Быстрые перемены

Вадим Панов, 2022

Перед вами двенадцать историй о легендарном Тайном Городе, в котором тысячи лет воюют, договариваются и предают друг друга древние Великие Дома. Скрытый от обычных людей мороком, Город живёт собственной жизнью и лишь изредка в новостях мелькают искажённые факты, по которым невозможно понять, что действительно творится на старых московских улицах. Невозможно догадаться, что многие из нас каждый день встречаются с настоящими волшебниками… Новая новелла Вадима Панова «Быстрые перемены» и переработанный отрывок из романа «Кафедра странников» «Пошли свой голос!» открывают сборник победителей конкурса «Тайный Город – Твой Город 2021» – книгу из двенадцати рассказов о московских тайнах.

Вадим Панов

Пошли свой голос (переработанный отрывок из романа «Кафедра странников»)

Южный Форт,

штаб-квартира семьи Красные Шапки

Москва, Бутово

Нас не догонят!

Оле-оле-оле!!

Песня гулко звучала под низкими сводами «Средства от перхоти», самого грязного, если верить путеводителю по Тайному Городу, заведения Москвы. Оригинальный текст дикари выучить не удосужились, собственных слов не придумали, поэтому куплеты каждый ревел на собственный лад, излагая как можно громче то, о чём думал в данный конкретный момент. Зато главные слова, те, что отражали неповторимую воинственность Красных Шапок в компетенции стремительного бегства с поля боя и за которые жители Тайного Города назвали её боевым гимном дикарей, звучали дружно и гордо, заставляя дрожать каменную кладку и мощные деревянные балки.

Нас не догонят!

Оле-оле-оле!!!

Нас не догоня-я-я-ят!!!

Громадный кабак, занимающий самый большой подвал Южного Форта, служил дикой семье сердцем. Именно отсюда в её артерии безостановочно направлялись новые и новые порции дешёвого виски — единственного катализатора, способного заставить мозги Красных Шапок хоть как-то шевелиться и симулировать умственную деятельность. Незамысловатая мебель «Средства от перхоти» — грубые столы и массивные скамьи — была привинчена к полу, барная стойка тянулась от входа до туалета, а пол густо покрывали опилки. Касса заведения пряталась за пуленепробиваемым стеклом и защищалась «кольцом саламандры» второго уровня. Попытки ограбления тем не менее предпринимались не реже раза в неделю. Трупы неудачников сбрасывали в канализацию через люк справа от будки.

Ну а в остальном здесь беспробудно пили от заката до рассвета.

— За нашего непобедимого фюрера! — заорал уйбуй Копыто Шибзич, вскакивая на стол. — За нашего любимого Кувалду!!

От избытка чувств десятник пальнул в потолок из карманного «Браунинга», после чего вылил огненную воду в тренированную глотку. Присутствующие в кабаке Шибзичи, члены родного клана Кувалды, присоединились к вдохновенному порыву уйбуя, немного постреляли, много выпили, а некоторые даже полезли целоваться с висящими на стенах патриотическими плакатами: Кувалда в парадной форме, Кувалда проводит еженедельное совещание с уйбуями, Кувалда делится с королевой Всеславой взглядами на будущее Земли… Представители других кланов — Гниличи и Дуричи — опрокинули стаканы после небольшой паузы, поскольку одноглазый фюрер не вызывал у них бурных приступов сыновней любви. Узурпировав верховную власть в критический момент — когда связавшиеся с Вестником Шапки умудрились прогневать все Великие Дома, — Кувалда ухитрился выправить положение, убедил ведущие семьи Тайного Города в том, что в ближайшие годы от дикарей можно не ожидать неприятностей, и тем добился минимального наказания за прегрешения. Понимая, что никто, кроме одноглазого, не справился бы с такой задачей, Шапки инстинктивно позабыли о любимых междоусобицах и признали его единоличную власть. Но чем больше времени проходило, чем крепче забывался кризис, тем чаще под красными банданами рождался закономерный вопрос: «А чо эта он нам указывает?» — на взгляд подавляющего большинства уйбуев, правление Кувалды неприлично затянулось. Политическое долголетие одноглазого объяснялось двумя факторами: поддержкой Зелёного Дома — королеву Всеславу устраивали присмиревшие варвары — и превентивными мерами — смутьянов в Южном Форте вешали с дивной регулярностью.

— Давайте споём во славу великого фюрера какую-нибудь песню?! — Копыто настолько развезло, что даже его привычные ко всему бойцы попытались стянуть уйбуя со стола. — А я могу сплясать…

— Чего скривился, тренер? — Уйбуй Булыжник опустил пустой стакан на грязную столешницу и подозрительно покосился на сидящего рядом Напильника Гнилича. — Не в то горло пошло?

— Да за этого хмыря даже пить неохота, топор тебе в зубы, — прохрипел Напильник. Он оглянулся и, ещё больше понизив голос, добавил: — Урод одноглазый.

В целях безопасности Красные Шапки предпочитали напиваться в окружении бойцов родной десятки, но кредитоспособность уйбуя Напильника в последнее время упала почти до нуля, а потому он и его бойцы расползлись по «Средству от перхоти», садясь на хвоста к более состоятельным соплеменникам. И даже к членам других кланов.

— Опасные слова, тренер, — протянул Булыжник. — Адназначна опасные.

— Наверно, виски палёный, — предположил Отвёртка, один из бойцов Дурича. — Вот ему по шарам и дало.

— Виски добрый, — не согласился Булыжник, щедро разливая по стаканам очередную бутылку. — Ты, Напильник, наверное, в последнее время самогоном баловался. А это адназначна опасно.

Десятка Дуричей обидно расхохоталась. Гнилич поморщился — но не отказываться же из-за гордости от дармовой выпивки? — а потому, пробормотав: «здоровья, топор вам всем в зубы», ловко принял на грудь.

— Хорошо, что весна началась, — порадовался Отвёртка, почёсываясь спиной о стену. — А то холодно.

С тех пор, как Красные Шапки лишились густой шерсти, зима вызывала у них резкую антипатию.

— Местная весна что? Не весна, а сплошное недоразумение. Вот я слышал, что в Западных лесах вёсны были куда приятнее… — И романтично настроенный Булыжник принялся пересказывать соратникам давно надоевшие байки о легендарном фатерлянде Красных Шапок. Напильник же, в ожидании очередного тоста, подпёр кулаками подбородок и уставился на малюсенькое, забранное толстыми решётками окно.

На его душе скребли кошки.

Хотя, учитывая, что в Москву действительно пришла весна, возможно, и коты…

Когда-то, несколько лет назад, Напильник считался особо доверенным уйбуем Сабли, фюрера клана Гниличей, и даже всерьёз рассчитывал перерезать благодетелю горло и занять его место. Но история с Вестником спутала честолюбивые планы. Сабля откинул копыта без помощи верноподданных, затем Кувалда Шибзич грохнул Секиру Дурича, возглавил семью и первым же указом ликвидировал титул фюрера клана, здраво рассудив, что политические конкуренты ему ни к чему. Великий Дом Людь отнёсся к нововведениям благосклонно: постоянные междоусобицы ведьмам давно опостылели, а вот жизнь уйбуев потеряла смысл — социальный лифт оказался поломан самым безжалостным образом. И это обстоятельство удручающе действовало на варварскую гордость.

— За Западные леса!

— За Родину! — рассеянно согласился Напильник, поднимая стакан.

— За нашу великую, единую Родину!

Очередная порция виски слегка разогнала горестный туман в голове Гнилича. Напильник задумчиво поковырял между зубами длинным жёлтым ногтем, слизал с него найденные кусочки закуски и пробурчал:

— Конечно, легко быть щедрым, топор тебе в зубы, когда от сибирских бабок карманы пухнут!

Все знали, что шустрый Булыжник ухитрился подрядиться к шасам, убедив Торговую Гильдию, что лучших сторожей для затерянного в окрестностях Омска склада подобрать невозможно. Поскольку на том перевалочном пункте шасы хранили исключительно несъедобный крупнотоннажный груз, легко поддающийся учёту и абсолютно не приспособленный для растаскивания на мелкооптовые части и розницу, основатели Торговой Гильдии согласились нанять Булыжника с компанией, и десятка Дуричей целых полгода благоденствовала в тайге, уничтожая местных комаров пропитанной алкоголем кровью. А по возвращении в лоно цивилизации три недели вызывала удивление и зависть сородичей необычайно высокой кредитоспособностью.

— Не, — протянул размякший Булыжник. — Сибирские бабки мы уже давно оприходовали, адназначна. — Уйбуй даже причмокнул, вспоминая пышную оргию, устроенную после возвращения из Омска. — Я думал снова к шасам подрядиться, да ребята пока отказались. Мы тута заработали. И много.

— На чём? — оживился Напильник. — Ограбили кого? Скажи кого? Я не сдам, топор тебе в зубы! Честно не сдам.

За донос на неблагонадёжных любителей пограбить окружающих сверх меры полагалась небольшая премия, которая позволила бы Гниличу рассчитаться с наиболее горящими долгами.

— Да никого мы не грабили! — Булыжник оттолкнул завалившегося на стол Отвёртку и свистнул бармену, требуя очередную бутылку. — Мы чисто техно… технологиями занимались. Чисто политическими адназначна.

— Чего? — вытаращил глаза Напильник. — Это как?

А в зале загрохотал неформальный гимн Красных Шапок:

Я мог бы выпить море,

Я мог бы стать другим,

Вечно молодым,

Вечно пьяным…

Не страдающий музыкальными талантами кабак ревел обожаемую песню в едином патриотическом угаре. А пьяный, желающий похвастаться Булыжник склонился к Гниличу и торопливо зашептал:

— Да смех, блин! В Зюзино челы муниципального советника выбирают. Шесть штук кандидатов, адназначна! Все челы поголовно, но один — чисто свой чувак, мы его магазины уже пять лет бомбим, а он теперь хочет властью стать, в натуре. Ну, типа, чтобы магазинов больше понатыкать.

— Это понятно, топор тебе в зубы, — перебил собутыльника нетерпеливый Напильник. — Бабки тут при чём? Откуда бабки-то?

— Так я и говорю, тренер, политические технологии адназначна! Тот чувак, который свой, приходит к нам и говорит: пацаны, сделайте так, чтобы местный электорат моего главного конкурента невзлюбил. Мы в натуре не поняли сначала, вроде тебя были, тёмные. Чо, говорим, ругаешься тута? А он настырный малый, чисто тренер, не поддался и рассказал. Вам, говорит, надо пару моих магазинов бомбануть, потом, значит, пару подъездов краской облить и стёкла побить адназначна. А потом чиста заявиться туда и сказать, что если челы не станут голосовать за того, типа, за конкурента, то мы их ваще закопаем.

— Сильно, — оценил Напильник.

— А я говорю! Технология!

— И что вы?

— А мы что? Мы, короче, бабло у него взяли, магазины его бомбанули, подъезды изгадили, сказали челам, что просил, а потом подумали: пацан этот, в натуре свой, надо помочь ему дополнительно. И сделали его конкуренту чёрный пиар.

— А это как? — заинтересовался политически тёмный Гнилич.

— Ну, эта схема тебе известна, — ухмыльнулся Булыжник. — Конкурент, типа, в больнице теперь валяется, к другим э… кандидатам человская полиция охрану приставила, а пацан нам ещё денег дал, чтобы мы больше в Зюзино не светились пока.

— Кудряво, — завистливо засопел Напильник.

— Мозги, Гнилич, мозги. — Булыжник покровительственно похлопал уйбуя по плечу. — Пусть идиоты всякие по Сибири мотаются, мы, блин, на выборах больше заработаем. Я уже всё изучил — челы это дело очень даже любят и постоянно где-нибудь кого-нибудь выбирают. — На стол легла засаленная листовка «Выборы муниципального советника района Чертаново». — Понял, тренер?

Напильник наморщил лоб и почти минуту водил пальцем по тексту, сосредоточенно изучая биографии кандидатов и их физиономии, а затем осведомился:

— Получается, топор тебе в зубы, любой из этих челов может стать властью?

— Угу, — согласился Дурич.

— Станет приказы отдавать и кабинет с секретаршей иметь?

— Станет. Это, тренер, называется демократия. Покуда тебе чёрный пиар не сделали, можешь на что-то рассчитывать.

— Демократия, — задумчиво повторил Напильник, наблюдая за аккуратно складывающим листовку Булыжником. — Демократия.

Напильник, в отличие от Дурича, выпил немного, мозги зашевелились, но опьянеть — ещё не опьянел, и в его голове начал вырисовываться некий план…

* * *

Южный Форт,

штаб-квартира семьи Красные Шапки

Москва, Бутово

— Почему наша могущественная семья до сих пор не стала Великим Домом? Почему мы живём на окраине Тайного Города, а не грабим челов так, как нам хочется?!

— Потому что мы не самые умные, — самокритично высказался кто-то из толпы.

— Идиот! — высокомерно отмахнулся Напильник. — Жалкий слабак, одурманенный вражеской пропагандой! Да, я согласен, мозги у нас маленькие. Ну и что? Зато они у нас есть! И они тяжёлые! Удивительно тяжёлые!

— С чего ты взял? — растерялись слушатели.

— А ты вспомни, сколько весят по утрам наши головы! — привёл железный аргумент уйбуй.

Народ задумался. Неспешно, поскольку думать Красные Шапки никогда не спешили, но задумался. Задумался и через некоторое время породил вопрос:

— Что это значит?

— Это значит… — Напильник заглянул в шпаргалку. — Это значит, что удельная плотность ума у нас выше! Она вообще самая высокая в Тайном Городе! У нас маленькие, но очень тяжёлые мозги, а значит, маленький, но тяжёлый ум!

Поражённые неожиданным выводом сородичи притихли. Уйбуй приободрился.

— И вот я спрашиваю: почему мы вынуждены платить за виски, а не получать его даром?!! Вы знаете почему? Не знаете?!

Невнятный гул собравшейся во дворе Южного Форта толпы подтвердил грустный вывод Напильника — соплеменники не догадывались, почему не играют первые роли в Тайном Городе. И Гнилич набрал в грудь побольше воздуха:

— А я скажу почему! Потому что развитие нашей могущественной семьи идёт неправильно! Вместо того чтобы обрести свободу и величие, мы стонем под пятой узурпатора! Под его узурпаторской пяткой!

Правая рука уйбуя смело указала на огромный портрет великого фюрера, висящий рядом с мусорной кучей, а левая выдернула из-за пояса ятаган и воинственно покрутила им в воздухе. Пару секунд собравшиеся изучали нарисованного вождя, а затем начали выражать неодобрение попранием своих гражданских прав. Послышалось бульканье из карманных фляжек. По двору пронёсся лёгкий матерок. Сообразительный Напильник понял, что надо ковать железо, пока горячо.

— Продавшаяся людам клика одноглазого Кувалды специально сдерживает развитие Великого Дома Красных Шапок! Но я это изменю!

«Ты обещать умеешь?» — поинтересовались у уйбуя шасы. Напильник осторожно подтвердил и услышал в ответ: «Тогда обещай. Обещай что угодно, а главное — много и бесплатно. Обещай так, как никто им не обещал. Попросят новую машину каждому — обещай. Ремонт в каждой казарме — обещай. Пластическую операцию всем женщинам — обещай». — «И тогда выберут?» — спросил наивный уйбуй. «Обязательно», — подтвердили шасы. «А кто исполнять будет?» — «А зачем?» На этот вопрос Напильник неожиданно нашёлся с ответом: «Чтобы в следующий раз выбрали». — «В следующий раз ты им что-нибудь другое пообещаешь». — «Например?» — «Например, что снизишь налоги, которые поднимешь во время правления». — «И?» — «И не снизишь». — «Почему?» — «А зачем?» Некоторое время Напильник тщательно обдумывал предложенную стратегию, после чего осведомился: «И долго так будет продолжаться?» — «Пока им не надоест». — «А потом?» — «Потом они тебя убьют». — «Ага. — Этот пункт уйбуй понимал хорошо. — А можно сделать так, чтобы не убили?» — «Это как?» — удивились шасы. «Ну, давать обещания, которые можно выполнить, и выполнять их». — «А зачем?»

Пришлось соглашаться с тем, что предлагают.

— Я гарантирую процветание и благосостояние! Мы поставим вопрос ребром и снова будем грабить всех, кого захотим! Мы никому не позволим вообще!

— И вискарь дармовой!

— Каждому! Никто не уйдёт обиженным!

Зрители возбуждённо загалдели. Уйбуй вытер пот, скопившийся под красной банданой, и воинственно потряс ятаганом.

— Нам нужен новый великий фюрер! Нам нужен я!!

Гниличи, которые составляли основную массу митингующих, радостно завопили и выразили поддержку кандидату беспорядочной стрельбой в воздух. В нарисованного Кувалду полетели помидоры и тухлые яйца — моральный дух электората рос на глазах.

— Честные выборы поднимут авторитет Красных Шапок! Великим Домам придётся иметь дело с истинно народными избранниками, а не кучкой распоясавшихся проходимцев! И они будут вынуждены уважать наши желания!!

Гладкий предвыборный текст Напильнику состряпали ушлые шасы из рекламного агентства «ТиградМедиа». Увлёкшийся идеей сместить фюрера, уйбуй понимал, что не сможет самостоятельно зажечь народ, и обратился за помощью к профессионалам, которые, почуяв запах денег, молниеносно заключили с потенциальным кандидатом контракт на проведение кампании. В качестве аванса Напильник написал кабальную долговую расписку, к вечеру должен был собрать кругленькую сумму на покрытие первоначальных расходов, но уйбуй не унывал: воодушевлённые Гниличи уже пообещали скинуться на благое дело. Пока же дорогостоящий ход с приглашением шасов оправдывал себя на все сто: красивая речь и наспех отпечатанные листовки возбудили сородичей не хуже виски. Правда, появились и трудности.

— Великий фюрер должен быть выходцем из нашего великого клана! — послышалось от дверей «Средства от перхоти». Там кучковались заинтересовавшиеся невиданным зрелищем Дуричи. — А ты, Напильник, даже на самогон наворовать не можешь!

— Зато я умный! — ощерился уйбуй.

— Тогда почему ты в карты всем проигрываешь?

Первый в предвыборных дебатах вопрос прозвучал необычайно остро, и соратники Гниличи заволновались. Напильник понимал, что в его собственном клане найдётся достаточное количество уйбуев, желающих стать великим фюрером демократическим способом, и надо отвечать на подлые нападки быстро и жёстко. Нужно показать силу и сторонникам, и противникам.

— А потому, — прорычал он, — что вы, Дуричи, все шулеры! — И злобно помахал ятаганом. — Понятно?

Подчинённая Напильнику десятка дружно лязгнула помповыми ружьями.

— То есть ты такой тупой, что даже на наши трюки ведёшься? — с издёвкой уточнили политические оппоненты и тоже потянулись за оружием. — Какой же, мля, кретин к нам в фюреры набивается…

В воздухе запахло потасовкой. Оскорблённые Гниличи, окрылённые пламенной речью кандидата и подавляющим численным превосходством, принялись сжимать кольцо вокруг дерзких Дуричей. Почуявшие неладное оппоненты медленно отступали.

— Ща мы покажем, на какие фокусы ведётся великий фюрер, — пообещал Напильник. — Ща мы покажем, топор тебе в зубы!

— Ну ты, кандидат хренов, — осторожно протянул Булыжник. — Мы же эта, чисто дебаты проводили.

— Ща я тебе эти дебаты в глотку засуну, — пообещал осмелевший Гнилич, торопливо распихивая по карманам скомканные листы с текстом речи. — Ща…

///

Южный Форт представлял собой громоздкое, приблизительно четырёхугольное здание красного кирпича, с ярко выраженной великофюрерской башней и большим внутренним двором, в центре которого возвышалась легендарная мусорная куча, видевшая — как утверждали некоторые — не только зарождение Красных Шапок, но вообще — зарождение Вселенной, которая с тех пор вокруг неё вертелась. Так это или нет, оставалось загадкой, а вот акустика внутри Форта была прекрасной, и возникший между Гниличами и Дуричами спор не остался незамеченным.

— Что за стрельба во фворе?! — злобно рявкнул Кувалда. — Я же запретил перестрелки в Форте!

Несмотря на то что кабинет великого фюрера размещался на последнем этаже единственной в штаб-квартире высокой башни, а на окнах стояли тройные стеклопакеты, музыка оживлённой перестрелки звучала в нём с консерваторским качеством.

— Какая скотина осмелилась нарушить указ великого фюрера?

— Напильник Гнилич, — сообщил уйбуй Копыто, один из самых преданных Кувалде десятников. — Бесится, вонючая морда.

— Повесить, — коротко повелел лидер. — Там на принтере приговоры распечатаны. Возьми офин, впиши имя и повесь смутьяна.

Семейная шепелявость Красных Шапок была выражена у Кувалды необычайно сильно, он совсем не выговаривал букву «д», но тем не менее прекрасно умел доносить нехитрые мысли до верноподданных. Собственно, несвойственное дикарям умение размышлять и помогло одноглазому Шибзичу вознестись на последний этаж великофюрерской башни.

— Видите ли, ваше высокопревосходительство… — дипломатично начал Копыто.

Но был прерван гулким грохотом взрыва: запертые в кабаке Дуричи пальнули в оппонентов из подствольника. Кувалда побелел от бешенства.

— Копыто, сукин сын, если ты немефленно не расскажешь, что происхофит в Форте, я тебя…

— Напильник проводил предвыборный митинг, мля. — Уйбуй понял, что фюрер дозволяет обойтись без церемоний, и стал развязен. — Кодлу Гниличей во двор выгнал и публично втирал, какой он умный. Дуричи возмутились — у них, наверное, свой кандидат есть — и устроили перестрелку. — Копыто зевнул. — Политические технологии, мля.

Кувалда выкатил на верного помощника единственный глаз, пару мгновений ошарашенно хлопал им, а затем медленно, едва не по складам, поскольку скулы сводило от бешенства, поинтересовался:

— Канфифат куфа?

— Так Напильник хочет выборы устроить, — беспечно ответил Копыто. — Народ, в натуре, не против. Только Дуричи не хотят Напильника, а хотят другого.

— Кого фругого?

— Кого-то из своих, — пожал плечами уйбуй. — Я в подробности не вдавался.

— А я?

— А что я? — Копыто несколько удивлённо посмотрел на вождя.

— Не ты, а я!

— А что ты?

— Я — великий фюрер?

— Да, — подтвердил уйбуй. — Ты — ваше высокопревосходительство господин великий фюрер… — Копыто неожиданно замолчал: сообразил, куда клонит одноглазый. — Так это… — И судорожно сглотнул. — Так что нам тогда делать?

Внезапное понимание нависшей над кланом угрозы придавило Копыто к земле: ведь если у семьи появится другой Кувалда, то у нового Кувалды появится новый Копыто, и что тогда случится со старым, было не такой уж тайной — принтер во время смены власти работал безостановочно.

— Я… эта…

Плечи бравого десятника поникли, пальцы задрожали, а в голосе появились панические нотки.

— Собирай Шибзичей, — распорядился Кувалда, — пусть бросают всё и гонят сюфа. Казармы клана закрыть, никого не пускать…

— Никого, — тоскливо подтвердил Копыто, в маленьких глазках которого отчётливо читалось страстное желание убраться из Форта как можно дальше.

— И главное — арсенал закрыть! — Кувалда прекрасно понимал, какие предвыборные инструменты предпочитают его политические оппоненты. — Перефай, чтобы охрана забаррикафировалась изнутри и никого не пускала в арсенал!

Копыто пулей вылетел из кабинета.

* * *

Складской комплекс «Кумар Карго Экспресс» Москва, улица Левобережная

Место для склада Урбек Кумар выбирал долго. Оценивал возможности, перспективу, стоимость земли, пока наконец не остановился на сравнительно небольшом, зато удачно расположенном комплексе на Левобережной улице. На первый взгляд решение Урбека выглядело странным: уважаемые шасы предпочитали жить и работать ближе к центру, считая московские окраины местами не престижными и отсталыми, но Кумар знал, на что шёл. Удобный подъезд, близость речного порта и железной дороги, территория под контролем Тёмного Двора, к тому же рядом лесопарк, с облюбовавшими который морянами Урбек сумел договориться, получив дополнительную защиту от любых неприятностей. Нет, Кумар был положительно доволен своим комплексом, который идеально подходил для тонкого ремесла крупнейшего в Тайном Городе скупщика краденого, и вёл дела весьма спокойно.

А дела он вёл со всеми. И Красные Шапки, регулярно доставляющие Кумару добычу, были его постоянными клиентами.

— Что ж ты за идиот, Булыжник!

— Нормальный идиот, как все!

— Не уверен…

Кумар вышел к грузовику из-за обеденного стола и важно прихлёбывал кофе из большой кружки. Был он черноволос, черноглаз и носат. Выражение лица имел кислое, а голос густой и холодный.

— Сколько раз я тебе говорил: не смей пригонять сюда машины! Взял добычу — не жадничай, перегрузи товар, а тачку брось!

— Некогда было, тренер, деньги срочно нужны, — уйбуй развёл руками и умильно заглянул разозлённому шасу в лицо. — Да ты не волнуйся, тренер, мы всё хорошо сделали. Трак в отстойнике стоял, водила уснул, мы, значит, документы вытащили, а водиле «пыльцой Морфея» дунули. Он, адназначна, и не проснулся ещё!

— А что за груз?

— Компьютерные телевизоры. Новые. Сплющенные.

— Телевизоры… — Урбек жестом велел открыть фургон и придирчиво оглядел коробки с плоскими мониторами. — «Пыльцой» дунули…

Товар был хорошим. Кумар сразу понял, кому продаст добычу и сколько на этом заработает, но брезгливое выражение с лица не снял — предстояло разводить дикарей.

— Горячий товар, Булыжник, ох, горячий, — сокрушённо произнёс шас.

— А тебе чо, другой привозят? — возмутился уйбуй. — Ты же барыга, тренер!

— Так одно дело машину с мясом по ресторанам раскидать, и совсем другое — высокотехнологичную продукцию. Соображаешь? — Урбек демонстративно постучал пальцем по лбу. — У каждого монитора свой уникальный номер, ты его в сеть включишь, а через два часа к тебе человская полиция заявится. Чисто на разборку. Эх… Горячий у тебя товар, Булыжник.

— Ты мне мозги не пудри. — Уйбуй приложился к фляге с виски. — Не на такого напал, тренер. У Кувалды, вона, адназначна ворованный компьютер стоит, а к нему человская полиция не ходит!

— Это потому, что фюрерский компьютер ребята из «Тиградком» наладили, — снисходительно объяснил Кумар. — И монитор у него старый, а не плоский. Понял?

— Не плоский? — Булыжник наморщил лоб, вспоминая, какой монитор украшал кабинет одноглазого фюрера, вспомнил и горестно почесал где-то под банданой. — А чо тогда теперь делать, тренер?

— Десять процентов сразу заплачу, — щедро пообещал Урбек. — А за остальным приходи потом. Недели через две. Будет тебе ещё десять процентов.

— Совесть у тебя есть?! — возмутился Дурич.

— А у тебя?

— У меня адназначна есть! — твёрдо ответил Булыжник, хотя о том, что такое совесть, только догадывался. Это крылатое выражение Красные Шапки частенько применяли во время торговли с шасами, и иногда с его помощью удавалось добиться приемлемых условий. Но на этот раз волшебное слово не сработало.

— Если ты такой совестливый, иди и верни свои сплющенные телевизоры водителю, — с иезуитской ухмылкой предложил шас.

— Половину цены заплати!

— Так я, может, эти мониторы вообще не продам! А разорюсь — к кому ты в следующий раз придёшь?

— Ты разоришься, как же…

Урбек помолчал.

— Ладно, четверть дам.

— Сорок процентов! И все деньги сейчас!

Необъяснимая горячность уйбуя — обычно Красные Шапки вели себя спокойнее — наконец привлекла внимание шаса. Кумар сделал глоток кофе, удивлённо посмотрел на Булыжника и осведомился:

— Ты, случайно, молоко утром не пил?

— Не пил, — огрызнулся уйбуй. И вновь заныл: — Ну хотя бы тридцать пять процентов, тренер, а? И сразу! Нам бабки адназначна нужны.

— Должен кому? — участливо поинтересовался шас.

— Да не… — Булыжник махнул рукой. — Выборы у нас.

Урбек, который как раз собирался сделать очередной глоток кофе, поперхнулся, а откашлявшись, спросил:

— Чего?!

— Говорю тебе — выборы!

— И кого выбираете?

— Кувалду. Великого фюрера то есть. Эх!

Булыжник присел на ближайший ящик, вытащил из кармана флягу и за несколько больших глотков доходчиво обрисовал скупщику краденого сложившуюся в семье политическую обстановку.

— Напильник, сука, от меня про выборы услышал и адназначна завёлся. Гниличи по Форту скачут, как трезвые, и орут, что будет новый великий фюрер. Шибзичи, понятно дело, за одноглазого встали, да только куда им супротив Гниличей? Гниличей ведь больше. Ну и мы подумали: на кой ляд нам Напильник? Фюрер свой должен быть. Решили пока меня выбрать, но… — Уйбуй доверительно склонился к шасу. — Неспокойно у нас в клане, тренер. Чую, хочет Грелка подсидеть меня, блин. Единства адназначна нет, а Гниличи…

— В целом понятно, — перебил дикаря Урбек. — То есть все деньги, которые я тебе заплачу за мониторы, ты потратишь на выборы?

— Угу, — подтвердил Булыжник. — Оружия надо купить, а то в арсенале Шибзичи засели. Потом речь написать надо, чтобы наши Грелку не выбрали. Программу придумать, листовки…

— Деньги надо тратить с умом, — поучительно заметил шас. — Вложишься ты в свои листовки, а через час Грелка тебе нож в спину — и что? Плакали твои сбережения, как снег под солнцем.

— Если нож в спину, то мне деньги до лампочки станут, — философски ответил Булыжник. — Пусть плачут.

— А надо сделать так, чтобы и деньги не плакали, и спина целой осталась, — бросил Урбек. — Думать надо.

— Это как? — не понял уйбуй.

— Это головой, — объяснил шас. Потом посмотрел на опустевшую кружку и неожиданно предложил: — Вот, к примеру, пусть Дуричи не тебя фюрером выбирают, а меня.

Булыжник оторопело вытаращился на скупщика краденого.

— Не понял, тренер?

— Простоват ты, братец. — Кумар поставил кружку на ближайший ящик и потёр виски.

Желание, с которым уйбуй собирался расстаться с деньгами, произвело впечатление. Настроенные на извлечение прибыли мозги скупщика краденого немедленно подали сигнал о возможности выгодной авантюры, и Урбек сделал стойку.

— Вот смотри: Шибзичи будут голосовать за Кувалду, так?

— Адназначна, — подтвердил Булыжник.

— Гниличи — за Напильника, Дуричи — за тебя. Большинства голосов никто не получит, и всё закончится поножовщиной. Правильно?

— Перестрелкой, — уточнил начавший думать головой уйбуй.

— Перестрелкой, а когда патроны закончатся — поножовщиной, — поправился шас.

— Адназначна.

— Вывод: королева Всеслава присылает карательный отряд, и всех кандидатов вешают.

— Хреновый вывод, тренер, — шмыгнул носом уйбуй. — Может, пусть лучше Грелка великим фюрером от нас будет?

— Забудь о Грелке, — поморщился Кумар. — Смотри, что мы будем делать: выставляем мою кандидатуру, я провожу качественную предвыборную кампанию, и большинство твоих соплеменников, включая Гниличей и Дуричей… ну… те, которые не совсем идиоты… голосуют за меня. Быть великим фюрером, братец, это большая ответственность: финансы, налоги, махинации всякие… Я-то с этим управлюсь в лучшем виде. Даже вам кое-что останется.

— И цены будешь давать правильные? — с надеждой уточнил Булыжник.

— Как родным, — подтвердил шас. — А самое главное — королева меня не тронет.

— Потому что ты из Тёмного Двора, — догадался уйбуй. — Классный ход, тренер!

— Это и называется думать, — закончил объяснения Кумар. — Так что давай, братец, поехали к твоим Дуричам, будем говорить как взрослые.

— Будем! — Уйбуй возбуждённо затрепетал, но тут же насторожился. — Слышь, тренер, а мне-то какая со всего этого радость будет? Зачем мне тебя делать великим фюрером, когда я сам могу?

— Какая тебе радость? — прищурился Урбек. — Булыжник, врать не буду — ты мне всегда нравился. И когда я стану великим фюрером, ты будешь назначен на пост верховного уйбуя.

— Кого?!

— Я, братец, в ваши дикарские разборки влезать не собираюсь, — строго ответил Кумар. — Моё дело — финансы: налоги собирать, добычу вашу пристраивать, у королевы дотации выпрашивать…

— И бесплатный виски.

— А ты понятливый… — похвалил собеседника шас. — К тому же у меня крупный бизнес, который тоже отнимает кучу времени и сил. Так вот, учитывая обстоятельства, мне потребуется верный помощник, который, собственно, и будет командовать семьёй.

— Я! — сверкнул глазами Булыжник. — Адназначна!

— Адназначна, братец, адназначна.

— И поэтому ты мне деньги за телевизоры не отдашь, — приуныл уйбуй.

— Не поэтому, — нравоучительно ответил шас. — А потому что бесплатно я даже не чихну в твою сторону. К тому же нам надо оплачивать дорогостоящую предвыборную агитацию. Хочешь быть верховным уйбуем?

— Хочу.

— Тогда слушай, что я говорю. Поехали к Дуричам!

* * *

Южный Форт,

штаб-квартира семьи Красные Шапки

Москва, Бутово

«…внимательно изучив политическую обстановку и идя навстречу народным чаяниям, Мы милостиво соизволили удовлетворить изложенную в публичном прошении просьбу и повелеваем провести в воскресенье, 21 марта сего года, свободные выборы великого фюрера семьи Красные Шапки.

Королева Великого Дома Людь

Всеслава».

Огромный, три на семь футов плакат, отпечатанный на дорогой бумаге и украшенный танцующим журавлём — гербом Зелёного Дома, появился на одной из стен Южного Форта всего пару часов назад, однако правая часть указа уже слегка обгорела, а слова «милостиво соизволила» и «воскресенье» оказались изрешечены крупной дробью. Но благодаря большому размеру витиеватого шрифта текст вполне читался.

Во дворе тем временем шли жаркие предвыборные дебаты.

— Передайте Шибзичам, что если не сдадутся, мы их казармы подпалим! — Напильник воинственно потряс ятаганом. — Всех ублюдков зажарим, топор тебе в зубы! Где этот проходимец Кувалда?!

Идею поджога кандидату подсказали конкуренты из третьего клана: отступившие из Форта Дуричи спалили стоящие во дворе машины, и штаб-квартира Красных Шапок на пару часов окуталась клубами едкого дыма. Особую ярость у Напильника вызвала гибель личного «Лексуса» Кувалды, который Гнилич уже мысленно считал своим.

— Бывший великий фюрер в башне, — услужливо подсказал лидеру Титаник. — Прячется, зараза одноглазая!

— Без тебя знаю! — Напильник закусил губу.

Злился, потому что все попытки прорваться в башню потерпели неудачу: хорошо вооружённые Шибзичи забаррикадировались в великофюрерской цитадели и уверенно отбивали атаки враждебного электората. Пятеро Гниличей погибли, с десяток были ранены, и Напильнику отчаянно требовалась свежая идея. Уйбуй глотнул из бутылки виски, смачно сплюнул, подумал и убрал ятаган в ножны.

— Титаник, надо двери в башню того… взрывать.

— Так королева же велела без экс… эксцессов, — осторожно напомнил помощник. — Если вырежем Шибзичей тихо, эксцессов не будет. А про взрывы она наверняка узнает. Ведьма ведь!

Напильник сделал ещё один глоток, подумал и предложил бутылку подчинённому. Отказа не последовало.

— Узнать-то она, может, и узнает, — торопливо зашептал кандидат, недовольно наблюдая за резким уменьшением количества жидкости: обрадованный Титаник намертво присосался к горлышку. — Ну и что, что королева узнает? Не станет же она всех нас вешать? Если всех повесит, то кем править будет? — Титаник округлил глаза, соглашаясь с выводами Напильника, но от бутылки не оторвался. — Знаю, что править она будет людами, но мы ведь тоже нужны, догоняешь? Зачем-то нужны… А чтобы нас не повесили, мы скажем, что Кувалда первый начал. И вообще! Не фига ему!

Помимо естественного желания прихлопнуть опасного конкурента, Гнилич лез в башню с вполне меркантильной целью — за казной. Арсенал, на который Напильник возлагал особые надежды в предвыборной гонке, ему не достался, а шасы, ссылаясь на королевский запрет, заламывали несусветные цены на оружие. Стоимость агитационной кампании росла как на дрожжах, и Гнилич остро нуждался в дополнительных источниках финансирования.

— Семейная казна общая — пусть делится, топор ему в зубы! А то получается, что одним ничего, а другим административный ресурс! Это неправильно! У нас свободные выборы, мля!

Титаник согласно кивал, преданно глядя на политического деятеля, и продолжал булькать внезапно доставшимся алкоголем.

— Так что давай, братан, тащи гранатомёты, и чтобы Шибзичей этих из Форта взрывной волной сдуло!

— В натуре, — рыгнул братан, отбрасывая пустую бутылку. — Ща всё будет.

///

— Трындец, Кувалда, они гранатомёты раздобыли! — Копыто влетел в кабинет великого фюрера одновременно с первым взрывом, потрясшим основание башни. — Слышишь?

Стоящие на столе бутылки тихонько зазвенели.

— Проклятая Всеслава! — прорычал фюрер. — Пофыгрывает Гниличам, мерзавка!

— Стерва она, — охотно согласился Копыто, отличавшийся смелыми политическими взглядами. — Как арсенал запечатать в трудную минуту, так её ведьмы сразу прискакали, а как Гниличи из гранатомётов пулять принялись, так их нету! А мы за Зелёный Дом кровь проливали! — Очередной взрыв оборвал митинговый порыв храброго уйбуя, заставил съёжиться и задрожать. — Надо спасаться, фюрер! В натуре! Бежать надо! Двери долго не протянут!

— Без тебя знаю! — Одноглазый злобно посмотрел в окно, вздрогнул, услышав следующий взрыв, и процедил: — Сколько наших осталось?

— Большинство через подвал ушли, как ты велел, — доложил Копыто. — В башне только моя десятка. Сюда отступает.

— Это хорошо, что ушли, — угрюмо осклабился Кувалда. — Буфет с кем Гниличей резать.

— Вряд ли ребята за тебя мстить станут, — честно предупредил Копыто. — Шибзичей мало. Некоторые уйбуи уже болтают, что надо с Дуричами объединяться и мочить Напильника. Поймать в сортире и мочить.

— Я сам за себя отомщу, — махнул рукой фюрер. — Не боись, уйбуй, прорвёмся. — Сглотнул, пережидая очередной взрыв, и приказал: — А имена префателей ты запомни. Потом скажешь.

— Скажу, конечно, — согласно кивнул Копыто. — Ишь, чего надумали: к Дуричам перекинуться! Обо всех расскажу!

— Вот и правильно… — Однако закончить Кувалда не успел — услышал шум, выхватил ятаган и резко обернулся к распахнувшейся двери кабинета. И расслабился, увидев перепуганных Шибзичей.

— Фюрер, двери пали!

— Гниличи прорвались!

— Ща здеся будут!

— Всех убьют!

— Напильник кричит, что топор тебе в зубы вставит!

— Сказал, что если мы твою башку принесём, то нас помилует! Ой!

Иголка, поняв, что сморозил что-то не то, прикусил язык, но одноглазый успел заметить несколько заинтересованных взглядов, которыми воины окинули его великофюрерскую голову.

— Никого он не помилует, ифиоты! — рявкнул Кувалда и коротко приказал: — Фвигайте!

Копыто и Контейнер, кряхтя, отодвинули письменный стол вождя и подняли спрятанный под ним люк.

— Все вниз, прифурки! — велел одноглазый. — Мы им ещё покажем!

И Шибзичи гурьбой посыпались в потайной ход, отдавая Форт Гниличам, которые пока уверенно лидировали в предвыборной гонке.

* * *

Денежная Башня,

штаб-квартира семьи Шась

Москва, Краснопресненская набережная

Гордость Торговой Гильдии, суперсовременный деловой центр, известный в Тайном Городе как Денежная Башня, располагался на набережной Москвы-реки, примерно на одном расстоянии и от федерального правительственного комплекса, и от Центра международной торговли, — шасы любили успевать и там, и там. Работал он, как и положено, круглосуточно, поскольку шасы любили успевать во всех часовых поясах, однако по ночам сотрудников в Башне оставалось мало, топ-менеджеров — ни одного, и Биджар Хамзи, один из директоров Гильдии, задержался на рабочем месте исключительно по доброте душевной — не смог отказать в просьбе сбежавшему из предвыборного ада Кувалде. Ну и в расчёте на прибыль, конечно…

— Излагай, фюрер, только без лишних соплей. — Биджар закинул ноги на стол и запустил длинный нос в бокал с дорогим коньяком. — В чём проблема?

Обращение получилось весьма вольным — без «Ваше высокопревосходительство» и даже без добавления «великий», однако указывать на это могущественному финансисту одноглазый не стал. Пробормотал:

— Сейчас. — Вытащил из-за пояса сложенный пополам лист бумаги, аккуратно расправил его и принялся медленно читать, водя по строчкам пальцем: — Уважаемый Бифжар! Учитывая сложную политическую обстановку, в которой оказалась семья Красных Шапок, я, как великий фюрер и как великий сын своего великого нарофа, принял непростое решение. Пользуясь своей властью, я повелел верховному казначею нашей могущественной семьи сосрефоточить все финансовые ресурсы в офном месте и перефать на хранение семье Шась. Уверен, что нафежная феловая репутация и че… че…

— Честность, — подсказал Хамзи, потягивая коньяк. Он любил использовать во время работы именно это определение.

— Фа… — протянул одноглазый, — зфесь так написано… — С сомнением посмотрел на смакующего божественный нектар Биджара, вздохнул и продолжил: — Уверен, что нафежная феловая репутация и честность семьи Шась привефут к тому, что казна великой семьи Красных Шапок сохранится и приумножится. — Фюрер сложил листок и распахнул чемодан. — Пересчитывать буфешь?

— Разумеется, — кивнул шас, с интересом разглядывая пачки крупных банкнот. — Значит, ты погрузил всю наличность в чемодан и с десятком бойцов по тёмным улицам рванул сюда… Ты, Кувалда, герой. Спутники твои, как я понимаю, не догадывались, что везли?

— Фогафывались, наверное, — угрюмо вздохнул одноглазый. — Но им феваться некуфа — если великим фюрером станет кто-нибуфь фругой, им плохо буфет! — Кувалда снял с лысой головы бандану и вытер ею пот. — Но всё равно нервничал по фороге.

— Понимаю, — усмехнулся Биджар. — Ладно, Кувалда, не волнуйся: деньги мы пристроим, как полагается. Не обидим. Желаешь организовать семейный счёт?

— Не нафо, — поморщился великий фюрер. — Клафи на моё имя — так меня точно не сразу убьют, если поймают.

— Разумно, — согласился шас, не отрывая взгляд от денег. — Кстати, Кувалда, не хочешь поговорить о будущем?

— О каком ещё буфущем? — не понял одноглазый. — Не надо мне никакого буфущего — я великий фюрер.

— Надолго?

Кувалда уныло вздохнул, но тут же взял себя в руки:

— Нафолго, мля! Феньги я спас, так что теперь всё поф контролем: соберу Шибзичей, отрежу пару черепов смутьянам и…

— Ты в курсе, что королева Всеслава запретила Торговой Гильдии продавать вам оружие?

— В курсе?! — возмущённо переспросил фюрер. — Конечно в курсе!! Она ещё и арсенал запечатала, тварь зелёная! Я с этой сукой сегофня разговаривал! Я ей прямо сказал: не хочешь шухера, мать, слушай меня: фавай мне фружинников и вефьм зелёных, и ещё автоматы фавай. И тогфа всё тихо буфет и выборы пройфут как по маслу…

На самом деле диалог протекал в ином ключе. Сбежавший из Форта Кувалда с трудом дозвонился до офиса королевы и униженно просил её величество не губить и приструнить обнаглевших соплеменников.

— А она? — полюбопытствовал Хамзи, прекрасно понимающий, как на самом деле проходил разговор.

— Фа что она понимает? Арсенал запечатала. — Кувалда опустил плечи. — Сказала, чтобы всё было тихо, без межфоусобиц и смертоубийства. А как без смертоубийства выборы выиграть? И без оружия как?

— Выстави свою кандидатуру, — посоветовал Хамзи.

— Фью… — осклабился Кувалда. — Моя канфифатура сегофня из Южного Форта еле-еле ноги унесла. Хорошо ещё, что с феньгами!

— Неужели всё так плохо?

— Фуричей и Гниличей много слишком, — пожаловался фюрер. — Я, конечно, старался их покосить, но вефь всех не перебьёшь? Ефинство семьи и всё такое прочее. Но в семье не без урофов.

Кувалда не врал: во время его царствования Шибзичи вешали вожаков конкурирующих кланов довольно активно, но, как выяснилось, недостаточно.

— Если это электорат буфет решать, то побефит Фурич, Фуричей больше всех осталось.

— А недальновидная королева не позволяет тебе компенсировать электоральные преимущества конкурентов, — вздохнул Биджар.

Пару секунд одноглазый обдумывал слова шаса, затем неуверенно кивнул:

— Фа, без оружия ни за что не уфержусь.

— Ну, это можно поправить, — улыбнулся Хамзи. — Оружием мы тебя обеспечим. Через подставных лиц, конечно, но стволы будут.

— Почём? — тоскливо осведомился фюрер, прекрасно знающий, с каким трепетом шасы относятся к норме прибыли.

— Ты хочешь быть главным? — поинтересовался в ответ Биджар.

— Хочу.

— Тогда не ной. Будут у тебя хлопушки, будут. Но и на выборы идти надо.

— Фля чего?

— Чтобы королева Всеслава тебя не повесила раньше остальных, — доходчиво объяснил шас. — Если твоей кандидатуры не окажется в списках, все поймут, что ты идёшь на конфронтацию…

— А вот не фига тут ругаться!

— Расслабься, фюрер, это не оскорбление, а политический жаргон. Привыкай.

— Кон-кран-такция, — послушно повторил привыкающий к политическому жаргону Кувалда.

— Очень похоже, — одобрил шас. — Так вот: выставляешь свою кандидатуру, проводишь предвыборную агитацию…

— А можно без неё? Просто устроим кон-кран-такцию и всё?

— Кувалда, ты сам не понимаешь, на какую золотую жилу нарвался, — улыбнулся Хамзи и сделал ещё один глоток коньяка. Бросив ласковый взгляд на доставленную наличность. — Представь, что будет, если ты выиграешь выборы?

— Что?

— Ты создашь прецедент. Все поймут, что Великие Дома сознательно зажимают демократические преобразования. По какому праву горстка магов давит свободный Тайный Город? И у нас в Тёмном Дворе тоже давно пора навести порядок. Эти навы, знаешь ли, слишком много себе позволяют. — Биджар задумчиво уставился в потолок. — Налоги такие, что Спящий боится проснуться, чтобы не остаться нищим. Свободное предпринимательство практически задушено. Честных торговцев взяли за горло!

— Ты чо, князя собрался того… на выборы? — Крамольная мысль настолько поразила фюрера, что вопрос он задал звенящим шёпотом.

— А почему нет? — с энтузиазмом поинтересовался Хамзи, которому требовалось уговорить великого фюрера не начать междоусобицу раньше времени, чтобы успеть продать не только оружие и боеприпасы, но и всевозможные интеллектуальные услуги. — Все обитатели Тёмного Двора должны иметь равные права! И все обитатели Зелёного Дома тоже. Прикинь, Кувалда, вдруг тебя выберут фюрером Зелёного Дома?

— Бреф!

— Это не бред, а демократия. И главное — создать прецедент.

— Я буфу прецефент! — догадался фюрер. — Я им стану!

— Вот-вот. — Убедившись, что одноглазый заглотнул наживку и с крючком и с леской и с доброй половиной удилища, Хамзи позволил себе расслабиться и перейти к насущным проблемам. — Значит, так, Кувалда. Стволы у тебя будут. Начинаешь агитацию, а под шумок будешь резать конкурентов, где только можно, исправляя, так сказать, электоральные ошибки природы. Усёк?

— Усёк. — Одноглазый с уважением посмотрел на шаса. — А кто мне агитацию буфет фелать? Я не умею.

— На этот счёт не волнуйся! — Биджар поставил на стол бутылку коньяка и придвинул собеседнику бокал. — Деньги у тебя пока есть, так что мы поможем.

* * *

Южный Форт

штаб-квартира семьи Красные Шапки

Москва, Бутово

Вопреки ожиданиям и сделанным ставкам — жители Тайного Города были уверены, что основные боевые действия предвыборного цикла развернутся под покровом темноты, — ночь прошла относительно спокойно. Пара мелких драк не в счёт. Лидирующая в политической борьбе партия Гниличей шумно праздновала промежуточный успех, однако в казармы Шибзичей и Дуричей благоразумно не лезла, а те, в свою очередь, не менее благоразумно не высовывались и ждали, что предпримут отправившиеся во временную эмиграцию лидеры. Политический процесс притих, но не остановился, просто активное прожаривание сменилось внутренним брожением — обалдевший от предвыборных перестрелок народ получил долгожданную передышку и принялся задумываться о разном.

А центром раздумий, естественно, стало «Средство от перхоти»: во-первых, в нём собирались представители всех конфликтующих партий; во-вторых, в единственном на весь Форт кабаке строжайше запрещались массовые перестрелки. Пьяные драки — сколько угодно, а хотите серьёзных разборок — добро пожаловать во двор. Другими словами, эта дискуссионная площадка оставалась относительно безопасной для выражения политических взглядов даже в разгар огнестрельного этапа предвыборной борьбы.

— Фюрером будет Напильник! Або никто! — провозгласил какой-то Гнилич, а собутыльники поддержали прогрессивный тост громкими воплями.

— Это ещё почему? — заинтересовались оппоненты из других кланов. То есть они понимали почему, но промолчать не сумели.

— Потому что Гниличей больше всех! — браво ответили лидеры рейтинга. — И мы уже заняли Форт.

— Зато вы обучены плохо!

— И автоматы у вас старые!

— И в прошлый раз мы вам тоже наваляли!

— А сейчас другой раз — не прошлый!

— А Булыжник ваш до сих пор в Форт не вернулся!

— Ещё как вернётся!

— Вот тогда мы его и закопаем.

— Или в кучу скинем.

— Во-во…

Легендарная семейная куча возвышалась в центре двора, собирала в себя все отходы Красных Шапок, а в ответ производила сложнейший, ни с чем не сравнимый аромат, впитываемый дикарями с детства и давно ставший одной из их визитных карточек. Каждый Шапка нёс в себе немного «кучи», а больше всех — Гниличи, чем они безусловно гордились, а остальные старались в их присутствии дышать ртом. В мусорном центре семьи, случалось, пропадали вещи, бойцы и даже целые отряды бойцов. А ещё говорили, что где-то в самом её центре на гигантской и неисчерпаемой куче золота, натурально лежащей у гигантского и неисчерпаемого подземного озера виски, спит гигантский дракон. И если до него добраться, он радостно передаст несметные сокровища самым достойным обитателям Земли — Красным Шапкам.

Но как до него добраться?

— И Кувалду закопаем, если он сослепу в Форт сунется, козёл одноглазый.

— Кувалду в первую очередь закопаем!

— Попил нашей кровушки — хватит!

— Вы ещё больше пить будете! — резонно ответил кто-то из Шибзичей. — Если до власти дорвётесь.

— Это ещё почему?

— Потому что только начинаете!

Даже в самый обычный, то есть не украшенный острыми предвыборными дебатами день подобные споры давно привели бы к мордобою. Но то ли народ устал, то ли надоело пустое бахвальство, а стрелять нельзя, но получилось так, что градус перепалки пошёл не вверх, а вниз. В углу орали друг на друга самые тупые, а остальные дикари вернулись к питию — если было на что — и спор продолжили без надрыва.

— Я про выборы, ващет, говорил, — неожиданно сказал Гнилич.

— И я тоже, — буркнул Дурич.

— На выборах «галочки» ставить придётся, понял? А не из автоматов стрелять.

— Не стрелять? — теперь изумились сидящие чуть поодаль Шибзичи.

— Не стрелять, — подтвердил Гнилич. — Королева сказала, что если вместо выборов мы опять междоусобицу замутим, она сюда морян пришлёт и они нас всех съедят.

— Моряны брезгливые, — усомнился Дурич. — Чем попало не питаются.

— Она голодных пришлёт.

— Эти могут…

— А как выборы проводить, если это не междоусобица? — растерялся Шибзич.

— «Галочки» на бумажке ставить, — повторил инструкцию Гнилич.

— За кого?

— За того, кто больше понравится.

Новая информация в дикарей входила трудно, со скрипом, скрежетом, а иногда — с боем; долго искала в головах подходящее место или просто — за что уцепиться; к ней долго привыкали; но в какой-то момент даже самые простые вещи становились понятны, и в возникшей в «Средстве» паузе неожиданно громко прозвучала задумчиво-тягучая фраза грудастой Банки, подруги пулемётчика Танка:

— Мне, если честно, Булыжник наш не очень нравится.

— Зато он Дурич!

— Ну да, Дурич. Но всё равно должен нравиться. А у него татухи страшные.

— Нормальные у него татухи.

— У Напильника лучше, — напомнил о своём кандидате Гнилич, но услышан не был.

— Мне у Мормышки татухи нравятся, — продолжила Банка, игриво поглядывая в сторону хлипкого бойца. К счастью для которого Танк уже был пьян и не среагировал.

Молоденький Мормышка сделал вид, что ничего не услышал, но вдруг задумался над тем, что нравится народу — чисто внешне, после чего сделал глоток виски и спросил:

— А кто голосовать будет?

— Да все и будут, — беззаботно махнул рукой Шибзич. — Демократия ить.

— И женщины будут?

— А они разве не демократия?

— Не всегда, — буркнул Гнилич, припомнив, какую бучу устроила ему подруга, когда он завалился домой в обнимку с дружественно настроенным электоратом.

— Но голосовать они будут, иначе королева не поймёт, — громко произнёс Дурич.

— А что ей не понять?

— Она ведь женщина.

— А-аааа…

— Ага, — сказал Мормышка. — Ага…

И задумался.

Следующий день предвыборной агитации обещал получиться насыщенным.

* * *

Денежная Башня,

штаб-квартира семьи Шась

Москва, Краснопресненская набережная

Совещание началось минута в минуту — шасы, при всех своих недостатках и общеизвестной скверности характера, строго соблюдали деловые договорённости. Тем более встреча проводилась под эгидой Торговой Гильдии и в закрытом режиме — участвовали только главные фигуры проекта, — а потому в небольшом конференц-зале было весьма свободно.

— Кофейку никто не желает? — радушно осведомился Биджар Хамзи. — Бесплатно, разумеется. В смысле, за мой счёт.

— Со сливками, — кивнул Карим Томба. — И сахар не забудь. На стол выстави, я сам положу.

Известнейший московский журналист, прославившийся язвительными статьями в газетах и публицистическими передачами на телевидении, Карим, помимо всего прочего, являлся членом совета директоров «ТиградМедиа», крупнейшей рекламной компании Тайного Города, и курировал потуги Напильника. Он был одет в дорогой, но далёкий от классического кроя костюм, рубашку с расстёгнутым воротом и элегантные туфли. В ожидании кофе Томба небрежно поигрывал «Паркером» и разглядывал третьего участника совещания — Урбека Кумара. В конференц-зале собрались представители трёх основных сил, ведущих борьбу за пост великого фюрера Красных Шапок. Самих дикарей звать не стали: шасы планировали обсудить серьёзные вопросы.

Конец ознакомительного фрагмента.