Стражи панацеи. Avida est periculi virtus

Вадим Новосадов

Корпорация «Media Tech» обладает ультрасовременными технологиями, способными изменить мир. Но их могут использовать спецслужбы в политических играх, в среде которых есть и те, кто не чурается терроризма и войн. Главному герою, агенту спецслужб, присущи авантюризм и дерзость, а также здравомыслие, что удерживает его от круговорота маниакальных страстей. Его союзник – миллиардер, владелец корпорации, желающий не допустить монополии на «Святой Грааль», из-за чего и становится объектом охоты.

ГЛАВА 7

ЧТО ТАИТ ЛЮБОВНАЯ СТРАСТЬ?

Вскрыв один из конвертов офисной почты, на имя Фарно, Визант вынул открытку на плотной бумаге с изображением особняка в цветной офсетной печати, и приглашением на обратной стороне на светский раут. Под картинкой особняка указывалось его название — «Роял Мэншен» (Royal Mansion). Это был один из роскошнейших и дорогих особняков в Лондоне, на самой престижной улице «Бишопс Авеню» (Bishops Avenue), принадлежавшему одному из российских миллиардеров, которые за последние два десятилетия наводнили столицу Королевства. Здесь проводились балы с мировой политической и экономической элитами, получить сюда доступ, всё равно, что быть приглашённым на встречу с монархом. За какие такие заслуги, никому неизвестная персона, да ещё законспирированный агент, был одарен таким почтением?

Разумеется, Визант подозревал анонимную организацию, разоблачившую его и решившую продолжить с ним игру. На сей раз, они доказали, что кроме превосходной конспиративности, ещё имеют и связи в высших кругах. Навряд ли Визант был знаком кому-то на предстоящем рауте, но тем сильнее он был заинтригован, да и журналисты на мероприятие не допускались, о чём говорилось в приглашении, что сохранило бы его статус инкогнито.

***

Дорогие машины подъезжали к парадному подъезду, огороженному и охраняемому, чтобы зеваки и журналисты не создавали суеты, водители тут же перегоняли машины на стоянку особняка. Визант добрался до места на такси, протиснулся сквозь кордон сторонних наблюдателей, смущаясь от вида эксклюзивных авто и недоумевающего, брезгливого взгляда охранника, придирчиво смотревшего на его приглашение. Александр попал вовнутрь, совсем уже растерявшись от интерьера мраморного холла, который вёл в ещё более ослепительный зал, размером метров пятьдесят на тридцать, и роскошно разодетой публики, не обращавшей на него никакого внимания.

С получаса он не знал куда приткнуться, не находя среди амбициозных и холодно вежливых гостей, группирующихся по своим интересам, ни одного знакомого ему лица или хотя бы того, кто бы поинтересовался его персоной. Хорошо, что игравший на подиуме оркестр, давал повод обращать на себя внимание. Впрочем, Александр успокоил себя мыслью, что нужно просто ждать инициативы со стороны того, кто позвал его сюда. Заняв место у стойки бара, он заказал виски с содовой, безучастно всматриваясь в светскую толпу, узнавая известных людей: пару тройку западных актёров и нескольких отставных политиков.

В какой то момент это самодовольное общество ему наскучило, он даже перестал за ним наблюдать, и подумывал убраться. Допив виски, чтобы вечер уж совсем не казался потерянным, Визант развернулся и направился к выходу. Тут то его и поджидал сюрприз, из-за которого, наверное, он и должен был здесь появиться.

В глаза бросились знакомые черты, сперва в профиль, затем эта шатенка, с подобранными волосами, локонами у висков, гибкой шеей, изящно переходившей в атласные обнажённые плечи, вдруг покосилась на него, но так, чтобы её компания не заметила этого жеста.

Это была Вера, в облегающем бежевом платье, в обществе трёх мужчин и одной дамы в возрасте, говоривших по-английски. Визант проходил мимо неё как в тревожном и одновременно счастливом сне, медленном и повторяющемся. Он не мог оторвать взгляда, хотя и не желая выдать себя, и как назло, путь к выходу лежал мимо этой группы, кто-нибудь мог окликнуть его и тогда, встреча была бы неизбежна, чего он безотчётно боялся, готовый провалиться сквозь землю.

Однако, благополучно миновав их, он ощутил, как ноги перестали его слушаться, — до такой степени, ему уже не хотелось покидать этой светской вечеринки. Его взор видел только её образ, он готов был последовать за ней хоть на край света, и светские львы, или невидимый злодей Спирин, заключившие её в плен, будто и не существовали вовсе. Неисчерпанная страсть, при каждом напоминании только усиливается.

Он прошёлся по залу и снова встал у стойки другого бара, не зная как справиться с растерянностью, заказал вторую порцию выпивки. Если некто хотел его встречи с ней на этом рауте, то какова была конечная цель. Снять эту встречу (здесь пусть и не было репортёров, но везде висели камеры внутреннего наблюдения), чтобы шантажировать их тем, что выдадут связь между ними прессе. Правда, нельзя было объяснить, к чему некой солидной организации, открывшей ему доступ в это общество, куда бы он сам никогда не попал, нужен был столь дешёвый компромат. Если только Вера стала важной фигурой в их замысле. Ему то разве что отводилась роль жертвенной пешки.

Однако же, несмотря на взволнованное состояние, Александр так и не приблизился к ней, вежливо уклонившись от попыток нескольких незначительных гостей сойтись с ним, он покинул этот особняк.

Но на этом, как и следовало предполагать, история не закончилась. Взбудораженный необычной встречей и лёгкой дозой алкоголя, Визант жаждал развлечений, где-нибудь в более укромном месте, чтобы ещё и снять напряжение от вида недосягаемой публики, напоминавшей одушевлённых манекенов. Александр выбрал уютный, наполовину заполненный паб, заказал чистого виски и залпом опустошил первую порцию. Пока он сидел за вторым стаканом, сотовый телефон подал сигнал с сообщением. «Свяжись со мной, завтра. Нужно встретиться, Вера».

Изнемогая от ожидания следующим днём, он обменялся с Верой текстовым сообщением и отправился на долгожданное свидание, о котором только мог мечтать, правда, отчасти снедаемый тревогой, что она приглашала его, чтобы разыграть убедительную сцену расставания, отбивая у него охоту встречаться у неё на пути.

Он узнал её машину издалека, прибыв на место встречи раньше и присмотревшись к местности на счёт наблюдателей. Не заметив ничего подозрительного, Визант юркнул на переднее сиденье её седана, в тот же момент, желая сменить шпионскую сноровку на джентльменскую обходительность. Но, оказавшись в осязаемой зоне её внешности, в этом головокружительном запахе её духов, впал в пажеское состояние, с тайным чувством сладострастия к недосягаемой особе. Однако же, как он успел заметить, Вера обрела свойство успешной женщины, то есть равнодушие к поклонникам. Ей могли импонировать качества отчаяния и отваги, рыцаря без страха и упрёка, но без соплей безнадёжной страсти. Уподобиться Онегину со своими запоздалыми чувствами, значило бы оборвать с ней отношения, на которые ещё оставалась надежда.

Визант подавил свои эмоции и принял вид внимательного собеседника, не лишённого доли иронии.

— Ну и куда же мы отправимся? — спросила Вера ровным голосом.

— Пока прямо, а там посмотрим.

Она плавно тронула машину с места, будто всю жизнь водила её.

— Как тебе удалось добиться приглашения для меня на этот вечер? — вежливо спросил Визант с лёгким восторгом перед её возросшей влиятельностью.

— Я то посчитала, что ты сам нашёл возможность попасть на этот фуршет, а телефон ты сам мне дал. Вот и всё? — высказалась она с недоумением.

— Странно, — вырвалось у Александра, у которого не было легенды на этот казус.

— Как же ты попал туда? — пытливо спросила она.

— Мне прислали анонимное приглашение. Я не думал встретить тебя там, если ты хочешь сказать, что тебе это не понравилось.

Вера чуть вскинула бровями, но не ответила на эту холодную реплику. Вряд ли ей понравилось, что мизансцена выглядела так, будто она набилась на это свидание. Александр тут же решил поправиться.

— Хотя для меня это была приятная неожиданность.

— Да, но кто те люди, которые обеспечили тебе эту протекцию?

— Формально, организатор этой светской вечеринки, с которым я не знаком и кто мне ничего не объяснил. Какова цель, могу только гадать.

— А у меня нет сомнений. Кто-то намеревался меня скомпрометировать, — категорически заявила она, подогревая наихудшие опасения собеседника, что этим свиданием она ставит точку в их отношениях. — На подобных вечеринках я со своим другом ищем спонсоров на свои проекты. Само собой, обнаруженная связь с тобой наверняка навредит не столько моей репутации, сколько его, — добавила она уже благосклонно, как бы взывая к пониманию собеседника.

— Я так и понял, потому и не посмел подойти к тебе. С моей стороны это была бы не простительная глупость, — хладнокровно заметил Визант, не зная, о каком друге она говорит.

— Сделать это могли только влиятельные люди, — продолжала рассуждать Вера.

— У меня нет сомнений, что это Спирин, — с откровенным видом высказался Визант. — Значит, у него есть связи в высшем обществе.

Вера задумалась.

— Но что за ловушку он задумал на сей раз? — как бы про себя произнесла она вопрос.

— Он напоминал о себе? — мягко спросил Визант.

— С момента последней встречи с тобой, ни разу. Связано это с тобой, или нет, трудно сказать. Мне неизвестна судьба моего отца, а на Спирина мне наплевать, — сказала она с досадой, и голос её дрогнул. — Они могли завладеть его богатством, тогда он им не нужен, — добавила она с нарастающим волнением.

Несколько минут они ехали молча, Александр опасался взглянуть на неё, чтобы не усилить её эмоций.

— Зачем тогда он устраивает наши встречи, если получил сокровище твоего отца? — успокаивающим тоном нарушил паузу Визант.

— Не знаю. Жажда власти, месть. Он наверняка не прочь меня уничтожить, если не физически, то морально. Низвести мою репутацию к нулю, чтобы никто не хотел слышать моего имени. Ведь мне кое-что известно про его дела. И разве он не мечтает свести счёты с тобой? — Вера взглянула на него.

— Возможно. Но не думаю, что месть его главный мотив, поскольку он человек прагматичный. Да и стал бы он со мной возиться. Ему нужно ещё что-то, чего я пока понять не могу, так же, как и найти способ выяснить это.

Вера снова задумалась, глядела только на дорогу, Александр ухватил её неприязненный взгляд.

— Остаётся поддаться на его игру, — утвердительно заключила она и властно взглянула на него.

Визант на секунду растерялся.

— Ты предлагаешь, чтобы мы открыто встречались и заранее предупреждали папарацци? — высказался он лукаво.

Она одарила его насмешливым взглядом.

— Почему обязательно папарацци? Пусть компромат раздобудут его люди, которым он сам будет распоряжаться, а не журналисты.

— Интересная мысль, — воскликнул Александр. — Пока он будет дёргать за свои ниточки, я ухвачусь за них и затем возьму его за горло. Но ты ставишь себя под удар, так как компромат может попасть твоему другу. Правда, не знаю, кто он.

— Режиссёр. Английский, пока не очень известный.… Но пусть так и будет, — возмущённо отрезала она.

— Странно, — тихо выговорил смущённый Визант.

Она всегда стремилась к успеху, но когда, казалось бы, судьба благоволила ей, она готова была так легко всё разрушить. Тут скрывался подвох, или Вера и впрямь стояла выше прагматического расчёта. Говорят, что иррациональное поведение не редко ведёт к успеху. После такого пренебрежительного тона к своему другу режиссеру, он ощутил прилив восхищения перед ней. Впрочем, это могло быть очередной уловкой с её стороны.

— Ничего странного, — атаковала она уже в трескучем тоне, будто объявляла приговор тому, кто ей был не люб. — Он встречается со мной, показывается на людях, а на стороне, волочится за другими. Мою репутацию это не улучшает. Я подозреваю, что он и сошёлся со мной, чтобы найти спонсора среди богатых русских, которых в Лондоне как пруд пруди. По-моему, он не прочь, чтобы я переспала с любым, кто даст денег. Да и режиссёр то он не бог весть, какой. А наши соотечественники уже научились отличать серое от яркого.

— Вряд ли связь со мной поможет тебе, — заключил Александр, удерживаясь от восторга.

Она осекла его блестящим взглядом.

— Наша связь не должна дойти до журналистов, — резко ответила она. — Пусть о ней узнает Спирин, или даже мой нынешний любовник, с которым у меня появится причина разойтись.

— Ты ощутила вкус к конспирологии, — сдержанно отозвался Визант.

— От тебя заразилась, — дерзко парировала она, давая понять, что если она готова разойтись с одним, то это не означает, что она ляжет в постель с ним. — А на моего спутника ещё легче раздобыть компромат.

— Слишком мелочная работа для меня, — поняв намёк, изрёк Визант, контора которого как раз и специализировалась в таких делах, но этот факт устыдил бы его перед Верой.

— Зато, тебе она, ничего не стоит, по-моему, — уже заискивающе произнесла она.

Александра задевало её провокационное предложение разоблачить своего друга, поскольку она целилась в его самолюбие, играла ревностью.

— Моя цель — упредить Спирина, если он вознамерился скомпрометировать меня в глазах режиссёра, — продолжила она. — Спирин, на самом деле, не заинтересован в публичном скандале вокруг меня, ведь ниточка потянется и к нему. Я сама предоставлю доказательства измены своему любовнику. Он не получит средств, которые обещаны моими стараниями. Найдётся и другой режиссёр. Пожалуй, я должна благодарить врагов за то, что они подсказывают мне верный путь.

Визант удивлялся её сметливости и авантюрной наклонности, или, быть может, она была слишком самонадеянна.

— И каков же будет твой окончательный ответ? — настаивала она.

— Я могу устроить, чтобы уличили твоего друга, надеюсь уже бывшего.

— Ну что ж, сойдёмся на этом, — бегло подхватила Вера, утверждая свою деловую хватку. — Теперь, куда ты меня намерен пригласить? Или проколесим по Лондону, и расстанемся? — высказалась она, будто пронзив его сердце стрелой амура.

— Я предлагаю какой-нибудь ресторан. На окраине, при гостинице, — в унисон вторил он.

— Понятно, — ответила Вера с загадочной улыбкой и ловко вырулила с центральных улиц Лондона, поразив виртуозностью вождения и знанием мегаполиса.

***

Визант ощущал своё проигрышное положение, не в силах одолеть свою благость. Она же держалась ласково, но, как ему казалось, натянуто, будто бы утолила свою страсть, однако же, не ощутив к нему глубокой привязанности, опровергая расхожую истину, что физическая близость будит в женщине и чувство.

— Тебя подвести? — спросила она, жестоко разрушая недавнюю идиллию сладострастия.

— Если только до метро, — проговорил Александр, не вызвав у неё, светившейся уверенностью победительницы, упрёк за его подавленный тон.

***

В последующие дни Визант озаботился уликами измены любовника Веры, оберегая эту тайну от своих коллег сыскного агентства. После последней встречи она будто выкрала его душу, это требовало от него действий, чтобы сблизиться с ней, увидеть в ней ответную страсть.

«Не жениться ли на ней?», подумывал он в самых сладких мечтах, «сменить своё шпионское кредо, пока не поздно, пока не втянули в такую паутину, откуда точно уже не выпутаться». Он не настолько ценен начальству, чтобы его навечно сковали веригами службы. Разумеется, он государев человек до конца дней, и будет оказывать посильную помощь стране и миру, эпизодически, на контрактной основе, но принесёт больше пользы тогда, если избежит перерождения, как это бывает с людьми из спецслужб, часто переходящих границы добра в борьбе со злом.

«Да, но она ведь актриса, а они все ветреные, помешаны на карьере», тут же мучился сомнениями Александр. Стерпит ли он хотя бы взглядов поклонников, нашёптывала ему ревность, как змея, заползшая в его душу? Он должен увидеть в ней ответное чувство, но пока Вера вела себя неопределённо, ни искусительница, ни пагуба, ни спасительница, а скорее человек, бегущий от одиночества, или сложных обстоятельств, или того и другого, нашедшего временную защиту в нём. А может она им и играла, уподобившись Мата Хари.

Он предпочёл бы, чтобы его ненавидели, чем использовали. Впрочем, наверное, Визант был слишком подозрителен из-за своей профессии, предполагавшей обман во всём, не исключая и любовные отношения. В тоже время, женщины не ощущали в нём глубокой привязанности, пожалуй, одного из главных качеств, которые они ценят, так что за непрочность уз он мог попрекать только себя.

Однако же, за поручение Веры он взялся с особенным рвением, каким бы постыдным оно не могло показаться в иных обстоятельствах, стараясь очистить место вокруг неё и жаждая принести к её ногам всё, чего бы она ни пожелала. Визант, как и все влюблённые, впал в отчаянную уверенность, что овладеет сердцем возлюбленной, тем или иным способом.

Не прошло и пяти дней, как на следующей встрече в отеле, он протянул ей папку компрометирующих снимков, с холодным видом дельца, удачно обтяпавшего очередную сделку. Вера знакомилась со сценами того, как её бой-френд, то усаживает некую девицу в свой автомобиль, то увлечённо воркует с ней в кафе, затем они выходят из автомобиля у какого то отеля, и покидают его. Снимки были отличные, будто участники позировали, с датой и временем, на обратной стороне указывались имя, адрес, место работы новоявленной подруги. Поначалу Вера просматривала их с пренебрежением и саркастической ухмылкой, потом её лицо вспыхнуло неподдельным любопытством. Венцом этой сцены, стало выражение ревности, которая испугала Византа, способного оказаться в роли гонца с плохими вестями. Доносчику, первый кнут.

Она аккуратно сбила снимки в стопку и сунула их в папку.

— Мастерски сделанные фотографии, — отметила она ядовито своим тонким голосом.

— Просто хорошая техника, — отмежевался Визант.

— Сволочь… Хоть бы променял меня на кого-нибудь получше. А то, на какую-то, стриптизёршу…

Вставь сейчас утешительное слово, и он уронил бы достоинство. Александр отчаянно убеждал себя, что в ней кричит не любовная ревность, а уязвлённое самолюбие. Ведь её предпочли персоне более низкого статуса.

— Тебя бы я точно не променял, — вырвалось у него, дерзко, но с примесью мольбы.

— Но когда-то и ты предпочёл других, хотя не стану их называть, — скороговоркой воскликнула она, смерив его возмущённым взглядом, и если бы не вздёрнутые брови, знак насмешливости, то у Александра разорвалось бы сердце.

— И я не хочу о них вспоминать, — усмехнулся он, сгорая от восхищения и вожделения. — Как ты распорядишься этими снимками? — не удержался он от глупого вопроса, чувствуя, что слова сейчас просто звуки, которые должны быть наполнены тоном ласки.

— Не знаю. Может, просто оставлю ему на столе, в виде прощальной записки. Предполагаю, что эта юбка, для него не первая и не последняя. Я уже всё это прошла. Он не Тарантино, я не много потеряю. Теперь я точно уверена, что он приклеился ко мне из-за денег русских магнатов. У меня достаточно предложений, в крайнем случае, уеду домой, буду сниматься в российских сериалах, — разъясняла Вера беззаботно.

— Мне трудно будет смириться с тем, что ты пострадаешь из-за меня, — изрёк Визант.

— Напротив, я избавлюсь от лишних страданий.

— От лишних? — глупо вставил пёрл Визант.

Вера насмешливо хмыкнула.

— Разумеется, муки бывают и сладостными. И я мечтаю открыть им путь, освободившись от когтей этого зверя. Ты знаешь о ком я. Боюсь, что он не успокоится, и будет отравлять мою жизнь, — с внезапной горечью призналась она.

— Нам следует тщательно скрывать связь, — пролепетал Визант.

— Я не хочу прятаться. Мне это претит. Спирин давний враг, пора бы его вызвать на открытую дуэль. Если он попытается меня опорочить, я должна иметь аргумент против него. Мы возвращаемся к прежнему разговору, — она взглянула на него сдержанно и взыскательно, так смотрят женщины, когда хотят упрекнуть в малодушии, но, ещё не разочаровавшись в партнёре.

Византа это на время отрезвило.

— Но мне пока о нём ничего не известно, — терялся он.

— Я не могу от тебя требовать того, что выше твоих сил, — констатировала она ледяным тоном.

— Я сам хочу напасть на его след, — самолюбиво ответил Визант.

— И что будешь делать? — воскликнула она.

— Вызову его на дуэль, как ты выразилась, — ёдко парировал Александр. — Думаю, найду способ повлиять на него.

— Надеюсь. Хотя и чёрт с ним, что будет, то и будет. Я передаю свою судьбу в твои руки. И хватит об этом.

***

К этому медовому упоению встречей, примешивалась ложка дегтя, когда он возвращался домой. Победа далась ему сравнительно легко. Вопреки её лукаво обидчивым укорам в том, что он всё же не любит её по настоящему, и его клятвенно нежным заверениям в обратном, близость не грела их, как не греет яркое солнце в морозную погоду.

Визант с нетерпением ждал новой встречи, одержимый разбудить настоящие чувства в ней, пренебрегал необходимыми правилами конспирации, не говоря уже о первоначальном замысле приставить к себе и Вере по наблюдателю, на случай, если бы за ними увязались филёры. Он напоминал воина, у которого вскипала кровь от желания вступить в схватку, и при отсутствии в данный момент таковой, был не прочь нарваться на противника.

На свидание он отправлялся общественным транспортом, поскольку не брезговал алкоголем, под час даже набираясь лишку, и до своего дома шёл пешком от метро, одним и тем же путём. Чем и воспользовались долгожданные враги…

Так и не дойдя до подъезда, он почувствовал внезапную железную хватку на запястьях и шее, раздавшийся пневматический спуск и легкое жало под левым ухом, отчего силы тут же покинули его, хотя какое то время он оставался в сознании, замечая, как его обмякшее тело волокли под руки к автомобилю. «Наконец то охотники объявились, — было его последней мыслью, — теперь то я узнаю, кто они и что им нужно».

***

Очнулся он на скрипучей койке, в помещении без окон, в подвале, в полной темноте, хоть глаз выколи, а в желудке — будто камень проглотил, ломота в висках. Однако любопытство перевесило недуг, и Визант, крадучись, ощупью, стал изучать пространство, надеясь найти способ вызвать своих похитителей. Наткнулся на стол и стулья, пару раз уткнулся в стену, затем ухватился за поручни лестницы, главной находки, осторожно поднялся по ней и упёрся в запертую дверь, нащупав звонок. Спустя минуту, потрескивающий плафон на потолке осветил эту камеру, служившей, видимо, мастерской или кладовкой, но уже очищенной от всех опасных вещей, не исключено именно из-за него. За дверью послышались шаги, затем глухой голос на русском, приказавший ему спуститься вниз. Две тренированные фигуры юркнули в двери, в куртках и джинсах, и в вязаных масках.

— Садись на кровать, — приказал один из них. — Сейчас мы принесём тебе еду, затем будешь говорить с боссом.

— Я хочу только пить, — сипло проговорил Визант. — Кто вы и что вам надо?

— Лично нам ничего. Мы только выполняем свою работу, — резко отвечал этот костолом и поставил перед затворником пластиковую бутылку воды. — Может тебе какого лекарства?

Визант напрягал память, не слыхал ли он этого голоса прежде, но ничего похожего не вспомнил.

— Аспирина. У меня голова трещит от спиртного и этой мочи, которой вы вкатили мне.

— Вот тебе аспирин, — предусмотрительно протянул стражник маленький флакон с лекарством. — Может тебе похмелиться?

— Нет уж к чёрту, давайте к делу.

Сидевший напротив него страж вперил в него взгляд, зловеще сверкавший из глазниц маски, усиленный отсутствием мимики лица.

— Не торопись, успеешь, — задетый дерзостью пленника, вещал он своим могильным голосом. — Варежку будешь открывать, когда позволят.

— Тогда не плохо было бы перекусить, — бесстрашно заметил Александр. — Что-то у меня аппетит проснулся.

Если бы они хотели выжать из него некие сведения, рассуждал Визант, то напротив, должны бы были стараться развязать ему язык, ухватываясь за каждое его слово. Но раз затыкают рот, тогда, приготовили, вероятно, радикальные средства для допроса, чтобы не тратить времени и сил. Эту жутковатую мысль он тут же пытался прогнать.

Четверть часа и они принесли ему консервированную еду, ещё воды, и банку чая. Подкрепившись, отчасти насилуя себя, чтобы не дать им повода заподозрить, что он потерял аппетит от страха, улёгся на койку и стал оценивать сложившиеся обстоятельства. Размышления, лучший способ избавиться от безнадёжности.

Они вернулись, с ноутбуком, поставили его на стол, пригласили невольника подсесть к нему. Один из стражей занял место на стуле поодаль.

— Сейчас будешь говорить с боссом, — пробормотал тот, кто сидел рядом, клацая по клавишам, затем, что-то пробурчав в дисплей, повернул его к Византу.

Александр узнал того, кого и более всего ожидал, своего старого врага Спирина, этот пытливый и стеклянный взгляд, не терявший своего гипнотического блеска даже в дисплее. Он постарел, осунулся, седина поредела и окрасила почти всю голову. Обострившиеся черты усиливали лисье выражение лица.

— Вот мы и встретились? — прозвучал его надменный трескучий голос.

— Не могу сказать, что я этому рад, — бойко ответил Визант, обратив внимание, как стражники опустили глаза, будто бы отстранялись от диалога. «Дурной знак, — отметил Визант, — так ведут себя палачи, избегая взглядов и голоса жертвы, чтобы легче было отправлять её в мир иной».

«Чёрт, — тут же возмутился он про себя, — пусть я умру, но моя смерть им с рук не сойдёт». Эта мысль прибавила ему сил.

— Разумеется. Ты бы предпочёл встретиться со мной, когда бы сила была на твоей стороне. Но сейчас моя взяла, — холодно злорадствовал он, однако же, Визант ощутил неровный тон, и заметил, как собеседник сморгнул.

Его память, после пары встреч с ним, отпечатала образ машины, с ледяным взглядом, лаконичной речью и убедительной логикой, а слухи о его влиятельности и сравнения с крысиным королём, придавали ему инфернальную репутацию. Некогда высокопоставленная персона, спустившаяся до низости ловить малозначительного агента, вероятно, ощущала свою ущербность и жаждала мести. Этим Визант мог объяснить едва уловимую натянутость в жестах Спирина, что и могло свидетельствовать об угрозе.

— Я бы предпочёл, чтобы наши дороги разошлись.

— Но мир тесен. К тому же, ты искал встречи со мной, прибегая к своей незабвенной любви, Вере Щербаковой. Не так ли?

— Не тебе судить о моих чувствах и отношениях, — озлобился Визант.

— Ну да, конечно. А то ты не использовал женщин в своих играх? Я тщательно слежу за твоими поступками.

Визант пришёл в ярость, но сумел выдержать паузу, прежде чем ответить.

— Вот уж кто подставляет тех, кто ему служил, включая и беззащитных женщин, так это ты.

Выпад попал в цель, хотя и казался очевидным, насмешливая маска испарилась с лица Спирина, на секунду оно устрашающе застыло, затем брезгливо ощерилось. Было видно, что он борется с раздражением.

Сейчас ему напомнили о его слабом месте, о женщинах, которых он принуждал к связям силой власти. Однако же он не был маньяком, и обвинение в патологии, действует, как горох об стенку на него. Спирин был нормален, только жажда власти опустошила его душу до пустыни, где уже не могло взойти ничего живого. Потеряв влияние, по крайней мере, в его легитимном статусе, Спирин, возможно, стал острее осознавать своё одиночество, но прикрыть этот уязвлённый тыл ему было нечем. Мстительность могла стать его единственной отдушиной, а сейчас ему представился шанс взять реванш за провалы, в которых не в последнюю очередь был виновен и Визант.

Визант в эту секунду пожалел, что раздразнил раненого зверя, хотя отступать было поздно, он как раз только замахнулся, и не мог остановить удар.

— Вспомни, когда у тебя последний раз была женщина, не за деньги, или из-за власти, а по её добровольному желанию? — злорадно отчеканил Александр.

— Я играю теми, кто сам это позволяет. Из-за своего тщеславия, зависти или жадности. Такое уж у меня призвание, — твёрдым голосом отвечал Спирин, вопреки тому, что его лицо окаменело от озлобленности.

Тут уж коса нашла на камень.

— А у тебя нет этих недугов? — не унимался пленник, поняв, однако, что сморозил лишнее.

— Заткнись. Обсуждать меня будем в следующий раз, — грозно одёрнул его Спирин, так, что Визант даже отпрянул от экрана и ненароком наткнулся на взгляды стражников, чей ледяной блеск жаждал расправы над ним. — Это ты заблуждаешься относительно чувств, своей пассии, Щербаковой. Сейчас, мои помощники предоставят тебе одну запись. Она не обрадует тебя, так что соберись.

Один из охранников опрометью очутился рядом с Византом, повернул к себе ноутбук, пробежался пальцами по клавишам, дисплей снова очутился перед носом узника, а соглядатаи остались в качестве свидетелей его реакции и довеска к психологическому гнёту.

На экране застыли два диалоговых окна: одно высвечивало диаграмму голосовой интонации, другое — отображало номер телефона и дату звонка. Это была запись с программой идентификации, определявшей эмоциональное состояние наблюдаемого объекта по голосу, хотя вряд ли с высокой степенью достоверности. Все эти штучки, как пыль в глаза.

Заверещал звонок, в бодром ответе на английском языке, узнавалась Вера, однако другой голос на русском, да ещё зловеще искажённый электронным устройством, поверг её в шок, отмеченный линией диаграммы, мгновенно собранной в штрих. Дата фиксировала четырёх месячную давность звонка, видимо, это был первый после длительного перерыва, когда шантажисты не тревожили её.

«Поговори со своим отцом», — пробурчал механический голос.

Качественная запись доводила до слуха неровное дыхание Веры.

«Вера, у тебя всё в порядке?», — прорвался хорошо знакомый Византу голос Отиса.

«Что это за люди, почему они со мной так говорят? Что вообще происходит?», — её удручённый тон готов был сорваться на истерику.

«Послушай меня, Вера, делай всё, что они тебе скажут», — убеждал её Отис голосом, который он будто бы доставал из себя с огромным усилием.

«Кто они?»

«Это старые знакомые, ты отлично их знаешь. Для всех будет лучше, если ты исполнишь их волю».

Последняя фраза Отиса охарактеризовалась словом, высветившимся над диаграммой: «подавленность», хотя тонкий слух Византа снова усёк это жутковатое состояние и без техники, а вот его интуиция уверяла в ещё более отвратительной истине, что это голос не просто заложника, а того, кто смирился со своей участью, имя которой — смерть.

Подспудным чувством и Вера, видимо, это понимала, но как могла, сопротивлялась.

«Если это всё из-за богатства, то отдай им его. Будь оно проклято, неужели не проживём без него? Пусть тебя отпустят и оставят в покое», — кричаще причитала Вера.

«Сделай как я тебя прошу, и не беспокойся за меня. Помни, мне нечего бояться, если с тобой всё будет в порядке».

На этом слове заклинание Отиса оборвалось, и прежний искажённый голос, потусторонний и безжалостный, изрёк:

«Следуй советам своего отца».

Некоторое время, на дисплее переливалась заставка в виде мозаики, в музыкальном сопровождении, как пошлая издёвка над страданием.

Конец ознакомительного фрагмента.