Король Пиф-Паф, или Сказка про Ивана-Не-Великана

Вадим Николаевич Коростылев

Вадим Коростылёв (1923–1997) – писатель, поэт, драматург, сценарист, автор знаменитых строк «И улыбка, без сомненья, вдруг коснётся ваших глаз…» из кинофильма «Карнавальная ночь». Это он придумал сказку про Вовку из Тридевятого царства и написал сценарий к одноимённому мультфильму, а также стал автором сценариев к детским советским фильмам «Айболит-66», «Король-Олень», «Тайна Снежной королевы», «Честное волшебное». В книгу вошли две сказки писателя: «Король Пиф-Паф, или Сказка про Ивана-Не-Великана» и «Кукла Надя и другие». Вадим Коростылёв – король каламбуров, на которых построены его сказки, поэтому его произведения такие задорные и весёлые. Они откроют читателю невиданный сказочный мир и покажут, что смелость, доброта и самоотверженность всегда побеждают злость и хитрость. Иллюстрации А. Шевченко. Для младшего школьного возраста.

Король Пиф-Паф, или Сказка про Ивана-Не-Великана

Однажды, ранним утром, когда едва выглянувшее солнце лишь начало пробивать косыми лучами лес, на глухую поляну в самой его чаще выбрался царь Горох. Отряхнув кафтан из листьев и трав, расправил усы, уселся на пень и заиграл в рожок. А лес, словно большой оркестр, тотчас стал вторить ему многими голосами. Царь Горох отнял от губ рожок, прислушался и торжественно объявил:

Я — царь Горох,

Лесной скоморох.

Небо — корона.

Пень — вроде трона.

Была ворона при троне,

Чтобы царства не проворонить.

Сидела, хвостом вертела,

Повертела и улетела…

А царство моё такое:

Не обведёшь рукою!

И рощи-то в нём, и птицы,

А главное — небылицы.

Такие уж Были-небыли,

Что и на свете не были.

А на самом-то деле были

Эти Небыли-были.

Про Чудовище из чащобы —

Всё мало ему, всё ещё бы! —

Про Ивана-не-великана,

Да про невесту Ивана…

А сказка идёт по росам —

Тук, тук, тук,

И вот она,

Милости просим,

Тут, как тут!

Не успел царь Горох закончить, как из-под его руки выскочил Чудовище. Чудовище, как Чудовище: брюки, пиджак, галстук бабочкой. В руке саквояж: переселяется. Только лицо — словно пруд, заросший тиной, — безликое лицо.

Огляделся Чудовище по сторонам, заметил под ногами хилый кустик и горестно всплеснул руками:

— Крапива-то, крапива как заглохла!

Сорвал кустик, вставил себе в петличку и погрозил кому-то:

— Ну, погодите у меня!

Тут луч солнца ударил ему в глаза. Отскочил он в сторону, выхватил из кармана огромные тёмные очки, закрыл ими пол-лица и кинулся в чащу. А лучи за ним, как будто поймать хотят. Шарахается Чудовище из стороны в сторону, на деревья натыкается, а они сцепились ветвями — не пускают.

— Эй, вы чего? — закричал Чудовище.

— Кто ты? — откликнулись деревья.

— Я — Чудовище! Да вы что, не знаете? Первый раз в сказке, что ли? — затрясся Чудовище от возмущения.

Замерли деревья, пригляделись:

— Что-то не похоже.

— А я теперь хитрый, — заявил Чудовище и запел:

Появлюсь я — все окрест

Говорят: да он не съест!

Если надо — спину гну,

Надо — я высокий,

И из всех кругом тяну

Со-о-оки!

Открываюсь я не вдруг,

Говорю любому: друг!

Если надо — спину гну,

Надо — я высокий

И из всех кругом тяну

Со-о-оки!

А попробуй, задержи,

А попробуй, докажи!

Если надо — спину гну,

Надо — я высокий,

И из всех кругом тяну

Со-о-оки!

— Уходи из нашей сказки! — замахали деревья ветвями.

— Да как вы смеете? — затопал ногами Чудовище. — Да я… я из вас души вытряхну! Всё равно расступитесь!

И Чудовище схватил стволы тех деревьев, что были поближе и так их тряхнул, что из них в самом деле вывалились… души.

— Вы кто такие? — изумился Чудовище.

— Мы Души деревьев, ты нас вытряхнул! — объявила первая Душа. — Я — Душа вот этого старого Дуба, а это — Душа Ивы и Берёзы. Не плачь, Душа Ивы!

— Я — плакучая, я не могу не плакать, — отозвалась Душа Ивы и, всхлипнув, добавила: — Особенно теперь.

— Берёзовых бы розог тебе! — накинулась Душа Берёзы на Чудовище.

— Ты сильный, ты натворишь у нас бед! — расстроилась Душа Дуба.

— Дуб, Дуб, а понял — с кем имеет дело. А ну-ка убирайтесь отсюда! — самодовольно расхохотался Чудовище.

— Но деревья без нас перестанут быть живыми! — хором воскликнули Души деревьев.

— Я не люблю когда деревья живые, — топнул ногой Чудовище. — Я люблю, когда деревья мёртвые! Нечего зря тянуть соки из земли. Вон, какая крапива у вас… — поправив в петлице сорванный кустик крапивы, возмутился Чудовище. — Разве это порядок?

— Чудовище! — разом выдохнули Души.

— Да, Чудовище! Каждому своё. Вон, остальные деревья — стоят, и ничего. Лес, как лес. А вы… тоже мне, герои нашлись!

— Каждому своё, — возразила Душа Дуба, — а лес… он и зашуметь может.

— Перекричу! — отмахнулся Чудовище. — А чем это так противно пахнет в лесу? — спросил он, втянув воздух носом.

— Это цветы, — улыбнулась сквозь слёзы Душа Ивы, — они распустились. Я, Плакучая Ива, всегда плачу от радости, когда цветы распускаются.

— Я вижу, вы все здесь распустились! — возмущению Чудовища не было предела. — Вон из моего леса! И не сметь больше плакать от радости! Плакать надо от горя. Ну, в крайнем случае — от обиды. Вон!

— Это даже хорошо, что мы можем двигаться, — вздохнула Душа Дуба.

— Что значит «хорошо», что значит «хорошо»? Не должно быть для вас такого слова! Вам должно быть только «плохо»! — перебил её Чудовище.

— Плохо теперь стоять без дела, — возразила ему Душа Дуба. — А мы понесём плач Ивы далеко-далеко, чтобы и люди, и птицы, и цветы знали: Чудовище пришло в сказку!

— Чем дальше, тем лучше! — передразнил её Чудовище.

Тут Душа Ивы утёрла глаза зелёным листочком и улыбнулась: «А, действительно, зачем плакать? У меня высохли слёзы. Теперь я заплачу только от радости, когда ты лопнешь от злости!» — И, взмахнув руками — ветками, закружилась вокруг Чудовища, напевая:

— Над рекою Ива

Грустила,

Распускала косы

Густые.

Жаловалась вниз

Отраженью:

Сколько лет стоим

Без движенья!

Подпевая, вслед за ней поплыли в хороводе Душа Дуба и Душа Берёзы.

— Проплывали понизу

Гусли,

Величали Ивушку

Грустной.

Проплывали поверху

Тучи,

Величали Иву

Плакучей…

С окрестных деревьев понеслись тревожные трели соловьев. Голос Ивы стал ещё звонче:

— А теперь пойду

По дубравам,

Хочешь — прямо,

Хочешь — направо.

Нету ни дверей,

Ни порога,

Мне теперь повсюду

Дорога…

От такой дерзости Чудовище даже оцепенел. Не знает, что и сказать! А Души деревьев продолжали кружиться и петь:

— Соловьёв возьму

Я на ветви,

Пусть расскажут людям

И ветру.

Что леса Чудовище

Душит,

Что пора спасать

Наши Души!

Закончив песню, Души деревьев плюнули в сторону Чудовища и удалились.

А из-под земли стали выбиваться мухоморы и чертополохи. Все снаряженные по-походному — с заплечными мешками, в шляпах. Только у мухоморов мешки — красные, в белую крапинку, а у чертополохов — из продолговатых чертополошьих листьев. И там где они выбивались, у окрестных деревьев тотчас опускались ветви и вяли листья.

Потом распахнулся зелёный куст, и на поляну выпорхнула Злючка-Колючка — модная дама в зелёных туфельках на высоких колючках, в зелёном плаще и перчатках с крагами на колючках, с пучком из колючек на голове и с веером из длинных колючек в руках.

— Кавалергады! — оглядев своё войско, восторженно воскликнул Чудовище. — Как есть, кавалергады! — И простерши руку, торжественно произнес:

— Всё кругом переиначу,

Тишиной назначу гром,

Мухомора я назначу

При себе боровиком…

В ответ на эту речь вверх взлетели красные в белую крапинку шляпы, и мухоморы, все как один, склонились в благодарственном поклоне. Чудовище ещё в больший раж вошёл:

— Пусть крапивные гуляют,

Пусть крапивные поют,

Все поляны заселяют

И земные соки пьют!

Хороши лишь те, что плохи,

Обещаю я всерьёз,

Что при мне чертополохи

Расцветут пышнее роз!

При этих словах чертополохи упали на колени…

— А колючку, не иначе,

Как берёзой назовём.

Это значит, я назначил!

Я — гуляю! Мы живём!

Прижав руки к сердцу, Злючка-Колючка присела в реверансе, потом послала Чудовищу воздушный поцелуй и восторженно закричала:

— Чудовищно!

— Назначаю тебя своей притворной дамой! — продолжал распоряжаться Чудовище. — Эй, Дикий Хмель!.. Или нет в лесу такого?

— Как не быть, как не быть! — выскочил из чащи Хмель, на ходу застегивая ливрейный фрак с вьющимися аксельбантами. — С приездом, Ваша Немилость! Все ждали, когда же к нам пожалуете, не обойдёте. Дождались!

— Что ж не вьёшься тогда возле меня? — усмехнулся Чудовище.

— А вот и вьюсь, а вот и вьюсь! — заюлил Хмель и поднёс ему, непонятно как появившуюся в его руках, желудёвую кружку. — Прошу, стопочка наилучшей белены. Особой!

Его Немилость лихо опрокинул кружку и крякнул от удовольствия:

— Повторить!

Тут откуда ни возьмись выскочила на поляну Девка-Бузина в фартуке из лопуха. В ушах серьги из гроздьев бузинных ягод, острые листики на голове в бигудях — видать врасплох застали, не успела прихорошиться. В руках у неё была вторая желудёвая кружечка.

Чудовище кружку взял и Хмелю поднёс. Но тот головой замотал, стал отказываться.

— Не потребляю-с! На молочной диете-с! Только для вас, Ваша Немилость…

— Ты же Хмель! — удивился Чудовище.

Хмель вьюном прошёлся по поляне, взмахнул рукой — и среди деревьев вспыхнула неоновым светом вывеска: ТАВЕРНА «ЛЕСНАЯ МАЛИНА». Чудовище обрадовался, ногами затопал и закричал:

— Гуляй, крапивное семя! Заводи пир горой, дым столбом, дым коромыслом! А некрапивные пусть плачут! Почему-то мне приятно, когда плачут! Почему бы это, а?

Злючка-Колючка, влюблёно глядя на него, только руками всплеснула:

— Вы же Чудовище!

— Вот! — назидательно поднял он палец и задумчиво огляделся по сторонам. — Надо разведать, нет ли поблизости какого царства-королевства? А то кого обижать будем?..

При этих словах царь Горох, который всё это время на пеньке сидел, встрепенулся, с пенька соскочил и быстренько улизнул с поляны. Он побежал в соседнее царство-королевство, что расположилось сразу за лесом.

Там же ни о чём знать не знали, слыхом не слыхивали, к завтраку готовились. Прямо перед дворцом, с витыми башенками и шпилями набекрень, накрыли огромный стол, заставили его стеклянными сулеями, заморскими высокими бокалами, графинами и кувшинами с разноцветными соками. За стол уже уселся царь-прецарь, король-прекороль, граф-преграф, барон-пребарон всея Сказки Пиф-Паф. Сам ме́лок и худ, едва голова над столом торчит. Рядом застыла Нянюшка-мамка-кухарка-повариха. Сигнала к завтраку ждут. Вышли из дворца Часы Золотые Усы, на пьедестал взгромоздились, бить начали. Пиф-Паф с Нянюшкой пальцы загибают, считают. Часы Золотые Усы закончили бой, с пьедестала соскочили и, забрав его с собой, ушли. А царь — прецарь, король-прекороль и прочее радостно объявил:

— Ну вот! Раз Часы Золотые Усы возвестили царский завтрак, так тому и быть.

Нянюшка-мамка-кухарка-повариха засуетилась, стала Пиф-Пафа потчевать:

— Пей, батюшка, соки,

Будешь высокий!..

От сока морковного

Прибавится кровушки.

От сока капустного

Прибудет в головушке…

Пиф-Паф тотчас обиделся и отодвинул бокал с капустным соком:

— Это что ж, кочан заместо головы?

Но Нянюшка-мамка не растерялась:

— Капуста кудрявая,

В серёдке извилины!

Пей, батюшка, соки,

Питайся усиленно.

От сока черничного —

Чёрные бровушки,

От земляничного

Сладкое словушко.

Ну, а для духу

Царского, прочного,

Выпей-ка чарку

Сока чесночного!

Хватил царь-прецарь сока чесночного, да бегом к одному из дворцовых углов, на котором обозначились две зарубки: царского нынешнего росту, и, видимо, росту для Пиф-Пафа идеального. Примерился, но выше низшей зарубки не оказался.

— Вот! Соки пью, а росту не прибавляется. «Пей, батюшка, соки, будешь высокий!» — передразнил он Нянюшку-мамку. — Сколько лет меряюсь со своей меркой, а всё никак не перерасту! Мало меня! Нету меня почти что вовсе! Количества всё никак не наберу. Капуста, штоль, паршивая?

Подбежал к столу, схватил табуретку, да так грохнул её об пол, что та разлетелась на кусочки.

— Ох, силушки-то в тебе сколько! — восхитилась Нянюшка-мамка.

— «Силушки, силушки»!.. А росту? Я — царь-прецарь, король-прекороль, граф-преграф, барон-пребарон всея сказки, а в зеркало поглядишься… тьфу! Четвертинка! При таком количестве титулов — нет во мне самом никакого количества!

— А ты, батюшка, — стала утешать его Нянюшка-мамка — повели величать себя «Ваше Количество». Вот и всё. Как назовут, так и увидят. В слове-то сила, Ваше Количество! Гляньте-ка, каков у нас царь. А?.. Высок-то как!.. А широкоплеч! Не царь, сплошное количество!

— Ну, ладно, ладно… терпеть не могу этого! А что, действительно повыше стал, а? — подозрительно посмотрел на неё Пиф-Паф.

— Да уж как вырос в наших глазах! Уж как вырос! Что твоя мерка? Тьфу! Перерос ты свою мерочку, Ваше Количество! — заохала Нянюшка-мамка. — Да ведь кто в наших глазах вырос, тот в наших глазах так и останется.

— Ладно, ладно, верю, — успокоился царь-прецарь и потянулся к стакану с соком.

Но вдруг, одновременно качнувшись во всех сулеях, бокалах, стаканах, графинах и кувшинах, соки исчезли, словно кто-то снизу сделал большой глоток, а на царский двор с криками ворвался Министр:

— Чудовище! Чудовище пришёл в наше царство-королевство! Я сам видел!

Пиф-Паф вжался в кресло и зажмурил глаза:

— Где, где Чудовище? Ничего не вижу.

— Да глаза, глаза-то откройте, горе моё! — заломил руки Министр.

— Ну? Где? — открыл глаза Пиф-Паф.

— Да не здесь, не здесь! Там, в лесу, в самом тёмном месте, — испуганно оглянулся Министр.

— А ты зачем в лес ходил? Мог бы не ходить, ничего бы и не увидел. Сам виноват! — отрезал Пиф-Паф и потребовал: — Соку!

— Нету! Нету больше соку! — в отчаянии схватился за голову Министр. — Глаза-то пошире откройте!

Пиф-Паф задумчиво оглядел стол, но тотчас нашёлся:

— Ну, нет, вижу. Вели принести.

Вдруг треснула земля, и посреди двора образовалась большая расщелина.

— Вот! Вот! — почти обрадовался Министр. — Видите? Из самой земли они соки пьют!

— А ты чего радуешься? — накинулся на него царь-прецарь. — Чего же тут хорошего? Ты Министр Двора, а у тебя, вон, весь двор растрескался!

— Был! Был Министр Двора, а потом…

— Я тебя нанял Министром По Разным Обстоятельствам, — перебил его Пиф-Паф. — Затем назначил Министром Двора, но мы с тобой поссорились и я переназначил тебя Министром Вне Двора. Ты обиделся и ушёл. А куда ушёл? В лес ушёл, в кусты ушёл, а теперь…

— Но я же вернулся! Чтобы доложить вашему…

— «Количеству!» — подсказала Нянюшка-мамка.

— Что? Какому ещё «количеству»? — опешил Министр.

— Теперь Наше Величество величают Нашим Количеством, — гордо пояснила Нянюшка-мамка.

Министр только плечами пожал:

— Чтобы доложить Вашему… Количеству, что Чудовище пришёл в Сказку! Да вот, пожалуйста: двое из его свиты! — указал он на ввалившихся во двор сильно подвыпивших Чертополоха и Мухомора, которые, увлечённые беседой между собой, никого вокруг не замечали.

— Кавалер Чертополох, ты меня уважаешь? — споткнувшись, воскликнул Мухомор.

— Кавалер Мухомор, я тебя уважаю! — поддержал его Чертополох.

— А тттебе бе-белена не ударила в верхние листики? — не унимался Мухомор.

— Ещё как, отсохни у меня правая ветка! — пошатнулся Чертополох.

— Значит увввважаешь? — обнял его Мухомор.

— Кавалергад буду! — ударил себя в грудь Чертополох.

— Всё! — удовлетворенно облобызал Чертополоха Мухомор. — А ты сколько желудёвых кружек разбил?

— Десять! — подумав, торжественно объявил Чертополох.

— А я и того больше! Да ещё Хмелю на левый корень наступил, а у него на нём мозоль! Ох, и повеселились мы с тобой!

Качаясь и поддерживая друг друга, кавалеры двинулись к столу, громко горланя песню:

— Мы в «Лесной малине» были,

Пели песни, пили сок.

Пели? Пели! Пили? Пили!

Дрались? Дрались!

Всех побили!

А когда мы всех побили,

То пустились наутёк!

Нас в лесу таких лишь двое,

И любой из нас не плох!

Мы герои? Мы герои!

Мухомор! Чертополох!

Перечертополошили

Мы в лесу, конечно, всех!

Мы в «Малине» были? Были!

Пели? Пели! Пили? Пили!

Дрались? Дрались!

Всех побили!

Умохоморились! Эх!

Нас в лесу таких лишь двое,

И любой из нас не плох!

Мы герои? Мы герои!

Мухомор! Чертополох!

Наткнувшись на стол, они остановились и уставились на сидящего за ним Пиф-Пафа. Тот, поёрзав, достал из-за спины корону, нахлобучил её и с ужасом вылупил глаза на кавалеров.

— Эттто что такое?.. Какой смешной человечек! Растёт корешками вверх. Интересно, откуда он тянет соки? — обратился Мухомор к Чертополоху, ткнув пальцем в корону.

— Должно быть отовсюду! — обвёл руками воздух Чертополох.

Мухомор пошатнулся в сторону Пиф-Пафа:

— Соперник?!

— Я — царь-прецарь, король-прекороль, граф-преграф, князь-прекнязь, барон-пребарон всея Сказки! — попытался сохранить важное выражение лица Пиф-Паф.

— Пойдём на кухню! — поманил его пальцем Мухомор.

— Я не пригоден для еды… — вжался в кресло царь-прецарь. — Разве не видно?

— Очень надо есть такую поганку! — брезгливо поморщился Мухомор. — Нас, нас теперь будут есть! Понял? Мы назначены белыми грибами! И всё! Хватит! Поглумились над нами! Палками шляпки сбивали! А?.. А каких-то сопливых маслят… — он даже задохнулся от обиды. — Всё! Мухомор а-ля боровик! Под майонезом! В соусе «сатэ»! — на лице Мухомора появилась блаженная улыбка. — У меня уже внутри всё заранее кипит. Пошли на кухню, посмотрим. Я в разведке, понял? Скоро всем мухомориным войском нагрянем.… Хотя, ладно, тогда и посмотрим. Кастрюльки мыть! Сковородки чистить! Маринады готовить! Только сушиться не хочу, говорят щекотно… Ох, что-то меня размухоморило! Пошли, кавалер Чертополох!

Кавалеры, пошатываясь, удалились, а на царском дворе наступила гробовая тишина. Первым опомнился Министр.

— Ваше Количество! Только не теряйте присутствия духа!

— У меня нет Министра Присутствия Духа, — обречённо вздохнул Пиф-Паф.

— Конечно, вы же больше одного министра вообще не держите! — неосторожно брякнул Министр.

— Ты, ты будешь моим Министром Присутствия Духа! Только никогда, никогда не покидай меня! — вцепился в него Пиф-Паф.

Министр тоже вцепился в него, потому что за дворцом раздался свист, улюлюканье, топанье множества ног и загремела лихая песня:

— Вперёд, чертополохи,

Бродяги-мухоморы!

Дела людские плохи,

Мы всё заселим скоро.

О чём мечтали все вы

Сегодня совершится:

Мы вытопчем посевы

И проса, и пшеницы.

Тяни земные соки

Без страха и оглядок,

Из-под берёз высоких

И огородных грядок.

Настало наше время

И нету нам преграды.

Вперёд, лихое племя,

Вперёд, кавалергады!

— Ваше Количество! Мысль! — схватился Министр за голову.

— Ну? — отцепился от него Пиф-Паф.

— Полцарства тому, кто победит Чудовище!

— Почему же это сразу полцарства? — мгновенно набычился Пиф-Паф. — Одну осьмую и довольно!

Министр даже руки заломил от огорчения:

— Не спорьте, горе моё! Пол! Полцарства! И принцессу Пиф-Паф-Пифочку впридачу. Вот!

— Ка… какую Пиф-Паф-Пифочку? — обомлел от неожиданности царь. — Нет у меня никакой Пиф-Паф-Пифочки.

— Ну, да, нет. Что ж из этого? Главное пообещать, — нисколько не смутившись, заявил Министр.

Пиф-Паф что-то прикинул в уме и решительно замотал головой:

— С Пиф-Паф-Пифочкой полцарства много!

— Ваше Количество! — упал на колени Министр.

— Ладно, — вздохнул Пиф-Паф, — пусть разнесут весть. Да, но пока кто-нибудь найдётся, мы будем находиться в страхе перед Чудовищем?..

Тут откуда-то донёсся бой Часов. От раскатившегося звона царь-прецарь уши зажал, ногами затопал:

— Всё идут и идут, а нам час от часа не легче!

— Ваше Количество! Ещё одна мысль! Просто с ума можно сойти. Вот… — от волнения Министр даже задохнулся. — Надо остановить время. Надо разбить Часы Золотые Усы и тогда оно остановится. Всё останется, как сейчас, пока кто-нибудь не найдётся и не победит Чудовище.

— Так… — потёр от удовольствия руки Пиф-Паф. — А кто пойдёт разбивать Часы?

— Вы! Вы будете убивать время! — поклонился ему Министр.

— Ладно! — согласился Пиф-Паф. — Только первым пойдёшь ты. У них, знаешь, какая здоровенная гиря? Тебя они стукнут — тебе что. А я царь-прецарь, король-прекороль, мне больно будет. Пошли!

А тем временем за углом дворца Часы Золотые Усы, забравшись на пьедестал, беседовали с царём Горохом, лесным скоморохом.

— Да, время, самое время появится герою. Что же тянуть? — горячился царь Горох.

Золотые Часы неторопливо мизинчиком передвинули золотую минутную стрелку на лице-циферблате и поморщились:

— Это бес-тик-тактно напоминать времени о времени! Секунда в секунду! Минута в минуту! Сутки в сутки! Тик-так? Или тик-не-так?

— Тик-то оно так, да всё не так! — покачал головой царь Горох. — В царстве-королевстве Чудовище, а ты стоишь себе и в свой золотой ус не дуешь, только знай мизинчиком его подвигаешь. Крутани-ка свои усищи как следует, да и пробей время появиться герою.

От возмущения Часы Золотые Усы взмахнули увесистой гирькой:

— Ни за что! Мы никогда не спешим, мы никуда не спешим. Мы давно на пьедестале. Тик-так мы сказали, тик-так и будет. Тик-так-то!

— А поспешить-то придётся, — прислушался к шуму перед дворцом царь Горох. — Разбивать тебя бегут царь-король со своим министром.

— Меня? За что? Мы очень верные часы! — удивились Часы и подозрительно покосились на него. — А откуда ты знаешь?

— Слух-то у меня лесной, сейчас и ты узнаешь, — усмехнулся царь Горох. — Они время хотят остановить, чтобы пока всё осталось как есть. Не торопились, не торопились, а сами себе час пробили!

Тут и Золотые Усы услышали азартные крики Пиф-Пафа.

— Ты их под дых, в пружину, в пружину! Тогда оно вмиг остановится!

— Безумец! — заметались на пьедестале Часы. — Он же король!

— Да без царя в голове. Прыгай! — решительно дёрнул часы за ус царь Горох.

Часы Золотые Усы тяжело ухнули с пьедестала и, прихрамывая, бросились за Горохом в лес.

И вовремя. Как только они скрылись за кустами, прибежали Пиф-Паф с Министром.

— Сбежали! — уставился на пьедестал Его Количество. — Вперёд!

— А, может, они решили спрятаться во дворце? — засомневался Министр.

— Назад! — приказал Пиф-Паф. И они ринулись обратно во дворец.

А беглецы, облегчённо вздохнув, остановились.

— Сильно ушиблись? — посочувствовал Горох.

— Пустяки, — отмахнулись Часы, — мы — антиударные… Ик-ак! Ик-ак! Извини, это мы от возбуждения… Ты посмотри какой пульс?! Сто двадцать секунд в минуту! Тик-так может хватить и разрыв пружины. Подкрути, пожалуйста, там, сзади… Надо подзавестись!

— У тебя все винтики целы? — встревожился царь Горох.

— Ты что? — обиделись Часы. — Хочешь сказать, что у меня винтиков не хватает?

— Хочу сказать, что самое время вызвонить героя! — решительно заявил Горох.

— Ох, после такой встряски! — заохали Часы, но ударили.

Звон получился какой-то неуверенный, дребезжащий. Неудачный звон вышел. Не успел он умолкнуть, как перед ними появился некто длинный, тощий, в шляпе с пером, в камзоле с гербом, со шпажонкой на боку…

— Этттто что такое? — уставился на тощего царь Горох.

— Герой, — без энтузиазма ответили Золотые Усы. — С приличной родословной.

— Тебя как звать? — обратился к тощему Горох.

— Принц Уа-Уа. Заморский, — дрожа коленками, отозвался тощий.

— Немедленно раззванивай его обратно! — решительно потребовал Горох.

Но принц стремительно дёрнул в сторону и скрылся. Царь Горох с досады даже сплюнул. Часы Золотые Усы примирительно тронули его за плечо:

— Ладно, кому время-то появиться? Ивану-царевичу или Ивану-великану?

— Ивану! — отрубил Горох. — Просто Ивану.

— Ладно, — пожал плечами Часы. — Только теперь уж и ты помогай своим рожком.

Царь Горох подул в рожок, Золотые Усы для вдохновения уставились в небо и гулко ударили один раз. Горох подхватил напевной короткой мелодией.

…Из земли показались ноги, обутые в лапти. Одна нога почёсывала другую…

Часы ударили второй раз. Горох снова поддержал рожком.

…На ноги крепко встало широкоплечее туловище…

Тут Золотые Усы замешкались. А Царь Горох заволновался:

— Ты что, ты что?.. Бей скорей!

— Не мешай работать! Для головы нужен особый звон. Да и ты постарайся, — спокойно ответили Часы и выдали самый мелодичный, самый раскатистый звон из трёх.

Царь Горох тоже не ударил в грязь лицом. Его рожок пропел самую мелодичную фразу из трёх.

И на плечах появилась весёлая, белозубая голова с копной соломенных волос… Она широко улыбалась.

— По здорову ли, Ваня? — участливо спросил царь Горох.

— Да руки есть, чтобы бить комаров, а коли руки есть — значит здоров! — весело ответил Иван.

— Да ты балагур! А богат ли? — не отставал Горох.

— Коров у меня — невидимо, стало быть их и не видели. Хорош табун, да ленивы кони: всю жизнь скачут, меня не догонят, — улыбнулся Иван.

— А где крыша твоя? — продолжал расспрашивать его Горох.

— А чем не солома? Где голова — там я и дома, — тряхнул соломенной шевелюрой Иван.

— А как невесту звать? — приставал Горох.

— А Дунька-Репка! Сидит в земле крепко, не до вечеру-темени, а до поры до времени, пока за косичку не выдерну, ни за что сама и не выйдет к нам!

Тут и царь Горох улыбнулся.

— Скромная, значит! Это хорошо. Прилично живёшь, Ваня, не хуже людей, — подвёл Горох итог.

— Живу не лучше, живу не хуже, живу не шире, живу не уже, живу, как люди: чего нет — может, и будет. Зачем тебе-то я понадобился? — в свою очередь спросил Иван.

— Да с Чудовищем надо сразиться, Ваня, — прикинулся простаком Горох.

— С Чудовищем? — переспросил Иван и тотчас согласился: — Что ж, это можно. Меч даёшь?

Царь Горох укоризненно посмотрел на Часы Золотые Усы. Те закрутились, заворчали:

— Ещё не время! И потом, почему всё мы, да мы?

Горох только рукой махнул:

— Ладно! Сам добудешь. Говорят, у царя-короля Пиф-Пафа есть.

— Волшебный, что ли? — заинтересовался Иван.

— Не то, чтобы волшебный, а всё же, верно, не тупой. Смотря кто им махать станет, — назидательно ответил Горох.

— И точно, меч от руки идёт, — согласился Иван.

— Да, вот ещё! — подмигнул царь Горох Ивану. — Победишь Чудовище — полцарства получишь. Да ещё принцессу Пиф-Паф-Пифочку впридачу.

— Ладно, возьмём, — согласился тот присев на землю, чтобы поправить сбившийся онуч.

И не заметил, как царь Горох что-то шепнул Золотым Усам, а те изда́ли лёгкий серебристый звон, после этого за руку Ивана зацепилась какая-то шелковистая травинка. Поднялся Иван, дёрнул травинку — из земли выскочила Дунька-Репка. Крепкощёкая шустроглазая девчонка с косичкой на макушке.

— Ты кто такая? — ошеломлённо уставился на неё Иван.

— Здравствуй, Ваня. Я Дунька-Репка, — нисколько не смутившись, объявила девчонка. — Спасибо, что на свет вытащил.

— Да я же тебя выдумал! — растерялся Иван.

— И за то спасибо, что меня. Вот я и здесь, — рассмеялась Дунька.

— Чудеса! — развёл руками Иван.

— В сказке живём, Ваня, — строго заметила девчонка, потянулась и запела:

— Встань-ка, Дунька —

Репка с диванчика,

Сдунь-ка, Дунька,

Пух с одуванчика…

Ух-ты, пух-то,

Глянь-ка, летит,

А Дунька-Репка

Танцевать хотит!

— Не «хотит», а «хочет», — наставительно заметил царь Горох.

— А я тёмная ещё, только из земли! Вот поживу на свете, всему научусь, — блеснула на него глазками Дунька и прошлась в танце, дробно перебирая туфельками-фасольками:

— Я на ножки крепкая,

Я на щёчки крепкая,

Вот какая репка я,

Я из репок редкая!

Тут Дунька неожиданно оборвала танец и, сразу перейдя на деловой тон, решительно заявила:

— Ладно, Ваня, пошли во дворец за мечом. Полцарства возьмём, дом справим, в огороде репок насадим. И чтоб никакой Пиф-Паф-Пифочки! Понял? Забудь!

И для убедительности ткнула его кулачком в бок.

— Эй, ты чего сразу драться? — обиделся Иван.

— Ладно! — поправила Репка на нём рубашку. — Пошли. Делу время, потехе час.

— Ах, тик-как хорошо сказано! — восхитились Часы.

И такие они с царем Горохом были восхищённые, такие довольные, что не заметили, как рядом с ними шевельнулся колючий куст, который оказался и не кустом вовсе, а плащом Злючки-Колючки. Недобро глянув вслед Дуньке и Ивану, притворная дама подтянула на руках элегантные зелёные перчатки, поправила причёску-макушку куста и неслышно скользнула в глубь леса.

А на царском дворе шёл пир горой, дым коромыслом. Мухоморы валялись где ни попадя, повсюду слонялись чертополохи, некоторые перекидывались в листики. Пригорюнившиеся Пиф-Паф и Министр сидели в уголке на лавке и с тоской глядели на непрошеных гостей.

— Вчера у меня на столе выросло два мухомора и — шасть в миску со сметаной. Они лезут в супы, забираются в соусы, прячутся в пироги. Их приходится вытаскивать изо всех кастрюлек и прогонять со всех сковородок, — жаловался Министр.

— Время идёт! А где герой? — сердито шипел Пиф-Паф. — Часы Золотые Усы куда-то сбежали, как теперь время остановишь?

Вдруг из дворца донеслись истошные вопли Нянюшки-матушки: «Караул! Караул!», а вслед за ними громкие крики: «Уа! Уа! Уа!..»

Царь-прецарь с Министром тотчас забились под лавку.

— Где ты, моё Присутствие Духа? — захныкал Пиф-Паф.

— Да, здесь, здесь! Ваше Присутствие Духа не покинуло вас, — зашептал Министр, осторожно выглядывая из-под другого конца лавки.

Но опасения их оказались напрасными: из дворца выскочила Нянюшка, таща за собой принца Уа-Уа. Заглянув под лавку, она постучала по ней.

— Да, да, мы тут. А кто «караул» кричал? — отозвался Пиф-Паф из-под лавки.

— Я! — объяснила Нянюшка-мамка. — Когда вызывают караул, всегда кричат «караул». Вон, героя к Вашему Количеству проводить надо было. Да, видать, разбежался-то караул. И герой странный: с Чудовищем пришёл сражаться, а всё «уа-уа» кричит. Хоть в коляске вези его к Чудовищу.

Успокоенный Пиф-Паф скоренько вылез из-под лавки. За ним вылез и его царское Присутствие Духа.

— Здравствуйте, я заморский принц Уа-Уа, — представился герой и тотчас полюбопытствовал:

— А вы почему под лавкой сидели?

— А мы царь-прецарь, король-прекороль! Где хотим, там и изволим сидеть! — отрезал Его Количество.

Вместе с Министром он оглядел принца со всех сторон и, удовлетворившись увиденным, согласился:

— Да, я вижу, что вы настоящий принц, у вас весь камзол расшит гербами.

— Да, да, Ваше Количество, не камзол, а сплошной гербарий! — поддакнул Министр.

— Но почему у вас такое странное имя — Уа-Уа? — поинтересовался Пиф-Паф.

Видимо, привыкнув к таким вопросам, принц не только не смутился, но, приняв гордую позу, одним духом выпалил:

— Мой дед был знатен и богат,

Он пил из серебра,

Любил он в бой водить солдат,

Любил кричать «ура».

Был грозен дед и полон сил,

Как тысяча пантер.

И только не произносил

Проклятой буквы «р».

Он «р» не мог осилить, а

«Ура» без буквы «р» — уа!

Уа! Уа! Уа!

Когда же я увидел свет,

Мой дед явился в зал,

Спросил он что-то, я в ответ

«Уа» ему сказал.

Растроган был мой дед до слёз,

Облил слезами трон:

Я клич победный произнёс

Без буквы «р», как он.

Я назван этим кличем. А

«Ура» без буквы «р» — уа!

Уа! Уа! Уа!

— Как видите, с тех пор Уа-Уа стало и моим именем и боевым кличем, — закончил принц и, в свою очередь спросил Пиф-Пафа: — А у вас есть родословная?

— Конечно! А как же? Только я её не помню наизусть! — возмутился было Пиф-Паф, но, сдержавшись, продолжил расспросы: — А как вы расправитесь с Чудовищем?

— Очень просто! — Уа-Уа воинственно выхватил шпажонку. — Я его как уакну, в смысле, аукну, а потом уакокну!

— И всё? — озадаченно спросил Пиф-Паф.

— И всё! — решительно ответил принц.

— Поразительно! — воскликнул Министр.

— Тогда ступайте и сразитесь с Чудовищем, — приказал Пиф-Паф.

— Нет, я так не привык, — вздёрнул нос Уа-Уа. — Я заморский принц, я должен ему сначала послать вызов.

— А… кто же отнесёт этот вызов Чудовищу? — растерянно оглянулся Пиф-Паф на Министра.

— А чего теперь бояться, чего бояться? — расхрабрился Министр. — Эй, господин кавалергад! — крикнул он кавалеру Мухомору. — Вот, господин заморский принц явился, чтобы сразиться с Чудовищем!

— Уа! Уа! Уа! — воинственным кличем поддержал его принц.

— Что за детский крик на лужайке? — обернулся кавалер Мухомор.

— Нет, это не детский крик на лужайке! — топнул ногой Министр. — Это боевой клич. Первое слово, которое произнёс господин принц в жизни, было боевым кличем. А теперь отправляйтесь к своему Чудовищу и отнесите ему вызов господина принца.

— А без вызова нельзя? — недовольно поинтересовался кавалер. — Пусть себе идёт и сражается.

— Нет! Нельзя! Принципиально! — чуть не захлебнулся от негодования Уа-Уа. — Мы, принцы, всегда поступаем принципиально!

Поморщившись, Мухомор спросил Министра:

— А когда нас готовить будут?

— А вот вернётесь — поговорим! — сухо ответил тот.

Пожав плечами, кавалер свистнул, мухоморы построились и ушли вслед за ним в лес. Царь-прецарь удовлетворённо потёр руки и весело объявил:

— Ну, вот. А теперь…

— А теперь покажите невесту, — перебил его Уа-Уа.

— Ка… какую невесту? — остолбенел Пиф-Паф.

— Вы же обещали тому, кто победит Чудовище, полцарства и принцессу Пиф-Паф-Пифочку впридачу. Где принцесса? — полюбопытствовал принц. — Может, у вас ещё и нет никакой Пиф-Паф-Пифочки? Я сам из королевской семьи, я сам умею надувать. Нарядите какую-нибудь судомойку принцессой, а потом скажите, я-то я, да принцесса не моя! И полцарства тю-тю! Раз она королевская дочь, значит, она должна быть похожа на короля. Как две капли! И других мне, пожалуйста, не подсовывайте.

— Ну? Ты придумал эту Пиф — Паф-Пифочку? А где я теперь её возьму? — набросился на Министра король-прекороль.

— Ваше Количество… — схватился, как обычно, за голову Министр. — Третья мысль! Господи, да как же вам повезло со мной!

Приобняв Пиф-Пафа, чтобы тот не наговорил лишнего, Министр успокаивающе замахал рукой в сторону принца:

— Сейчас Их Количество король-прекороль Пиф-Паф прикажут своей строптивой дочери надеть своё лучшее розовенькое платьице и выйти к нам через десять минут поклон королевский принцу отвесить. Ваше Количество, идёмте! Вы ей прикажите!

— Но куда, куда? — отпихнул его Пиф-Паф.

— Да идёмте же, горе моё! — прошипел Министр и потащил его во дворец.

— Как две капли воды! — напомнил им вслед Уа-Уа.

И только они скрылись, как на дворе перед дворцом появились Иван и Дунька-Репка. Вошли они решительно, но, оглядевшись, заробели.

— Ну, вот он, дворец! — первой опомнилась Дунька. — Попроси скорее меч, и пойдём дальше. Да вон, какой-то принц или король с мечом разгуливает.

— Эй, господин хороший, одолжи, пожалуйста, меч ненадолго, — подошёл к Уа-Уа Иван.

От возмущения принц сначала побагровел, потом набычился.

— Это не меч, а шпага. А зачем тебе меч? — подозрительно спросил он Ивана.

— Да с Чудовищем надо справиться. А то он, гляди, что натворил! Пока до дворца дошли — душа высохла, что твои деревья при дороге, — простодушно заметил Иван.

— Да, мои деревья! Я первый пришёл! — заголосил принц. — Я получу полцарства-королевства!

Окинув взглядом хилого принца, Иван в сомнении покачал головой:

— А что, коли не совладаешь с Чудовищем?

— Я не совладаю с Чудовищем? — задохнулся от возмущения Уа-Уа. — Да ты заговариваешься! Слышишь? Ты заговариваешься! Ты… заговорщик!

— Да я тебе и без меча бока наломаю! — разозлился Иван и дал такого тумака принцу, что тот, издав вопль: «Уа! Уа! Уа!», отлетел в сторону и некрасиво плюхнулся посреди двора.

— Её Высочество принцесса Пиф — Паф-Пифочка! — торжественно объявил в это время Министр, появившийся на крыльце вместе с Пиф-Пафом, одетым в розовенькое платьице с бантиком на голове. — Ну-с, господин принц? Как две капли? — повертел он королём-прекоролём.

Уа-Уа вскочил, потёр ушибленные места и стал придирчиво рассматривать принцессу.

— Я даже сказал бы — как одна капля! — не очень радостно воскликнул принц.

— Взгляните, взгляните, господин принц! У Пиф-Паф-Пифочки даже усики такие же, как у Пиф-Пафа-Папочки! — не успокаивался Министр.

— А где господин король? — подозрительно спросил Уа-Уа.

— Рыдает. Рыдает в своих покоях! — приложил платок к глазам Министр. — Родительское сердце, понять можно! Побеседуйте с ней, принц, и вы убедитесь, что это настоящая принцесса.

— Скажите мне, принцесса, умеете ли вы танцевать менуэт? — галантно склонился в поклоне перед принцессой Уа-Уа.

— Н-нет… — замялся было Пиф-Паф. — То есть, да… Иногда!

— Господа! Как изящна принцесса! — пришёл на помощь королю Министр.

— А сколько лет ей уже? — насторожился принц.

— Восемнадцать! — развёл руками Министр.

— Ну, а любишь ты есть бланманже? — снова обратился принц к Пиф-Паф-Пифочке.

— Ещё как! — воскликнула принцесса.

— Ну, а слушать баллады, стихи? — не унимался принц.

— Я пирожные люблю! — потупилась принцесса.

— Хороша? — вмешался Министр.

— Не плоха! — согласился Уа-Уа. — А смеяться изящно умеешь?

— Ха-ха-ха! — начала было принцесса.

— Да не так же, не так! «Хи-хи-хи»! — зашипел ей в ухо Министр.

— Хи-хи-хи! — быстренько перестроилась Пиф-Паф-Пифочка.

— Да, это настоящая принцесса, — удовлетворённо объявил Уа-Уа. — Я очень доволен смотринами.

— Разве это смотрины? «Хи-хи-хи», «Ха-ха-ха», «бланманже», — не выдержав, вмешался Иван. — Ведь жену в дом берёшь. Значит, надо узнать, чего она по хозяйству умеет. А ну, отойди! Вот как это надо делать!

Он, подбоченясь, подошёл к принцессе и неожиданно крутанул её перед собой:

— Скажи-ка, да к тому же

Не вздумай наврать:

Сумеешь ли ты мужу

Рубаху постирать?

— Мужицкие вопросы!

Я ручки берегу, —

возмутилась было Пиф-Паф-Пифочка. Но Ивана было уже не остановить:

— А как возьму за косы?

И в самом деле схватил.

— Сма… мама!

Сма… мама!

Сма… ма… ма… ма… магу! —

немедленно согласилась принцесса.

— А тесто ты, невеста,

Сумеешь замесить? —

продолжил Иван.

— Чтоб я месила тесто?

Не вздумай и просить! —

необдуманно брякнула Пиф-Паф-Пифочка.

— Просить я не обучен,

Возьмусь за кочергу —

Она попросит лучше! —

откликнулся Иван.

— Сма… мама!

Сма… мама!

Сма… ма… ма… ма… магу! —

быстренько согласилась принцесса.

— Носить сумеешь воду,

Да подметать в избе? —

опять крутанул Иван Пиф-Пафа-Пифочку.

— Чтоб я, принцесса родом,

Мела избу тебе?

Мне спину гнуть без толку

Перед тобой в дугу? —

возмущению Пиф-Паф-Пифочки не было предела. Да не на того напала.

Конец ознакомительного фрагмента.