Кузнецов среди роботов

Вадим Степанов, 2021

Кузнецов живёт в идеальном мире, где еда печатается на принтере, товары приносят дроны, дома угадывают желания жильцов. Его мир прост и понятен: красавица жена, успешная карьера, повсеместный комфорт. Но что, если весь этот мир ширма, а люди – роботы, выдающие себя за людей? Возможно, это все бред, вызванный Пандемией, которая периодически накрывает мир. А если нет?

1

Умный дом — слишком умный для утра рабочего дня — помогал хозяину встать с кровати. Не успел прозвенеть будильник, как шторы разъехались в разные стороны, обнажая окно во всю стену, сквозь которое немедленно прорвалось яркое красновато-желтое восходящее солнце, мгновенно заполнившее лучами всю комнату, безапелляционно заставляя проснуться.

Утро Кузнецова нельзя было назвать радостным. Каждый день, просыпаясь, он начинал искать тапочки, которые неизменно прятались от него, причем прятались искусно, порознь, заставляя их владельца поднимать мягкие ковровые дорожки или, того хуже, опускаться на колени перед прикроватной тумбой. Вообще-то, искать их не стоило — теплый пол, крепкое здоровье и отсутствие времени требовали, чтобы война с тапочками прекратилась немедленно, но Кузнецов был непоколебим. И каждое утро с рвением, достойным восхищения, он одерживал эту победу, радостно вскидывая руки вверх, словно гладиатор на залитой кровью арене. Тапочки жали при носке и норовили слететь при каждом уверенном шаге. Но трофеями Кузнецов не разбрасывался и гордо доносил их до ванной комнаты, как победитель, как завоеватель, как самый отчаянный укротитель тапочек Вселенной. Мог ли он знать, что очень скоро плюшевый мир рассыплется, а его утренние пробуждения в счастливой наивности незнания будут вспоминаться, как райский сон. Но пока Кузнецов не думал о вечном, преодолевая каждый сантиметр жизни с интересом, азартом и даже немножечко с ощущением счастья.

Санузел услужливо включил свет и поднял температуру, чтобы необходимые процедуры проходили с комфортом. После принятия душа бесконтактное полотенце — разумный потолочный фен — теплым порывом высушило кожу Кузнецова, не слишком забирая естественную влагу тела.

Окончательно проснувшись, он спустился по лестнице двухэтажного дома на кухню, где красавица-жена — стройная блондинка спортивного телосложения с живыми и очень притягательными чертами лица — готовила ему завтрак.

— Оладьи почти готовы, — сказала она. — Включи, пожалуйста, чайник.

Кузнецов знал, что его любимой супруге Ангелине неудобно вглядываться в сенсор чайника, стоя возле плиты, и поэтому ее просьба была естественной и понятной. Он подошел к подставке электроприбора и, распахнув почти удивленно глаза, стал гипнотизировать светящийся белым индикатор. Чайник почти немедленно отреагировал на действие и зашуршал молекулами воды.

— Спасибо, — поблагодарила Ангелина. — Можешь больше не буравить его взглядом.

Кузнецов опомнился и отвел глаза от техники. С ним такое часто случалось по утрам — долгое и пронзительное вглядывание во что-то неживое заставляло мысли в его голове раскручиваться на полную катушку. Иногда он и сам не понимал, о чем думает, зависнув, словно робот без команды.

— Почему так жарко сегодня? — спросил Кузнецов, отмахиваясь от голограммы экрана, на которой пытался запустить сеанс очередного телесериала Искин умного дома.

— Ты, видимо, неудачно поежился, — улыбнувшись, ответила Ангелина.

— Вот, я не замерз, — разводя руки в стороны, крикнул Кузнецов. — Дом, сделай прохладнее.

— Ты же знаешь, что он не слышит слова, только интонации и невербальные сигналы.

— Да знаю я, — ответил Кузнецов, сделав кислую мину. — Автономная подстройка. Очень меня, знаешь, это напрягает, что дом знает меня лучше, чем я сам.

Супруга нежно и понимающе улыбнулась и перевернула очередную порцию оладий на сковороде. Кузнецов знал, что она специально встала пораньше, чтобы сделать ему завтрак. Никакой необходимости в готовке в их доме не было. Меню давно уже расписано на месяц вперед, готовит все блюда сам дом, используя пищевые принтеры. Но разве может принтер передать то чувство, когда ты смотришь на готовящиеся свежие лепешки, ждешь их, хочешь их. И очень радуешься, что некоторые слегка подгорели, хоть это и вредно. И запах слегка подгорелого блюда так сладок, так откровенно притягателен, что вряд ли кто-нибудь всерьез захочет сравнить эти оладьи с абсолютно правильными, почти безвкусными полублинчиками из принтера.

Впрочем, знал Кузнецов и еще про одно обстоятельство, которое заставило его неработающую жену подняться ни свет ни заря, чтобы приготовить его любимый завтрак. Он ждал, когда она начнет разговор, но Ангелина не торопилась. Она закончила готовить у плиты, выложила блюдо на красивую тарелку, полила медом, а затем вместе с моментально приготовленным кофе поднесла мужу на подносе.

— Будешь со мной? — скорее, для проформы спросил Кузнецов.

— Нет, — улыбнулась супруга, — кушай. Я потом.

Кузнецова не надо было уговаривать, и он со всем аппетитом принялся за завтрак. Сочные сладкие оладьи таяли во рту, а в меру горячий, чуть горьковатый кофе отлично оттенял их вкус. Кузнецов не заметил, как быстро приговорил ту небольшую сладкую горку, на которую его жена потратила минимум полчаса.

— Очень вкусно, — сказал он супруге, — спасибо.

Ангелина довольно вздохнула, поцеловала мужа в липкие губы и забрала тарелку со стола. Кузнецову все это было приятно. Он знал, конечно, что не мыть она понесла тарелку, никто посуду давно уже не моет — ее утилизируют и заново создают, используя остатки пищи на ней для синтезирования молекулярных чернил, которые используются при приготовлении новых блюд. И все равно приятно.

— Что за мода сегодня? — чтобы поддержать разговор, сказал Кузнецов. — В ванной стены лиловые, а здесь как будто не изменились.

— Да ты что, — сказала Ангелина, — вчера были серо-коричневые, а сегодня коричневые с серо-голубым.

— Да? Возможно.

Кузнецов внимательнее пригляделся к стенам, и тут же на кухне стал ярче свет.

— Я не просил делать ярче, — щурясь, сказал он. — Лина, притуши этот прожектор.

— Просто перестань щуриться, глупый, — усмехнулась супруга.

Кузнецов последовал ее совету, и свет действительно стал тусклее.

— Этот дом меня с ума сведет.

Дом не обижался на ворчливость хозяина и услужливо включил тому воду в рукомойнике, как только Кузнецов поднес руки к крану. Вода комфортной температуры человеческого тела, чистая, как роса, омыла липкие от меда руки и перестала литься, как только руки были убраны.

— Ты по утрам такой ворчливый стал, — заметила Ангелина, убирая сковородку в утилизатор посуды.

— Да как представлю, что босс опять начнет придираться по мелочам, так и идти не хочется.

— Так не ходи, — игриво улыбнулась супруга и, подойдя к Кузнецову, мягко положила руки на его талию. — Останься дома, скажи, что приболел. А я найду способ поднять тебе настроение.

Он посмотрел в лукавые глаза и почти задумался, чтобы последовать ее совету, тем более что ее близость, после стольких ночей воздержания давала о себе знать. Но он справился с порывом.

— Знаешь, — сказал Кузнецов, — не время. Я и так на плохом счету, а еще и болеть начну. Мужчина я или где? Должен же я добиться в своей жизни хоть чего-то.

— На твоей работе почти не бывает карьерного роста. Ты ведь узкий специалист.

— И тем не менее, — освобождаясь от объятий супруги, чьи пальцы, скрепленные замочком у него за спиной, совсем не хотели расцепляться.

— Ты не можешь от меня бегать вечно, — сказала Ангелина, отпуская мужа. — Я ведь не прошу сделать это именно сейчас, но хотя бы обсудить.

— Ага, — выходя из кухни, бросил Кузнецов, — с тобой только и обсуждать.

Лина последовала за мужем в гардеробную.

— А что не так с обсуждениями? — удивленно спросила она.

— Ничего, — надевая костюм, ответил Кузнецов. — Они абсолютно бессмысленны. Если ты что-то решила, то так и будет. И дело ведь не в капризах или моем потакании, нет. Ты всегда находишь очень веские аргументы, чтобы я согласился. Я не знаю, как ты это делаешь, но я каждый раз оказываюсь в дураках.

— Это не война, милый, — ласково заговорила Ангелина. — Мы рассуждаем, убеждаем, выслушиваем.

— И делаем, как ты говоришь, — закончил мысль Кузнецов. — Что, черт возьми, с этим зеркалом? У меня уже голова кружится от него.

Трехмерное зеркало едва заметно меняло угол отражения, пытаясь намекнуть мужчине, что тот не до конца заправил рубашку в брюки, и теперь ее кусок неаккуратно болтался сзади под пиджаком.

— Ты вечно воюешь с окружением, — с укором сказала жена и сама заправила рубашку, — а оно всего лишь хочет тебе помочь.

— Чем мне помогут дети, — наконец собравшись на работу, спросил Кузнецов.

— Они сделают твою жизнь осмысленной, насыщенной, интересной.

— У меня и так все хорошо.

Дверь на улицу попыталась самостоятельно открыться, лишь только Кузнецов поднес руку к ней. Однако мужчина схватился на дверную ручку и не позволил ей этого сделать, крепко сжимая металл, он распахнул ее сам.

— Ты упрямец, но я тебя люблю, — сказала Ангелина вслед уходящему мужу.

— И я тебя, — ответил тот, не оборачиваясь. — Но, пожалуйста, не дави. Я понимаю, что никуда не денусь от этого решения, но мне нужно время.

— Хорошего дня тебе, милый, — успела сказать супруга, прежде чем он захлопнул дверь.