Конец прекрасной эпохи

Вадим Журавлев

В этой книге представлены полсотни интервью с выдающимися музыкантами, режиссерами, театральными менеджерами, многие из которых уже ушли от нас. Интервью эти были опубликованы в главных российских газетах по разным поводам. Собранные вместе, они образуют невероятную картину удивительной эпохи в истории нашего искусства, когда денег на культуру выделялось совсем мало, но сегодня понятно, что это был конец очень важной для нашей классической музыки эпохи.

Грустный юбилей

Первый частный оркестр России (названный Национальным) был создан 10 лет назад пианистом Михаилом Плетнёвым, который неожиданно для многих стал активно выступать в роли дирижера. За эти годы РНО превратился в один из самых заметных оркестров, а то, что он выжил в отсутствие бюджетного финансирования, только прибавляет ему очков. Второй год оркестр возглавляет Владимир Спиваков, который на юбилейном вечере присутствовал только в роли слушателя. Это породило много слухов о проблемах в руководстве оркестра. Накануне юбилея Михаил Плетнёв нарушил обет молчания и дал эксклюзивное интервью «Ведомостям».

— Главному дирижеру частного оркестра часто приходится идти на компромиссы, например играть музыку миллионера Гордона Гетти?

— Редко, но приходилось. Иногда целое турне зависело от исполнения одного произведения.

— А как насчет приглашения отдельных дирижеров, например Карло Понти, с которым оркестр уже выступал за рубежом?

— Понти — нужный оркестру человек Он сын Софи Лорен, которая принадлежит к числу друзей оркестра. С другой стороны, он серьезно занимается дирижированием, добивается успехов.

— Частный оркестр предполагает некоторую публичность главного дирижера, который должен встречаться со спонсорами и просить денег. А вы человек довольно замкнутый.

— Второй раз я не стал бы создавать оркестр, у меня нет организаторских способностей. Правда, есть много друзей, которые мне помогли это сделать. Я лично только один раз просил денег. Уже были объявлены наши первые концерты, когда спонсор, обещавший купить недостающие инструменты, обманул. Тогда мой швейцарский друг привел меня к директору цюрихского банка. Мне поверили, деньги срочно перевели, а мои друзья в Лондоне купили инструменты и тут же переслали их в Москву.

— И все же вы ушли с поста худрука. Больше не хотелось просить денег?

— Сейчас я решил заняться больше роялем, композицией. Быть главным дирижером — это значит проводить много времени с оркестром, ездить в турне, которые являются для оркестра основным источником дохода. Наш директор Сергей Марков создал мощную административную инфраструктуру, наладил международные связи. Я уверен, что оркестр сейчас может существовать при любом главном. Поэтому я решил стать почетным дирижером, а должность главного предложил Владимиру Спивакову.

— Были ли варианты другого главного?

— Вариантов было много, даже из числа западных дирижеров. Но мне хотелось бы, чтобы главный дирижер был не только человеком известным, но и связанным с Россией. Я предлагал Ростроповичу, но он в тот момент был рассержен на критику и сказал, что вообще никогда в Россию не вернется.

Выбор Спивакова был связан с тем, что я знал: он собирается вернуться в Москву и серьезно заниматься дирижированием. Он ведь большой музыкант, личность. Кстати, как вы говорите, любящий публичность.

— Почему Спиваков не участвовал в юбилейном концерте? Это выглядело несколько странно…

— Я предложил ему, но он сказал, что у него другие планы.

— Владимир Спиваков говорил мне, что предложение поступило слишком поздно. Вы считаете, что у Спивакова в оркестре есть перспективы и его контракт может быть продлен еще на четыре года?

— Я слышал об определенных сложностях, которые возникали у него в отношениях с руководством оркестра. Спиваков в силу того, что очень занят, проводит с оркестром не столько времени, сколько надо.

— То есть не столько, сколько проводили вы?

— Я в первый год отказался от всех своих сольных выступлений. Зато сделал значительные циклы: все симфонии Бетховена, Брамса, Чайковского. При такой интенсивной работе быстрее возникает контакт с музыкантами. А если появляться редко, то этого не происходит. Трудно, находясь на гастролях, смотреть партитуры, потом прийти к оркестру и с двух репетиций сыграть. Я не упрекаю Спивакова, но даже композитор, который написал все ноты в симфонии, встав за пульт, не сможет сыграть. Я свои сочинения потом прохожу как дирижер. Сейчас мы едем в турне по Америке, он будет дирижировать оркестром, я — играть Второй концерт Чайковского. С репетициями очень плохо: когда я здесь, его нет, и наоборот.

Конец ознакомительного фрагмента.