Ненаписанные письма, или Стоит только открыть глаза

Вадим Драч

Для каждого из Вас может найтись письмо, когда-то затерявшееся в дороге. Кого-то они заставят плакать и смеяться, а кого-то лишь ненавидеть меня сильнее.Возможно, Вы уже слышали от Рамзеса III: “противостояние обусловлено свыше и всякий, кто поймет это, сохранит внутреннее равновесие”.Вот поэтому и я хочу предложить Вам свой рецепт сохранения душевного комфорта.Одно из трудноизлечимых заболеваний человечества – одиночество. Если и Вы иногда этим болеете, я собираюсь составить вам компанию и всё это время буду с Вами. Мы вместе будем писать эту книгу и, возможно, тогда её можно будет уже не читать. Постараюсь быть правдивым и ненавязчивым. Чем разнообразней – тем действенней, а потому, постараюсь еще и не надоедать.Для того чтобы писать – либо нужно верить в себя до эгоизма, либо играть от всей души. Поэтому я предлагаю вам игру.Каждая из историй будет длиться в Вашей голове до тех пор, пока вы не станете догадываться о содержании финала.Люди с легкостью ставят диагнозы другим. Я же устал бояться своего диагноза, и вот что получилось…

ПИСЬМО ТРЕТЬЕ

«… ключ ко всему — в цикличности и периодичности!

Чаще смотри на небо и истина откроется…»

… Он уснул на сердце у дракона, укрывшись перепончатым крылом.

О чем может думать человек, засыпая на сердце дракона?

Множество ночей он проводил в этом странном месте и в этом же положении. Но ни разу ему не приходилось спать сном спокойным и не обремененным видениями.

Раньше, когда сердце животного было так близко, что можно было и, не прикладывая ухо к телу, услышать биение звериного метронома. Человек просто содрогался в такт могучим толчкам рептилиевого органа.

Этот исполин не имел собственного имени и видимо был очень стар. Орфей даже подозревал, что эта особь была единственной и последней живой своего вида. Упоминания о встречах с драконами были слишком древними и относились скорее к эпосу, чем к свидетельствам очевидцев.

Ящера так и звали — Дракон. Те, кто приносили ему еду и воду, чистили пещеру и меняли травяное ложе, считали его божеством. Для Орфея же Дракон был…

У них было много общего. Ящер, потерявший способность самостоятельно передвигаться на дальние расстояния с помощью крыльев, нашел, как и мыслитель, пристанище в помещениях храма. Крылья Орфея не были атрофированы. Его в этом месте держали другие обстоятельства.

При первой встрече с этим огромным животным, вовсе не животный ужас, как порой бывало с другими, охватил молодого Орфея. Чувство глубокого восхищения совершенными формами хищника и видом величественного спокойствия долго не давало оторвать взгляд.

Прошло много лет. Теперь он сам руководил Школой жрецов и единолично решал, кто из учеников готов к встрече с чудовищем. Чтобы помочь человеку побороть свои страхи, осознать величие жизни и ничтожность смерти, на одном из этапов подготовки к посвящению претендента приводили в подземелье. Всякий входящий сюда знал лишь то, что выйдет он отсюда уже другим человеком. Если выйдет. Завидев слабого духом, это существо, вобравшее в себя самое инстинктивное от породы хищников, быстро решало его судьбу. Огромные красные глаза всегда безошибочно делали выбор, а огромные когтистые лапы исполняли приговор.

Много воды подземных рек утекло с той первой встречи. С каждым разом Дракон восхищал Орфея всё больше. Для них двоих, важнейшими составляющими жизни было то, без чего они, казалось, не могли бы нормально существовать: обоим требовалось общение и особенно искренность. Стоило только собеседнику на секунду покривить душой и покладистый Дракон превращался в свирепую рептилию.

Однажды вспышка гнева исполина чуть не погубила самого Орфея. Казалось, что всё это время они всё глубже и доскональнее изучали друг друга. Наверняка, это была не просто привязанность. Возможно, это и была настоящая любовь: взаимность, преданность, бескорыстие, терпение и в конце — мука расставания.

Так всегда бывает, что человек, сделавший гениальное открытие, не в состоянии в этот момент осознать реальность данного события, его истинность. Но, когда событие уже совершилось, остается лишь поверить в его былую невозможность. Но когда человек в своей жизни уже хотя бы раз переживал и подтверждал веру в чудо, ему становилось гораздо легче верить в дальнейшем, а значит, полет мысли становился бы все свободнее и дерзновеннее, всё чаще перерастая в откровение.

Дракон как раз и был тем самым подтверждением невозможного. Он подтверждал истинность учения мудрецов и нес страх отступникам.

Кроме Верховного жреца и смотрителей, остальные могли видеть Дракона только раз в жизни — во время испытания.

Однако, сам Орфей провел неисчислимое количество ночей в обществе змея, слушая удары его могучего сердца, делясь сокровенным и узнавая для себя много нового! Как и в первую их встречу, так и до сих пор общались они, не пользуясь звуками — способом передачи информации первого уровня — а лишь эмоционально и ментально.

Конец ознакомительного фрагмента.