Чародей из Аксамита. Книга третья

Вадим Россик, 2016

По просьбе великого бошкуна имолов Амальрика месьер Мартиниус отправляется в город золотых куполов Аксамит для того, чтобы помериться силами с восставшим из мёртвых древним злым магом.

Глава первая. Визит судьи

Любой житель Квакенбурга согласится с утверждением, что начало лета — это лучшее время года. В синем небе с весёлым щебетанием снуют птицы. На лиственных деревьях набухают почки, цветы раскрывают свои чашечки навстречу тёплому солнцу, колючая хвоя сосен и елей становится нежной и податливой. Не зря первые поселенцы назвали этот обширный край у южного подножия Большой горы Зелёной страной. Он весь, от Атласных гор на западе до реки Кроны на востоке и от Большой горы на севере до Зелёных гор на юге, покрыт густыми лесами. А в самом центре Зелёной страны находится знаменитая столица Гведского королевства город Квакенбург.

Если бы вы въехали в Квакенбург через восточные Кронские ворота, над мощными квадратными башнями которых вились на ветерке три пёстрых флага: Гведского королевства, Зелёной страны и города Квакенбурга, то следуя по улице Трёх Близнецов попали бы на площадь Биржи. Там, за массивным квадратным зданием Биржи, спряталась Зелёная улица — неширокая, малолюдная, обсаженная клёнами, застроенная двухэтажными кирпичными особняками с маленькими цветочными газонами перед фасадами. От тротуара к каждой двери вели дорожки, выложенные узорной плиткой. Стены зданий, как ковром, были покрыты густыми зарослями вьюна, сквозь которые глядели частые переплёты окон. На дверях висели красные почтовые ящики с эмблемой королевской почты — серебряным рожком, и начищенные до блеска металлические таблички с именами жильцов, а также родом их деятельности. Судя по этим табличкам, Зелёная улица — это место жительства судейских, стряпчих и нотариусов. Представителей знатного или магического сословий здесь не найдёшь.

На двери дома номер пятьдесят пять значилось: «Доктор Мартиниус. Нотариальные услуги». Здесь жил нотариус, его молодой секретарь Мельхиор и пожилая домоправительница или, проще говоря, экономка, она же кухарка, Саския.

В этот погожий выходной в доме номер пятьдесят пять всё шло как обычно. В прихожей висел пышный наряд члена Гильдии гведских нотариусов: просторный чёрный плащ с высоким красным воротником, чёрный же бархатный колпак с красным помпоном и красными квадратными широкими полями. В кухне на первом этаже, звеня посудой и напевая, готовила обед Саския. Как и положено кухарке — в белом фартуке и чепце, на пояске — связка ключей. Напротив кухни — столовая. В этот час столовая пустовала. Для обеда было ещё рано.

В конце коридора — лестница, ведущая на второй этаж. Там находится сердце дома — рабочий кабинет нотариуса, самая большая комната в особняке. Её стены отделаны дубовыми панелями с многочисленными грамотами и дипломами на них. Простенки между окон украшены картинами. Высокие стрельчатые окна всегда полузакрыты плотными бархатными шторами. На полу лежит толстый цветной ковёр. Прочные книжные шкафы из тёмного дерева заполнены книгами — от солидных фолиантов в твёрдых кожаных переплётах, украшенных богатым золотым тиснением, до брошюрок в матерчатых обложках. Посреди кабинета стоит огромный резной письменный стол. За столом, в удобном кожаном кресле, устроился сам месьер Бенедикт Мартиниус — маленький, худой, сутулый от ежедневного многочасового сидения, совершенно лысый человечек в скромном чёрном сюртучке. В этот спокойный предобеденный час нотариус читал свежий номер «Гведского курьера». Сидя в другом кресле, Мельхиор задумчиво разглядывал чучело голубя, свисающее с бронзовой люстры. Всё утро молодой человек занимался переписыванием одного очень длинного и сложного завещания, поэтому немного устал. В кабинете царила тишина. Лишь мерно тикали большие напольные часы, да шуршали газетные страницы. Пахло старыми книгами, пылью и кофе.

Нужно заметить, что месьер Мартиниус был человеком очень увлекающимся и большим любителем совать свой длинный нос в чужие дела. Так старый нотариус вёл переписку со многими историками-гведографами и часто посещал их заседания в Историческом обществе. Кроме истории месьер Мартиниус питал слабость к вельможам. В его библиотеке самое почётное место занимали тома «Гведского родословника» и «Собрания гведских вельмож», регулярно издаваемые Геральдическим департаментом королевства. Заветной мечтой тщеславного старика были золотые шпоры и титул графа, хотя барон тоже бы сгодился.

А прошлым летом месьер Мартиниус вдруг заинтересовался оккультными науками. Нотариус завалил кабинет загадочными амулетами, старинными молитвенниками, обтянутыми истёртой кожей, толстыми чёрными свечами для таинственных обрядов. Тогда здесь всюду громоздились толстенные сочинения типа «Похоронный обряд Ордена Гведских Братьев и Сестёр», «Чёрная магия и ворожба», «Триста тридцать три формулы Зла», «Изготовление Настоя забвения в домашних условиях».

Прошёл год и, хотя увлечение оккультизмом не было окончательно заброшено, но сейчас первое место в списке интересов месьера Мартиниуса заняли голуби. Нотариус завёл на чердаке настоящую голубятню с десятком сизарей и ежедневно проводил там несколько часов. Он строго настрого запретил Саскии готовить жареных голубей в лимонном соке, блюдо, которое она готовила бесподобно. Напрасно экономка лила слёзы перед фигуркой Ксантии-целительницы, умоляя могущественную богиню севера спасти хозяина от очередного наваждения. Всё зря. Теперь постоянной темой разговоров за обеденным столом стали различные породы голубей, тонкости их разведения и содержания. Впрочем, Мельхиор находил, что новое хобби его шефа гораздо лучше прежнего. Всё же безобидные птички не чета кровожадным суккубам, инкубам, лешим, шишигам, жихаркам, кикиморам, анчуткам, китоврасам, вершкам, злыдням и прочей нечисти. Юноша питал инстинктивную неприязнь ко всяческой чертовщине.

Часы гулко пробили полдень. Мельхиор вздрогнул от неожиданности. Нотариус высунул длинный нос из-за газеты.

— Куда катится мир! Вчера в нашем добропорядочном Квакенбурге зверски убили придворного ювелира с Гранд-бульвара месьера Маркуса Якоби.

— Не тот ли это ювелир, которому вы, доминус¹, заказывали серьги на свадебный подарок Мелодии Зудик? — спросил Мельхиор. Молодой человек с сожалением вспомнил красавицу Мелодию. Ах, если бы прошлым летом он был посмелее!

— Тот самый. Ювелира зарезали прямо в его мастерской. На Гранд-бульваре! Это же центр столицы! Куда смотрит полиция? Просто уму непостижимо!

Мартиниус опять спрятался за газетой, но через минуту швырнул её на стол.

— Вот ведь что удумали — установить на улицах электрические фонари! Помяните мои слова, Мельхиор, эти опасные опыты с электричеством до добра не доведут!

— Но вы же пользуетесь электрическим звонком для вызова меня в кабинет, доминус? — недоумённо произнёс помощник, оторвавшись от созерцания голубиного чучела.

— Да, но каждый раз боюсь, что весь дом взлетит на воздух! — пискливо заявил месьер Мартиниус. Раздражённо сморщив длинный острый нос, он опять уткнулся в «Гведский курьер». Значит, разговор окончен. Мельхиор вернулся к созерцанию чучела, думая о том, что с возрастом шеф превращается в закоренелого ретрограда и консерватора. Впрочем, приятельство нотариуса с дядей Мелодии доктором Зудиком — тощим адептом вегетарианства, совершенно нетерпимым к вкусной и полезной пище — никого не может довести до добра.

Мельхиор вспомнил, как, сидя у них в столовой прошлой осенью в День Близнецов, доктор Зудик разглагольствовал скрипучим басом: «Вы слыхали, уважаемый Бенедикт, что некие братья Вилем и Освальд Райчики с улицы Ста шагов основали общество воздухоплавания? Подумать только — воздухоплавания! Авантюризм! Якобы эти фантазёры прочитали сочинение другого фантазёра, какого-то Константина Целковика «Дирижаблеводство или поездки по небу и выше» и оно их вдохновило на постройку летательного аппарата. Авантюризм и баловство! Ну что может быть выше неба? А знаете ли вы, уважаемый Бенедикт, что братья Август и Людвик Ломтики проводят у нас в Квакенбурге опыты с каким-то дальневидением? Говорят даже, что эти самые Ломтики придумали передавать изображение на расстояние. Да ещё движущееся! Как вам это понравится? Это ли не подрыв устоев? Нет, в наше время такого баловства не было! Надо сказать, жители Квакенбурга вообще отличаются возмутительным легкомыслием и вольнодумством. Да и не мудрено. Ведь только здесь, в Королевском университете, молодые особы обоего пола учатся вместе. И это в королевском учебном заведении! Куда смотрит его величество?! Я убеждён, уважаемый Бенедикт, всё это баловство идёт от неправильного питания».

Слушая своего приятеля-брюзгу, месьер Мартиниус поддакивал: «Совершенно согласен с вами, уважаемый Эдуард. Куда катится эта страна? Недавно моей племяннице Барабаре родители купили так называемый ногокат — простую доску с колёсиками. Это поистине дьявольское изобретение. Теперь Барабара гоняет на этом гремучем ногокате по всему Зеленграду. А ещё девочка!»

Старики обменивались сочувственными взглядами, однако Мельхиор заметил лукавый огонёк, который светился в голубых глазках нотариуса. «Уж не подсмеивается ли он над доктором?» — мелькнула догадка в голове юноши. С месьером Мартиниусом ни в чём нельзя быть уверенным. Хитрюга, каких поискать.

Снизу послышался шум. Кто-то яростно колотил в дверь особняка. Нотариус опустил газету.

— Сходите, Мельхиор, узнайте, кто к нам пришёл. Хотя сегодня я никого не жду, но, если дело срочное, приму. До обеда есть ещё час. Надеюсь, этого хватит, чтобы помочь нашему неожиданному гостю.

Мельхиор торопливо спустился в прихожую и открыл дверь. На пороге топтался месьер Реофил Кристоф Валентин Деобальд и что-то там ещё Мантия — главный судья Гведской судебной палаты, живущий по соседству. Мельхиор невольно поморщился. Мантия был всем известным голубеводом, и именно он заразил нотариуса страстью к голубям. Сейчас главный судья нетерпеливо подрыгивал на месте, что при его солидной комплекции было делать нелегко. От волнения полное лицо Мантии пошло красными пятнами. В руках он держал клетку, накрытую куском ткани.

— Добрый день, Мельхиор! Надеюсь, ваш патрон месьер Мартиниус дома? Мне необходимо немедленно с ним увидеться! Мда-с, немедленно!

Примечания

1

Dominus — господин (лат.)