Кафедра странников
Загадочная Атлантида оставила человечеству не только легенды. Трон владыки морей Посейдона – источник магической энергии – не погиб вместе со своими создателями. Случайно обнаруженный в сибирской тайге, он оказался в центре противостояния между Странниками, возвратившимися на родную планету, и обитателями Тайного Города, последними представителями древних рас, правивших Землей задолго до появления первого человека. Люди, много веков назад отказавшиеся от магии, сумели отыскать более могущественные силы, открывающие дорогу во Внешние Миры. И Трон Посейдона стал своеобразной стартовой площадкой у истока этого Пути…
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Кафедра странников предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Глава 1
В имперские времена количество городков, подобных Красноярску-151, не поддавалось учету. Секретные заводы и фабрики, научные центры и опытные производства — все, что представляло интерес для безопасности страны и одновременно — для иностранных разведок, тщательно скрывалось в недосягаемой Сибири, пряталось за безликими почтовыми ящиками, укрывалось от посторонних глаз густыми лесами, колючей проволокой и часовыми с собаками. Закрытые поселения, жители которых четко делились на работников предприятий и охранников. Вместо законов — внутренний распорядок, утвержденный «профильной» организацией — КГБ или Министерством обороны, вместо свободы — большая, по имперским меркам, заработная плата и подписка о неразглашении государственной тайны. В не существующих на картах городках разрабатывались современные технологии и уникальные устройства уничтожения, испытывалось запрещенное оружие, создавались опытные образцы новых танков, выращивались боевые вирусы и рождались проекты полетов в космос. Маленькие сибирские городки определяли имперскую научную мысль, а потому работа в этих полутюремных поселениях считалась престижным и интересным делом.
— Объект «Трон» был обнаружен три месяца назад при строительстве Саяно-Шушенской ГЭС, внутри холма естественного происхождения…
— Это точно? — перебил докладчика академик Брам, один из трех присутствующих на совещании представителей АН СССР. — Насчет естественного происхождения холма, я имею в виду. Это очень важно, товарищ Зябликов!
Дмитрий Брам был археологом, что вполне объясняло его повышенное внимание к подобным деталям. Другие академики, физики Симонидзе и Красноумский, деликатно усмехнулись. Гениям точных наук было глубоко плевать, откуда в их распоряжение прибыл удивительный объект: из холма, из оврага или из специально прорытой траншеи. Главное, что «Трон» появился и заинтриговал ученых мужей Империи своими поразительными свойствами, все остальное вторично.
— Пожалуйста, будьте точны в определениях! Холм естественного происхождения?
Докладчик, худощавый сутулый мужчина лет сорока на вид, поправил очки и уверенно кивнул:
— Место обнаружения объекта было изучено самым тщательным образом. В работе комиссии принимали участие и геологи, и биологи, и ваши люди, Дмитрий Ефимович, из красноярской археологической экспедиции, квалификация которых…
— Я не сомневаюсь в мастерстве своих ребят! Отвечайте, пожалуйста, на вопрос, товарищ Зябликов!
Необычайная горячность академика Брама объяснялась легко. Обнаружив в сибирских дебрях загадочный объект, гэбэшники оцепили внушительный участок стройки — что привело в дикое бешенство далекое от высоких материй строительное начальство — и немедленно вызвали первых попавшихся ученых. Первыми попались археологи. Ребята Брама два дня восторженно обнюхивали «Трон» и прилегающую территорию, щеточками расчищали массивную тушу объекта и молили бога, чтобы сказка продолжалась как можно дольше. Молили, видимо, без энтузиазма, потому что к исходу вторых суток на подопечных Дмитрия Ефимовича обрушилось сразу два неприятных известия. Во-первых, разъяренные строительные бонзы сумели убедить московских старцев, что сдача электростанции точно по плану гораздо полезнее для народного хозяйства, чем правильность извлечения из земли какой-то ржавой железяки. Пущай выкапывают и уматывают, можем дать бульдозер для ускорения процесса! Поскольку, что такое план, в Москве понимали очень хорошо, археологам было высочайше велено не наглеть и на пути благосостояния трудящихся не становиться.
С этой ситуацией еще можно было бы смириться, но вот вторая новость стала для Брама настоящей катастрофой: информация о необычных свойствах объекта «Трон» докатилась до физиков. Строители, желающие любой ценой вышвырнуть находку из зоны ответственности, не пожалели красок, описывая академическим зубрам выходки «Трона», и в Красноярск были спешно направлены спецы из новосибирского Академгородка, которые охотно засвидетельствовали необычайную ценность объекта для прикладной науки. Титаны удивленно хмыкнули, надавили на нужные рычаги и элегантно отодвинули археологов на второй план.
— Надо ли понимать ваше замешательство так, что вы не потрудились как следует изучить место нахождения объекта? — зловещим шепотом осведомился Брам.
— Дима, — увещевающим голосом протянул Симонидзе, — при всем моем уважении: наш молодой коллега направлен в Красноярск, чтобы как следует изучить сам объект, а не место его обнаружения.
— Вот в этом вся трагедия! — немедленно среагировал Брам. — Вы ищете сиюминутную выгоду!..
— Дима, в Москве надо было драться, — махнул рукой Красноумский. — Сейчас бесполезно. — Академик покосился на докладчика. — Продолжайте… юноша.
— Проведенные исследования показали, что холм, в котором был обнаружен объект «Трон», естественного происхождения, — подвел итог Зябликов. — Это заключение геологов. Ваши ребята, Дмитрий Ефимович, не нашли вокруг следов проведения каких-либо работ. За исключением активности строителей ГЭС, разумеется.
На последней фразе академик Симонидзе откровенно ухмыльнулся: Валентин Павлович Зябликов был его учеником, и старику понравилось, как молодой профессор поддел чересчур горячего археолога.
Брам поморщился, но промолчал. Красноумский поерзал на неудобном стуле — мебель в провинции не удовлетворяла привыкшего к комфорту академика — и тоже промолчал. С лица Красноумского вообще не сходила недовольная гримаса. Скудная обстановка совещательной комнаты оскорбляла его утонченный вкус, к тому же в помещении было несколько прохладно, и академик не выпускал из руки скомканный носовой платок. Дача, на которой разместили Красноумского, пахла нафталином, а на завтрак не был подан липовый мед. Академика раздражали хозяева — он недолюбливал провинциальную услужливость — и бесили спутники. Его выводили из себя… Другими словами, Красноумский был прямым конкурентом Симонидзе за право разрабатывать «Трон», проиграл это право в коротком и беспощадном сражении и теперь не находил себе места от зависти.
— Пусть товарищ Зябликов вернется к докладу, — кисло предложил Красноумский. — Разумеется, если ему есть о чем еще рассказать.
— Объект «Трон» представляет собой монолит неизвестного металла, без каких-либо следов сварки или соединений иного рода, — невозмутимо продолжил Зябликов. — Основанием артефакта является квадратная платформа высотой полтора ярда. В ее центре расположено кресло-трон, выполненное в античном стиле, перед которым находится нечто вроде алтаря — идеальный куб, с гранями сорок дюймов. На верхней поверхности алтаря выполнено углубление конической формы, диаметром десять дюймов, глубиной — двадцать. Позади кресла находится стена высотой восемь футов, на лицевой стороне которой вырезан текст на неизвестном языке. Да, чуть не забыл: на спинке трона изображен крылатый конь. — Зябликов грустно улыбнулся. — Это единственный символ, который мы смогли опознать.
— «Смогли опознать», — зло процедил Брам.
— Крылатый конь… Пегас? — поинтересовался полковник Александров, представляющий на совещании всесильный КГБ.
— Насколько я помню, Пегас как-то связан с Посейдоном? — Симонидзе покосился на Брама.
— Изображение на спинке трона — прямая отсылка к богу морей, — буркнул археолог. — А Посейдон, в свою очередь, считался покровителем Атлантиды.
— В которой, согласно античным источникам, широко применялся загадочный металл, — добавил Красноумский и шумно высморкался. — Бред, конечно.
Странная находка настолько увлекла физиков, что они проработали даже непрофильную информацию об артефакте.
— Орихалк, — угрюмо подтвердил Брам. — Небесный металл.
— Не сомневаюсь, что вскоре мы сообщим вам его формулу, — улыбнулся Симонидзе.
— Не говорите «гоп!», коллега, — скривился Красноумский. — Пока, насколько я знаю, ваш Зябликов мало чего добился.
— Мы в самом начале пути, — пожал плечами Симонидзе. — Валентин Павлович, у вас есть новые сведения о материале, из которого изготовлен объект «Трон»?
Вопрос был задан уверенным тоном и предполагал оптимистичный ответ. Зябликов не подкачал.
— Мы работаем над этим, Шота Георгиевич, — бодро отрапортовал профессор. — Не могу назвать точные сроки, но я уверен…
— То есть вы уже изучаете структуру материала? — оборвал Зябликова Красноумский.
— В настоящий момент мы проводим работы по изъятию образца для лабораторных исследований, — чуть расплывчато ответил профессор.
— Что? — не понял академик. — Товарищ Зябликов, будьте конкретнее.
— К сожалению, все наши попытки взять образец металла на анализ пока терпят неудачу. Объект «Трон» необычайно тверд: мы не можем ни отпилить, ни отбить хотя бы небольшую его часть. Мы не можем просверлить отверстие или расплавить…
Симонидзе покраснел.
— Необязательно так напрягаться, — с издевкой бросил Красноумский. — Еще в институте вам должны были сообщить, что современная аппаратура позволяет сделать анализ материала удаленным способом…
Брам, слабо разбирающийся в физике, без восторга прислушивался к диалогу — он понимал, что «Трон» археологам никто не вернет, а зарождающаяся свара лишь подтверждала глубокое убеждение академика, что все эти физики суть тупые арифмометры, неспособные оценить истинно великие науки.
— Мы проводили исследования по разным методикам, — со всей возможной дипломатичностью ответил Валентин Павлович. — Ни одно из них ни к чему не привело.
— Что вы имеете в виду?
— Каждый следующий результат всегда кардинально отличается от предыдущего, даже если получен сразу за ним. Аппаратура показывает, что «Трон» состоит из металла, камня, дерева… А однажды, если ориентироваться на показания приборов, мы видели перед собой глыбу льда.
— Бред!
— Как вам будет угодно, — пожал сутулыми плечами профессор.
— В проблемах, с которыми столкнулся товарищ Зябликов, нет ничего удивительного! — не выдержал Брам. — Артефакт обладает колоссальной исторической ценностью! Колоссальной! Он должен перевернуть современные представления об античном мире! Если «Трон» действительно из орихалка, действительно из Атлантиды, то это прорыв! Вы понимаете? Прорыв!! Достоверных сведений об Атлантиде нет, все древние авторы сходятся на том, что это была высококультурная страна. Но почему она погибла? Вы стараетесь отпилить кусочек от того, о чем не имеете ни малейшего представления! Кто знает, что несет в себе артефакт и почему он оказался в Сибири? Как он оказался в Сибири?! Вы представляете, сколько отсюда до Атлантиды? Прежде чем плавить «Трон», мы должны прочитать то, что написано на стене! Мы должны разгадать его загадки и только после этого решать, что делать дальше. Вы ведь ученые, товарищи!
— Мы — ученые! — Симонидзе, доведенный шпильками Красноумского до белого каления, охотно выплеснул на коллегу накопившуюся злость. — И как настоящие ученые, мы должны подходить к решению вопросов комплексно, как учит нас партия, а не с буржуазной узостью мышления.
Полковник Александров одобрительно кивнул. Партия — это хорошо. Партия плохому не научит.
— Вы хотите прочитать текст? — брызгал слюной Шота Георгиевич. — Пожалуйста, изучайте! Копируйте ваши закорючки. А я хочу знать, почему вчера вечером товарищ Зябликов наблюдал через артефакт телевизионную передачу!
— Это так?! — едва не подпрыгнул Красноумский.
— В шестнадцать часов и двадцать одну минуту на гладкой, обратной стороне стены артефакта появилось четкое изображение передачи Первого государственного канала, — подтвердил Валентин Павлович. — Помимо меня, аномалию наблюдали девять человек. В семнадцать десять трансляция прекратилась.
— Изумительно! — Красноумский сжал кулак. — Черт побери!
Он с ненавистью посмотрел на Симонидзе. Брам обреченно махнул рукой.
— Дмитрий, к чему горячиться? — Шота Георгиевич слегка успокоился и почти миролюбиво посмотрел на археолога. — Мы же договорились, что твои ребята примут участие в исследовании объекта. Не надо перетягивать на себя все одеяло.
— Партия и правительство осознают культурную ценность объекта «Трон», — добавил полковник Александров. — Но и вы, товарищ Брам, должны понять: помимо исторической важности, объект обладает уникальными прикладными свойствами, которые обязаны изучить советские ученые. Это наш долг перед партией и народом.
— Да, конечно, — уныло согласился академик.
— Перед партией, — веско повторил полковник.
Брам вздохнул и устало покачал головой:
— Никто не знает, отчего погибла Атлантида, товарищи. Никто не знает, каких высот достигла наука атлантов.
— Древняя наука? — с легким сарказмом переспросил Александров.
— Исчез целый континент, — очень серьезно произнес Брам. — А мы находим артефакт, который невозможно распилить и который принимает и обрабатывает электромагнитные волны. Даже вашего образования, полковник, должно хватить для понимания, что мы имеем дело с наследством весьма высокоразвитой цивилизации. Вы не боитесь, что ваше «изучение» объекта вызовет неприятные последствия? Как насчет взрыва? Ядерного?
— Именно поэтому мы не перевозим артефакт в Москву, а продолжаем его изучение здесь, в Красноярске-151, — холодно объяснил Александров. Представителя спецслужбы задели слова насчет образования.
— Значит, вы согласны с тем, что опасность существует? — поинтересовался Брам.
— Опасения всегда должны иметь место, это нормально, — буркнул полковник безопасности. — Достаточно того, что объект притянул и полностью расплавил многотонный бульдозер.
— Мы полагаем, что сработал защитный механизм «Трона», — вставил Зябликов. — Бульдозер ударил в объект, и артефакт отреагировал адекватно, полностью уничтожив агрессора.
— У «Трона» много разных механизмов, — кивнул Александров.
— Что вы имеете в виду? — насторожился Брам.
— Примерно месяц назад было принято решение перебросить «Трон» в Красноярск-104, — сообщил полковник, — но, судя по всему, объекту больше нравится в Красноярске-151.
— Масса «Трона» необъяснимым образом возросла, — негромко объяснил профессор. — Первоначально она оценивалась в тридцать тонн, а когда подогнали кран, выяснилось, что масса артефакта перевалила за сотню.
— Мы не смогли сдвинуть объект с места, — развел руками Александров. — Пришлось оставить его в Красноярске-151.
— Увеличение массы было временным явлением, — закончил Зябликов. — После того как мы убрали технику, приборы зафиксировали снижение давления на пол ангара. «Трон» словно дал нам понять, что хочет остаться здесь.
— Невероятно! — Археолог схватился за голову. — Черт побери! Это же фантастика! Мы обязательно должны прочесть текст!
— У вас будет такая возможность, товарищ Брам, — напомнил Александров. — Но главное направление исследований: необычные свойства объекта «Трон». Такую задачу поставила перед нами партия. — Голос полковника приобрел официальную торжественность. — Кстати, товарищи, непосредственно перед началом совещания я получил уведомление из Москвы: окончательное решение о перепрофилировании Красноярска-151 для нужд исследований объекта «Трон» принято. Создается новый центр. Научным руководителем проекта назначается товарищ Зябликов. Валентин Павлович, примите мои поздравления. Кураторами работ назначены академик Симонидзе и я.
— Давайте поздравим Валентина Павловича с ответственным и перспективным назначением, — предложил Симонидзе.
Маститые академики поприветствовали профессора жидкими аплодисментами. Брам стучал в ладоши угрюмо, Красноумский с отвращением, и только в глазах Симонидзе можно было прочесть что-то похожее на поддержку. Смущенный Зябликов поднялся на ноги.
— Товарищи, я искренне благодарен партии, правительству и всему советскому народу за оказанное доверие и предоставленную возможность проявить свои способности. Обещаю приложить все силы и знания для решения поставленных перед нами задач. Мы разгадаем эту загадку и бросим ответ на алтарь советской науки!
Академики согласно трясли головами. Старые, умные и циничные, они прекрасно понимали, что товарищ Зябликов обязан обратиться с пламенной речью к товарищам, чтобы товарищ Александров мог с чистой совестью отразить его патриотизм в плановом доносе. Поэтому и Симонидзе, и Брам, и Красноумский не прерывали молодого коллегу и снисходительно сопели в нужных местах.
— Я очень внимательно выслушал товарища Брама, — продолжил Зябликов, — и хочу согласиться: некоторые забытые цивилизации находились на высоком уровне развития и способны преподнести нам сюрпризы. Задача же современной науки — тщательно изучить наследие старины во благо партии и народа. Поставим древнюю мысль на службу советскому обществу! Я знаю — Земля еще таит немало секретов, каждый из которых — вызов коммунистическим ученым. Вызов, который мы принимаем! На Северный полюс или на экватор, на морское дно или в непроходимые горы — мы изучим всю планету, пройдем по всем дорогам, и ни одна тайна не укроется от пытливого взгляда передового советского ученого!
Нас не догонят!
Оле-оле-оле!!
Песня грозно и гулко звучала под низкими сводами кабака «Средство от перхоти», самого грязного, если верить путеводителю, заведения Москвы. Оригинальный текст хита дикари выучить не удосужились, собственных слов не придумали, поэтому куплеты каждый ревел на свой лад, излагая как можно громче то, о чем думал в данный конкретный момент. Зато главные слова песни, те, что отражали неповторимую воинственность Красных Шапок и за которые обитатели Тайного Города назвали молодежный хит боевым гимном дикарей, звучали дружно и очень гордо, заставляя дрожать каменную кладку и мощные деревянные балки:
Нас не догонят!
Оле-оле-оле!!!
Нас не догоня-я-я-ят!!!
Громадный кабак, занимающий большой подвал Южного Форта, был подлинным сердцем самой дикой семьи Тайного Города. Именно здесь в ее артерии безостановочно направлялись новые и новые порции дешевого виски — единственного катализатора, способного заставить мозги Красных Шапок шевелиться. Незамысловатая мебель «Средства от перхоти» — грубые столы и массивные скамьи — была привинчена к полу, барная стойка тянулась через весь зал, а пол густо покрывали опилки. Касса заведения пряталась за пуленепробиваемым стеклом и защищалась «кольцом саламандры» второй степени. Попытки ограбления тем не менее предпринимались не реже раза в неделю. Трупы неудачников бармены сбрасывали в канализацию через специальный лаз справа от будки кассира.
— За нашего непобедимого фюрера! — заорал уйбуй Копыто, вскакивая на стол. — За нашего любимого Кувалду!!
От избытка чувств десятник пальнул в потолок из карманного «браунинга», после чего вылил огненную воду в тренированную глотку. Присутствующие в кабаке Шибзичи, члены родного клана Кувалды, дружно присоединились к вдохновенному порыву уйбуя, немного постреляли, выпили, а некоторые даже полезли целоваться с висящими на стенах патриотическими плакатами: Кувалда в парадной форме, Кувалда проводит еженедельное совещание с уйбуями, Кувалда делится с королевой Всеславой своими взглядами… Члены других кланов семьи, Гниличи и Дуричи, опрокинули свои стаканы после небольшой паузы: одноглазый фюрер не вызывал у них приступов сыновней любви. Узурпировав верховную власть в критический момент — связавшиеся с Вестником Красные Шапки умудрились прогневать все Великие Дома, — Кувалда сумел выправить положение и убедить ведущие семьи Тайного Города в том, что ближайшие сто лет от дикарей можно не ожидать неприятностей. Понимая, что никто, кроме одноглазого, не справился бы с такой задачей, Красные Шапки инстинктивно позабыли о любимых междоусобицах и подчинялись фюреру. Но чем больше времени проходило, чем основательнее забывался кризис, тем чаще под красными банданами рождался закономерный вопрос: «А чо это он нам указывает?» На взгляд большинства уйбуев, правление Кувалды неприлично затянулось, и политическое долголетие одноглазого объяснялось двумя факторами: поддержкой Зеленого Дома (королеву Всеславу устраивали присмиревшие варвары) и превентивными мерами — смутьянов в Южном Форте вешали с дивной регулярностью.
— Давайте споем во славу великого фюрера какую-нибудь песню?! — Копыто окончательно развезло, и бойцы отчаянно пытались стянуть уйбуя со стола. — Я могу сплясать…
— Чего скривился, тренер? — Уйбуй Булыжник опустил пустой стакан на грязную столешницу и подозрительно покосился на сидящего рядом Напильника Гнилича. — Не в то горло пошло?
— Да за этого хмыря даже пить неохота, топор тебе в зубы, — прохрипел Напильник. Он оглянулся и, еще более понизив голос, добавил: — Урод одноглазый.
В целях безопасности Красные Шапки обычно употребляли виски в окружении бойцов родной десятки, но кредитоспособность подчиненных уйбуя Напильника в последнее время упала почти до нуля, а потому они расползлись по «Средству от перхоти», садясь на хвост к более состоятельным соплеменникам.
— Опасные слова, тренер, — протянул Булыжник. — Адназначна опасные.
— Наверно, виски паленый, — предположил Отвертка, один из подчиненных Дурича. — Вот ему по шарам и дало.
— Виски добрый, — не согласился Булыжник, щедро разливая по стаканам очередную бутылку «бима». — Ты, Напильник, наверное, в последнее время самогоном баловался. А это адназначна опасно.
Десятка Дуричей обидно расхохоталась. Гнилич поморщился — но не отказываться же из-за гордости от дармовой выпивки? — а потому, пробормотав: «Здоровья, топор вам всем в зубы», ловко принял огненную воду на грудь.
— Хорошо, что весна началась, — порадовался Отвертка, почесываясь спиной о стену. — А то холодно.
С тех пор как Красные Шапки лишились густой шерсти по всему телу, зима вызывала у них резкую антипатию.
— Местная весна что? Не весна, а сплошное недоразумение. Вот я слышал, будто в Западных лесах когда-то весны были куда приятнее… — И романтично настроенный Булыжник принялся пересказывать соратникам давно надоевшие байки о легендарном фатерлянде Красных Шапок. Напильник же, в ожидании очередного тоста, подпер кулаками подбородок и уставился на малюсенькое, забранное толстыми решетками окно. На его душе скребли кошки.
Когда-то, несколько лет назад, Напильник считался особо доверенным уйбуем Сабли, фюрера клана Гниличей, и даже всерьез рассчитывал перерезать горло благодетелю и занять его место, но история с Вестником спутала честолюбивые планы. Сабля откинул копыта без помощи верноподданных, затем Кувалда Шибзич грохнул Секиру Дурича, возглавил семью и первым же указом ликвидировал титул фюрера клана, здраво рассудив, что политические конкуренты ему ни к чему. Великий Дом Людь отнесся к нововведениям благосклонно: постоянные междоусобицы дикарей давно надоели зеленоглазым красавицам, но жизнь уйбуев потеряла смысл — путь наверх был заказан, и это удручающе действовало на варварскую гордость.
— За Западные леса!
— За Родину! — рассеянно согласился Напильник, поднимая стакан.
— За нашу великую Родину!
Очередная порция «бима» слегка разогнала горестный туман в голове Гнилича. Напильник задумчиво поковырялся между зубами длинным желтым ногтем, слизнул с него найденные остатки закуски и пробурчал:
— Конечно, легко быть щедрым, топор тебе в зубы, когда от сибирских бабок карманы пухнут!
Все знали, что шустрый Булыжник ухитрился подрядиться к шасам, убедив Торговую Гильдию, что лучших сторожей для затерянного в окрестностях Омска склада не подберешь. Поскольку на этом перевалочном пункте шасы хранили исключительно несъедобный крупнотоннажный груз, легко поддающийся учету и абсолютно не приспособленный для растаскивания, основатели Торговой Гильдии согласились, и десятка Дуричей целых полгода благоденствовала в тайге, уничтожая местных комаров пропитанной алкоголем красношапочной кровью. А по возвращении в лоно цивилизации целых три недели вызывала удивление сородичей необычайной кредитоспособностью.
— Не, — протянул размякший от романтизма Булыжник, — сибирские бабки мы уже давно оприходовали, адназначна. — Уйбуй причмокнул, вспоминая пышную оргию, устроенную десяткой после возвращения из Омска. — Я думал снова к шасам подрядиться, да ребята пока отказались. Мы тута заработали. И много.
— На чем? — оживился Напильник. — Ограбили кого? Скажи кого? Я не сдам, топор тебе в зубы! Честно, не сдам.
За донос на неблагонадежных полагалась небольшая премия, которая позволила бы Гниличу рассчитаться с наиболее горящими долгами.
— Да никого мы не грабили! — Булыжник оттолкнул завалившегося на стол Отвертку и свистнул бармену, требуя очередную бутылку виски. — Мы чисто техно… технологиями занимались. Чисто политическими, адназначна.
— Чего? — вытаращил глаза Напильник. — Это как?
В зале загрохотал неформальный гимн Красных Шапок:
Я мог бы выпить море,
Я мог бы стать другим,
Вечно молодым,
Вечно пьяным…
Кабак ревел любимую песню в едином порыве. Не пытаясь перекричать соплеменников, Булыжник склонился к Гниличу и радостно зашептал:
— Да смех, блин! Там в Зюзино челы муниципального советника выбирают. Шесть штук кандидатов, адназначна! Все челы поголовно, но один — чисто свой чувак, мы его палатки уже пять лет бомбим, а он теперь хочет властью стать, в натуре. Ну, типа, чтобы палаток больше понатыкать.
— Это понятно, топор тебе в зубы, — перебил собутыльника нетерпеливый Напильник. — Бабки тут при чем? Откуда бабки-то?
— Так я и говорю, тренер, политические технологии адназначна! Тот чувак, который свой, приходит к нам и говорит: пацаны, сделайте так, чтобы электорат конкурента невзлюбил. Мы, в натуре, не поняли сначала, вроде тебя были, темные, чо, говорим, ругаешься тута? А он — настырный малый, чисто тренер, вам, говорит, надо пару моих палаток бомбануть, потом, значит, пару подъездов краской облить и стекла побить, адназначна. А потом чисто заявиться туда и сказать, что если челы не станут голосовать за того, типа, за конкурента, то мы их ваще закопаем.
— Сильно, — оценил Напильник.
— А я говорю! Мы, короче, бабло у него взяли, палатки его бомбанули, подъезды изгадили, сказали челам, что просил, а потом подумали: пацан этот, в натуре, свой, надо помочь ему дополнительно. И сделали мы его конкуренту черный пиар.
— А это как? — заинтересовался темный Гнилич.
— Ну, эта технология тебе известна, — ухмыльнулся Булыжник. — Конкурент, типа, в больнице теперь валяется, к другим э… кандидатам человская полиция охрану приставила, а пацан нам еще денег дал, чтобы мы больше в Зюзино не светились пока.
— Кудряво, — завистливо засопел Напильник.
— Мозги, Гнилич, мозги. — Булыжник покровительственно похлопал уйбуя по плечу. — Пусть идиоты всякие по Сибири мотаются, мы, блин, на выборах больше заработаем. Я уже все изучил — челы это дело очень даже любят, чуть не каждый месяц где-нибудь кого-нибудь выбирают. — На стол легла засаленная листовка «Выборы муниципального советника района Чертаново». — Понял, тренер?
Напильник наморщил лоб и почти минуту водил пальцем по тексту, сосредоточенно шевеля при этом губами.
— Значит, топор тебе в зубы, любой из этих челов может стать властью?
— Угу, — согласился Дурич.
— Станет приказы отдавать и кабинет с секретаршей иметь?
— Станет. Это, тренер, называется демократия. Покуда тебе черный пиар не сделали, можешь на что-то рассчитывать.
— Демократия, — задумчиво повторил Напильник, наблюдая за аккуратно складывающим листовку Булыжником. — Демократия.
«Очередной скандал на выборах муниципального советника в Зюзино. Напомним, что некоторое время назад группа неизвестных хулиганов учинила дебош на встрече одного из кандидатов с избирателями, и вот — новый инцидент. Как стало известно нашему корреспонденту, вчера днем был зверски избит…»
«Красные Шапки опять оскандалились. Уйбуй Булыжник и его бравая десятка в очередной раз стали героями человских газет. В разделе „Криминальная хроника“, разумеется. К счастью, на этот раз им хватило мозгов не светиться, а спрятаться за расплывчатой формулировкой „группа неизвестных хулиганов“, но ведь человская полиция не дремлет. Рано или поздно блюстители закона вполне могут выйти на след безбашенных дикарей. Или в Зеленом Доме по старинке рассчитывают на авось? Не пора ли королеве Всеславе приструнить своих…»
«Девонширская аллея» по праву считалась одним из самых роскошных поместий Лонг-Айленда, обитателей которого, в принципе, удивить сложно. Старинный, викторианского стиля, особняк был подлинным до самого последнего гвоздя — еще в начале века огромный дом аккуратно разобрали по кирпичику и бережно перевезли с туманного Альбиона на американскую землю. В те времена подобная экстравагантность была в моде, и разбогатевшие в колониях поселенцы активно застраивали новые земли архитектурными шедеврами метрополии. Помимо приличного дома, владельцы поместья позаботились о наличии ухоженного парка на сотню акров, небольшого озера с красивой набережной, полей для поло и гольфа, загона для лошадей… Проще сказать, о чем не подумали хозяева «Девонширской аллеи», когда обустраивали свое родовое гнездо. А не подумали они о том, что некоторые гости не станут перелезать через высокую ограду поместья, попадая под скрытые видеокамеры и возбуждая охранную сигнализацию. Не пойдут через главные ворота, на которых несут нелегкую службу профессиональные защитники чужого добра, а появятся из ниоткуда, необъяснимым образом материализуются в центре тщательно охраняемого парка, с легкостью обойдя запланированные для непрошеных гостей препоны. Владельцы об этом не подумали — а кто в наши дни верит в сказки?
И тем не менее это произошло. Неподалеку от загона.
Прохладный вечерний воздух, наполненный пронзительными запахами вступающей в свои права весны, вдруг загустел, образовав студенистый куб с гранями в десять футов. Несколько мгновений куб подрагивал, напоминая брошенное на стол прозрачное желе, а затем стал медленно сжиматься внутрь, дрожа все сильнее, но не помяв ни единой травинки. Прошло несколько секунд, и там, где только что высился загадочный студень, медленно, словно изображение на фотобумаге, проявилась тяжелая дубовая дверь с изысканной золотой ручкой. Просто дверь, без коробки и наличников, висящая примерно в пяти дюймах от земли. Наблюдателей в этой части «Девонширской аллеи» не оказалось, а потому странное появление странной двери не привлекло ненужного внимания и сопровождалось лишь испуганным ржанием лошадей.
Еще через пару мгновений, когда дверь перестала дрожать, а ее линии приобрели окончательную четкость, золотая ручка плавно опустилась вниз и медленно открылся прямоугольный проем, заполненный глубокой тьмой. При открытии дверь даже скрипнула так, словно ее несуществующие петли давным-давно потеряли несуществующую смазку. Лошадиное ржание стало громче. Из двери неспешно вышел плечистый мужчина сорока — сорока пяти лет на вид, одетый в грубую белую рубаху, заправленную в такие же грубые штаны. На левом плече мужчины висел тощий и очень потрепанный рюкзак. Пару секунд пришелец стоял в проеме, с наслаждением вдыхая вечерний воздух, затем провел рукой по зачесанным назад длинным светлым волосам, поправил стягивающий их в хвост кожаный ремешок, снова огляделся, улыбнулся и сделал шаг вперед.
— Я дома!
Дверь, традиционно скрипнув, затворилась и сейчас же принялась бледнеть, растворяться в наступающих сумерках, стирая всякое напоминание о своем появлении. Мужчина же скептически огляделся, потер подбородок, словно о чем-то советуясь сам с собой, пожал плечами и поднес к большим светло-серым глазам украшающий правый мизинец перстень. Крупный желтый камень замерцал изнутри.
— Я дома, — повторил мужчина. — И я не ошибся.
Он дошел до здания, уважительно цокнул языком, разглядывая старинные стены, остановился у входа и уверенно воспользовался деревянным молоточком. Когда удивленный дворецкий — охрана должна была предупредить, что к дому едет посетитель! — распахнул дверь, пришелец очень четко произнес:
— Я хотел бы видеть господина Плотникова.
— I don’t understand… — Слуга подозрительно оглядел наряд гостя.
— Я хотел бы видеть господина Плотникова, — повторил пришелец по-английски.
Несмотря на странную одежду, посетитель держался очень уверенно, и опытный дворецкий понял, что перед ним отнюдь не бродяга.
— Хозяева ужинают, сэр. Вы можете…
— Я знаю, что я могу, — властно оборвал слугу мужчина. Он говорил с заметным славянским акцентом. — Передайте господину Плотникову вот это. — В ладонь дворецкого опустился перстень. — Передайте прямо сейчас. Это очень важно, мой друг, очень важно. Не бойтесь оторвать хозяина от ужина.
Черная вода еще была обжигающе холодна. Еще попадались редкие льдины, не крупные, но напоминающие о том, что по ночам Москву сковывают последние морозы. Но эти штрихи уходящей зимы не могли помешать вступающей в свои права весне. Запахи, наполненные пробуждающейся жизнью, туманили голову, ощущение свежести не исчезало даже в центре мегаполиса, а утренний ветерок, еще по привычке злой, таил в своем колючем дыхании приветливое тепло. Его порывы легко скользили по водам Москвы-реки, и казалось, ничто не может нарушить сонное величие медленного течения, но неожиданно в самом центре реки появился небольшой водоворот. Плавный ход потока нарушился, легчайшая водяная пыль взметнулась вверх, превратилась в облачко, на мгновение скрыв происходящее от глаз возможных наблюдателей, и через несколько секунд из него выплыла узкая деревянная лодка, на корме которой, задумчиво скрестив руки на груди, стоял мужчина. Лет сорока на вид, с густой, до плеч, гривой черных как смоль волос, коротенькой бородкой и тонкими усиками, он напоминал капитана флибустьеров, неизвестно каким ветром занесенного в современную Москву. Ощущение еще более усиливалось из-за маленькой золотой сережки, украшавшей левое ухо мужчины, и его странного наряда: черные кожаные штаны, мягкие полусапожки, тонкая белая сорочка с кружевами и кожаный же колет. Широкий пояс тоже присутствовал, но, вопреки разыгравшемуся воображению, не было видно ни абордажной сабли, ни пары пистолей. Мужчина был без оружия, но разве в нем достоинство настоящего пирата?
Лодка, несмотря на отсутствие рулевого и гребцов, быстро подошла к гранитному причалу, аккуратно вырезанному на теле набережной, и мужчина ловко выпрыгнул на берег. Постоял пару мгновений, привыкая к земной тверди, а затем не спеша, отчетливо хромая на правую ногу, поднялся от реки к мостовой. Старая рана не беспокоила мужчину: его шаг был уверенным и твердым, он давно привык к хромоте и не имел ничего против того, чтобы здесь его называли Калекой. Фома Калека — прозвище не хуже и не лучше других. Оставленная лодка медленно растворилась в утренней дымке, растаяла, не оставив следа, так, словно была бесплотным фантомом, а не выдерживала только что тяжесть широкоплечего пирата. Может, она действительно была призраком, но вот привезенный лодкой пассажир обладал и плотью и кровью. И верой.
Поднявшись на набережную, он перекрестился на купола Новоспасского монастыря, улыбнулся им, как старым, давно не виденным знакомым, а затем с интересом оглядел окружающие монастырь здания.
— Кажется, здесь многое изменилось.
Безликие ящики жилых домов справа от моста, торчащий шпиль сталинской высотки, коробка разноцветных карандашей на противоположном берегу, претендующая на звание современного бизнес-центра… Фома оглядел все. Оглядел медленно, старательно впитывая новые образы, привыкая к ним. Затем погладил левой рукой бородку:
— Размах впечатляет.
Промчавшаяся по набережной «Тойота» также привлекла внимание Калеки. Некоторое время Фома смотрел вслед удалявшемуся автомобилю, еще пару минут посвятил изучению асфальта и нанесенной на дорогу разметки, а уже следующие автомобили воспринял как обыденность и лишь пробормотал, принюхиваясь к выхлопным газам:
— Любопытно, весьма любопытно.
Те немногочисленные обитатели Тайного Города, которым доводилось бывать в знаменитой Цитадели, неприступной штаб-квартире Великого Дома Навь, единодушно отмечали идеальный порядок, который царил в твердыне Темного Двора. Все, абсолютно все, начиная с ухоженного внутреннего дворика и заканчивая самым отдаленным уголком крепости, всегда пребывало в состоянии «только что вымыт и подстрижен». Окна блестят, двери не скрипят, а между дорожкой и бордюрным камнем нет и намека на грязь. Другими словами, несмотря на то, что многие помещения Цитадели были освещены гораздо слабее, чем хотелось бы гостям, в этой темноте можно было встретить все, что угодно, кроме пыли.
И только один кабинет, или, правильнее сказать, логово, разительно отличался от старательно вылизанных помещений штаб-квартиры навов. Там полумрак, здесь — море света из многочисленных окон. Там стерильная чистота, здесь — действующие и давно вышедшие из строя компьютеры, провода и микросхемы, колбы с колдовскими растворами и древние бронзовые конструкции, валяющаяся там и сям одежда, стол для игры в карамболь, пакетики из-под орешков, коробки из-под пиццы и даже куски засохших бутербродов. Двухэтажная берлога «ласвегасов», личных аналитиков комиссара Темного Двора, не была образцом порядка, зато создавала неповторимый уют обжитой помойки.
Из навов сюда, не морщась, заходил только Сантьяга.
Казалось бы, мрачные и не склонные к сантиментам основатели Темного Двора никак не должны были терпеть в своей штаб-квартире такого безобразия, но Доминга, нав-предсказатель, и его напарник Тамир Кумар, шас, специалист по математической логике, заслуженно считались гениями анализа, и им многое сходило с рук. Тем более такая мелочь, как обустройство рабочего кабинета по своему вкусу. И особенно учитывая то, что именно из этой электронно-магической свалки Темный Двор осуществлял контроль за Тайным Городом, и ни разу у колючих навов не было повода для нареканий — работали «ласвегасы» на совесть.
Отдыхать они тоже умели.
И в тот момент, когда подал голос мощный, но ОЧЕНЬ пыльный компьютер, аналитики как раз переживали последнюю стадию качественно проведенного отдыха — они не переживали ни о чем. Заголосившая машина пряталась в самом дальнем углу кабинета, поэтому сигнал дошел до «ласвегасов» не сразу, но все-таки дошел и становился все громче и громче, вдребезги разбив нежный хрусталь волшебной умиротворенности заслуженного отдыха.
— Черт! — простонало тело Тамира. Оно покоилось в огромном кожаном кресле на колесиках и не имело никакого желания приступать к работе. Оно хотело только покоя и чтобы не болела голова. — Кто-нибудь, выключите это…
Валяющийся на диване «кто-нибудь» не отреагировал. В отличие от друга, Доминга не нашел сил даже на то, чтобы открыть глаза. Сигнал повторился: очнувшийся компьютер настырно искал хозяев, и не было никакой надежды, что безумная железяка удовлетворится самостоятельно. Кумар, бормоча невнятные проклятия, засеменил ногами по полу, и кресло послушно покатилось к затявкавшему агрегату.
— Уничтожь этот хард, — простонало тело Доминги, когда кресло проезжало мимо дивана.
— Если найду молоток — обязательно, — пообещало тело Тамира. — Где сок?
— Ни звука! — велело тело Доминги и отвернулось лицом к стенке. — Уничтожь хард и скройся, я тебя ненавижу.
— Ты должен был предвидеть, что все закончится именно так.
— Я тебя ненавижу, — повторил лучший предсказатель Тайного Города.
Компьютеру надоело попискивать, и теперь из угла доносилось истеричное завывание.
— Иду, иду…
Проезжая мимо холодильника, Тамир снял с потайной полки пакет томатного сока, а с одного из придорожных столов схватил стакан. Поэтому к оскандалившемуся компьютеру кресло подвезло не полуживое тело, а крупного специалиста по математической логике, правда, находящегося не в лучшей форме.
— И стоило так орать?
Кумар с наслаждением глотнул густую красную жидкость, страдальчески посмотрел на монитор… и отшвырнул недопитый стакан в сторону. На полу радостно образовалась томатная лужа, но специалисту по логике было плевать на подобные житейские мелочи.
— Доминга, сюда! — Тамир лихорадочно застучал по клавиатуре. — Быстро!!
— Прохладная ванна, апельсиновый сок и кофе, — категорически отрезал Доминга. — Только это поможет мне выжить в страшном мире.
— Могу предложить любопытную ситуацию и непрерывную работу на ближайшие дни, — отрезал Кумар. Шас окончательно стряхнул с себя утреннюю усталость и не отрывал взгляд от монитора. Веки почти не дрожали. — У нас проблемы, старик.
Доминга, кряхтя, поднялся на ноги, подошел к напарнику, и несколько секунд «ласвегасы» молча рассматривали картинку на экране.
— Красиво? — не выдержал Кумар.
— Симпатично, — согласился нав.
— Догадываешься, что это значит?
— Кто из нас предсказатель? — сварливо осведомился Доминга. — Я даже знаю, кто будет вытирать вот эту лужу.
Тамир задумчиво посмотрел на разлитый томатный сок, усмехнулся и щелкнул пальцем по монитору:
— Тогда почему не предсказал?
— Такие штуки мне не по зубам, — честно признал нав.
Огромный экран был разделен на несколько окон. Правое верхнее показывало земной шар, оплетенный разноцветными линиями магических полей. В левом верхнем углу торопливо бежали цифры — Тамир успел запустить расчеты. А вот в основном, в самом большом окне демонстрировалась виновница торжества — пронзившая пространство белая воронка. Она-то и вызвала глобальное возмущение полей.
— Сейчас позвонит комиссар, — буркнул предсказатель.
— О, ты снова в форме, — улыбнулся шас.
— Очень смешно, — нав огляделся в поисках телефона.
— Скажи ему, что мы все знаем.
— И не мы одни, — вздохнул Доминга. — Ставлю обед в «Савое» против дырки от бублика, что весь Тайный Город уже стоит на ушах. — Телефон зазвонил, предсказатель снял трубку и доложил: — Комиссар, мы все знаем.
— Подробности, пожалуйста, — вежливо попросил Сантьяга.
— Прокол полей продолжался шестьдесят девять секунд, — доложил Тамир, успевший подключиться к разговору по параллельной линии. — Привязка к конкретным координатам отсутствует: у воронки было широкое горлышко, к тому же она быстро двигалась. Направление — с запада на восток. В зону попала огромная территория: от Лос-Анджелеса до Тайного Города. — Кумар прищурился на расчеты. — Эхо длилось девятнадцать секунд. Выявлены кратковременные сбои в работе Источника. Уверен, у людов и чудов то же самое. Сейчас все приходит в норму. Сеанс окончен.
— Шестьдесят девять секунд, — задумчиво произнес Сантьяга.
— Не забудьте о нарастании и спаде сигнала, — добавил Кумар. — Семь секунд до и семь секунд после.
— Был всплеск?
— Один, — подтвердил Тамир.
— Координаты?
Шас развел руками так, словно грозный собеседник мог видеть его огорчение:
— Увы, комиссар, шум воронки глушил практически все. Мы даже не видели всплеск, то, что он был, рассчитал компьютер.
— Один всплеск? — после короткой паузы уточнил Сантьяга.
— Мы считаем — да.
— Благодарю, — задумчиво произнес комиссар. — Пожалуйста, продолжайте расчеты. Постарайтесь, если получится, смоделировать процесс. Возможно, вы сможете определить координаты всплеска.
— Разумеется, комиссар.
— Кстати, мы правильно поняли? — зачем-то спросил Доминга. — Это прокол дальнего перехода?
Черные глаза предсказателя не отрывались от белой воронки.
— Да, вы все поняли правильно, — согласился Сантьяга. — Большая Дорога снова открыта. — Он помолчал. — Странники вернулись.
— Марксистская, — громко прочитал Фома название, нахмурился, задумчиво погладил бородку, словно припоминая, а затем его брови чуть приподнялись, демонстрируя легкое удивление. — Гм… Его еще читают? — Он перевел взгляд на прямую, словно арбалетный болт, улицу, по которой сновали редкие машины, и повторил: — Марксистская. Занятно… Что же, черт побери, у вас случилось?
Если этот вопрос и был обращен к немногочисленным прохожим, то они на него никак не отреагировали. Слова повисли в воздухе, оставив Калеку наедине с его недоумением. Впрочем, живые серые глаза Фомы выдавали в нем человека предприимчивого, и не оставалось сомнений в том, что рано или поздно он сумеет удовлетворить свое любопытство. Пока же Калека, не обращая никакого внимания на косые взгляды, которыми москвичи награждали его развевающиеся на ветру кружева, вышел к мостовой и огляделся. С одной стороны Марксистской застыли в строю грязно-фиолетовые дома, между которыми затесалась сравнительно новая сероватая башня, выполненная с претензией на High-Tech. Противоположный берег улицы оккупировали низкорослые ящики, неказистые и лишенные даже намека на архитектурные излишества. Калека посмотрел на них с жалостью.
— Кто догадался построить эту гадость в центре города?
Унылость построек немного скрашивали опоясывающие первые этажи разноцветные вывески, одна из которых, зеленая и солидная, привлекла особое внимание Фомы. «Сбербанк».
— Деньги, как я понимаю. — Калека почесал бровь. — Это любопытно.
Фома окинул фасад банка оценивающим взглядом, усмехнулся и уже почти сделал шаг по направлению к центру сбережений, когда прямо рядом с ним резко остановился массивный автомобиль.
— На кой пень тебе бабло, брателло? Мы же кемарить на хату едем! — Пиявка удивленно посмотрел на напарника. — Чего тормозим?
— Я Гансу должен, — хмуро ответил Борщ. — Он в десять притащится.
— А…
Пиявка зевнул, скучающе проследил, как напарник направился к банкомату, а затем перевел взгляд на стоящего в двух шагах от машины черноволосого мужчину.
— Клоун, блин! — Губы Пиявки презрительно скривились.
Тонкий, хищный нос с маленькой горбинкой, черные усики, черная бородка… ну, это еще ладно, терпимо. Но вот золотая серьга в левом ухе, кусочек цветной татуировки, вылезающий на шею, и — самое главное! — кружевной воротник сорочки вызвали у Пиявки искреннее отвращение. По работе ему приходилось встречаться с разными людьми, в том числе и с представителями сексуальных меньшинств, но Пиявка только в редких случаях — чего не сделаешь ради бизнеса? — скрывал от них свою глубокую неприязнь. Сейчас же он не счел нужным ограничивать себя в проявлении эмоций. Стекло плавно опустилось вниз, и бандит смачно плюнул на землю.
— Петух!
Черноволосый недоуменно огляделся, не обнаружил поблизости ничего, что напоминало бы курятник, и покосился на Пиявку с легким удивлением.
— Кто петух? — поинтересовался набивший лопатник Борщ, влезая на соседнее сиденье джипа.
— Да вот, блин! — Пиявка кивнул на незнакомца. — Достали эти пи…
Тем временем черноволосый, хромая, подошел к машине, уважительно ткнул носком сапога покрышку, провел пальцем по фаре и в завершение, подойдя ко все еще открытому окну, вежливо поздоровался. Пиявка поморщился:
— Чего надо?
— Прошу прощения за беспокойство, сударь, — со всей возможной вежливостью произнес Фома. — К сожалению, в этот ранний час никто более не сможет удовлетворить мое любопытство, поэтому я вынужден обратиться к вам.
«Ну, точно педик!» — укрепился в своих подозрениях Пиявка.
— Чего надо?
— Скажите, я правильно понял: то, в чем вы сидите, — автомобиль?
Бандиты изумленно переглянулись. Надо сильно постараться, чтобы придумать более идиотский вопрос.
— Ну?
— Великолепно! — Хромой улыбнулся. — И это, — он небрежно махнул рукой вдоль стоящих у обочины машин, — это тоже автомобили?
— Ну?
— Все?
— Ну.
— Как все изменилось. — Несколько секунд Калека с интересом разглядывал приборную доску джипа, затем, чуть меньше по времени, изумленных бандитов, после чего отвесил легкий полупоклон. — Благодарю вас.
Развернулся и спокойно захромал прочь. Уголовники оторопело переглянулись.
— Это… — Борщ поднял брови. — Я не врубился. Он, типа, нас опустил?
— Как это?
— Типа, мы тупые, на дешевой тачке катаемся. Или я не понял?
— Ща выясним, брателло! — Опомнившийся Пиявка решительно выскочил из салона. — Эй ты, п…!
Черноволосый продолжал неспешно двигаться вдоль улицы. Со стороны могло показаться, что он не расслышал вопль бандита, но более внимательный наблюдатель наверняка бы заметил синий огонек, сверкнувший в руке хромого, а уж совсем внимательный и понимающий с легкостью бы почувствовал, как занавес морока скрыл собеседников от окружающего мира. Пиявка же, на свою беду, чувствительностью к магической энергии не обладал.
— Стоять, б…!
Бандит в несколько прыжков догнал Калеку, но едва он собрался схватить обидчика за плечо, как хромой неожиданно ловко развернулся и сделал маленький шаг в сторону. Совсем малюсенький, но совершенный очень вовремя, как раз в тот момент, когда нужно. Пиявка нелепо взмахнул рукой, с трудом сохранил равновесие, но рассвирепел еще больше.
— Ты чо, глухой, б…?
— Нет, — пожал плечами хромой.
— Тогда, какого… ты здесь ходишь?
— Замечательная логическая цепочка, — рассмеялся Калека и тут же посерьезнел. — Мне казалось, наш разговор окончен. Мы прощались.
— А мне по…, что тебе там казалось! Смирно стой!
— Для чего?
— Пошел на…!
Возможно, если бы вылезший из джипа Борщ оставался в нескольких шагах от собеседников, контролируя ситуацию издали, события бы развивались по другому сценарию. Но он, увы, решил присоединиться к напарнику и также направился к хромому — концерт обещал стать забавным.
Так, собственно, и получилось.
Длинные, «музыкальные» пальцы Фомы железными штырями впились в горло Пиявки и вырвали выпирающий кадык. Доля секунды. Следующее движение — молниеносный разворот… Борщ среагировал, успел выбросить вперед руку, блокируя удар хромого, и у него получилось — несущие смерть пальцы не достигли шеи уголовника. Но Калека, изогнувшись самым невероятным образом, ловко направил каблук сапога в лоб бандита.
И, перед тем как погрузиться во тьму, Борщ успел подумать, что человек не способен ТАК извернуться.
Сознание вернулось резко, сразу. Не было мучительного тумана, кругов перед глазами, вороха неясных мыслей и противного гудения, отдающегося в каждой клеточке мозга. Не было ничего из стандартного набора ощущений, сопровождающих возвращение в реальность. Борщ просто включился и открыл глаза.
— А?!
— Мы подрались.
Калека расположился на соседнем сиденье. Курил ЕГО сигарету и копался в ЕГО лопатнике. Причина резкого пробуждения стала понятна сразу: хромой попросту затушил предыдущий окурок о щеку Борща, и теперь в салоне попахивало горелым мясом. Пришла боль, заставив бандита скривиться и тихо выругаться.
— Ты покойник.
Калека выпустил дым в лицо уголовника, но его большие серо-стальные глаза остались равнодушными. Казалось, слова бандита не доходят до сознания хромого.
— Ты покойник, — повторил Борщ. — Тебе п…. Найдут и выпустят кишки. Чемберлен всегда мстит за своих. Понял? Тебе выпустят кишки, урод.
— Давно не курил, — подумав, сообщил Калека. — Там, где я был, хороший табак большая редкость. — Он с наслаждением затянулся и пустил пару колец. — А сигары у тебя нет? Я люблю сигары.
— Ты откинулся, что ли, недавно? — насупился Борщ.
Заставив себя не обращать внимания на боль, он огляделся и оценил ситуацию: ремень безопасности грубо притягивает тело к водительскому сиденью, руки прикованы наручниками к рулю, ключей в замке зажигания нет. Странно, что хромой не удрал: утро раннее, но люди на улицах были, и кто-нибудь обязательно сообщит в полицию о драке. «А может, уже сообщил?» Мысль согрела душу, но Калека вел себя настолько спокойно, что радость Борща длилась недолго. «Почему же этот хмырь не удрал?» Краем глаза Борщ заметил лежащего на заднем сиденье Пиявку: голова вывернута под неестественным углом, стеклянные глаза таращатся в потолок. Все понятно. «Прости, братан, постараемся за тебя отомстить».
Хромой сделал еще пару глубоких затяжек, предоставляя пленнику возможность прийти в себя и осмотреться, после чего невозмутимо произнес:
— Я нашел у тебя несколько забавных вещиц. — Он показал бандиту мобильный телефон. — Что это такое?
— А? — Как и в прошлый раз, когда черноволосый спрашивал о машине, до Борща не сразу дошел смысл вопроса.
— Ты идиот? — безразлично поинтересовался Калека и, продолжая держать телефон в руке, повторил: — Что это?
— Мобильник… Телефон, в смысле.
— Телефон? Почему без провода?
Несколько секунд бандит оторопело таращился на хромого.
— Это мобильный телефон. Без проводов. Его с собой носят.
— Очень удобно, — одобрил Калека. Теперь он выглядел очень серьезным. — А на эти кнопочки надо нажимать, чтобы указать нужный номер?
— Умный ты, — буркнул уголовник.
— Я знаю, — согласился черноволосый и небрежно бросил трубку на пол.
— Зря выбрасываешь, — чересчур поспешно произнес Борщ. — Возьми себе. Это хорошая модель, последняя. Самая дорогая на рынке.
Фома посмотрел себе под ноги, затем перевел взгляд на бандита и улыбнулся:
— Но ведь это твой телефон, правда? И по нему можно будет найти меня. Правильно?
Пусть он только знакомился с новыми реалиями, еще многого не знал об окружающем мире, зато обладал умением делать правильные выводы. Калека сложил все, что знал о телефонах, с полученной от Борща новой информацией, обдумал ее и получил единственно верный итог: трубка для него вредна и опасна. Уголовник отвернулся.
— Значит, правильно, — улыбнулся Фома и каблуком раздавил самую дорогую на рынке модель.
На некоторое время в салоне джипа наступила тишина. Калека дотянул сигарету, секунду повертел в руке дымящийся окурок и бросил быстрый взгляд на щеку пленника — Борщ непроизвольно дернулся. Фома хмыкнул, выбросил окурок в окно и вернулся к делам. Добычу хромой складировал прямо на торпеду: два пистолета и две запасные обоймы к ним, документы, ключи, золотая зажигалка Пиявки, опустевшие бумажники… Фома небрежно перебрал вещицы и вновь повернулся к бандиту.
— Что это такое? — Теперь его интересовала пластиковая карточка.
Борщ понимал, что, пока он отвечает на вопросы, хромой его точно не убьет, и не возражал против продолжения интервью. «Время, главное — время! Кто-нибудь должен был вызвать полицию!!»
— Кредитная карточка. На ней лежат деньги. В банке.
Пауза, чтобы сделать очередной вывод.
— Ты управляешь счетом с ее помощью?
— Угу.
— А если тебе нужны деньги, ты идешь к такому ящику? — Кивок в сторону банкомата. — И снимаешь наличные?
— Угу.
— И это удобно. — Хромой пересчитал извлеченные из бандитских лопатников купюры. — Пять тысяч триста двадцать. — Помолчал. — Это много?
— Прилично, — буркнул Борщ. Он уже перестал удивляться странным вопросам.
— Насколько прилично?
— Ну… — Бандит наморщил лоб, припоминая реалии окружающего мира. — Хороший работяга зашибает в месяц вполовину меньше.
— Значит, ты очень хороший работяга?
— Угу.
— Проверим. — Калека открыл дверцу машины.
Борщ с кислой миной посмотрел в спину направившегося к банкомату хромого. «Скотина! Спокойная, хладнокровная скотина! Драка в центре Москвы, труп на заднем сиденье, пистолеты на торпеде… А этот хмырь преспокойненько идет к банкомату за наличными! Что происходит в мире? Или это сон?» Борщ попытался освободиться, но быстро понял, что Калека сковал его со знанием дела: оторваться от сиденья, чтобы, например, выбить лобовое стекло ногами и привлечь внимание окружающих, было невозможно. По просыпающейся улице неслись легковушки и вездесущие «Газели», и не было никому никакого дела до того, что происходит за тонированными стеклами массивного джипа. Борщу захотелось плакать. Не от страха. От бессилия.
— Очень удобно, — сообщил вернувшийся хромой, бросая на сиденье ворох купюр.
У бандита отвисла челюсть: сотни, полусотенные… Калека притащил раза в три больше денег, чем было на карточке, на глазок — тысяч шестьдесят! И даже не спросил пин-код!!
— Ты чо, взломал банкомат?
— Банкомат, — повторил хромой. В его руке откуда-то появился небольшой кожаный мешочек. — Красивое слово.
Фома развязал веревочку и принялся методично запихивать во чрево мешочка купюры. Еще, еще, еще… Борщ не верил своим глазам: разинутая пасть кожаного обжоры поглощала бумажки, а мешочек и не думал увеличиваться в размерах! «Я сплю! Это сон! Сон!!»
— Я не стал ломать ящик, — рассказывал тем временем хромой. — Полиция наверняка следит за бан-ко-ма-та-ми, ведь в них лежат деньги. Просто я нашел способ, как сделать твою карточку похожей на другие. Обманывать механизмы меня научили в Филиане, и, представляешь, — сработало!
Он явно гордился своей сообразительностью.
Последняя бумажка исчезла в ненасытном чреве, за ней последовал один из пистолетов и все запасные обоймы. Фома завязал веревочку, и мешочек, словно живой, юркнул куда-то под одежду. Борщ, пытаясь избавиться от наваждения, тряхнул головой.
— Твоя карточка. — Калека бросил пластиковый прямоугольник на торпеду. Помолчал, потер глаза. — Скажи, вы ведь с приятелем разбойники?
— Угу, — вздохнул Борщ.
— Я так и подумал, — не стал скрывать хромой. — Папа с мамой, наверное, разочарованы?
— Не разочарованы! — хмыкнул уголовник. — Я им бабла на жизнь каждый месяц отваливаю немерено. Чего им вопеть?
— Быть разбойником плохо, — строго заметил Фома. — А гордиться этим ужасно.
Он ловко снял пистолет с предохранителя, приставил ствол вплотную к груди Борща и выстрелил. Уголовник обмяк.
— Недурно, — одобрил Калека мягкость спуска и несильную отдачу. — Совсем недурно.
В руку вновь прибежал мешочек. Фома спрятал в него оружие, смахнул с торпеды пачку сигарет, зажигалку и прищурился на веселое утреннее солнце.
— Какие дивиденды, Юрбек?! Отель работает всего два месяца! — Кортес собирался сказать еще кое-что, но было видно, что собеседнику удалось вклиниться между фразами наемника и быстренько изложить свое видение ситуации. Кортес недовольно засопел, но выслушал тираду, после чего прежним, безапелляционным тоном закончил: — Я знаю, что клиенты выстраиваются к нам в очередь, но это ничего не значит — все средства мы пускаем в развитие бизнеса! Мне нечего больше сказать! В следующий понедельник Биджар хочет провести собрание акционеров, там и выскажешься. Привет!
Кортес с омерзением вернул телефонную трубку на аппарат и посмотрел на вошедшую Яну:
— Где Инга?
— Они с Артемом задерживаются. Она звонила и…
— Менеджер, которого подсунул Биджар, заболел, и этот гад не нашел ничего лучшего, как перевести все входящие звонки на наш телефон, — мрачно сообщил Кортес. — Здесь никого нет. Я приехал к девяти и уже тридцать семь… нет, тридцать восемь минут только и делаю, что говорю по телефону.
— Это бизнес, — ответила Яна.
— Это не бизнес, а каторга. Бизнес — это когда я расслабляюсь в кресле, наблюдая за ростом денег и благоприятными котировками.
— Ты стареешь и становишься ленивым.
— Ты уверена? — Он притянул девушку к себе.
— Конечно, нет. — Яна положила руки на широкие плечи Кортеса. — Просто у тебя плохое настроение.
— Было плохое, — уточнил наемник. — Пока не пришла ты.
Они были великолепной парой. Высокие, стройные, уверенные в себе и любящие друг друга. И кого волновало, что лишенную волос голову Яны украшала витиеватая подпись Азаг-Тота, а глаза навеки закрыло тяжелое золото Кадаф? Яна была последней на Земле гиперборейской ведьмой, но для лидера лучшей в Тайном Городе команды наемников она была не последней — единственной.
— Я хотела сказать… — начала Яна.
— Извини… — Кортес дотянулся до зазвонившего телефона.
— Да? Нет! Оформить заявку лучше всего через Интернет! Это сделано для вашего удобства! Приезжать лично не надо… Клянусь печенкой Спящего, вы что, читать не умеете? На сайте прямо сказано: места в отеле забронированы вплоть до сентября, если будут появляться горящие путевки, о них в первую очередь уведомляются… К черту!!
С тех пор как наемники стали совладельцами модного курорта в Карибском море, их жизнь засверкала новыми, неведомыми доселе красками. Благодаря стараниям Биджара Хамзи, одного из директоров Торговой Гильдии и по совместительству вице-президента компании «Неприятные Ощущения», от клиентов не было отбоя. В буквальном смысле слова. Но если до сих пор трудовые будни рядовых сотрудников фирмы мало волновали Кортеса, то теперь он вкусил их в полной мере. Даже подавился.
Наемник швырнул трубку и тут же вытянул из кармана затрепетавший мобильный:
— Да? Кто?! Привет, Христофан. Да, слышал. Нет! С кем ты договаривался? С Ингой? Звони ей на мобильник! У меня срочное совещание! — Кортес с ненавистью вернул трубку в карман. — Инга договорилась с приставниками, чтобы они притащили к острову еще два галеона. Христофан в принципе согласен, но хочет не фиксированную плату, а долю в предприятии. Инга обещала подумать, а сама смылась куда-то с Артемом и выключила телефон. — Наемник помолчал. — Я хочу кого-нибудь убить.
— Может быть, дорогой, в ближайшее время у тебя появится такая возможность, — негромко произнесла девушка.
Она налила себе кофе и грациозно опустилась в кресло.
— Что-то случилось?
Яна утвердительно кивнула головой. И улыбнулась: стоящий на столе телефон вновь заверещал.
— Все понял, — кивнул Кортес и, не обращая внимания на разрывающийся телефон, вновь достал мобильный. — Биджар? Это я. Тут такое дело, старик, у меня звонит телефон… Я понимаю, что это замечательно, что это клиенты, деньги и все такое прочее! Не перебивай. Так вот, Биджар, у меня звонит телефон. Сейчас я сниму трубку, и, если на проводе окажется очередной клиент, жаждущий провести две недели в отеле, я приду и застрелю тебя… — Наемник покачал головой, выслушивая объяснения шаса, а затем решительно оборвал его: — Я понимаю, что убивать вице-президента собственной фирмы безнравственно, но у меня нет иного выхода, Биджар! ГДЕ ТВОЙ МЕНЕДЖЕР!!! Болеет? Найди ему замену! Хватит экономить на друзьях!
Кортес отключился и посмотрел на звенящий телефон. Нахальное устройство выдало еще два истеричных писка, после чего замолчало.
— Будем надеяться, что он одумался, — пробормотал наемник. — Мне было бы неприятно убивать старого друга. — Он подошел к Яне и пристроился рядом, на краешке стола. — Теперь я готов выслушать тебя очень внимательно.
Девушка сделала маленький глоток кофе, поставила чашку на стол и задумчиво прикоснулась пальцами к украшающей голову татуировке.
— Помнишь, я говорила утром, что почувствовала очень странное возмущение магических полей?
— Конечно, — кивнул Кортес. — Ты была крайне удивлена, что не смогла понять его причину.
— Я заехала к Генбеку и посмотрела несколько книг, — медленно проговорила девушка. — Возмущение, которое я почувствовала утром, было вызвано открытием Большой Дороги.
— Что такое Большая Дорога? — тихо спросил наемник.
— Переход во Внешние миры.
— Но эта технология утеряна, — прищурился Кортес. В его карих глазах запылал охотничий огонек. — Миры разделены уже тысячи лет. Великие Дома официально признали, что дверь закрыта.
— Значит, кто-то нашел ключ.
Учитывая важность происходящего, в кабинете князя Темного Двора собрались все лидеры Великого Дома Навь — одного из трех могущественных кланов, некогда, задолго до появления людей, правивших Землей. В помещении без окон и дверей, в помещении, до краев наполненном непроницаемым мраком, находились пятеро. Закутанный в черный плащ князь, сгорбившийся на простом деревянном кресле с прямой спинкой. Три советника Темного Двора — едва заметные фигуры в темно-синих балахонах. Лица ближайших сподвижников князя, как и лицо самого повелителя, были скрыты капюшонами. А вот последний из присутствующих, Сантьяга, комиссар Темного Двора, меньше всего походил на порождение тьмы. Высокий, подтянутый, с безукоризненной прической, он был облачен в элегантный светло-серый костюм человского покроя, белоснежную сорочку и изысканный галстук. В сумрачном кабинете князя комиссар выделялся, как пятно на Солнце, но это было последнее, что могло его смутить.
— Сомнений нет, — спокойно закончил доклад Сантьяга. — Странники вернулись.
— Странники или Странник? — уточнил один из советников.
— К сожалению, наши наблюдатели не могут точно ответить на этот вопрос, — признался комиссар. — Возмущение полей было примерно таким же, как в прошлый раз, когда вернулся Аристарх Пугач, но о том, что произошло на самом деле, мы можем только догадываться — принципы, на которых профессор Мельников построил свою технологию дальних переходов, нам неизвестны. Возможно, на Землю вернулся один Странник. Возможно — вся Кафедра.
— Замечательно, — не удержался от язвительного замечания советник.
Сантьяга пожал плечами, показывая, что не видит в ситуации своей вины.
— «Ласвегасы» рассчитали, что был только один всплеск энергии, и, соответственно, прогнозируют возвращение одного Странника.
— Где он высадился, нам тоже неизвестно?
— За время рассчитанного нами энергетического максимума горлышко воронки проделало путь от Северной Америки до Центральной России. Она двигалась очень быстро.
— Значит, неизвестно.
— Надо как-то наказать аналитиков, — предложил советник. — Учитывая, какие средства мы вкладываем в их проекты, получать подобные результаты просто оскорбительно.
— Сейчас меня в большей мере занимает сама ситуация, а не разгильдяйство подчиненных Сантьяги, — негромко произнес князь. — Если комиссар сочтет нужным, он сам накажет «ласвегасов».
В помещении установилась тишина. Возвращение даже одного Странника давало надежду на обретение давно потерянного Великими Домами знания — технологии выхода на легендарную Большую Дорогу, дальний переход, способный связать между собой разбросанные в бесконечной Пустоши миры. Сто лет назад Странникам удалось совершить невозможное — прорвать длившуюся тысячи лет блокаду, покинуть Землю, и Великие Дома были готовы на все, чтобы узнать, как им это удалось.
— Мы должны использовать этот шанс, — твердо произнес один из советников. — Обязаны! Знание Странников представляет огромный интерес для Темного Двора, и мы должны сделать все, чтобы получить его. Я рекомендую Сантьяге разработать максимально жесткий план действий и дать комиссару неограниченные полномочия режима боевого времени. Технология Большой Дороги должна оказаться у нас. Стоит ли делиться ею с другими Великими Домами, решим позже.
Сантьяга поморщился, но промолчал, благоразумно ожидая следующего выступления. И оно не заставило себя ждать.
— Во время прошлого возвращения Странника Великому Дому Людь удалось отстоять свое приоритетное право на разработку операции, и все мы знаем, чем это закончилось. — В голосе второго советника не было агрессии, но его аргументы были весьма убедительны. — Аристарх Пугач погиб, Тайный Город не получил никаких сведений о технологии Большой Дороги, и больше десяти лет мы не были уверены, что Странники опять вернутся. Вторая ошибка может привести к тому, что члены Кафедры навсегда забудут дорогу домой и мечты о технологии Большой Дороги так и останутся мечтами. — Советник помолчал. — Не буду лишний раз хвалить комиссара, но на сегодняшний день мы можем рассчитывать на успех только в том случае, если руководство операцией будет целиком сосредоточено в руках Сантьяги. Надо объяснить это рыцарям и зеленым.
— Они это понимают, — буркнул князь.
— Но не настолько доверяют нам, — тихо поддакнул комиссар. — Уверен, королева Всеслава потребует соблюдения старых договоренностей.
— Учитывая нынешний баланс сил в Тайном Городе, мы можем не обращать внимания на пожелания этой девицы, — высокомерно произнес агрессивный советник. — Ни люды, ни чуды еще не оправились от последствий последней войны. Даже объединившись, они не смогут противостоять…
— У меня нет желания начинать боевые действия, — снова буркнул князь.
— Они не начнутся, — уверенно качнул капюшоном советник. — И в Ордене, и в Зеленом Доме есть аналитики, которые смогут объяснить вожакам, что война означает для них самоубийство. Мы обязаны проявить жесткость — ставка слишком высока!
Снова наступила тишина, теперь все ждали, что скажет третий, молчащий до сих пор советник.
— Я бы хотел послушать комиссара, — проворчала третья фигура. — Не скрою, я согласен с большинством доводов, которые здесь прозвучали. Но мне почему-то кажется, что у Сантьяги есть свой взгляд на происходящее.
Иерархия Темного Двора жестко разграничивала права лидеров семьи: решения принимали князь и советники, комиссар же отвечал за исполнение приказов, и, вообще говоря, когда-то участие главного боевого мага Нави в подобных совещаниях считалось излишним. С появлением на посту комиссара Темного Двора Сантьяги древние законы, разумеется, не изменились. Голос у комиссара по-прежнему был исключительно совещательным, вот только пользовался он им гораздо искуснее предшественников, не позволяя лидерам принимать решения, исполнение которых комиссар считал нецелесообразным.
— Помимо желания князя не будоражить Великие Дома военными угрозами, есть как минимум два момента, которые делают поспешные действия нежелательными для нас, — мягко произнес Сантьяга. — Поверьте, я отдаю себе отчет в ценности технологии Большой Дороги и смог бы надавить на королеву и великого магистра, с тем чтобы заполучить расследование для Темного Двора. Но ситуация сложнее, чем кажется на первый взгляд.
— Любая ситуация всегда оказывается более сложной, чем казалась изначально, — согласился агрессивный советник. — Но иногда, несмотря ни на что, простое решение оказывается самым верным.
— Обычно, если верным оказывается самое простое решение, это означает, что мы очень хорошо управляем ситуацией, — со всей возможной почтительностью сообщил Сантьяга. — В данном случае это пока не так. Мы не имеем рычагов, которые гарантировали бы нам успех мероприятия. Придется много работать, и мне бы не хотелось начинать эту работу с конфронтации.
— Если это все твои аргументы, то они не очень убедительны.
— Я излагал общий взгляд на ситуацию, — с прежней дипломатичностью продолжил комиссар. — Теперь — более конкретно. Первая проблема, о которой я хотел напомнить, — Тать. Участие божественных лордов в работе Кафедры доказано. Нур сотрудничал с Мельниковым и, вполне вероятно, будет искать встречи с вернувшимся Странником. Не стану напоминать, кто такой Нур и на что он способен. Если карлик войдет в игру, наши разногласия ему здорово помогут.
— Чем, например?
— Допустим, Нур предложит обиженным нами Великим Домам свою поддержку. Это изменит расстановку сил в Тайном Городе. Против трех Источников нам не устоять.
— Маловероятно, — протянул агрессивный советник, но в его голосе не чувствовалось прежней уверенности.
Из-под капюшона князя донесся тихий вздох.
— Такое поведение Нура не более чем твое предположение, — заметил второй советник. — Таты никогда не искали союзников среди Великих Домов.
— После поражения Курии и гибели Нара… — Третий, осторожный советник покачал капюшоном. — Согласен с Сантьягой — от последнего лорда можно ожидать всего.
— Но нет уверенности, что Нур в игре!
— Наши аналитики не могут предсказать вероятности развития событий, — негромко сообщил комиссар. — Это косвенный признак участия тата.
Предугадать действия божественных лордов не могли даже самые выдающиеся маги Тайного Города.
Темно-синие фигуры придвинулись ближе друг к другу, и кабинет князя наполнился шелестящим шепотом: советники обсуждали первый аргумент комиссара. Повелитель Нави дал своим помощникам около минуты, после чего негромко спросил:
— Сантьяга, ты говорил, что есть два аргумента в пользу осторожного подхода.
— Напомню, что возвращение Аристарха Пугача оказалось крайне… э-э… неудачным для него лично и для имиджа Тайного Города в глазах Кафедры. Уверен, Странникам небезразлична судьба их друга, и вряд ли они обрадуются, когда узнают, что случилось с Аристархом. Мне бы хотелось, чтобы недовольство гостей было направлено на Зеленый Дом.
— Нам-то какое дело? — не понял агрессивный советник.
— Странники сюда не воевать приехали, — хладнокровно объяснил Сантьяга. — Я считаю, что есть надежда договориться с ними на взаимовыгодных условиях… Ничего сложного, главное — заставить их говорить без истерики. Но если мы с самого начала возьмем расследование в свои руки, то темное пятно — судьба Аристарха Пугача — ляжет на нас, а это не лучший фон для конструктивных переговоров. Пусть проблемы расхлебывают подданные королевы Всеславы, в конце концов, зеленые заварили кашу. — Комиссар улыбнулся. — А мы появимся после того, как улягутся страсти.
— Проблема Тать и возможность переговоров с Кафедрой, — подытожил повелитель Темного Двора. — Советники?
И снова шелестящий шепот…
— После поражения Курии у Нура осталась только одна линия Тать…
— Он мог спрятать семя и хранить его сколь угодно долго. Человские технологии это позволяют. Нуру нет нужды заботиться о Чио и ее ребенке…
— Линия Глеба сильна. Древняя кровь проявилась в нем необычайно ярко, а потому Чио и ребенок важны для лорда. Идея спрятать их во Внешних мирах могла показаться Нуру удачной…
— Если Тать покинет Землю, один Спящий знает, когда мы сумеем избавиться от их поганой крови…
— При удаче мы сможем получить и Странника, и татов…
— Но мы не должны давать Нуру лишние козыри. Жесткая позиция подтолкнет рыцарей и зеленых в объятия лорда…
Сантьяга невозмутимо снял с пиджака несуществующую пылинку.
— Нам показались разумными доводы комиссара, — громко объявил один из советников. — Пусть он сохранит единство Великих Домов и проводит расследование, исходя из своего видения ситуации.
— Благодарю за оказанное доверие. — Сантьяга отвесил элегантный поклон. Ни тени сарказма, ни намека на иронию, комиссар благодарил советников с максимальной искренностью, но все понимали, какое удивление вызвало бы у него любое другое решение.
— Хорошо, — удовлетворенно прошипел князь. — Сантьяга, ты не боишься, что люды наломают дров и вернувшегося Странника постигнет судьба Пугача?
— Я не сомневаюсь — Кафедра догадывается, что случилось с Аристархом, и соответствующим образом подготовила визитера. Он ждет неприятностей и сумеет их избежать.
— Логично, — не стал спорить князь. Повелитель Нави помолчал. — Ты не хочешь удалить из города Кортеса и его команду? Пусть шасы дадут им контракт где-нибудь в Австралии.
— Я просто не буду подключать их к работе, — улыбнулся Сантьяга.
— У наших друзей потрясающая способность влипать в события самостоятельно. К тому же гиперборейская ведьма наверняка почуяла открытие дальнего перехода.
— Вы знаете мое мнение на этот счет, князь, — вежливо поклонился комиссар. — Если событие должно произойти, оно произойдет. Нет ничего случайного.
— Случайного в мире действительно мало, — согласился лидер Темного Двора. — Кортес — наемник, но интересы челов для него не пустой звук. Ты сумеешь направить его энергию в нужное русло?
— Я постараюсь, — кивнул комиссар.
— Мне кажется, эта тема недостойна обсуждения, — проворчал один из советников. — Прикажите наемникам не вмешиваться, и все!
Князь хрюкнул, и все поняли, что он ждет ответа Сантьяги. Уши комиссара чуть заострились. Он повернулся к высказавшемуся советнику и медленно, очень медленно и очень вежливо произнес:
— Наши взаимоотношения с Кортесом длятся уже давно. И прийти они могут к одному из двух состояний: либо наемники попадают в полную зависимость от Темного Двора, либо станут партнерами. Мне домашние животные не нужны.
Князь издал еще одно хрюканье и необычно быстро, не давая возможности советнику ответить Сантьяге, поинтересовался:
— Наша позиция определена. Совещание Великих Домов планируется?
— Королева и великий магистр хотели бы поговорить с вами, — подтвердил комиссар.
— В таком случае не будем терять время.
— Искренне рада, что мы сумели собраться так быстро.
Королева Всеслава, повелительница Зеленого Дома, держалась довольно холодно, с изрядной долей настороженности, а потому выбирала простые короткие предложения, которые невозможно истолковать двояко. Чувствовалось, что Всеслава не уверена в крепости своей позиции и готова драться за интересы Великого Дома Людь. Красивое узкое лицо сосредоточенно, губы плотно сжаты, глаза цепко изучают собеседников. Как и ожидал Сантьяга, рядом с троном ее величества — в совещании, помимо глав Великих Домов, принимали участие по одному доверенному лицу — расположился барон Мечеслав, славящийся осмотрительностью и хладнокровием.
— Все мы знаем, что случилось, — продолжила королева. — Странники вернулись. И Зеленый Дом желает подтвердить свое приоритетное право на преследование членов Кафедры.
Мечеслав угрюмо кивнул, словно подтверждая слова повелительницы, и машинально положил ладонь на рукоять кинжала.
— В последний раз вы не очень преуспели, — с легкой иронией напомнил Франц де Гир, великий магистр Ордена, повелитель Великого Дома Чудь.
Широкоплечий, рыжеволосый, одетый в бордовый камзол с золотым шитьем, он, единственный из всех лидеров, сидел не на троне, а за столом, точно на таком же стуле, как и его помощник — мастер войны Гуго де Лаэрт.
— В свое время мы уже предоставляли Зеленому Дому право на расследование. И потеряли Аристарха Пугача.
— Я помню о той трагической ошибке, — надменно улыбнулась Всеслава. — Да, мы неудачно встретили Аристарха, зато наши воины приобрели бесценный опыт. Теперь мы будем более осмотрительны.
Франц вопросительно посмотрел на экран навов. Сантьяга дипломатично улыбался, всем своим видом демонстрируя, что следит за ходом дискуссии с глубочайшей заинтересованностью. А князь, по обыкновению, был неподвижен и малоречив. Сгусток мрака, чернеющий справа от белого костюма комиссара, не подавал признаков жизни. Это сбивало с толку. Де Гир был уверен, что чувствующие свою силу навы захотят самостоятельно разобраться со Странниками, готовился сыграть на их сваре с зелеными и теперь лихорадочно искал новую линию поведения.
— Орден предлагает провести совместное расследование, — выдавил наконец великий магистр.
— Это невозможно, — покачала головой Всеслава. — История с Аристархом показала, что Странники не простая добыча. Воины должны понимать друг друга с полуслова, заранее знать, что сделает партнер в следующее мгновение, а сборная команда охотников будет дезорганизована.
— Разумно, — подал голос князь.
Улыбка Сантьяги стала еще шире. Франц недовольно насупился.
— Тем не менее я считаю, что старые договоренности о Странниках должны быть пересмотрены.
— Прошу вас уточнить позицию, — вежливо попросил комиссар Темного Двора.
Мечеслав склонился к королеве и быстро зашептал ей на ухо. Лицо Всеславы осталось непроницаемым.
— Напомню, что Кафедра Странников интересна Великим Домам благодаря двум вещам. Во-первых, собственно технологией Большой Дороги. Это знание должно принадлежать всем нам, и Зеленый Дом давал клятву, что поделится информацией с Орденом и Темным Двором.
— Великий Дом Людь подтверждает свое слово, — веско произнесла королева. — Вся информация о технологии Большой Дороги станет известна Нави и Чуди.
— Мне радостно слышать это, Всеслава, — склонил голову Франц. — Но остается Трон, последний человский Источник.
— Есть все основания считать Трон погибшим, — мягко вставил Сантьяга.
— Я не видел обломков, — холодно усмехнулся великий магистр.
— Зафиксированный наблюдателями выход энергии, произошедший во время известных событий, ясно указывает на то, что Источник был разрушен.
— Как бы там ни было, — отрезал де Гир, — я настаиваю на том, что в случае обнаружения Трон должен быть уничтожен!
Королева бесстрастно улыбнулась. И только ОЧЕНЬ внимательный наблюдатель мог заметить, как на мгновение раздулись ноздри ее величества. Раздулись от бешенства.
— Темный Двор согласен, — буркнул князь.
— Мы считаем, что челы замечательно обходились без Источника последние тысячи лет и прекрасно проживут без него и дальше, — поспешил расшифровать высказывание лидера Сантьяга. — При всем моем уважении, королева, хочу напомнить, что Трон, если он все еще существует, конечно, в чем я сильно сомневаюсь, может стать прямым конкурентом Колодца Дождей на рынке магических услуг, и его уничтожение пойдет на пользу Зеленому Дому. Сейчас челы пользуются вашим Источником, и я думаю, что ситуация вполне устраивает Великий Дом Людь.
Франц тонко улыбнулся. Фигура князя слегка подрагивала, но перебивать своего комиссара повелитель Нави не стал. Мечеслав слегка сдавил плечо королевы. Всеслава гордо улыбнулась:
— У нас вызывает недоумение ваша надежда на то, что Трон все еще существует. Зеленый Дом согласен с тем, что последний человский Источник должен быть уничтожен.
Если королева и рассчитывала заполучить Трон в распоряжение Великого Дома Людь, то ни жестом, ни голосом не выдала, что ее планы потерпели неудачу.
— Зеленый Дом готов скрепить свое обещание клятвой?
— Разумеется, — подтвердила Всеслава.
— В таком случае Орден не возражает против того, чтобы Странником занимался только Великий Дом Людь. — Франц обвел коллег-повелителей тяжелым взглядом. — Мы готовы ограничиться наблюдением.
— Темный Двор согласен, — повторил князь.
— Ты видел, как разозлилась Всеслава? — Франц усмехнулся и погладил короткую рыжую бородку.
— Она не ожидала, что мы вспомним о Троне, — кивнул Гуго.
— Я не ошибся: люды рассчитывали наложить лапу на человский Источник, — медленно протянул великий магистр. — Но почему они думают, что Трон не взорвался во время катастрофы? Клянусь арбалетами Горностаев — только Спящему доступна логика зеленых ведьм!
— Простая надежда? — предположил де Лаэрт.
— Хотелось бы верить, — серьезно кивнул Франц, — что ими движет только ничем не подкрепленная надежда.
— Попробуем сыграть свою игру? — спросил мастер войны Ордена.
Великий магистр покачал головой:
— Не в этот раз.
Брови Гуго удивленно поползли вверх:
— Но…
— Люды откровенно дали понять, что попытаются схитрить, — объяснил свои резоны Франц. — Навы сделали вид, что не заметили этого, а значит, затевают встречную каверзу. Запутывать ситуацию еще больше я не хочу, в конце концов, нам действительно нужна Большая Дорога. Орден будет выжидать. Если зеленые доберутся до Трона, мы объединимся с навами и придавим людов, если Сантьяга ухитрится увести Странника из-под носа у Всеславы, мы выступим против Темного Двора вместе с зелеными.
— Проклятые чуды, — процедила Всеслава, едва погасли связывавшие лидеров Великих Домов экраны. — Проклятый де Гир! Почему он решил поднять этот вопрос?!
— Разумная предосторожность, — развел руками барон. — Франц не желает усиления Люди.
— Но ведь даже навы считают, что Трон погиб, — топнула ногой королева. — Один Спящий знает, почему магистр вспомнил о нем!
— Предосторожность, — повторил Мечеслав.
— Хорошо! — Несколько секунд Всеслава молчала, не позволяя вырваться наружу накопившемуся раздражению, после чего холодно закончила: — В принципе, последовательность наших действий изменится не так уж сильно. Мы захватываем Странника, допрашиваем его, выясняем технологию открытия Большой Дороги, местонахождение Трона и, если человский Источник действительно не погиб, а катастрофа была лишь грандиозной мистификацией, празднуем успех. Трон крепко привяжет челов к Зеленому Дому, это сильнейший стратегический ход.
— А чтобы воскрешение Источника осталось в тайне, Страннику придется скоропостижно скончаться во время допроса, — закончил барон.
— Да, мой добрый друг, — улыбнулась Всеслава. — Страннику придется умереть.
— В целом все прошло так, как мы хотели, — подвел итог комиссар, выключая экран. — Теперь, князь, прошу извинить, мне пора, появилась масса неотложных дел.
Комиссар улыбнулся, направился куда-то во тьму, но остановился, услышав шипящий шепот повелителя Нави:
— Какова вероятность, что Трон действительно уцелел?
— За теми событиями следили советники, — напомнил Сантьяга. — Их вердикт однозначен: Источник не мог уцелеть в катастрофе.
— На что в таком случае рассчитывали люды?
— Надежда умирает последней, — развел руками комиссар.
— Мне не понравилась их надежда.
— Если мне позволено будет заметить, — язвительно произнес Сантьяга, — проблема Трона снята. Даже если он найдется, мы распылим его объединенными усилиями. Во имя спокойствия Тайного Города. Гораздо больше меня занимают другие события, начало которым положило появление Странника. Очень любопытные события…
Где-то уже наступила весна и даже распустились первые цветы сакуры. А где-то и не заканчивалось лето и теплые волны накатывались на песчаный берег так же, как и месяц, и полгода назад. Но здесь, под самой шапкой величественных полярных льдов, начала весны пока не ожидалось. Пронизывающий ветер дружелюбно ласкал белые торосы колючим дыханием, пытаясь придать холодным глыбам одному ему известную форму, солнце дарило только свет, а воды океана были ненамного теплее льдов. Великая белая пустошь, мертвая на первый взгляд, но наполненная жизнью, сумевшей приспособиться даже к дикому арктическому климату. Суровый край, не знающий жалости к тем, кто не умеет выживать.
Огромный белый медведь ловко выбрался из полыньи, отряхнулся и медленно, с удивительной тяжеловесной грацией, направился к скалам. Самец был недоволен: ловкий бросок оказался неудачным, в последний момент тюлень сумел увернуться от смертоносного удара, и… в общем, ужин откладывался. Это было не очень хорошо — в последний раз медведь ел вчера и испытывал легкое чувство голода, — а потому самец с особым вниманием принюхивался к окружающей действительности, изыскивая, чем заменить не в меру ретивого тюленя. Медведь остановился у следующей полыньи, размышляя, не заняться ли рыбалкой, как вдруг его внимание привлек аромат, внезапно донесшийся с берега ближайшего острова. В желудке заурчало, и самец с интересом повернулся в сторону намечающейся добычи. Люди. Двое людей. Медведю уже доводилось встречаться с двуногими, не охотиться, а именно встречаться — иногда он совершал экскурсии на полярные станции и стойбища местных кочевников, но на этот раз самец чуточку смутился. Обычно появление двуногих чувствовалось заранее: необычный запах, громкие звуки, все эти данные медведь получал задолго до того, как люди оказывались в поле зрения. Сейчас же двуногие явились вдруг. Возникли в сердце белого безмолвия из пустоты, и это было весьма подозрительно. Медведь сделал еще пару шагов, остановился, вновь потянул воздух и, словно почуяв опасность, тихо зарычал. Он понял, что эти двуногие представляют серьезную угрозу. Не догадался, не почувствовал — именно понял со стопроцентной уверенностью: мозг, проанализировав совокупность признаков, подал сигнал, рожденный в самой глубине родовой памяти: «Опасность!» Могучий гигант развернулся и важно зашагал в противоположном от острова направлении. Пусть и голодный, но живой.
— Умный мишка, — негромко заметил Нур, глядя на удаляющегося зверя.
— Мне показалось, он хотел нами перекусить, — буркнула его спутница.
— Джин, я же говорил: белые медведи крайне редко нападают на людей, — махнул рукой Нур. — Только если уж совсем прижмет. Ему было бы достаточно, если бы мы поделились с ним пищей.
— Которой у нас нет.
— У меня где-то была шоколадка… — Нур комично похлопал по карманам дорогого пиджака.
Они действительно не располагали запасом пищи. И вообще каким-либо снаряжением, за исключением элегантной дамской сумочки, которую держала в руке Джин. У них не было ничего, что объяснило бы появление этой парочки на затерянном в арктическом море острове: ни собак, ни вездехода, ни катера, ни вертолета. У них не было даже соответствующей случаю одежды: девушка ограничилась красным шелковым платьем, ладно облегающим гибкую фигуру. Нур же носил щегольской серый костюм и того же цвета сорочку, идеально подходящие для офиса, но чуждые полярному кругу. Парочка выглядела на удивление неуместно, но ни Нур, ни Джин не испытывали неудобств — умело наложенное заклинание оберегало их от стихии. И ветер, избивающий торосы, не тревожил прическу девушки, а мороз не сжимал прикрытые легкой одеждой тела.
— Это здесь? — Джин с сомнением огляделась.
— Здесь, — подтвердил Нур. — Как тебе пейзаж?
— Экзотично.
— Скупость красок подчеркивает величие земли.
— Жизнь должна бить ключом, а не бороться за выживание.
— Зато те, кто сумел побороть местный климат, вызывают искреннее уважение.
Даже если бы пришельцы прибыли на остров на ледоколе, носили полярное снаряжение и служили сотрудниками научной экспедиции, их внешность все равно не оставила бы обитателей Арктики равнодушными. Нур был карликом, четыре фута и один дюйм — все, что отмерила природа в данном случае, зато его широченные плечи и непропорционально длинные руки сделали бы честь любому атлету. Круглая голова была лишена волос, маленькие бесцветные глазки прятались под низким лбом, а тонкие губы лепились под крючковатым носом. Завершали картину сильно оттопыренные уши, способные вызвать улыбку не только у любителя уродцев из Кунсткамеры. Нур не был красавцем, но окружающие на подсознательном уровне чувствовали исходящую от карлика силу, колоссальную мощь, абсолютно не вяжущуюся с внешним обликом малыша.
Его спутница, Джин, была негритянкой. Невысокая, очень стройная, с изящной, точеной фигуркой, она буквально дышала непередаваемой свежестью юности. Живые черные глаза, слегка приплюснутый нос, большие, чуть вывернутые губы, роскошные волнистые волосы — Джин была удивительно хороша собой, и со вкусом подобранная одежда подчеркивала прелесть девушки.
— Боюсь, наше появление прошло незамеченным, — вздохнула она, скептически разглядывая молчаливый остров.
— Хозяйка надеется, что мы ошиблись адресом, — объяснил Нур. — И ждет, что мы уйдем.
— А если она откажется нас принять?
— Уверен, мы сумеем убедить ее быть гостеприимной.
Нур уверенно направился к группе скал, остановился у массивного камня и громко крикнул:
— Лариса!
Белая пустыня угрюмо поглотила звук. Джин поджала губы.
— Лариса! — повторил карлик. — Ты знаешь, кто я! А я точно знаю, что ты здесь! Прояви сострадание к замерзающим путникам — пусти нас в дом!
— Попробуй быть более воинственным, — предложила негритянка. — Топни ногой.
Нур резко взмахнул рукой, приказывая девушке молчать, и напряженно прислушался. Он сканировал окружающие скалы.
— Может, ты все-таки ошибся адресом? Здесь полно островов.
— Ни в коем случае, — покачал головой малыш. — Лариса, ты ведь дома! Открой дверь!
Массивный камень, перед которым стоял карлик, беззвучно развернулся, открыв взору пришельцев богато обставленный холл, из которого потянуло теплом и домашним уютом. Джин удивленно цокнула языком, Нур усмехнулся и, подавая пример, уверенно прошел внутрь скалы.
Верхней одежды у гостей не было, поэтому дворецкий — тощий голем, наряженный в отутюженный фрак, — ограничился тем, что закрыл вход и замер рядом с пришельцами. Дворецкий был забавен — длинный нос, огромные глаза, тонкие усики над верхней губой, — он напоминал персонажа мультфильма, и Джин, мельком взглянув на голема, не удержалась от улыбки.
— Мы хотели бы видеть хозяйку, — официально сообщил Нур.
— Она появится через несколько мгновений, сэр, — склонил голову голем. — Не желаете горячий грог? На улице, как я заметил, морозно.
Он говорил высоким голосом и забавно коверкал некоторые слова — игрушка, безобидная домашняя кукла, призванная скрасить одиночество хозяйки дома.
— Выпьем позже, — махнул рукой карлик. И тут же, широко улыбнувшись, обернулся к лестнице: — Лариса! Рад! Честное слово — рад познакомиться!
— Божественный лорд Нур, — медленно произнесла появившаяся на площадке второго этажа девушка. — Не могу сказать, что я в восторге от твоего появления.
— Я много путешествую, — чуть поклонился малыш. — И, оказавшись поблизости, позволил себе надеяться на твое гостеприимство.
— Не люблю нежданных гостей.
— А я обожаю сюрпризы.
Джин внимательно оглядела хозяйку дома. Длинноногая, подтянутая, с узкой талией и довольно большой грудью, она была одета по-домашнему: в джинсы и короткую майку, и совсем не походила на могущественную волшебницу, как рекомендовал ее Нур. Натуральная блондинка с короткими прямыми волосами, едва прикрывающими точеную шею, Лариса оказалась гораздо моложе, чем представлялось Джин: двадцать, максимум двадцать два года, но ее огромные зеленые глаза смотрели внимательно и весьма холодно, и их взгляд заставлял задуматься о том, что кукольная внешность не всегда означает кукольные мозги.
— Удивлена? — поинтересовался Нур.
— Не так сильно, как тебе хотелось бы, лорд. — Лариса поджала тонкие губы. — Убежище существует давно, и нет ничего странного, что этот адрес стал широко известен.
— Только мне, — вскинул ладони карлик. — Это место нашел Яков Брюс, а дом построила Кара. У нас с твоей предшественницей был один совместный проект, и она не побоялась назначить здесь встречу. — Нур снова улыбнулся. Несмотря на уродливый облик, карлик умел быть обаятельным. — Шотландец обладал потрясающей способностью выискивать прекрасные укрытия. Нужное сплетение силовых линий, пара заклинаний из Черной Книги, и — пожалуйста! — в твоем доме блокируется действие любой магии.
— Чужой магии, — подчеркнула Лариса. — Я же могу стереть тебя в порошок.
— Тогда тебе нечего бояться, — усмехнулся карлик.
— Ты себе льстишь, лорд. С каких это пор беспризорный аккумулятор может напугать Хранителя Черной Книги?
Нур дернулся, и на мгновение его лицо исказила болезненная гримаса: слова Ларисы ударили хлестко, жестоко напомнив божественному лорду о гибели народа Тать. Джин сжала кулачки.
— Не надо меня обижать, — глухо произнес карлик. И снова — широкая улыбка. — Я хочу поговорить. Есть очень интересный проект.
Лариса помолчала, затем медленно кивнула:
— Я выслушаю твое предложение, лорд. Но позже, сейчас я занята.
— Нам подождать за дверью? — Нур окончательно взял себя в руки.
— Необязательно, — улыбнулась девушка. — Дикси проводит вас в гостиную.
— Он обещал горячий грог, — припомнил карлик.
— Разумеется, сэр, — кивнул дворецкий. — Горячий грог и все, что угодно, для дамы. Прошу вас, за мной, сэр.
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Кафедра странников предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
