Королевский крест

Вадим Панов, 2005

Никиту Крылова, совладельца одного из крупнейших московских казино, трудно поразить чем-либо, относящимся к миру азартных игр. Однако нашлось некое обстоятельство, ввергшее его в замешательство, – обычная с виду колода карт… Но то, что дико для обычного, даже искушённого чела, вполне естественно для любого из читателей Вадима Панова, прекрасно осведомлённых о неиссякаемом источнике тайн и загадок на территории современной Москвы… Захватывающая история Колоды Судьбы, созданной знаменитым графом Сен-Жерменом, поломавшей планы Наполеона Бонапарта и ставшей предметом вожделения мятежных вампиров из клана Саббат, – в новом романе Вадима Панова, продолжающем знаменитый цикл «Тайный Город»!

Глава 2

Санкт-Петербург, 1762 год

— Вижу, вас можно поздравить, граф? — розовощекий молодой человек, представившийся Петром Нечаевым, склонился в учтивом поклоне.

— Что вы имеете в виду? — не понял Сен-Жермен.

— Только то, что вижу.

— Ах, это… — Граф машинально опустил взгляд: под легким плащом виднелся мундир генерала русской армии. Вечером Сен-Жермен планировал быть на приеме у Дашковой и заранее облачился в парадную одежду. — Да, с этим меня можно поздравить.

И позволил себе легкую улыбку.

Они встретились на берегу залива, на неприметном каменистом мысе, продуваемом всеми балтийскими ветрами. Карета Сен-Жермена осталась у дороги, невидимой отсюда из-за рощи, а как добрался до мыса Нечаев, было непонятно: ни лошади, ни кареты не заметно.

— Блестящая карьера, граф. — Морской ветер уносил слова Петра с такой стремительностью, что Сен-Жермен едва успевал услышать их. — Всего несколько месяцев в России — и уже генерал. Можно только позавидовать.

Сам Нечаев был одет в форму поручика Преображенского полка, но материал и шитье указывали, что жил юноша не только на офицерское жалованье.

— Вам ли завидовать, любезнейший Петр Андреевич? Вы молоды, у вас вся жизнь впереди.

— Но вряд ли я смогу оказать императрице услуги, равные вашим, граф.

Сен-Жермен прищурился.

Он ожидал любого развития разговора, кроме этого. Какое отношение имеет политика к их встрече? При чем здесь она? К тому же роль графа в возведении на престол Екатерины тщательно скрывалась, о его помощи знали только самые близкие к императрице люди, самые верные. Таинственность принесла плоды: не появилось даже слухов, даже домыслов о возможном участии Сен-Жермена в перевороте, и вот на тебе — мальчишка, щенок безусый, знает и намекает на наисекретнейшее дело с уверенностью невозможной.

— Меня привечают при многих европейских дворах, — медленно ответил граф. Если Нечаев хочет поговорить о политике — пожалуйста, послушаем. Но на душе стало горько: не за этим, ох! совсем не за этим мчался Сен-Жермен на каменный мыс.

— В просвещенных странах ценят неординарных людей, способных оказать неординарные услуги. Говорят, вы зрите грядущее?

— Пытаюсь, — кивнул граф.

— Видели, чем закончится наш разговор?

Искренний интерес в голосе. И внимательный, открытый взгляд.

— Не видел, — буркнул Сен-Жермен. — Вы не дали мне времени.

Письмо нарочно доставили так, что граф едва успел к мысу.

— Сколько же времени вам нужно? Час? Неделя? Вся жизнь? Но ведь мечтаете вы не о том, не так ли? Вы ищете, как управлять грядущим. Что за радость просто зреть?

Сен-Жермен отшатнулся. «Щенок читает мысли?»

И кольнуло в груди — в Московии много тайн.

Теперь граф был уверен, что не зря поторопился на мыс, не зря поверил письму.

Много тайн в Московии. Много следов затерялось на диких ее просторах, ответы на многие загадки спрятались здесь. За тайнами и приехал Сен-Жермен, за секретами, за истиной, за знаниями, которые искали европейские мистики. Идеи Просвещения подарили мыслящим людям некоторую свободу, позволили открыто обратить свой взор на таинства природы, разрешили искать ответы не только в Библии. И пытливые умы потянулись в библиотеки, в университеты, принялись искать и… с горечью увидели, сколь малая часть знаний осталась в их распоряжении. Сколько всего потеряно безвозвратно. Безвозвратно? Многие пали духом, решили, что святая инквизиция погубила европейскую традицию, направили взор на таинственный Восток, но Сен-Жермен был убежден, что потеряно не все. Сопоставив обнаруженные в книгах недомолвки и намеки, обрывочные записи в хрониках и дневниках, граф сделал вывод, что искать следует не новые знания на Востоке, а старые, традиционные, в дикой Московии. В Российской империи, если быть точным, ибо после правления Петра Великого никто в Европе не рисковал называть славянскую державу как-нибудь иначе.

Но как прознать тайны государства? Свести тесное знакомство с первыми лицами его, а если повезет — с самим самодержавным властелином, и двери тогда откроются, и не будет преград в познании сокрытого. Сен-Жермену повезло, благоволящая судьба позволила ему принять участие в перевороте, заслужить покровительство Екатерины и уважение ее ближайших сподвижников. Упрочив положение при дворе, граф осторожно, ОЧЕНЬ осторожно, перешел к главной цели своего визита. И на первых порах убедился в правильности выбранного пути: императрица повелела подданным оказывать всякую помощь «дорогому другу», братья Орловы рьяно поддерживали любые его начинания, но… Но всего через пару месяцев отчаявшийся Сен-Жермен понял, чем привлекала Московия хранителей тайн — русские умели прятать. Покровительство новых властелинов ничего не принесло: те, кому древние князья повелели беречь сокровища, не спешили выдавать их молодой императрице и ее приятелю с репутацией авантюриста. Или «те» давно сгинули?

Сен-Жермен уже собрался в Париж, и тут…

— Что вы ищете в России, граф?

— Ответы.

— Какие?

— Я умен.

Нечаев отвесил вежливый поклон — он был согласен с этим утверждением.

— Я честолюбив. Я познал тайны алхимии. Я читал трактаты, за которые францисканцы отправляли на костер. Мне послушны камни. Но я чувствую, что способен на большее, что моя сила может поднять меня гораздо выше. Я чувствую, что живу наполовину.

— Вы познали некоторые тайны…

— А мне нужны все! — почти выкрикнул граф. Выкрикнул против своей воли. Не удержался. Слишком долго он шел к этому разговору. И ведь молодой поручик не спрашивал: «Почему вы решили, что в Московии есть какие-то тайны?» Нет! Он не отрицал, что Сен-Жермен прибыл по адресу, достиг своей цели. Граф дрожал.

— Мне нужны все тайны, — гораздо спокойнее повторил он.

— Для чего? — помолчав, осведомился Нечаев.

Сен-Жермен осекся, недовольно посмотрел на поручика, но сдержался. Пока сдержался. Пока.

Молокососу не уйти — два десятка гвардейцев ждут сигнала в соседней роще: если Нечаев не согласится помогать добровольно, ему придется ответить на вопросы графа на дыбе. Сен-Жермен провел в Московии слишком много времени и был полон решимости вцепиться в нащупанный след мертвой хваткой. Но сначала следует попробовать договориться по-хорошему.

— Для чего вам все тайны, граф?

— Чтобы стать тем, кем я должен стать.

— Блестяще, — после короткой паузы произнес молодой поручик. — Точнее не скажешь.

И хотя Нечаев был похож на учителя, получившего правильный ответ на экзамене, Сен-Жермен склонил голову — сейчас надо подыгрывать.

— Но кем вы видите себя, граф? Завоевателем? Повелителем? Сокрушителем устоев или цитаделью порядка? Какой путь вам близок?

— Я узнаю тайны, а после решу.

— После может не получиться, — усмехнулся юноша. — Знания несут с собой ответственность, вдруг, открыв тайны, вы поймете, что мечты ваши — дым. Или недостойны вас. Или невозможны.

— Разве для меня останется что-то невозможное? — Сен-Жермен удивленно поднял брови.

— Останется, — уверенно бросил Нечаев. — Если вы ищете всемогущества, граф, то вам следует поискать в другом месте. А потом, когда поумнеете, вернуться. Мы будем ждать.

— Все-таки будете ждать? — саркастически полюбопытствовал Сен-Жермен.

— Будем, — подтвердил поручик. — Вы нам интересны, граф. Для чела у вас блестящие способности. И всех нас поразила ваша страсть к учебе, ваше маниакальное желание совершенствоваться, постигать новое. Не имея никаких возможностей, вы тем не менее сумели достичь высот невероятных…

— Хорошо, что вы это понимаете.

Теперь настала очередь Нечаева удивленно изогнуть бровь — ему не понравился самодовольный тон Сен-Жермена.

— Невероятных для вас, — уточнил поручик.

— Разумеется, — махнул рукой граф.

И получил небольшой урок, призванный вернуть его с небес на землю.

— Вы говорили, вам послушны камни? — припомнил Нечаев.

— Да.

— Гм… предположим. — Поручик извлек из кармана крупный рубин. — Обратите внимание на трещину.

Сен-Жермен внимательно рассматривал камень несколько минут, затем вернул его хозяину и, предвосхищая вопрос, произнес:

— За две недели я уберу трещину.

— Я не могу ждать так долго.

Нечаев положил рубин на ладонь, поднес к лицу, прошептал несколько слов, заставивших камень засиять, и в завершение легонько подул на него.

— Вот и все.

— Вы позволите?

Граф жадно схватил рубин и не сдержал удивленный вскрик — трещина исчезла. Он прекрасно разбирался в камнях, чтобы понять, что перед ним тот же самый рубин. А еще он прекрасно разбирался в фокусах, чтобы понять, что молодой русский не обманывает.

— И вы говорите, что я достиг невероятных успехов? — очень тихо спросил Сен-Жермен.

— Конечно, граф, — совершенно серьезно ответил Нечаев. — Вы, не зная и сотой части того, что доступно мне, не умея пользоваться своей силой, научились делать то же, что и я. Пусть вы тратите гораздо больше времени, но ведь у вас получается, черт возьми!

В его голосе звучало неподдельное уважение.

— Вы — Посвященный?

Нечаев ответил не сразу. Задумчиво посмотрел на свинцовые волны залива, на падающих за добычей чаек, на низкие тучи.

— Через два дня вы планировали отправиться в Париж. Езжайте через Ревель, там мы вас найдем и тайно переправим в Москву.

И очень тихо, после едва уловимой паузы:

— Вам будет открыто гораздо больше, чем мне.

* * *

Книжный магазин Генбека Хамзи.

Москва, улица Арбат, 4 ноября, четверг, 11.11

«Объект — Анна Курбатова.

Генетический статус — Чел.

Социальный статус — Практикующий маг.

Кредит — 5000.

Возможное превышение — 200%».

Последняя запись весьма показательна: если шасы согласны утроить предоставляемый кредит по первому требованию клиентки, следовательно, на ее счету лежит кругленькая сумма.

«Анна Курбатова…» Старый Генбек Хамзи, хозяин лучшего книжного магазина^[2] Тайного Города, задумчиво перечитал появившуюся на мониторе информацию. Не так давно перебралась в Москву из Воронежа. Лицензия Великого Дома Людь в порядке, специализация — краткосрочные предсказания, владеет небольшой аналитической фирмой и кормится при ММВБ, впрочем, вокруг торговых площадок вертится немало магов средней руки.

На первый взгляд Анна не вызывала подозрений. Обычная история: прознала о Тайном Городе, вступила в контакт с Великими Домами, прошла обучение магии, стала неплохо зарабатывать, переехала в столицу. Но старый Генбек, до тех пор, пока не отошел от дел, заслуженно считался одним из величайших директоров в истории Торговой Гильдии — его чутью могли позавидовать лучшие таможенные собаки. «Кто выписал девушке карточку „Тиградком“? Ну, конечно, Темный Двор… — Хамзи выключил компьютер и почесал нос. — Десять к одному, что красавица работает на Сантьягу».

В этом случае Курбатовой следует оказать особое внимание.

— По правде говоря, Анна, если вас всерьез заинтересовали игровые артефакты, нужно обращаться к концам. Это их профиль.

Генбек присел за оккупированный девушкой столик и ласково провел рукой по корешкам выбранных ею книг: сборник научных статей «Тройка, семерка, туз. Некоторые особенности заклинаний девятнадцатого века», «Карточные артефакты. Настоящее и прошлое» Люция Чейза, «Необходимый прикуп. Теория вызова нужных карт» и даже иллюстрированная методичка Службы утилизации «Правила поведения в человских казино». С другой стороны стола возвышалась внушительная стопка еще не прочитанных томов. Электронных копий Хамзи не делал, заставляя клиентов приезжать на Арбат и вручную выискивать в книгах нужную информацию, не забывая собирать со страждущих знаний приличную почасовую оплату.

— Боюсь, вы правы, — вздохнула девушка.

— В моем собрании есть множество материалов по магии игр, но в библиотеке концов эти сведения классифицированы куда лучше.

Анна с трудом удержалась от язвительного замечания насчет того, что подобное предложение следовало бы сделать пару часов назад, а не сейчас, когда счет за пользование книгохранилищем существенно возрос. Но шас есть шас, надо принимать его таким, какой он есть, или не принимать вовсе.

— Если честно, мне не хочется общаться с концами. Тем более в пустынной библиотеке.

— Боитесь попасть под чары их семейной тайны?

— Вы читаете мысли.

В действительности же девушка не собиралась обращаться к любвеобильным толстякам по другой причине: кто знает, как отнесутся они к появлению старого артефакта? Возможно, купленный Крыловым карточный набор не стоил ни гроша и был изготовлен для местечковых ярмарок. Но вряд ли балаганная игрушка стала бы семейной реликвией графского рода.

В любом случае Анна не сомневалась, что набор является артефактом — она уловила идущий от него фон магической энергии и была полна решимости выяснить, что же именно попало в руки Никиты.

— Нашли что-нибудь интересное?

— Увы. — Девушка улыбнулась. Настроение у нее было не самое радостное, но сухонький старичок излучал такое дружелюбие, что не улыбнуться ему было невозможно. — Я перекопала часть рекомендованных вами книг, но…

— Может, мы неправильно ищем?

— Может быть, — согласилась Анна. — Опять намекаете, что мне надо ехать к концам?

— Мы еще не уверены, что в моем собрании нет нужной информации.

— Опять же, время идет, — не удержалась девушка.

— Но ведь вы хотите узнать о своем артефакте? — строго осведомился Хамзи.

— Хочу. Не люблю зря платить деньги.

— Редкое качество для женщины. — Теперь старик смотрел на девушку с гораздо большим дружелюбием. — Помнится, когда мой средний сын собрался обзавестись семьей, я сразу сказал ему, что жену следует подбирать хозяйственную…

«А разве среди шасов есть другие?» — подумала Анна.

— Женщинам только дай волю — разбазарят имущество на шубы какие-нибудь и не задумаются. Спасайся потом от кредиторов… — Генбек, видимо, вспомнив о чем-то, поджал губы. — Так вот, мой средний…

— Не послушался, — с улыбкой подхватила девушка. — И…

— Никаких «и», — отрезал Хамзи. — Женился, на ком я велел, и счастлив до безумия. Невестка у меня золото: домовитая, хозяйственная, бережливая, из хорошей семьи…

Анна помрачнела. Хамзи, чутко уловив, что клиентке не понравился ход разговора, быстро сменил тему:

— Давайте повторим еще раз, что мы ищем. Игровой артефакт, изготовленный ориентировочно в девятнадцатом веке.

— Две колоды карт в деревянной шкатулке.

— Выложенной изнутри зеленым бархатом.

— Рубашки карт синие.

— Имени мастера, разумеется, нет?

— Вы уже спрашивали.

— А вдруг оно есть и вы неожиданно об этом вспомнили? Женщинам свойственно вспоминать важные подробности через некоторое время. Вот моя жена, к примеру, двадцать лет хранила в секретере какой-то клочок бумаги, перекладывала его с места на место и никак не могла понять, почему не выбрасывает. Что-то ей мешало… А в одно прекрасное утро она вспоминает, как снять скрывающее заклинание, и выясняет, что все это время хранила долговую расписку уважаемого Юрбека Томбы.

— Бедный Юрбек.

— Не такой уж и бедный… — Генбек улыбнулся. Воспоминания об удачных сделках всегда приводили шасов в хорошее настроение. — Проценты по той расписке набежали…

— Артефакт, — напомнила Анна.

— Да, артефакт. — Старик покосился на обложку верхней книги из стопки. «Шулеры-маги и шулеры. Сводный каталог за XIX век». Анна была несколько удивлена, обнаружив в списках пару поэтов из школьной программы. — Здесь тоже ничего?

— Ни одного упоминания о подобной шкатулке.

— Логично, — вздохнул Генбек. — С магическими картами не пойдешь в заведение концов. Да и вообще не станешь играть в Москве.

— Возможно, владелец артефакта не посещал игорные заведения? Использовал карты только в частных компаниях?

— Слухи бы все равно появились.

— М-да… задачка…

Коммерческое использование магии в играх не запрещалось, но Великие Дома рекомендовали пользоваться ею предельно осторожно: за карточным столом челы становятся подозрительными, и одной неосторожной фразы достаточно, чтобы нарушить режим секретности. К тому же опытному магу не нужны игровые артефакты, он и так может заглянуть в карты противника, узнать, что придет в прикупе, или смешать колоду в нужной последовательности.

— Как правило, игровые артефакты изготавливались не для магов. Или за деньги, или в качестве платы за услуги. И использовались они только за пределами Тайного Города.

— Разве это не противоречит режиму секретности?

— Наоборот! Служба утилизации иногда специально подбрасывает челам странные факты, чтобы искали там, где ничего нет. Игровые артефакты заряжают небольшим количеством энергии, так что через неделю или месяц везение игрока заканчивается.

— У моей шкатулки до сих пор наблюдается магический фон.

— Может, ее изготовили недавно и специально состарили? Вы разбираетесь в антиквариате?

Анна прищурилась.

— Нет, не думаю… Чел, который ее принес, не знает о Тайном Городе. К тому же медальон выглядел достаточно старым…

— Медальон?

— Разве я не говорила?

Девушка прочитала в глазах Хамзи несколько ярко выраженных шовинистических мыслей и покраснела.

— Я…

— Что за медальон?

— Старинный герб, на котором изображено веретено и клубок ниток. Генбек, поверьте, я…

И осеклась.

И поймала себя на мысли, что впервые видит шаса, раскрывшего от удивления рот.

* * *

Южный Форт, штаб-квартира

семьи Красные Шапки.

Москва, Бутово, 4 ноября, четверг, 11.12

— Паника тогда была страшная, мля… Страшнейшая! Зеленый Дом осажден, дружинники еле отбиваются. Чуды вконец озверели, концлагеря, в натуре, строят, за малолетними ведьмами по лесам гоняются…

— Педофилия, — со знанием дела поддакнул Иголка, довольно шустрый боец из десятки Копыто.

— Вот-вот, — не стал спорить уйбуй. — У этих педофилия, у этих крыша от страха съехала, а остальные не знают, за что хвататься. Морян в капусту покрошили, хваны на Алтай сбежали, наемники попрятались… Я тогда звоню Сантьяге и, в натуре, говорю: в городе шухер, мля, но ты не дергайся — северо-восток я прикрою, спи спокойно, мля.

Слушатели переглянулись, но промолчали.

— Короче, у Сантьяги гора с плеч свалилась. Такое обещать начал, смешно вспомнить. — Уйбуй потер лоб, припоминая события давно минувших дней. — «Выручай, грит, Копыто, а я тебя за это великим фюрером сделаю». Ну, я, в натуре, чуть виски не поперхнулся. «Знаешь, говорю, Сантьяга, я Кувалде до гробовой доски верен. У нас, у Красных Шапок, на этот счет строго: клятву дал — держись, клятву не дал — крепись. Вот как с этим у нас, у Красных Шапок…» — Копыто покосился на сидящих за столом дикарей. — Верно я говорю?

— Да мы за великого фюрера хоть кого!

— Зубами!

— По плечи в землю!

— Навсегда!!

Уйбуй немножко послушал верноподданные выкрики, удовлетворенно покивал и вернулся к теме:

— В натуре, обиделся я тогда крепко. «Мля, говорю, Сантьяга, я к тебе, как к своему, а ты такие подлянки кидать! Не по-пацански, в натуре, великого фюрера в сортире мочить и меня заместо него делать, уйду я на… от ваших интриг…»

— Так и сказал? — восхищенно поинтересовался какой-то молодой боец из задних рядов.

— Я чо, нанимался вам лапшу на уши вешать? — обиделся Копыто. — Как есть, так и рассказываю. Совсем уйти хотел, да уговорил меня Сантьяга, упросил. «Выручай, грит, прикрывай северо-восток, а уж в других местах мы сами как-нибудь». Вижу я, чуть не плачет нав, тоска его гложет.

— Для нава тоска первое дело, — не выдержал Иголка. — Они перед смертью в нее впадают.

— В спячку?

— В какую пячку?

— Тихо! — зашикали сзади. — Не мешайте!

— Собрал я бойцов верных, — поведал Копыто, — гранатометов взял заряженных, выстрелов к ним поболе и отправился, в натуре, спасать город от супостата. С северо-востока, мля.

— Самое опасное направление, типа, — солидно пробасил боец Контейнер.

Он принимал участие в той переделке и имел право украшать повествование уйбуя мелкими подробностями. Копыто опрокинул стаканчик виски, вытер губы, рыгнул и продолжил:

— Тока мы северо-восток прикрыли, глядь — демоны мертвые отовсюду выскакивают!

— Типа, не сосчитать!

— Безумные совсем, дикие — уже челов грызть начали, — добавил Иголка.

— И понял я, что если не мы, то никто. И говорю бойцам: «Огонь!»

Копыто рассказывал свою знаменитую историю никак не меньше тысячи раз. Красные Шапки знали ее чуть не наизусть и разбегались, едва заслышав первые слова повествования. За последние четыре месяца уйбую позволили вспомнить старый подвиг всего один раз — на той вечеринке все настолько упились, что остановить бормотавшего мемуары Копыто было решительно некому. Его бы и сейчас никто не слушал, но уйбуй платил за виски, и проигравшие соплеменники тоскливо внимали.

— В новостях «Тиградком» только о нас и говорили, мля! Во всех экстренных выпусках и в девятичасовом блоке. Обо всей десятке рассказали, а у меня два раза интервью брали. В натуре.

— Я тама за его спиной, типа, стоял, — скромно добавил Контейнер.

— И мою фотографию показывали в телевизоре, — сообщил Иголка.

Мелкий боец не попал в кадр во время интервью и до сих пор переживал по этому поводу.

— Да, круто было, — подытожил Копыто, вертя в руке пустую бутылку из-под виски.

— А что Сантьяга? — спросил кто-то.

— Благодарил, конечно, — несколько неопределенно ответил уйбуй. — Ваще я этот подвиг не для Сантьяги совершил. Для всего Тайного Города. Это мне потом репортеры «Тиградком» объяснили.

— Охота была стараться?

Копыто поднял на не понимающего политический момент бойца тяжелый взгляд:

— А мне за Родину и фюрера всегда охота. У меня любовь к ним вот здесь сидит! — Уйбуй рубанул себя по груди. — В печенку въелась! Понятно?

— Понятно ему, понятно, — пробурчал толстый боец, наградив недотепу подзатыльником. — Купи еще виски, Копыто. И расскажи о чем-нибудь.

— Кончилось виски, — буркнул уйбуй.

Лица слушателей разочарованно вытянулись, но спорить с Копыто никто не рискнул. Поднялись из-за стола и разбрелись, тихонько бормоча ругательства. Впрочем, на чувства соплеменников уйбую было плевать. Выждав, когда обыгранные бойцы растворятся в полутьме «Средства от перхоти», Копыто выгреб из кармана комок мятых купюр — последний выигрыш — и бережно пересчитал:

— Три тысячи!

Бармен, правильно истолковав взгляд счастливчика, прислал за стол еще одну бутылочку виски. Иголка и Контейнер одновременно облизнулись. Уйбуй же вернул наличность в карман и высокомерно посмотрел на подчиненных:

— Теперь все понятно, придурки? Кто там ныл, что у конца надо было деньги брать?

— Я не ныл, — пропищал Иголка. — Я проявлял разумную осторожность.

— Вот они, деньги!! — Копыто потряс бумажником. — За два часа!

— Это еще хорошо, что у этих придурков наличные оказались, — не удержался от язвительного замечания мелкий скандалист.

— Я, в натуре, с нищими не играю!

— А как таких распознать?

— Мля, Иголка, не хочешь заткнуться для разнообразия? Просто признай, что я поступил правильно. Конец никогда бы нам столько денег не заплатил!

— Ну, выиграешь ты еще пару раз, — рассудительно произнес Контейнер. — А что потом? Дуричи и Гниличи не совсем ведь идиоты. Смекнут, что ты их раздеваешь постоянно, и не станут с тобой играть больше никогда. И кончится твое счастье.

— Я и говорю, — осмелел Иголка, — деньги надо было брать!

— Цыц! — Копыто покосился на мелкого бойца. — Вы, идиоты, совсем не видите, что нас ждет впереди…

— Что впереди?

Как и обещал Харций, «Повелитель Вероятностей» не гарантировал уйбую постоянных побед. Случалось, Копыто проигрывал или просто бросал карты, не желая рисковать и поднимать ставки. Но в целом статистика обнадеживала: из игры Шибзич обычно выходил в плюсе. И в его голове уже зрели наполеоновские планы.

— Эльдорадо. Сказочные пещеры золота, мля…

— Откуда?

— Выпей, — заботливо предложил Контейнер, пододвигая десятнику стаканчик виски. — И все пройдет.

— За что же мне такие тупые бойцы достались? — посетовал Копыто. — Слушайте сюда, придурки, мы играть будем с челами, чуете? На большие бабки, мля. Чтобы сразу кучу денег срубить… Пока артефакт не разрядился.

Бойцы переглянулись.

— Боязно, — буркнул Контейнер. — Ты, типа, не всегда выигрываешь.

— Все челы — жулики, — неуверенно протянул Иголка. — А когда они на большие бабки играют, то в два раза больше жулики.

Но остановить увлекшегося идеей уйбуя было невозможно.

— Зато у меня есть «Повелитель»!

— Но гарантии…

— Молчать!!

Иголка и Контейнер послушались. Но все-таки попытались привести закусившего удила начальника в чувство:

— А если они, типа, деньги не станут отдавать?

— А вы на что?

— То есть, типа, сначала ты у них выигрываешь, а потом мы их мочим?

— Выпей. — Копыто вернул стакан Контейнеру. — И слушай еще раз, мля: мы никого просто так не мочим. Мы ведь не отморозки какие-нибудь. Мы выигрываем в карты.

— А если они деньги не отдают…

— Тогда мочим.

— Я подписываюсь, — покивал головой Контейнер. — Давай так и делать.

— Подожди так и делать! — Иголка разлил виски по стаканам и швырнул бутылку под стол. — Слышь, Копыто, а как же режим секретности?

— Что «режим секретности»?

— Ну, если ты у всех челов в карты начнешь выигрывать да еще мочить их потом станешь, то полиция или бандиты напрягутся. Они, конечно, не такие умные, как мы, но и не совсем дураки. А потом королева прознает, что мы артефактом выигрываем, и по шее нам настучит. Привлечение внимания и все такое прочее. А тута бандиты подоспеют…

— А мы не станем много выигрывать, — неуверенно ответил Копыто.

— Как это?

— Ну… не станем в казино ходить.

Бойцы недоуменно воззрились на уйбуя. Такого оборота они не ожидали.

— В скверик пойдешь? В шахматы у пенсионеров выигрывать?

— Не… — Копыто поднял свой стакан и одним махом влил в себя кукурузное пойло. — Не парьтесь, бойцы, все сделаем. И ваще: челы на большие деньги не только в казино играют.

— А где еще?

— Есть места, — уклончиво ответил уйбуй.

— А кто тебя в эти места пустит?

— Кто надо, тот и пустит. — Копыто задумчиво почесал подбородок. — Главное — связи иметь.

— Типа, ты имеешь?

— Типа, я знаю, у кого их взять!

* * *

Ресторан «Прага».

Москва, улица Арбат,

4 ноября, четверг, 12.45

«Все уверены, что это легенда, миф, сказка, что Сен-Жермен не был способен на такой подвиг. Представить сложно, сколько нюансов пришлось учесть при разработке аркана! Да что я говорю: аркан?! Одним арканом не обойдешься — нужен целый свод, десятки сплетенных заклинаний, сложнейших заклинаний, смею заметить. Сложнейших! Оценка ситуации, выбор способа воздействия. При этом надо учесть, к чему приведет то или иное вмешательство, рассчитать, чтобы в итоге получилось задуманное! Если такой артефакт существует, то это показатель высшей степени мастерства его создателя! Это показатель суперкласса! Такие артефакты создают в течение всей жизни! Сантьяге, я уверен, потребовалось бы не менее двух десятков лет…»

Покинув книжный магазин, девушка пришла в «Прагу», заказала кофе и задумалась, невидяще глядя в окно на замершие в арбатской пробке автомобили. И снова и снова вспоминала слова потрясенного старика.

«Вы нашли Колоду Судьбы, Анна, артефакт, с помощью которого можно изменить будущее. Сделать его более благоприятным».

«И что для этого требуется? Кровавые жертвоприношения?»

«Нет. Нужно поставить на кон свое настоящее».

Таинственная шкатулка предлагала сыграть с окружающей реальностью, попробовать заполучить то, о чем в обычной жизни бессмысленно даже мечтать. Хочешь стать президентом? Слетать в космос? Выиграть миллион? Начни игру, и все будет зависеть не только от слепого случая, но и от твоего умения, от знания правил, от расчета.

«Если у тебя нет богатой тетушки, то можешь раскладывать карты хоть каждый день — наследства все равно не получишь. Хочешь выиграть миллион — купи лотерейный билет. Мечтаешь о президентстве — вступи в партию. Колода Судьбы не дарит, а помогает. Она дает шанс, но ты обязательно должен действовать в нужном направлении и в реальном мире. Пойдет игра с Колодой — будет сопутствовать удача в реальности, прослывешь счастливчиком».

«А не пойдет игра?»

«Потеряешь все».

«Нужно быть очень азартным человеком, чтобы согласиться на такую ставку».

«Нужно быть Игроком, настоящим Игроком».

Слухи о том, что кто-то изготовил Колоду Судьбы, появились в Тайном Городе в начале девятнадцатого века. Незадолго до того в бывших Западных лесах волновались челы: воевали, устраивали перевороты, рубили друг другу головы, в общем, развлекались как могли. Великие Дома в целом приветствовали подобное времяпрепровождение, но, соблюдая заключенный с Церковью договор, старательно дистанцировались от происходящего и не мешали буянам крошить сородичей в капусту. Нейтралитет Тайного Города оказался на руку нескольким человским магам, попытавшимся использовать смуту в своих скромных целях, правда, безуспешно. Во всяком случае, мелкий офицеришка, возглавивший в итоге бунтарские племена, не знал о настоящей магии и не обладал способностями к колдовству. Выяснив это, Великие Дома успокоились, но грандиозные успехи новоявленного императора вызвали нездоровый интерес у обывателей, особенно усилившийся после затрат на отвод глаз во время оккупации Москвы и спасение имущества от случившегося при этом пожара. Ни одно здание Тайного Города в тех событиях не было повреждено, ни один житель Тайного Города не пострадал, но возмущенные семьи вынудили Великие Дома провести повторное расследование. Опять же ничего не прояснившее. Вот тогда-то и поползли слухи о Колоде Судьбы — ведь определить ее воздействие не представлялось возможным, а пользоваться Колодой мог самый обычный чел. Великие Дома сразу же заявили, что появление артефакта подобной силы невозможно, а через пару лет, когда общественность успокоилась и занялась повседневными делами, Темный Двор объявил бессрочный контракт на поиск палисандровой шкатулки с двумя колодами карт и золотым медальоном на крышке, изображающим веретено и клубок ниток.

«Тогда это объявление без шума прошло, мол, ищут и ищут, мало ли что навы потерять могли во время вторжения. Очень немногие догадались, что речь идет о Колоде Судьбы. А раз темные так подробно ее описали, значит, видели они ее, видели, и, как обычно, людам и чудам ничего не сказали».

«Почему вы так думаете?»

«Потому что Орден и Зеленый Дом считают истории о Колоде Судьбы сказкой. Их аргумент — если ее не создали в Тайном Городе, ее не могли создать нигде».

«Серьезный аргумент».

«Серьезный, — согласился старик, — но Сен-Жермен некоторое время жил в России. А это тоже очень серьезный аргумент».

Обедать не хотелось. Анна ограничилась десертом и кофе. Немного фруктов и табак. В заведениях Тайного Города не курили, и девушка с удовольствием затягивалась тонкими сигаретами после двухчасового никотинового голодания.

«При всех своих особенностях Колода Судьбы все-таки игровой артефакт, а для них есть обязательное условие: заклинание честного владельца. Таковы требования Игры. Игровой артефакт нельзя украсть или принудительно забрать у хозяина. Точнее, можно, вот только использовать его после этого не рекомендуется — проиграешь обязательно. Прежний владелец должен расстаться со своим сокровищем добровольно. А в случае, если прежний владелец знал об особенностях игрового артефакта, пользовался им, выигрывал и добровольно отдал, — твоя победа практически гарантирована».

«А если владельцу захочется сыграть еще?»

«Даже среди челов мало дураков, способных дважды пойти на ТАКОЙ риск».

Дважды — да, дважды ставить на кон все — это перебор. Но вот один раз… Тем более если предыдущий владелец выиграет… На один раз Анна была согласна. Ради чего? А разве мало желаний у вчерашней рабыни? Пальцы машинально прикоснулись к затылку, где еще совсем недавно чернели навские иероглифы «Власть» и «Покорность». Сейчас моя жизнь полностью зависит от расположения Темного Двора, это положение следует изменить. Каким образом? Способов много.

К счастью, старый Генбек с пониманием отнесся к желанию девушки не торопиться передавать Колоду Судьбы Темному Двору.

«Хотите сыграть для себя?»

«В первую очередь надо найти Колоду, пока я лишь напала на след».

«Вы производите хорошее впечатление, Анна, вы найдете».

«Скорее всего».

«И сыграете для себя?»

«Жизнь надо прожить так, чтобы не захотелось еще раз. Мне есть из-за чего рисковать».

Хамзи долго молчал, поглаживая ладонью мягкую кожу книги, затем кивнул:

«Я не стану доносить Сантьяге о том, что обнаружен след Колоды Судьбы. Но после того как вы сыграете, мы отнесем ее в Темный Двор, и я получу шестьдесят процентов награды».

«Почему не половину?»

«Потому что вы получите игру».

«А вы играть не будете?»

«Нет. Я доволен своей жизнью. Мне не из-за чего рисковать».

«А если и я не буду играть?»

«В этом случае поделим награду пополам».

На самом деле шас проявил неслыханную покладистость: учитывая ситуацию, он мог бы потребовать и семьдесят процентов награды.

Анна закурила очередную сигарету и вздохнула, разглядывая медленно поднимающуюся вверх струйку дыма: предстояло решить, как забрать Колоду Судьбы у Крылова. Девушка хорошо знала Никиту и понимала, что предлагать деньги бессмысленно — не возьмет. Придется рассказать полуправду, одну из сказок, разработанных Службой утилизации. Учитывая заклинание честного владельца, заполучить шкатулку иначе не получится — придется пойти на небольшое нарушение режима секретности.

«А если у него возникнут дополнительные желания?» Анна прекрасно понимала взгляды, которые бросал на нее Крылов. Рискнет ли он сделать подруге своего лучшего друга фривольное предложение?

«Подруге его друга?» Девушка прищурилась, в памяти всплыла неловкость вчерашнего утра. Пальцы зло смяли в пепельнице недокуренную сигарету. «Подруга? С Эльдаром нас ничего не связывает, кроме постели. И ничего не будет связывать. Он слишком слаб, чтобы пойти против воли отца».

И голос Генбека: «Женился, на ком я велел, и счастлив до безумия».

«Так будет и здесь».

И на мгновение — острое чувство одиночества.

«Плевать на все! Мне нужна Колода Судьбы!»

Анна достала из сумочки мобильный телефон и набрала номер Никиты.

* * *

Жилой комплекс «Воробьевы горы».

Москва, улица Мосфильмовская,

4 ноября, четверг, 12.59

Игра привлекает, затягивает, не оставляет равнодушным. Возможно, ты сумеешь удержаться, сохранить хладнокровие и не поддаться искушению азарта. Возможно, ты больше никогда не сядешь за карточный стол и будешь с презрением смотреть на завсегдатаев казино. Но ты не сможешь пройти мимо, ты обязательно попробуешь. И однажды ты будешь пристально вглядываться в рубашки сдаваемых карт, пытаясь угадать, какая масть скрывается под ними; или станешь рассчитывать варианты, сосредоточенно наблюдая за стремительным бегом шарика; или вцепишься в автомат, тупо ожидая, что сейчас, вот сейчас, прямо сейчас, барабаны замрут в нужном положении и загремят фанфары «Джек-пота». Однажды ты забудешь обо всем, полностью попав под власть Игры. И это нормально, естественно, это один из элементов обязательной программы: заняться любовью, выпить стакан вина, сыграть на деньги. Ты должен попробовать хотя бы для того, чтобы понять, что это — не твое.

А вот Никита Крылов твердо знал, что это — его.

Он не был рабом азарта, скорее — любовником. Игра не съела его, но стала смыслом. Не поглотила, как невозможно поглотить часть себя. Никита был частью Игры, ее представителем среди людей, ее порождением. Или Игра была порождением таких, как он. Победа или поражение — неважно, Крылова привлекал сам процесс. Предвкушение, ожидание, расчет, риск, единственно возможное решение или ошибка, сводящая на нет все усилия. Азарт. Никита наслаждался красотой игры, проникал в ее суть, растворялся в ней. И пришли победы. А как еще Игра может отблагодарить своего адепта? Преданного адепта. Вот уже четыре года Крылов считался игроком экстракласса, и даже самые опытные шулеры не рисковали встречаться с ним за карточным столом: что могли противопоставить ему мелкие обманщики? Ведь если Никиту можно было смело назвать любовником Игры, то их — не более чем альфонсами.

Знаменитое на всю Москву хобби Никиты стало логичным продолжением его образа жизни, своего рода храмом, который он посвятил Игре. Старинные и современные раритеты, коллекционные карты и первые фишки из Монте-Карло, а кроме них — истории. Рассказы о таинственных колодах и загадочных счастливчиках, об обладателях «золотых рук», всегда выбрасывающих нужную комбинацию костей, и о повелителях рулетки, разоряющих целые казино. Мир Игры издревле наполнялся мифами и легендами. Точнее, эти истории казались мифами и легендами посторонним, а вот адепты азартной жизни относились к ним без скепсиса, ибо каждый, кто провел достаточно много времени на свиданиях с Игрой, с удовольствием расскажет несколько невероятных случаев из собственной биографии. Никита тратил на свою коллекцию немало сил и средств, гордился ею и потому немного разозлился, услышав предложение Мамоцких: Крылов подумал, что хитрый Ефим, по случаю раздобыв потрепанный карточный набор, специально придумал красивую историю, решив сыграть на общеизвестной страсти кредитора. Но, едва прикоснувшись к картам, Никита понял, что Мамоцких не врет: подушечками пальцев Крылов ощутил пульсирующее покалывание. Такое, словно через бумажные прямоугольники пропустили электрический ток. Уколы были слабыми, но явственными, не заметить их было невозможно. Как и не понять, что в принесенной Ефимом шкатулке кроется какая-то загадка.

Это понимание заставило Никиту простить Мамоцких двадцатитысячный долг. Это понимание заставило его думать о шкатулке весь вечер и утром, едва открыв глаза, направиться в кабинет, чтобы вновь увидеть таинственный раритет, прикоснуться к слегка потрепавшимся картам и ощутить слабые уколы. В безуспешных попытках отыскать хоть какое-то упоминание о шкатулке Крылов перерыл свои записи и прогулялся по известным энциклопедическим сайтам. Он пытался найти след, любую, пусть даже самую фантастическую историю, связанную с этими картами, но натыкался на глухую стену. Никто не слышал о шкатулке графов Чернышевых, никто не знал о гербе с изображением веретена и клубка ниток, никто не мог помочь.

А потому телефонный звонок застал Крылова в самом мрачном расположении духа.

— Долго спишь.

«Эльдар!» Никита вспомнил, что должен был позвонить другу сразу же, как проснется, и обругал себя последними словами.

— Извини, старик, постарел, размяк, обзавелся дурными привычками.

— Склонность к красивой жизни?

— Не без этого.

— Боюсь, скоро тебе придется отвыкать от беззаботности.

Крылов нахмурился:

— Цвания?

— Он распускает слухи, будто мы уступили и скрываем решение, чтобы сохранить лицо, — пробурчал Ахметов. — Мне звонили люди из «Кристалла», предлагали работу. Они уверены, что мы уже лишились бизнеса. Это очень плохо, Кит, такие слухи нам не на руку.

— Я понимаю, — жестко ответил Крылов.

— Давид ведет себя так, будто уже победил. Он надеется, что это поможет ему не проиграть.

Если все будут уверены, что Ахметов и Крылов сдали позиции, любое активное действие будет расценено как провокация, и Цвания сможет взять их голыми руками.

— Но ведь он не сможет ничего сделать во время игры? — после короткой паузы произнес Никита.

— Теперь я не уверен, — признался Ахметов.

— Эльдар, это по твоей части, — буркнул Крылов. — Обеспечь мне возможность спокойно сыграть и больше ни о чем не волнуйся. Я все сделаю.

— А если Цвания сумеет протащить за стол своих шулеров? — Эльдар не был столь же тонким ценителем Игры, как Никита, и до сих пор сомневался в правильности принятого решения. Поставить бизнес на карту? Ахметов доверял другу, но опасения его не оставляли.

— Эльдар, если Давид приведет шулеров, мои шансы только возрастут, — усмехнулся Крылов. — Я сто раз это повторял.

В трубке послышалось сопение.

— Разве я тебя когда-нибудь подводил?

— Нет.

— Тогда в чем дело? Я не хочу забывать дорогие привычки. Я выиграю, а ты сделай так, чтобы не было провокаций.

— Чтобы мы ушли оттуда живыми.

Дальнейшие шаги представлялись Никите и Эльдару достаточно ясно. Выиграв у Цвания казино, они немедленно предложат его вернуть, получив гарантии неприкосновенности для своего бизнеса. Ахметову удалось привлечь в качестве третейского судьи Чемберлена, весьма уважаемого в Москве человека, так что друзья не сомневались в успехе предприятия. Дело оставалось за малым: выиграть и остаться в живых.

— Мне бы твою уверенность, — проворчал Эльдар.

— Разве ее у тебя нет?

— Уже есть. Заразился.

— Мы справимся, старик, мы доползем.

— О’кей.

Крылов положил трубку и вернулся к шкатулке: в настоящий момент она занимала его гораздо больше предстоящей игры с Цвания. Никита откинул крышку, прикоснулся пальцами к одной из колод, вновь почувствовал легкое покалывание в подушечках и вздохнул.

Как разгадать загадку? Как проникнуть в тайну старого раритета? Удастся ли это мне или палисандровый ящик затеряется среди остальных экспонатов коллекции, запылится на полке, дожидаясь более удачливого владельца? Или более умного? Того, который сможет отыскать нужный ключ.

— Я узнаю, — прошептал Крылов. — Я все равно узнаю…

И вздрогнул, услышав трель телефонного звонка. Мгновение поколебался, после чего поднес трубку к уху.

— Да?

«Мне нужен ключ!»

— Никита, если ты не один, не называй мое имя.

Крылов узнал голос Анны.

* * *

Южный Форт, штаб-квартира

семьи Красные Шапки.

Москва, Бутово, 4 ноября, четверг, 13.00

Кабинет одноглазого Кувалды, великого фюрера Красных Шапок, располагался на самом верху единственной башни Южного Форта. Из окон открывался прекрасный вид на снующие по Кольцевой дороге автомобили, пробки на Варшавском шоссе и грязный двор штаб-квартиры, на стенах которого были развешаны пропагандистские плакаты. Кроме агиток, с которых подотчетному населению улыбался глянцевый Кувалда, двор украшала огромная куча мусора и спящий на ней боец. Определить клановую принадлежность бездельника с высоты фюрерского кабинета не представлялось возможным, в чем Кувалда и убедился, потратив на безуспешные попытки около пяти минут. Разочарованно плюнув в пуленепробиваемое оконное стекло, фюрер вернулся к очередному заседанию Фюрерского совета по неотложным и оборонным вопросам.

— Расследование показало, что убитые Андрей Кирпиченко и Борис Истцов являются активными членами нижегородской преступной группировки и прибыли в Москву с неустановленной целью…

Копыто читал медленно, запинаясь и водя пальцем по строчкам полицейского отчета, иногда он сбивался и возвращался на пару предложений назад, но собравшиеся в кабинете уйбуи слушали его предельно внимательно. Уйбуи упивались моментом — они вершили судьбу семьи.

— Документы, оружие, ценности и одежда отсутствовали. Личности Истцова и Кирпиченко установлены по отпечаткам пальцев…

— А что мне оставалось? — прошипел Булыжник, заметив недоуменные взгляды уйбуев. — У них все шмотки фирменные, бабла немерено стоят, мы их в бутик на Петровке сдали. Отмыли от крови и сдали. На вес.

— Тихо! — просипел уставший от чтения Копыто. — Немного осталось.

И тоскливо покосился на знаменитый фюрерский бар, выполненный в виде сидящего на корточках рыцаря. По слухам, виски в нем не заканчивалось никогда.

«Трубопровод он, что ли, из „Средства от перхоти“ провел?»

— Продолжай!

Кувалда зевнул и поправил повязку на лице.

Не так давно его власть подверглась проверке на прочность: оголтелые мятежники подбили семью на проведение выборов великого фюрера. К счастью, Кувалде удалось выиграть голосование без лишних жертв, не доводить дело до геноцида, но едва одноглазый собрался приступить к репрессиям, как получил еще один удар. Королева Зеленого Дома, вассалами которого являлись Красные Шапки, потребовала снабдить властную вертикаль дикарей какими-нибудь демократическими надстройками, дабы выпускать через них накопившуюся оголтелость. Возражать Ее величеству Кувалда не посмел, и на свет появился Фюрерский совет по неотложным и оборонным вопросам, на неотложных и оборонных заседаниях которого одноглазый делал вид, что прислушивается к мнению подданных. Зато от предложения создать при семье должность Уполномоченного по правам, который бы подсчитывал и доносил в Зеленый Дом точное число повешенных за измену, Кувалде пока удалось отвертеться. Надолго ли? Фюрер надеялся, что навсегда.

— На месте преступления были обнаружены следующие улики: мотоцикл «Харлей-Дэвидсон»…

— Забыли, когда уезжали, — прошептал Булыжник. — Тачка с Ламером подрался, запихнул его в багажник. А про мотоцикл забыли!

— Документы на имя Булыгина Петра Петровича…

— Из кармана выпали, когда я этих придурков разнимал.

— И одно из орудий преступления: нож с отпечатками.

— Хватит!

Копыто радостно замолчал. Кувалда резко сел в свое кресло и злобно посмотрел на провинившегося уйбуя.

— Ну?

Булыжник опустил голову.

— Зачем ты грохнул этих челов? Фа еще так неаккуратно?

— Они разбираться приехали, — угрюмо поведал уйбуй. — Хотели нас грохнуть.

— За что?

— У нас бизнес: они на ГАЗе новые машины тырили, а мы им тута номера переделывали и через Урбека Хамзи продавали. А потом они один раз плохие машины прислали, поломанные, а мы им за это денег только половину выслали. Они обиделись и приехали. А мы их грохнули.

Среди членов Фюрерского совета по неотложным и оборонным вопросам прокатился глухой ропот: выслушав объяснения Булыжника, высокие стороны не поняли, почему Кувалда вынес дело на всеобщее обсуждение. Вины за подсудимым не наблюдалось.

Одноглазый вздохнул и взял со стола еще одну бумажку.

— Теперь послушаем мнение Службы утилизации. Та-ак… «обращаю внимание Вашего величества на то, что в послефнее время фикари…» Нет, не то… — Читать подданным обидные нападки разъяренных шасов Кувалда не стал. — Короче, они все исправили и пофчистили, слефы замели, челы на нас не выйфут. Фогафываетесь, на какую сумму эти кровопийцы выставили счет?

А вот теперь присутствующие уставились на Булыжника с откровенной враждебностью: когда в семейной казне заканчивались деньги, одноглазый становился невыносим и драл с подданных по три шкуры. Кувалда выдержал гроссмейстерскую паузу, позволив членам Фюрерского совета сполна насладиться кошмарными предчувствиями, после чего продолжил:

— Значит, так, великофюрерские советники, на примере Булыжника вы вифите, фо чего может фокатиться нормальный в общем-то уйбуй, если буфет фелать все, что захочет. Пофозрительные бизнесы, связи с человскими преступниками — это хорошо, но всегфа нафо помнить о режиме секретности. Вы помните о режиме секретности?

Уйбуи закивали банданами.

— Если мы облажаемся, Великие Фома нас на кусочки порежут. Так что не нафо нам лажаться, не нафо!

— Давайте Булыжника повесим? — предложил Копыто. — А то чо он, в натуре, сомнительные бизнесы развел и с челами связывается?

В целом Кувалде понравилось предложение старого друга, но своим единственным глазом фюрер видел гораздо больше, чем многие его соплеменники — двумя, и понял, что остальные уйбуи отнеслись к идее без восторга.

— Нет, вешать Булыжника пока не нафо. Пусть это буфет уроком.

— Пусть! — обрадованно поддакнул провинившийся. — Не надо меня вешать, великий фюрер! Я еще пригожусь!

— Но наказать его надо, — не удержался Копыто.

— Пусть штраф заплатит, — махнул кто-то рукой.

— Правильно, — согласился фюрер. — Слышал, ты, ошибка Спящего? Чтобы через фва фня принес феньги.

— Сколько?

— Ты приноси сколько буфет, а я решу, сколько забрать.

— А если я принесу мало?

— Тогфа я тебя повешу.

Булыжник уныло вздохнул.

— Понятно?

— Понятно.

— Тогфа пошли все вон, — распорядился Кувалда. — Засефание закончилось.

— А следующее когда?

— Когфа мне захочется ваши морфы увифеть. Проваливайте!

— Слава великому фюреру, — нестройно промямлили уйбуи и потянулись к выходу из кабинета.

Но не все.

— А ты чего сифишь?

— Предложение у меня к тебе, высокопревосходительство, великий избранный фюрер народа Красные Шапки.

Кувалда поморщился.

— Копыто, сколько раз повторять: когфа мы офни, обращайся без чинов. Понятно?

— Да!

— Хорошо. — Одноглазый вытащил из ящика стола бутылку виски, два стакана и собственноручно разлил пойло. — Чего нафо?

Уйбуй выпил свою дозу, приятно улыбнулся вождю и со всей прямотой ответил:

— Денег.

Фюрер вздохнул. Копыто принадлежал к самому близкому окружению одноглазого, был одним из тех, на кого Кувалда мог положиться в любой ситуации. Даже во время выборов, когда власть и жизнь фюрера висели на волоске, уйбуй подтвердил свою преданность, оставаясь с одноглазым в самые критические минуты. Кувалда не забывал о приятеле, частенько подкармливал его из казны, но финансы у веселого уйбуя не задерживались, а потому, несмотря на щедрые подачки, десятка Копыто регулярно сидела без…

— Деньги нужны, Кувалда.

Пару мгновений фюрер таращился на верного уйбуя, прикидывая, стоит ли исполнять просьбу приятеля, после чего махнул рукой:

— Пять тысяч хватит?

— Хва… — с готовностью начал Копыто, но тут же опомнился: — Не, Кувалда, мне не столько нужно. Мне больше нужно. Дай миллион!

Фюрер посуровел:

— Копыто, ты опять пил пиво?

— Зачем пиво, если у меня на виски деньги есть! — Уйбуй с законной гордостью продемонстрировал вождю пачку банкнот. — Прикинь, Кувалда, двенадцать тысяч!

— Откуфа?!

— Выиграл!

— Ты?!

— Я!

Одноглазый снял бандану, поскреб по голове пальцами, аккуратно вернул платок обратно и потребовал:

— Рассказывай.

— Так я же все сказал, мля: у меня артефакт, — поведал удивленный недогадливостью фюрера уйбуй. — Верняк дело, в натуре, Кувалда, карта сама прет: нужен валет — приходит валет, нужен туз — приходит туз. Только успевай деньги загребать!

— Пофожфи, пофожфи… — потряс головой фюрер. — Какой артефакт? Какая карта? Куфа прет?

— Артефакт для игры. Мне его… я его у конца одного отобрал. За долги. — Рассказывать, как десятка ишачила на Харция, Копыто стыдился. — Артефакт суперский, вся игра твоя! Повелитель этих… вероятностев.

— Каких таких вероятностев? — Кувалда твердо помнил, что в колоде есть пики, трефы, бубны и черви. Никаких «вероятностев» в колоде не было. — Ты чего несешь? Брефишь?

— Ну, может, не вероятностев, но карта прет.

— Какая нужна?

— Угу.

— И ты фвенафцать тысяч за ночь выиграл?

— Четырнадцать выиграл, — поведал Копыто. — Пару тысяч уже пропили.

— И теперь тебе нужен миллион?

— Или около того, — махнул рукой уйбуй. — Дай сколько-нибудь, примерно столько, а я тебе потом еще много принесу. В натуре.

— Откуфа принесешь?

Копыто разлил еще по одной, надеясь, что теперь-то уж фюрер все поймет, и, выпив, почти по складам произнес:

— Кувалда, пойми: я выигрываю в карты. Ты даешь мне миллион и договариваешься с челами какими-нибудь на игру по-крупному. Я выигрываю, и мы в шоколаде. Это, мля, Эльдорадо!

— А ты точно выиграешь? — подозрительно осведомился одноглазый.

Миллион у фюрера был. У него было больше — три миллиона, но деньги откладывались на погашение взятого у шасов во время выборов кредита, и расставаться с ними Кувалда не хотел.

— Выиграю я, выиграю! Хочешь, доставай карты, я…

— Не нафо со мной играть, — пробурчал одноглазый. Помолчал. — Ты уверен, что выиграешь у челов?

— Так у них артефакта нет.

— Фа, — после короткого раздумья согласился фюрер. — Артефакта у них нет.

— А у меня есть.

— А как насчет нарушения режима секретности?

— Об этом я и толкую! — воскликнул Копыто. — Не хочу я в казино идти, там меня сразу засекут, мля.

— Так что ты хочешь?

— У тебя ведь есть связи с человскими урками?

— Ну.

— Сведи меня с ними! Пристрой в какую-нибудь крупную игру. А дальше моя забота. У меня эти вероятности вот где сидят! — Уйбуй сжал кулак. — Я их, в натуре, раздену. Только миллион дай, мля!

Кувалда выпил еще, долго смотрел на продемонстрированную подчиненным пачку банкнот и, наконец, решился:

— Хорошо, Копыто, буфет тебе миллион. И игру я тебе найфу… Есть на примете… Но смотри: проиграешь — можешь сразу ифти вешаться.

* * *

Дачный поселок Переделкино.

Ближнее Подмосковье, 4 ноября, четверг, 16.18

— Пятьдесят тысяч?!! — Мамоцких изумленно вытаращился на Чернышева. — Вы сказали: пятьдесят?

— Да, синьор, ровно пятьдесят, — подтвердил Роберто. — Хотите — наличными, хотите — чеком.

— Чем же они столь знамениты?

— Для широкой публики — ничем, — спокойно ответил Чернышев. — Обычные карты восемнадцатого века. Предмет, безусловно, интересный, но не редкий, я специально уточнял у коллекционеров — даже особого разрешения на их вывоз не потребуется. Для меня же шкатулка — семейная реликвия. Она передавалась из поколения в поколение, мои предки берегли ее. К сожалению, во время революции шкатулка пропала, каким-то образом оказалась у вас…

— Законным образом, — уточнил Мамоцких.

— Я не ставлю под сомнение ваше право, — поднял ладони Роберто. — Вы владеете вещью, которая крайне дорога мне. Я достаточно богат, чтобы предложить за нее хорошую цену. Мы договоримся?

Разговор проходил в гостиной, из окон которой открывался прекрасный вид на запущенный сад. Мужчины сидели за круглым столом, покрытым кружевной скатертью, и пили чай из красивых фарфоровых чашек, украшенных изящными медальонами с медвежьими головами. Похожее изображение было вырезано на стоящем в углу дубовом буфете — монументальном произведении мебельного искусства девятнадцатого века. Медвежья голова — один из элементов родового герба Чернышевых: Роберто не сомневался, что и сервиз, и буфет украдены из поместья его предков. Что еще можно найти в старом переделкинском доме? В чьих еще усадьбах побывал прадед облезлого Ефима?

От размышлений Чернышева отвлек голос Мамоцких:

— Знаете, что я думаю? — безапелляционно заявил Ефим. — Я думаю, вы врете! Вы лгун!

— Что? — Роберто недоуменно посмотрел на собеседника. — Что вы имеете в виду?

— Я думаю, вы узнали, что карты представляют большую ценность, и пытаетесь задешево купить их у меня. Вы проходимец. И никакой не Чернышев! — Мамоцких потрогал себя за унылый нос. — Убирайтесь!

— Как знаете, — пожал плечами Роберто. — Можете оставить карты у себя и начать поиски желающих купить за большие деньги. Когда убедитесь, что таковых не существует, позвоните. — Чернышев положил на стол визитку. — Но предупреждаю: при нашем следующем разговоре я предложу за них не более пятнадцати тысяч.

— Неужели?

— А вы проверьте. — Чернышев поднялся и направился к прихожей. — Всего наилучшего.

— Подождите!!

Окрик прозвучал, когда Роберто взялся за плащ. Чернышев обернулся и увидел, что возле Ефима выросла неопрятная старуха в черном. Когда она принесла чай, Роберто решил, что это прислуга, потом понял — мать. Она не присутствовала при разговоре, но, судя по всему, подслушивала за дверью и теперь выговаривала непутевому сыну.

— Уходите, — жалобно попросил Мамоцких.

— Не смейте! — властно велела старуха.

Чернышев усмехнулся и вернулся в гостиную.

— Где ты будешь искать других покупателей? — Родительница уперла руки в бока и нависла над своим чадом тенью отца Гамлета. На верхней губе яростно подрагивала гигантская бородавка. — Пойдешь в скупку? Или к оценщикам? А если попадешь к бандитам? Ты ведь такой доверчивый, тебя обманут или отнимут…

— Не отнимут, — буркнул Ефим.

Мамоцких-мама оказалась не такой дурой, как можно было бы предположить, глядя на сыночка. Ей хватило всего четырех секунд, чтобы понять подлинный смысл ответа.

— Идиот!! — Крепкая пощечина заставила покраснеть левую сторону сыновней физиономии. — Ты их проиграл!!

Роберто огорченно плюнул на грязный пол гостиной и коротко выругался. Впрочем, никто из присутствующих не обратил внимания на недостойное поведение гостя.

— Откуда я знал, что они ценные?! — завизжал отрок. — Валялись на чердаке! Кто о них помнил?

— Ты их проиграл! — Старуха схватилась за сердце. — За что мне такое наказание?

— Я их продал за двадцать тысяч!

— Которые ты был должен?

— Ну…

Еще одна пощечина.

— А что мне оставалось делать?! — орал Ефим. — Да, я был должен! Я проиграл! Этот гад хотел нашу дачу, а я уговорил его взять эти идиотские карты! За двадцать тысяч, представляешь?! Как я мог отказаться? Я ведь не знал, что заявится этот богатей!

— Ты должен был знать!

Дискуссия вновь перешла в стадию рукоприкладства. Старуха лупила неразумное чадо, отпрыск подвывал и закрывал руками голову, Чернышев угрюмо молчал и прислушивался, надеясь, что разгоряченные Мамоцких упомянут имя таинственного гада.

— Ты должен был понять, что если один идиот согласился заплатить за карты двадцать тысяч, то обязательно найдется другой, который заплатит в два раза больше! Даже в два с половиной раза больше!!

— Но как я мог это понять?!

— Ты ведь Мамоцких, Фима! Предки тяжелым трудом собирали имущество! Ночи не спали! Горели на работе! Себя не жалели! А ты пустил все по ветру!

— Он коллекционер! Он чокнутый коллекционер!!

Роберто подождал, пока физиономия чада не станет цвета вареного рака, откашлялся и громким голосом спросил:

— Карт у вас нет?!

Мамоцких притихли.

— Шкатулки у вас нет?

— Нет.

На Ефима было жалко смотреть. Воловьи глаза наполнились слезами, губы и пальцы дрожали, но мальчик-переросток не плакал, сдерживался, мама вырастила его стойким.

— Я хочу знать, у кого сейчас находится моя шкатулка.

— Сколько вы заплатите за информацию? — Старуха взяла переговоры в свои руки. — Нам нужны деньги.

— Сотня вас устроит? — брезгливо поинтересовался Чернышев, открывая бумажник.

— Пять тысяч, — отрезала мадам Мамоцких. — Наличными.

— И думать забудьте.

— В таком случае до свидания.

— В таком случае мне придется организовать вам неприятности, — вздохнул Роберто. — Поверьте, я приму это решение без радости, но лучше я заплачу бандитам, чем…

— Я тебе покажу неприятности! — взорвалась старуха, и бородавка победоносно взлетела вместе с вздернутой верхней губой. Обнажились зубы. — Ты у меня эти неприятности на всю жизнь запомнишь! Да ты знаешь, кто я? Ты знаешь, с кем связался?! Мы Мамоцких, щенок! Мамоцких!! Мы эту страну строили! Тебя полиция в порошок…

Чернышев устало вытащил из наплечной кобуры пистолет — наблюдательное семейство не заметило эту деталь его туалета — и выстрелил в дубовый буфет. Грохот выстрела и звон разбитого стекла заставили старуху заткнуться и вновь схватиться за сердце, а чадо — соскочить со стула на пол. Через полминуты над столешницей появились робкие воловьи глаза.

— Теперь мы можем поговорить, как взрослые люди, — улыбнулся Роберто.

Мамоцких жестами показали, что они не против.

— Вот и славно.

Чернышев не боялся, что выстрел привлечет чье-либо внимание: карманная «беретта» звучала довольно приглушенно, к тому же дом Мамоцких располагался далеко от соседских построек. Демонстрируя семейству свою уверенность, Роберто медленно прошелся по гостиной, постоял, задумчиво почесывая стволом пистолета затылок, после чего продолжил интересную беседу:

— Значит, так, друзья. Вашу ценную информацию я оцениваю в полсотни. Это большие деньги, и они вам пригодятся. Согласны?

Спорить с графом Чернышевым никто не стал. Роберто улыбнулся и вытащил из бумажника несколько потрепанных ассигнаций.

Едва он захлопнул дверцу «Ягуара», бронированную, с наглухо тонированными стеклами, непрозрачная перегородка, делящая салон на две части, бесшумно опустилась, и Клаудия небрежно произнесла:

— У тебя недовольный вид. — И пригубила шампанское из хрустального бокала.

Огромные глаза с красными зрачками неподвижно смотрели на чела. Затягивающие глаза. Роберто знал, что специфическая магия масанов позволяет управлять разумными, брать под гипнотический контроль и челов, и более древних существ. Знал, но искренне надеялся, что кровавая ведьма Бруджа не оттачивает на нем свое мастерство. Только эта надежда помогала Чернышеву выдерживать взгляды Клаудии.

— Ты какой-то взъерошенный, — прошелестел Александр.

Черные губы девушки чуть изогнулись. Тень улыбки? Призрак презрительной гримасы? Сегодня Клаудия отдала предпочтение черному: черные тени на глазах и помада, черный лак на длинных ногтях. Короткое черное платье, оставляющее открытыми стройные ноги в черных чулках, блестящие туфли.

— Он боится сказать нам правду.

Роберто прочитал насмешку в ее огромных глазах, разозлился:

— Вы не даете мне и слова сказать.

— Зато мы видим твои пустые руки.

А вот в глазах барона насмешки не наблюдалось. Чернышев почувствовал, что Бруджа еле сдерживается.

— Мы заключили пари, — объяснила Клаудия. — Я сказала отцу, что ты придешь без шкатулки. Он не поверил и теперь должен мне одно желание.

Алые зрачки на мгновение расширились, а крылья тонкого носа раздулись — что же за желание загадала дочка барона?

— Хватит болтать, — буркнул Бруджа. На этот раз его голос напоминал шелест железных листьев. — Почему ты не принес шкатулку?

— К сожалению, все пошло не совсем так, как планировалось, — вздохнул Чернышев. — У челов ее нет.

— Ты проиграл, Александр, — рассмеялась Клаудия.

— Даже в шутку не смей так говорить!

— Я не шучу. Я имею в виду наше пари.

Барон жестко посмотрел на Роберто.

— Ты хочешь сказать, что ошибся и вышел не на тех челов?

— Я…

— Он хочет сказать, что планы нарушены самым непредвиденным образом, — перебила Чернышева девушка. — Разве не понятно?

Бруджа скрипнул зубами. «Хороший признак, — меланхолично подумал Роберто. — Если бы у него росли иглы, он бы не смог издать подобный звук…»

— Куда она подевалась? — после небольшой паузы осведомился Александр.

— Челы отдали шкатулку за долги.

— Надеюсь, не продешевили? — усмехнулась Клаудия.

— Двадцать тысяч.

— А ты предложил им пятьдесят?

— Да.

— Представляю, как эти ублюдки убивались.

— Клаудия, прошу тебя не острить, — скривился барон.

— Успокойся, Александр, — перебила отца девушка. — Разве я не обещала тебе трудности и нарушение всех возможных планов? Разве я не говорила, чтобы ты готовился к сложному испытанию, а не к туристической поездке?

— Обещала.

— Все так и получилось.

К своему удивлению, Чернышев увидел, что Бруджа действительно успокоился. Неужели был готов к неудаче? Барон открыл бутылку, наполнив салон упоительным ароматом игристого вина провинции Шампань, и повелительно кивнул Роберто:

— Поехали.

* * *

Жилой комплекс «Воробьевы горы».

Москва, улица Мосфильмовская,

4 ноября, четверг, 22.22

Любой игрок суеверен. Самый современный, образованный, верящий в существование космоса и в то, что Земля круглая, самый циничный и скептически настроенный игрок суеверен, и, глядя на бегущий по кругу шарик, на мчащихся лошадей, на приходящие карты, он всегда призывает на помощь высшую силу. Или сжимает в руке счастливый талисман. Или, открывая двери казино, переступает порог с правой ноги. Или…

Любой игрок суеверен — такова логика Игры. И тот, кто пропитался ее духом, спокойно отнесется к проявлению непознанного — он готов к этому.

Эльдару она сказала, что не сможет с ним встретиться. В этом не было ничего необычного: они виделись не каждый день, так что Анна не опасалась подозрений. Ахметов — звонок застал его на работе — пробубнил что-то неразборчивое и попросил обязательно появиться завтра. Анна обещала.

К Крылову девушка приехала на такси. Подкатила к самому подъезду, спокойно прошла через холл, вызвала лифт. И все эти действия — благодаря наведенному мороку — были не замечены охранниками, ведь среди них могли оказаться осведомители Ахметова.

— Кит, привет! — Анна сбросила плащ на руки слегка удивленного Крылова — почему охрана не предупредила о приезде гостьи? — и прошла в гостиную. — Есть серьезное дело.

— Дело?

В голосе Крылова послышалось разочарование.

— Но от вина не откажусь.

В углу, на барной стойке, девушка заметила бутылку испанского, два бокала, блюдо с фруктами. Про себя улыбнулась: «Господи, как предсказуемы мужики!»

— Никто не знает, что я у тебя, даже охрана здания.

Открывающий бутылку Никита замер.

— Как же ты попала в дом? Через канализацию?

— В корзине с грязным бельем, — мило улыбнулась Анна. И сразу же, серьезно: — О нашей встрече никто не должен знать.

— К чему такая секретность?

— Я хочу поговорить о картах, которые отдал тебе Мамоцких.

Рука, в которой Крылов держал бокал, дрогнула, но он сдержался, спокойно наполнил его вином, поднес расположившейся на диване девушке.

— Решила заняться коллекционированием?

— Почему ты взял их в счет долга?

Никита молча протянул свой бокал, улыбнулся, услышав мелодичный перезвон хрусталя, пригубил рубиновый нектар.

— У меня были причины.

— Я могу о них узнать?

— Зачем?

— Любопытно. Ты заплатил за старую колоду двадцать тысяч. Эльдар удивился, но промолчал, решил, что это очередной припадок коллекциомании, или как это там называется? Мамоцких, как мне кажется, удивился еще больше, он не верил своему счастью до тех пор, пока ты не поставил подпись на расписке. Ты сумел поразить всех. Расскажи, почему ты так поступил?

Взмах огромных ресниц, чуть приподнятые брови, чуть приоткрытые губы, ни дать ни взять — красивая дурочка любопытствует. Но глаза внимательные, выразительные глаза. Черные, бездонные, прекрасные… и умные. И Никита не стал отвечать так, как собирался. Сделал еще один глоток, повертел в руке бокал. Посмотрел на Анну:

— А ты поверишь?

— Я доверчива с детства.

— Незаметно.

— Пару раз обожглась и долго лечилась от этого недостатка. Но навыки остались.

Крылов улыбнулся, ему трудно было представить обжегшуюся Анну, потер подбородок:

— Мне и легко, и сложно ответить на твой вопрос. Легко, потому что ответ прост. Трудно, потому что в него очень сложно поверить. Короче, так: когда я прикоснулся к картам, я почувствовал… они… они как будто укололи меня. Словно прошел ток…

— Через подушечки пальцев.

— Да.

— И это повторяется всякий раз, как ты прикасаешься к ним.

— Что ты знаешь о моих картах? — Никита подошел к дивану, присел рядом с Анной, сделал маленький глоток вина, но его спокойный голос и расслабленная поза не обманули девушку, она видела, что Крылов напряжен. — Я к ним прикасался, я почувствовал укол. А ты? Откуда тебе знать, что они не так просты, как кажется на первый взгляд? Почему затеяла разговор? Почему ты пришла?

— Я верю в сказки, — мягко ответила Анна. — Верю в колдовство. Верю в магию. То, что твои карты необычны, я поняла, едва Мамоцких открыл шкатулку. Мне не нужно было прикасаться к ним.

Никита попытался пробиться сквозь черную стену ее глаз, разглядеть, что таится по ту сторону ночи. Безуспешно.

— Ты — ведьма?

— А если так?

— А если я скажу, что не верю ни одному твоему слову?

— В таком случае ты выбросил на ветер двадцать тысяч.

— Логично. — Крылов рассмеялся, но быстро стер улыбку с губ. Помолчал. — Ты — ведьма.

Теперь он не спрашивал.

— Боишься?

— Я чувствовал, что с тобой что-то не так… Ты слишком хороша для обычной женщины. — Крылов протянул руку, пальцы прикоснулись к щеке Анны, скользнули чуть ниже, к подбородку, замерли у полных губ. — Чего ты хочешь от меня?

— Карты.

— Для чего?

— Хочу сыграть.

Никита отдернул руку, прищурился. Девушка с улыбкой наблюдала, как Мужчина борется с Игроком.

— Я пробовал играть, — медленно сообщил Крылов. — Ничего странного, раскладываются, как обычные карты, даже покалывание исчезает.

— А ты думал, они начнут переливаться огнем? — усмехнулась Анна.

— Требуется второй игрок?

— Нет, требуется приложить определенные усилия… активизировать Колоду.

— Что-то вроде заклинания?

— Да.

— Ты его знаешь?

— Да.

— Прекрасно! — Никита отставил бокал и взъерошил волосы. — Тебе нужны мои карты. Как мы их поделим?

— Ты сыграешь одну партию и отдашь Колоду мне.

— Отдам?

— Или подаришь. Главное — добровольно.

— Так вот в чем дело! — Крылов откинулся на спинку дивана и широко улыбнулся. Впервые с начала разговора улыбнулся по-настоящему. Искренне. От души. — Добровольно! Поэтому ты пришла договариваться? Иначе бы украла? Да? Украла бы?

Анна молчала.

— Добровольно отдать. Подарить… Мне не нравится, как это звучит. Есть в этих словах какая-то неправильность… Почему подарить? Я могу их тебе добровольно продать? Или добровольно дать на время?

«Может, позвонить навам, продиктовать им адрес Никиты и поделить с Генбеком награду?»

— А если я захочу сыграть еще раз?

— После того, как я расскажу тебе о них все, что знаю, уверена, ты не захочешь играть в эти карты больше одного раза, — огрызнулась Анна. — А возможно, вообще не захочешь в них играть.

— Звучит угрожающе. — Крылов понял, что переборщил, и подобрался. — Не обижайся, я ведь еще не до конца…

— Ты думаешь, у тебя пакетик леденцов в кармане? Или палочка-выручалочка? На счастливый билет не рассчитывай, тебе предложат сыграть, по-крупному сыграть, но выигрыша никто не гарантирует.

Никита не отвечал пару минут. Молча смотрел в черные глаза Анны. Держал взгляд. И не проиграл.

— Что ты решил? — тихо спросила девушка.

— Запусти…

— Активизируй, — эхом поправила его Анна.

— Активизируй карты.

— Ты подаришь их мне после первой игры?

— Да.

— Я хочу, чтобы ты поклялся.

— Только после того, как окончательно поверю, что они волшебные. Только после того, как начну игру.

— Ты поверишь, — пообещала девушка.

И отвела взгляд. Она знала, как заставить мужчину сделать то, что от него требуется.

* * *

Ресторан «Сирена».

Москва, улица Большая Спасская,

4 ноября, четверг, 22.23

— Абонент не отвечает или временно недоступен. Попробуйте перезвонить позднее…

Эльдар с яростью посмотрел на трубку мобильного телефона и громко выругался. Он уже два часа не мог дозвониться до Анны.

Когда девушка предупредила, что они не увидятся, Ахметов отнесся к сообщению спокойно — такое случалось не единожды. Но позже, вспомнив вчерашнее утро и возникшую тогда тяжелую неловкость, Эльдар вдруг подумал, что отсутствие Анны может быть связано с этими событиями. «Женщины, черт бы их побрал! Женщины! На словах она желает независимости и свободы, а на деле мечтает о семье и детишках…» Неужели Анна действительно ждет, что он сделает ей предложение? Это невозможно! И снова отчетливая мысль: «Я не хочу ее терять!»

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

2

Открыт ежедневно, с 9.00 до 22.00 без перерыва на обед. Раритеты и современные работы. За отдельную плату предоставляется доступ к запрещенным изданиям.