Загадки Шерлока Холмса. Из записок доктора Ватсона

Вадим Деружинский

Перед вами, уважаемый читатель, необычная книга – книга-загадка. Тут собраны 24 загадочные истории о расследованиях Шерлока Холмса, о делах, как он говорил, «на одну трубку». Читателю даётся возможность посоревноваться в дедукции с великим детективом: каждый рассказ состоит из двух частей – в первой излагаются факты, во второй – разгадка. Но не спешите заглядывать в ответ; как говорил Холмс, напрягите свои извилины…

5. Происшествие в музее

— В произведениях искусства, признаюсь честно, меня привлекают не их художественные достоинства. А их криминальная история. Я смотрю на них, как на предмет, вокруг которого всегда совершают свои преступления мошенники и воры. А это, согласитесь, не менее интересная сторона художественного произведения; его, если хотите, вторая жизнь и вторая его история. Вот, скажем, что вы, Ватсон, можете сказать об этом медальоне?

Холмс показал на золотой с большим алмазом медальон, висевший за стеклом на музейной стене. Мы проводили вечер в Лондонском музее изящных искусств; согласно агентурным данным инспектора Лестрейда, этим вечером в музее должно было совершиться ограбление. Полиция знала, что ограбление непременно произойдёт этим вечером (агент Лестрейда услышал об этом на сходке в воровской среде), но никто не знал, кто именно будет грабителем. Инспектор не исключал, что им может оказаться матёрый рецидивист, потому и пригласил в музей Холмса, знавшего с фотографической точностью лица сотен опасных преступников.

— О, это знаменитый медальон Мессалины! — воскликнул я. — В 1701 году его сделал итальянский мастер Косаччи. Потом он принадлежал римскому Папе, потом э… ещё кому-то. И был подарен музею лордом Вернингтоном.

Я ожидал, что мои обширные познания произведут на Холмса должное впечатление. Но Холмс выглядел разочарованным.

— Вот видите, мой друг, — печально сказал он, — оказывается, вы ничего не знаете. Этот медальон похищался 27 раз, 8 раз сбывали его фальшивую копию, одиннадцать человек было убито в борьбе за обладание им — трое из них задушено, один утоплен, четверо отравлено, двое зарезано и ещё один убит кочергой. Я могу рассказать подробности каждого случая. Это я и называю фразой «знать что-то о вещи».

Я не успел ответить Холмсу — внезапно из тёмной вереницы длинных музейных коридоров раздался пронзительный свист полицейского свистка и женский крик о помощи. Несомненно, это звала полицию одна из смотрительниц музея: всем им полиция раздала свистки и поручила свистеть, как только они заметят что-то необычное.

— Быстрее, Ватсон! — воскликнул Холмс, побежав на звук свистка. — Ограбление произошло!

Я поспешил за ним…

…Смотрительница музея, женщина лет сорока пяти, выглядела взволнованной и растерянной; из окна, собранного из цветных стекол, светил с улицы в музейную комнату зелёным светом фонарь, и в его свете лицо женщины казалось испуганным до смерти. Но я подумал, что это просто иллюзия. Я, Холмс, инспектор Лестрейд и два констебля слушали рассказ смотрительницы.

— Я, как вы, господин инспектор, мне и поручили, ходила из комнаты в комнату, стараясь вовремя заметить странное и не спугнуть того, кто намеревался совершить кражу. Я была вон там, — она показала через коридор на дальнюю комнату, — когда заметила ЕГО. Он был в этой комнате и очень подозрительно копошился возле стола с яйцами Фаберже. Тогда я медленно выглянула из-за угла… присмотрелась… И увидела, что стекла стола разбиты, а человек пытается вытащить яйцо. Тут я перепугалась, схватила свисток и стала свистеть по чём зря!

— А куда же он делся потом? — спросил Лестрейд.

— Вот он! — женщина торжественно показала свисток.

— Да не свисток, а грабитель!

— Убежал к выходу. Так ничего и не взяв.

Инспектор облегченно вздохнул.

— Ну, мы его поймаем. Уже поймали. Там на выходе всё оцеплено полицией, ему не уйти.

И он, повернувшись к констеблю, распорядился задержать всех находящихся в музее лиц мужского пола и привести их сюда.

— Сейчас мы его вычислим! — радостно потёр ладони Лестрейд. — Ну, давайте, рассказывайте, как он выглядел?

— Да никак, — пожала плечами женщина. — Я его совсем не успела рассмотреть.

Лестрейд чертыхнулся, а Холмс спросил:

— Но ведь что-то вы видели?

— Да вы не переживайте, — успокоила нас женщина. — Я его хоть и не рассмотрела, но зато знаю, кто он.

— И кто же? — удивились Холмс и инспектор одновременно.

— Солдат.

— Кто?

— Солдат, говорят вам. В зелёной солдатской каске.

Мы все замолчали.

— Ерунда какая-то, — нахмурился Лестрейд. — Почему в каске? Кто ходит в музей в каске? Томпсон! — позвал он сержанта. — Кто-нибудь заходил в музей в каске?

— Никак нет, сэр! Были посетители в шляпах, но все оставили их в гардеробе.

— Ну вот! Какая еще каска?

— Он был в каске, я вам говорю, — упрямо повторила женщина. — В железной зелёной каске. Я видела такие на Стемп-стрит, там проходила рота солдат.

— Позвольте, — вмешался Холмс, — он что же, был в армейской форме?

— Вот этого я не помню. Не заметила… Да и темновато тут. Посетители, по сути, разошлись. Время к закрытию музея — в это время, как обычно, постепенно гасят в музее свет, оставляя лишь дежурное освещение. Но каску я рассмотрела точно.

— Томпсон! — бросил сержанту Лестрейд. — Ищите армейскую каску! И быстро!

Тем временем в соседней с нашей комнате констебли собрали задержанных лиц.

— Ну что же, мистер Холмс, — сказал заметно погрустневший инспектор, — посмотрим на наших задержанных?

…Их было четверо, запозднившихся посетителей музея:

мистер Бул, майор в отставке, брюнет с бакенбардами и с презрительной улыбкой, одетый в дорогой синий костюм и лайковые перчатки; в карманах отставного майора нашли сигары, зажигалку, портмоне и золотые часы;

студент Хоткинс, испуганный и щуплый белокурый молодой человек с бегающими глазами и нервными руками, одетый в старый суконный плащ с оттопыренными карманами, в которых нашли записную книжку, письмо маме в Шотландию и пинцет;

художник Жюфруа, небритый француз в свитере и берете, с полосатым шарфом вокруг горла, имеющий при себе в сумке маленькую фляжку виски, папиросы, спички, расчёску, набор красок с кистями и альбом этюдов с натурщицами, а также зеркальце, отвертку, будильник и пару носков;

лорд Тренси, одетый по последней моде, с бородой, но абсолютно лысый, с тяжёлой золотой цепью на дорогом жилете, с тростью из слоновой кости; обыскивать лорда констебли не осмелились.

Сержант Томпсон, отозвав в сторонку инспектора, доложил, что каски не найдено.

— Ну вот, — развёл руками Лестрейд, обращаясь к Холмсу. — Вот. Что вы скажете?

Я не дал Холмсу ответить.

— Дорогой инспектор, — сказал я, зевая. — Ваше дело не стоит выеденного яйца. Пусть даже это яйцо — яйцо Фаберже.

Я мысленно поздравил себя с удачной фразой и продолжил лениво: — Я знаю похитителя.

— Ого! — обрадовался инспектор, заглядывая мне в зевающий рот. — И кто же он?

— Осторожнее, Ватсон, — предупредил меня Холмс. — Мы не должны ошибаться.

Но я был уверен, что никакой ошибки нет.

ОТВЕТ:

— Похититель — майор в отставке. Посмотрите, с каким презрением он на нас смотрит. Видите? Это не просто так. Он пытался украсть яйцо Фаберже, уверяю вас. Вы в этом убедитесь сами, если хоть чуточку поразмышляете. Он офицер. А? Понимаете? Только он мог носить каску.

— Хорошо, — сказал Лестрейд, выслушав мои слова, — а где же каска?

Я пожал плечами.

— И зачем ему эта каска? Чёрт, я вообще ничего не понимаю! — инспектор взмахнул руками и стал лихорадочно ходить взад-вперед.

Холмс кашлянул.

— Друзья, — заметил он, — вы не видите очевидного. Никакой каски не было. Только идиоту может прийти в голову мысль взять на ограбление каску. В комнате, где происходили известные вам события, фонарь с улицы светит через цветные стёкла, создающие картину казни Марии Стюарт (видите, Ватсон, я историю тоже знаю). В красках цветных стёкол преобладает зелёный цвет, и этим цветом окрашивается в музейной комнате всё — когда оставляют включенным только дежурный свет. Вы сами это можете увидеть. И голая лысина одного из наших задержанных показалась смотрительнице музея, наблюдавшей недавно марш солдат в касках, в зелёном свете армейской каской. Ничего удивительного, ибо трудно представить себе человека с зелёной блестящей на свету головой.

— Как… — задохнулся Лестрейд, — вы говорите, что лорд Тренси…

— Вот только не надо, — покачал своим худым пальцем Холмс. — Я этого не говорил. Это сказали вы.