их своими рассказами про внеплановую беременность. Которой нет и быть не может.

И как доказательство одна полоска на тесте.

Но через два дня на втором экспресс-тесте, уже в общежитии, проступили две полоски.

А ещё через восемь месяцев Валентина родила двойню. Двух девочек.

К Наталье Васильевне на работе стали относится настороженно. Но с уважением.

Было ещё несколько случаев ясновидения.

Наталья Васильевна предсказала, что глава района разобьётся на машине. Через неделю в соседнем районе глава на служебной машине влетел под самосвал.

Следующее предсказание коснулось старшей медсестры Ларисы. Той, которая была свидетельницей первого озарения Натальи Васильевны. Озарение произошло во время обеда за столиком в столовой.

— Счастье тебе привалит, — сказала Ларисе Наталья Васильевна, — в ближайшее время привалит. Большое счастье.

— А в чём счастье-то? — осторожно спросила Лариса. — Лотерею выиграю или на работе повысят?

— Счастье у женщины в мужике, — отозвалась Наталья Васильевна, — а у тебя счастье до конца жизни теперь будет. Много.

Сорокашестилетняя Лариса вздрогнула. За её плечами было два ну очень несчастливых брака, три аборта и два выкидыша. Жила Лариса одна, по выходным приезжая к престарелым родителям за город.

— Ты уверена? — спросила она подругу.

— А? — очнулась Наталья Васильевна. — Что? Что случилось?

— Ничего, — ответила Лариса, — ты мне глупости какие-то сказала.

— Извини, — вздохнула Наталья Васильевна, — я сама не знаю, что это со мной. И не помню ничего. Прости. Мне после этих приступов почему-то есть очень хочется. Я пойду, ещё второго себе возьму.

После работы Лариса отправилась не домой, как обычно, а в бар. Предсказанное женское счастье почему-то пугало и будоражило организм. И организм надо было расслабить.

В баре Лариса выпила мохито. Потом ещё один. А потом к ней подсел лысоватый мужичок. Которому Лариса и выложила всю свою подноготную. Про неверных мужей, про аборты и выкидыши.

Проснулась Лариса у себя дома, но в обнимку с лысоватым.

— Извините, — сказала Лариса, — я вчера немного перебрала. И наговорила лишнего. Я вам сейчас завтрак сделаю. И можете ехать к своей жене. Она, наверное, вас ждёт.

— У меня нет жены, — вздохнул мужичок, — я вдовец.

— Ой, простите, — почему-то испугалась Лариса, — вы в трауре, а я тут со своими глупостями.

— Да какой траур? — махнул рукой мужичок. — Пять лет уже прошло. Дети выросли. Живу один.

— Тогда переезжайте ко мне, — вдруг брякнула Лариса, — чего одному-то?

Мужик почесал затылок, подумал, посмотрел наверх, как будто на потолке было что-то написано про то, куда и к кому ехать жить.

— Нет, — наконец-то сказал он, — лучше вы ко мне. У вас площадь маленькая. А у меня трёшка. И машина служебная.

— Служебная? — переспросила Лариса. — А вы кем работаете? И это. Вы извините, я забыла, как вас по отчеству.

Имя она, кстати, тоже не помнила.

Лысоватый встал, завёрнутый в простыню. Головой он доставал Ларисе до подбородка.

— Николай Васильевич, — представился он, — полковник Абузяров. Командир войсковой части. За городом которая. Через год в отставку выхожу.

— Ой — выдохнула Лариса и завернувшись в другую простынь, бросилась к шкафу.

— Вы куда, Лариса? — удивился полковник.

— Вещи собирать, — ответила Лариса, вытягивая со шкафа огромный чемодан, — к вам же едем.

— А ничего, что я ниже вас ростом? — охрипшим голосом спросил Николай Васильевич.

И сама Лариса, и её жизненная история, рассказанная накануне, и эта милая непосредственность — всё ужасно нравилось полковнику.

— В постели это не заметно, — ответила Лариса и добавила, — может, сначала позавтракаем? Я очень вкусно готовлю.

— Можно позавтракать, и заодно умыться бы, — согласился мужичок, — а потом я помогу с вещами.

Свадьбу они сыграли через два месяца.

После этого предсказания жизнь у Натальи Васильевны стала, мягко говоря, напряжённой. К ней повалил народ. С просьбами.

Вылечить рак, вернуть мужа, найти пропавшего родственника. С больными зубами пациентов практически не было. К Наталье Васильевне шли здоровые люди со здоровыми зубами, но с верой в чудо.

А приступы ясновидения у Натальи Васильевны были неконтролируемыми, и она никак не могла помочь страждущим.

Но тут, к счастью, в отделе кадров поликлиники обнаружили, что медицинский стаж стоматолога перевалил отметку в 30 лет, и Наталью Васильевну отправили на заслуженный отдых. То есть на пенсию.

По месту жительства её достать с просьбами о ясновидении было намного тяжелее, и поэтому поток страждущих заглянуть в будущее иссяк.

Наталья Васильевна, конечно же, периодически изрекала предсказания. Но они в основном были или не местного масштаба, или не такие грандиозные, как у Ларисы.

Интерес к Наталье Васильевне постепенно стал спадать. Она превратилась в обычную молодую пенсионерку, летом живущую на даче, а зимой посещающую различные вернисажи и выставки. Муж у Натальи Васильевны зарабатывал неплохие деньги, и они могли себе это позволить.

Прошло два или три года. И тут во дворе случилась неприятность. Умерла старшая по дому. Хоть и одинокая, но довольно активная старушка. Клавдия Андреевна. Было ей то ли 80, то ли 85 лет.

Прилетел из Калининграда внук усопшей. Договорился с моргом, кладбищем, с соседним кафе по поводу поминок. Пригласил всех жителей их девятиэтажки почтить память любимой бабушки.

Похороны были назначены в субботу, поэтому многие согласились. Выходной день как-никак. Да и покойная была женщиной приличной, много сделавшей для обустройства двора и самого дома.

Собралось человек двадцать. В основном, женщины. Погрузились в автобус и поехали на кладбище. На погосте уже ждал катафалк с обитым чёрной материей гробом.

Четверо мужиков с лопатами опустили гроб в заранее выкопанную яму и забросали её землёй. Получили пару бутылок с водкой и ушли закапывать очередного клиента.

— Спасибо большое, что пришли, — прокашлявшись, сказал внук Клавдии Андреевны, сорокалетний пузатый мужчина в сером костюме, — очень приятно, что столько народу пришло к моей бабушке. Спасибо вам. Вы очень дружный дом.

— Да, хорошая была женщина, — всхлипнула Нина со второго этажа, — по-моему, это первые похороны из нашего дома. С самого заселения никто не умирал.

— Да, — согласилась с ней семидесятилетняя баба Зина с пятого этажа, — первые похороны. А дому-то двадцать лет почти. Интересно, когда будет следующий? И кто?

— А это у Натальи надо спросить, — опять шмыгнула носом Нина, — она всё знает.

Все как по команде повернулись в сторону Натальи Васильевны.

А та замерла, приоткрыла рот, глаза её застекленели.

— Ой, — испугалась баба Зина, — приступ у Натальи. Ща что-то скажет.

— Следующий, кто умрёт, — вдруг заговорила Наталья Васильевна, — будет тот, кто первый выйдет из ворот этого кладбища.

И замолчала. Затих и народ. Было слышно, как гудит где-то загородная электричка и поёт на соседнем участке соловей.

— Твою мать, — первым нарушил молчание электрик Василий с первого этажа, — охренеть просто. «Пункт назначения», серия десятая.

— Вы чего? — удивился внук Клавдии Андреевны.

— Пошли, расскажу, — Василий схватил внука за рукав и оттащил к соседней могилке. Где и рассказал единственному, кто не знал про дар Натальи Васильевны, про этот самый дар. После рассказа он вынул из-за пазухи бутылку водки и предложил внуку. Тот подумал немного и согласился.

А Наталья Васильевна как ни в чём не бывало отошла от отпрянувшей от неё толпы и уселась на скамейку, стоявшую у роскошного памятника по соседству. На памятнике было написано: «Вадим Гвоздев. Спи надёжно, дорогой ты наш. Твоя жена и дети». И чуть ниже даты рождения и смерти.

— Совсем молодой, — посчитав в уме года, промолвила Наталья Васильевна, — сорок только стукнуло. Жить бы да жить.

— Наташ, что нам делать-то? — подала голос из стоящей рядом толпы жильцов дома баба Зина.

— А? — удивилась Наталья Васильевна. — Как что делать? На поминки ехать. Или рано ещё?

— Она не помнит ничего, — сказал кто-то.

— Ты нам нагадала, что, кто первый с кладбища выйдет, тот умрёт, — баба Зина подошла к Наталье Васильевне и уселась к ней рядом на скамейке, — только что.

— Я? — опять удивилась Наталья Васильевна. — Я ничего не помню.

— Да, я понимаю, — вздохнула баба Зина, — ты инструмент в руках высших сил. Но ты совершенно ясно сказала, что, кто первый выйдет из ворот кладбища, тот тут же и умрёт.

— Ой, — испугалась Наталья Васильевна, — я не специально. Что же теперь делать-то?

— Да что сейчас сделаешь-то? — вздохнула баба Зина. — Вот посижу чуть-чуть, и отправимся на поминки. Что-то у меня колени заболели. К грозе, наверное.

Судя по всему, колени заболели у всех, кто присутствовал при погребении. Народ разбился на небольшие группки и расселся где только можно. На скамейках у могил, на низких оградках. Кто-то из мужчин просто присел на корточки.

Прошло пять минут, десять, сорок.

На дорожке появился водитель автобуса. Того самого, который привёз жителей дома на погребение.

— Всё, что ли? — спросил он, подойдя поближе. — Так чего сидите? Поехали, у меня рабочий день заканчивается.

— Ты иди, милок, заводи мотор, — отозвалась баба Зина, — прогрей свою колымагу. А мы сейчас подойдём. Через минуту-другую.

— У меня не колымага, — обиделся водитель, — два года всего бусику. Почти новый, можно сказать.

И развернулся, чтобы уйти от странных людей.

— Стойте, — вдруг раздался молодой женский голос, — стойте. Да как вы можете? Человека на смерть толкать. Стойте.

Обладательницей голоса оказалась молодая мамаша с пятого этажа. Ребёнка она оставила с папой, чтобы съездить на кладбище. Звали мамашу Света.

Она подошла к водителю и вцепилась в его рукав.

— Не ходите, — сказала она мужчине, — тут такое дело. Наталья Ивановна предсказала, что первый, кто выйдет из ворот кладбища, умрёт. А Наталья Васильевна, она у нас предсказывает будущее.

— Эта которая зубной врач? — уточнил водитель.

— А вы про неё знаете? — удивилась Света.

— Про неё весь город знает, — кивнул водитель, — местная достопримечательность.

— Она, она с нами была, и случилось предсказание, так что вы не ходите, — отцепившись от водителя, сказала Света, — а то выйдете и умрёте.

— А это что за милая женщина, которая меня прогреть двигатель отправляла? — вдруг спросил водитель. — Кто это?

— Никто, — отозвалась баба Зина, — я не подумала. Не специально.

— Она не специально, — опять вцепившись в рукав водителя, сказала Света, — простите её, пожалуйста.

— Я подумаю, — с угрозой сказал водитель и принялся прохаживаться по аллее, разглядывая надписи на табличках.

— Я есть хочу, — вдруг заявила Алла Борисовна, маленькая сухонькая женщина с третьего этажа, — я с утра ничего не ела. А у меня больная поджелудочная. Сводит всё.

— Ну так идите и поешьте, — предложил ей её сосед напротив, Саша Малый, — вас никто не держит. Обедать надо вовремя. Я вот супчика дома поел перед поездкой.

— А я не стала, — растерянно сказала Алла Борисовна, держась за живот, — я на поминки рассчитывала. Что там поем. И на завтрак только чай с бутербродом съела. И всё. А теперь мне плохо. Я кушать хочу.

— Пиццу будете? — участливо спросил Саша. — И если будете, то какую?

— Издеваетесь? — со слезами на глазах сказала Алла Борисовна. — У меня поджелудочная болит, сил нету терпеть.

— Так будете или нет? — опять спросил Саша и достал из кармана мобильный телефон — Я закажу. И на вашу долю тоже.

— Тут связи нет, — сказал кто-то из присутствующих, — пробовали уже. Не берут телефоны.

— Это у ваших низкобюджетных телефонов нет связи, а у меня есть, — гордо сказал Саша и покрутил чёрную коробочку с логотипом яблока на ней, — одно деление, но хватит, я думаю.

— Мне «Карбонару» большую, кока-колу и салатик, — прервала хвастовство Саши Алла Борисовна, — Сашенька, я вам деньги потом отдам. Я как-то не рассчитывала, что на кладбище надо будет себе еду покупать.

Саша кивнул, набрал номер и продиктовал заказ. Себе, Алле Борисовне и ещё парочке человек, выразивших желание подкрепиться.

Проблема возникла, когда Саша продиктовал адрес.

— Как войдёте на кладбище, направо, тринадцатая аллея, — сказал Саша в трубку, — да, я знаю, что это звучит немного непривычно. Но я с друзьями нахожусь на кладбище, и мы хороним дорогого нам человека. И вот мы решили подкрепиться.

При словах про друзей Алла Борисовна мило улыбнулась Саше.

Тот улыбнулся Алле Борисовне в ответ и стал слушать, что ему говорят по телефону. Трубка что-то втолковывала Саше минуты три или даже четыре.

— Девушка, — внезапно гаркнул Саша, — вы напротив моей фамилии видите значок ВИП-клиент? Видите? Это значит, что я ваш самый лучший клиент. Я постоянно покупаю у вас пиццу. Я лично знаком с вашим директором. И он мне говорил, что мне пиццу привезут в любое время и куда угодно. В чём проблема приехать на кладбище и накормить голодных людей? От вашей пиццерии до кладбища пять минут пешком идти. Если надо, я курьера у ворот встречу.

Трубка что-то опять стала отвечать Саше. Но уже недолго. После чего Саша сказал окей и выключил телефон.

— Ща привезут, — сказал он, — у них и правда вкусная пицца. Но вот колл-центры тупые, как пробки.

— Все колл-центры тупые, как пробки, — отозвался кто-то из толпы.

— У меня «Нокия», и у меня тоже телефон ловит, — сказала Алла Борисовна, достав из кармана свой мобильник.

— Так, а что же вы сами тогда себе пиццу не заказали? — спросил Саша.

— Я не подумала, — ответила Алла Борисовна, — да и денег у меня нет с собой.

— У них есть связь, — подтвердил Семён Семёныч с шестого этажа, — просто рядом с могилой и ближе к выходу нет сигнала. А вот на этой половине аллеи очень прилично берёт.

Все вдруг засуетились, начали доставать телефоны. Раздались звонки.

Толпа плавно переместилась от могилы Клавдии Андреевны вглубь тринадцатой аллеи.

И вдруг из-за поворота аллеи вылетела Светлана. Та самая молодая мамаша, уберёгшая водителя автобуса от неминуемой смерти. За ней гнался мужик в телогрейке. В руке у мужика была полицейская дубинка. Светлана взвизгнула и смешалась в толпе людей с мобильниками в руках.

Мужик остановился, тяжело дыша.

— Вы что же это, сволочи, делаете? — спросил он у толпы.

— Я перезвоню, — сказал водитель автобуса и сделал шаг навстречу мужику в телогрейке, — а ты кто такой будешь, чтобы тут вопросы задавать?

— Сторож я, — ответил мужик, — а вы кто такие?

— Мы скорбящие, — ответила Алла Борисовна, — подругу похоронили и скорбим.

— И на могилы ссыте, говнюки вы скорбящие, — вдруг гаркнул сторож, — совсем совесть потеряли.

— Я не на могилу, я рядом, — раздался голос Светланы из толпы, — я же не виновата, что мне писать захотелось. А у вас тут туалетов нету.

— Нету, — кивнул головой сторож, — потому что, мля, это кладбище. Покойники не ссут. А если вам приспичило, то за воротами сразу налево. Большими буквами написано — WC.

— Ну что вы так плохо про покойных? — миролюбиво сказал водитель. — А с девушкой мы проведём беседу. Она больше не будет.

— Не буду, — покаянно крикнула из толпы Света.

— Буду, не буду, совсем стыд потеряли, — не желал сдаваться сторож, — думает, красные ажурные трусы надела, и теперь всё можно? Чтобы через десять минут вас тут никого не было.

— А почему через десять? — спросила баба Зина.

Ей тоже хотелось в туалет, но она терпела.

— Кладбище сегодня до четырёх, — ответил сторож, — так что через десять минут чтобы я вас тут не видел.

И сторож для убедительности помахал дубинкой.

— А если увидишь? — спросил водитель автобуса. — Чего тогда?

— Полицию вызову, — ответил сторож и на всякий случай отступил на два шага назад, — десять минут вам даю, засранцы, чтобы очистить территорию.

— Пиццу кто заказывал? — раздался звонкий юношеский голос.

По аллее шагал молодой парень, таща две квадратные сумки и прозрачный полиэтиленовый пакет с напитками.

— Мы заказывали, — навстречу парню бросился Саша, — я заказывал. Чего не позвонил? Я бы у ворот встретил.

— А там телефон не берёт, — улыбнулся курьер, — мёртвая зона.

Саша достал кошелёк. Отсчитал деньги, отдал их курьеру. Тот взамен денег передал Саше коробки с пиццей и пакет.

— Спасибо, — сказал Саша, — спасибо большое.

— Пожалуйста, — ответил курьер, — кушайте на здоровье.

Он повернулся, сделал несколько шагов по направлению к выходу. Все замерли. Курьер вдруг остановился. Оглянулся. На него смотрели двадцать пар глаз. Не мигая. И, как казалось, никто даже не дышал. Зрелище было, мягко говоря, странное.

— Молодой совсем, — вдруг всхлипнула Алла Борисовна, откусывая громадный кусок пиццы.

— Вы чего? — сглотнув, спросил курьер.

— Ничего, ничего, — ответил Саша, — ты иди. Мы тут скорбим. Близкий нам человек. А ты посторонний. Не мешай нам горевать.

— Хорошо, извините, — сказал курьер и сделал ещё пару шагов по направлению к выходу.

— Стойте, — закричала Света, — стойте, молодой человек.

Толпа выдохнула.

— Я убью эту стерву, — сказал кто-то едва слышно.

Но было уже поздно. Света вцепилась в рукав курьера, как совсем недавно в рукав водителя автобуса, и принялась объяснять молодому человеку, почему нельзя выходить из ворот кладбища.

— Да ну, нафиг, — стараясь отцепить от себя Светлану, сказал курьер, — это всё предрассудки. Никто не может знать, что с нами будет.

— Ага, никто, кроме Натальи Васильевны, — сказала Света и отпустила рукав курьера, — то есть вы тут один умный, а мы двадцать дураков, идиоты?

— Это всё предрассудки, — повторил курьер и зашагал по направлению к выходу.

Толпа заворожённо смотрела вслед смельчаку.

— Наконец-то домой поедем, — так же негромко сказал чей-то голос, который раньше обещал убить Светлану.

Но не дойдя до поворота аллеи пару шагов курьер вдруг развернулся и направился обратно.

— Мне позвонить надо, отчитаться о доставленном заказе, — объяснил он, подойдя поближе, — а у ворот сигнала нет.

Курьер прошёл сквозь строй молчаливых людей и скрылся от любопытных глаз за ближайшим памятником. Там он достал телефон и стал в него что-то говорить. А потом слушать.

Минут через десять курьер выглянул из-за памятника. Участники траурной процессии стояли и молча смотрели на него. Курьеру стало жутковато.

— Ну ты едешь или нет? — нарушил молчание водитель автобуса. — Там тебя люди с пиццей ждут.

— У меня рабочий день закончился, — поёжился курьер, — всё, я теперь выходной. И это. У меня тут где-то родственники похоронены. Двоюродные. Надо их навестить.

— Молодой человек, — начала было говорить Галина с последнего этажа, но не успела закончить предложение.

Из-за угла аллеи, как буквально каких-то двадцать или тридцать минут назад, выскочил сторож с дубинкой. Но гнался он не за Светланой, а за бабой Зиной. Баба Зина была постарше Светы, и прыти у неё было поменьше. Поэтому сторож успел пару раз огреть по спине Зину, прежде чем она забежала в спасительную толпу жильцов своего дома.

Кто-то подставил подножку, и сторож упал на дорожку, выронив дубинку.

Он вскочил, но дубинкой уже завладел Саша.

— Ты чего это наших женщин бьёшь? — заорал на сторожа водитель автобуса и пнул мужика по спине.

Сторож попытался ударить водителя, но тут с другой стороны подскочил Саша и огрел сторожа дубинкой.

Сторож отмахнулся от дубинки, пригнулся и пробежал сквозь толпу, получив по пути пару увесистых пинков.

— Сволочи, — заорал он с безопасного расстояния, — я при исполнении. Я вас всех посажу.

— Сначала мы тебя посадим на твою же дубинку, — пообещал мужику водитель.

— Иди сюда, — позвал сторожа Саша, — иди сюда, упырь кладбищенский.

Но сторож, пятясь назад, вытащил из кармана телефон и принялся набирать номер.

— Полиция, — заорал он в трубку, — полиция. Это с кладбища звонят. Сторож. Михалчук. Тут у меня банда сатанистов. Оскверняют могилы. Пришлите наряд, пожалуйста. Или даже не наряд. Тут ОМОН нужен. Их человек пятьдесят. Избили меня. Да. Жду. Как в ворота войдёте, направо, тринадцатая аллея.

Выключив телефон, сторож спрятал его в карман.

— Через пять минут будут, — крикнул он напоследок, — сушите сухари.

И скрылся между могил.

— Баба Зина, чего он за тобой гнался? — спросила Светка.

— Понятия не имею, — ответила баба Зина, — иду по дорожке, памятники разглядываю. А тут этот ненормальный как прыгнет, как заорёт.

— Просто так заорал? — продолжила допытываться Света.

— А ты чего красные трусы на похороны надела? — вдруг спросила баба Зина у собеседницы.

Света на мгновение запнулась от такого поворота разговора. Все разговоры вдруг стихли.

— А что? — наконец-то ответила она. — Какие хочу, такие и надеваю. Это же моё личное дело.

— Нельзя на похороны красные трусы, — покачала головой баба Зина, — ой, нельзя.

— А какие можно? — обалдело спросила Света.

— Чёрные можно, — ответила баба Зина, — уважение надо иметь к покойным.

Светлана не нашлась, что ответить, и отошла в сторонку. К ней тут же подошёл курьер.

— Если хотите, я могу вас поохранять от сторожа, — сказал он заговорщицким тоном, — пока вы трусики будете снимать.

— А зачем мне их снимать? — удивилась Света.

— Ну вот же, — курьер махнул рукой в направлении бабы Зины, — женщина сказала, что нельзя в красных кружевных трусиках. Надо снять. Я вас поохраняю. Не здесь же, при посторонних, вы будете их снимать?

— А вы не посторонний? — спросила Света.

— Меня Максим зовут, — с готовностью представился курьер.

— Я замужем, — ответила Света и, подумав, добавила, — я кушать хочу. Вы не могли бы позвонить к вам на работу и попросить привезти ещё пиццы?

— Наши не поедут, — вздохнул Максим, — я им рассказал, что отсюда выходить нельзя. Они мне сначала не поверили. Но потом пробили по Интернету и подтвердили. Про эту вашу ясновидящую.

— А другие? Кто еду развозит по адресу, может, они привезут? — вздохнула Света.

— Сейчас попробую, — Максим достал телефон и отошёл вглубь аллеи.

Но никто не соглашался везти еду на кладбище. Даже по двойному тарифу.

Вместо развозчиков продуктов на кладбище приехала полиция. Два сержанта с автоматами.

Они подошли к могиле Клавдии Андреевны. Перекрестились.

— Кто тут сатанисты? — спросил один из них, младший и по возрасту, и по званию, младший сержант.

— Мы скорбящие, — привычно ответила за всех Алла Борисовна, — сатанистов среди нас нет. Это сторож тут сумасшедший. Бегает по кладбищу и за голыми женщинами подглядывает.

— За голыми? — переспросил младший сержант. — На кладбище? Вы тут совсем от скорби, я погляжу, сдурели.

— Представьтесь, пожалуйста, — к полицейским подошла Леночка с девятого этажа, — и удостоверения ваши покажите.

— Младший сержант Шалимов, — представился говоривший и показал Леночке корочки.

— Сержант Куцый, — отрапортовал его напарник и также показал Леночке документы.

Леночка кивнула головой.

— Тут такое дело, товарищи, — подойдя вплотную к полицейским, начала рассказывать Леночка, — мы все жильцы одного дома. Похоронили нашу старшую по дому сегодня. Вот её могила. И уже по окончании церемонии с одной из наших жиличек случился приступ. В результате которого она предсказала, что первый, кто выйдет из ворот кладбища, умрёт.

— Вы это сейчас серьёзно? — перебил Леночку Шалимов.

— Я понимаю, что звучит дико, но она ясновидящая, — вздохнула Леночка, — и как видите, все мы в её предсказание поверили.

— А раньше её предсказания сбывались? — поинтересовался Куцый.

— Все до одного, — опять кивнула головой Леночка, — все до одного. Я понимаю, что это всё предрассудки, но всегда всё сбывалось. И вот мы здесь.

— Скорбим, — добавила баба Зина, подходя поближе.

— Хорошо, — посмотрев на стоящих рядом людей, сказал Куцый, — а сторож где?

— Тут я, — отозвался сторож.

Он вынырнул из-за могилы Клавдии Андреевны и подошёл к полицейским.

— Я не знал про предсказание, — сказал он, — мне никто не доложил. Я просто пресекал попытки справлять нужду на могилах. А вот они на меня напали и отобрали дубинку. А я при исполнении. Михалчук моя фамилия.

— Вот она, — Саша передал дубинку младшему сержанту.

Тот повертел её в руках и отдал сторожу.

— Спасибо, — сказал сторож, — а то у меня из оружия вот только это. А ружьё нам не положено.

В это время у младшего сержанта заработала рация.

— Шестой, шестой, что там у вас? — спросил женский голос из рации, прерываемый помехами.

— Прибыли на место, — отрапортовал Шалимов, — обнаружили несколько скорбящих человек. Сатанистов не обнаружено.

— Возвращайтесь, — скомандовала рация, — тут на Парковой семнадцать на детской площадке спиртное распивают.

— Ой, а это наш дом, — прошептала стоявшая рядом баба Зина.

— Он так далёк, — брякнул Саша.

— Это, — замялся Шалимов, — мы должны территорию осмотреть. По инструкции.

— По какой инструкции? — удивилась рация.

— Осмотрим территорию и приедем, — вдруг рявкнул в рацию молчавший до сих пор Куций, — на этой Парковой постоянно что-то распивают.

Рация попыталась что-то сказать патрульным, но сержант выключил её.

— Где сама ясновидящая? — спросил он строго.

Наталья Васильевна встала со своего пригретого места и подошла к патрульным.

— Что можете рассказать в связи с данным обстоятельством? — спросил её Куций.

— Ничего, — развела руками Наталья Васильевна, — я в этот момент отключаюсь.

— Не помнит она ничего, — вмешалась в разговор баба Зина.

— Ладно, — почесал затылок Куцый, — мы тут пройдёмся, осмотрим местность. По инструкции. А вы пока посидите, поскорбите. Михалчук, показывайте территорию.

— Пойдёмте, — засунув дубинку за пояс, отозвался сторож, — у нас кладбище небольшое, но порядок. Всё пронумеровано, и везде таблички висят.

Стражи порядка ушли осматривать территорию.

Через полчаса приехал белобрысый курьер с тремя пакетами еды и одной коробкой с напитками, которого вызвонил Максим. Болтливая Света рассказала курьеру, почему тому пришлось ехать на кладбище. Курьер посмеялся над суеверными людьми, но почему-то остался. Так же, как и у Максима, у него внезапно закончился рабочий день и обнаружились родственники, похороненные на этом кладбище. Могилы которых срочно надо было навестить.

Ещё через час подошли патрульные со сторожем.

Начало темнеть.

Сторож сбегал куда-то и включил фонари на тринадцатой аллее.

Потом он опять куда-то сбегал и притащил две колоды игральных карт.

Образовалось две группы играющих. Шесть человек играли в подкидного. Ещё восемь в покер.

Сторож предложил условия игры, по которым проигравший выходит из ворот кладбища. Но тут же получил в ухо от младшего сержанта Шалимова.

В девять вечера пришёл муж Светланы.

Но Светланы среди скорбящих не оказалось.

Патрульные разбили людей на несколько групп и отправили прочёсывать кладбище. Светлану с Максимом обнаружили в вагончике сторожа.

Муж Светланы устроил сцену ревности и попробовал подраться с Максимом. Но вмешались патрульные и пресекли драку. Они приковали мужа Светланы к кладбищенской ограде и составили протокол.

В результате допроса Максима выяснилось, что ключ от своей бытовки им дал до утра сторож в обмен на бутылку коньяка. Коньяк вместе с продуктами на кладбище привёз белобрысый курьер.

Начали искать сторожа. Нашли его мертвецки пьяным на могиле Гвоздева.

Патрульные составили протокол. Но в протоколе почему-то написали, что задержали распивающего спиртные напитки Михалчука Е. Н. на улице Парковой. Дом семнадцать.

Ближе к полуночи составили расписание, кто и когда спит в бытовке сторожа. Опытным путём выяснили, что в тесном помещении могут лечь восемь человек. Решили спать группами по два часа.

Как только улеглась первая партия, среди картёжников разгорелся скандал. Как выяснилось, Семён Семёнович с шестого этаже вместе с Яной Геннадиевной с четвёртого этажа уговорили остальных играть на деньги. В результате белобрысый курьер проиграл им всё, что ему за еду и напитки отдал Максим и ещё двое предыдущих клиентов. Проиграл и заподозрил, что с ним играли нечестно.

Прибывшие на крики белобрысого патрульные денежные средства изъяли и составили протокол. В протоколе опять фигурировала улица Парковая.

После чего полицейские включили рацию и отчитались о проделанной работе.

— А вы когда в отделение-то вернётесь? — уважительно спросила рация.

— Когда всех преступников на районе поймаем, тогда и вернёмся, — сурово ответил Куций, — там, на этой Парковой, банда орудует, судя по всему.

В это время к ним подошла Наталья Васильевна.

— Я пошутила, — сказала она.

— В каком смысле пошутила? — спросил Шалимов.

— Не было никакого ясновидения сегодня, — пояснила Наталья Васильевна, — просто меня все уже достали с этим даром. Вот я и пошутила. Сказала, что умрёт первый, кто из ворот выйдет.

— Как это пошутила? — возмутилась баба Зина. — Это что за шутки? Со смертью не шутят.

— Я всё наврала про то, что кто-то умрёт, — отчеканила Наталья Васильевна.

Она развернулась и пошла по ставшей многим родной тринадцатой аллее к выходу.

— Я на тебя в суд подам, — заорала ей вслед баба Зина.

— Мне кажется, что она сейчас врёт, — вдруг сказала Светлана, — она решила таким образом спасти того несчастного, который должен умереть. Её надо остановить.

— Я всё-таки убью эту стерву, — сказал кто-то из темноты.

— Остановите её, — закричала Светлана.

— Мы вас сейчас рядом с мужем прикуём, — пообещал ей младший сержант Шалимов.

— Я с ним помирилась, — ответила Света, — освободите его, пожалуйста. Он больше не будет.

— Потом, — пообещал Шалимов.

Он вместе с сержантом Куцим поднялся и пошёл за Натальей Васильевной. Вслед за ними потянулись и другие скорбящие.

А Наталья Васильевна подошла к кладбищенским воротам, открыла одну из створок и вышла. Из кладбища. Первая.

Все бросились вслед за ней.

Первым выбежал водитель. Он заскочил в свой автобус, завёл двигатель и гостеприимно открыл дверцы.

— Залезай, домой всех отвезу, и спать, — весело заорал он.

Патрульные было забрались в свою машину, но дорогу им преградила Светлана.

— Освободите моего мужа, — потребовала она.

Шалимов выматерился и побежал освобождать мужа Светланы.

— Все? — между тем спросил водитель автобуса. — Вроде больше народу было, когда сюда ехали.

— Так в бытовке же восемь женщин спят, — вспомнила Нина со второго этажа, — мы про них совсем забыли.

— Я никого ждать не буду, — заявил водитель.

— Нет, вам придётся подождать, — вдруг рявкнула Леночка, — люди проснутся ночью на кладбище. Не приведи господь такое пробуждение никому. А нам всем всё равно по одному адресу ехать. Мы в одном доме живём.

— Хорошо, — согласился водитель, — но только быстро.

— Я мигом, — крикнула Нина и умчалась будить спящих.

— А эта, прорицательница ваша где? — спросил водитель. — Вышла и пропала куда-то.

— Так она вышла и в машину села, — ответил Саша, — пока все в автобус ломились, она уехала.

— Что за машина? — удивился водитель.

— Да ихняя машина, белый «Лексус», — пояснил Саша, — видимо, муж за ней приехал.

— Вот сволочь какая, — выругался водитель и добавил несколько непечатных выражений.

Никто из находящихся в автобусе женщин на грязные ругательства никак не прореагировал.

Пока освобождали мужа Светланы, пока будили и выводили из бытовки восьмерых женщин, Наталья Васильевна подъехала к своему дому.

— Устал? — спросила она своего мужа.

— Да, — ответил он, — мало того, что рейс неудобный, ночью прилетать, так ещё жену с кладбища забирать пришлось. Вы что там ночью-то делали?

— Да так, — вздохнула Наталья Васильевна, — отучивала людей верить в предсказания.

— Отучила? — усмехнулся муж.

— Не знаю, — опять вздохнула Наталья Васильевна, — а ты что такой злой-то?

— Да когда подъезжал к вашему кладбищу, — начал рассказывать муж, из ворот кошка вылетела и прям под колёса.

— Задавил? — ахнула Наталья Васильевна.

— Не знаю, — ответил муж, — её в придорожную канаву отбросило. Я вышел посмотреть, а тут ты. Может, и живая. Кошки, они живучие.

— Господи, хоть бы она умерла, — вдруг побледнела Наталья Васильевна.

— Кто? — удивился муж.

— Да кошка эта, — пояснила Наталья Васильевна и перекрестилась.

Лексус въехал во двор. Развернулся. Припарковался.

Наталья Васильевна вышла с мужем из машины и поднялись к себе в квартиру.

Через полчаса приехал автобус с остальными жильцами. Полусонный народ вывалился из тёплого нутра автобуса и разбрёлся по своим норкам. Кто-то по пути в подъезд ключом процарапал длинную борозду по правой двери «Лексуса».

Над городом всходило солнце.

В придорожной канаве очнулся кот Кузя. Он осторожно поднял голову, жалостливо мяукнул. Болела голова. И правая задняя нога не слушалась.

Кузя опять мяукнул, шатаясь, приподнялся. И медленно побрёл в сторону жилища сторожа, таща за собой непослушную ногу.

Томящийся с похмелья Михалчук накормил кота, наложил шину на сломанную кошачью ножку, завернул мяукающее тельце в старую телогрейку.

— Ну в какую историю ты попал? — строго спросил он Кузю. — Машина сбила? Зачем на дорогу вылазил? На кладбище чего не сидится?

— Мяу, — ответил Кузя.

— Чего тебя за ворота-то потянуло? — продолжал бурчать Михалчук. — Что ты там забыл? Вон как тебе досталось. Но ничего. Вы, коты, живучие.

— Мяу, — опять ответил Кузя.

Если бы мог, он бы рассказал доброму Михалчуку, что ночью гнался за мышкой и поэтому-то и выбежал из ворот. И что огромная белая машина отшвырнула его в сторону, сделав больно-пребольно.

Но ему повезло. Он остался жив. А вот мышку расплющило под колёсами огромной машины. Она выбежала из ворот первая.