Немецкая трагедия, 1914–1945. История одного неудавшегося национализма

Вадим Глушаков, 2023

Концепция «великого германского мира» стала путеводной звездой для многих поколений немцев. Она была источником вдохновения для гениальных поэтов и композиторов и строительным материалом для возвышения тысяч политиков: от пангерманистов Бисмарка до фашистов Гитлера. Но какую цену заплатили за это обычные немцы? Автор кратко и увлекательно рассказывает историю Германии и на примерах показывает, как руководители одной из самых успешных и развитых стран мира привели ее к краху. Они действовали из лучших и рациональных побуждений и хотели благополучия и процветания немецкому народу. Казалось, они открыли самый мощный источник энергии прогресса – национальную идею, свободную от первородных грехов глобализма и интернационализма. Т.е. от жадности капиталистов и фантазий коммунистов. В результате: две мировых войны, десятки миллионов убитых и замученных людей и полное уничтожение концепции Великой Германии. Книга во многом по-новому отвечает на вопросы: – В чем причины Первой и Второй мировой войны? – К чему привел рост национализма в Европе в XIX – начале XX века? – Где проходит тонкая грань между национализмом и нацизмом? В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Глава 1

Накануне Первой мировой войны. Ее причины и смысл

В 2018 году известный британский историк Норман Стоун во время своей лекции сделал любопытное утверждение. Он сообщил, что ему удалось узнать много нового в ходе недавней конференции, посвященной причинам начала Первой мировой войны. Прошло сто лет с того момента, когда разразилась величайшая трагедия человечества, покалечившая мир на весь XX век, а историческая наука до сих пор обнаруживает новые детали того, как все это случилось. Надо сказать, что Норман Стоун — один из самых известных в мире исследователей Первой мировой войны, а потому, если он в 2018 году обнаружил нечто новое, значит, историческая наука до сих пор не нашла ответа на вопрос — кто и зачем ее начал?

Без всяких сомнений, то была странная война, начатая странными людьми, среди которых, к примеру, два кузена — Вилли и Ники — немецкий император Вильгельм II и российский император Николай II. Однако несмотря на все исторические сложности и нелепости, четкий ответ касаемо главной причины Первой мировой войны все же есть. Это национализм. Историческая наука за прошедшее столетие все же проделала большую работу, результатом которой официально принято считать английский акроним MAIN (Militarism, Alliances, Imperialism, Nationalism). Иными словами, основных причин было четыре: милитаризм, военно-политические альянсы, империализм и национализм. И все же мы настаиваем на том, что первостепенной была только одна из них — национализм. Стоящий в акрониме на первом месте милитаризм — неотъемлемая часть и прямое следствие национализма. Империализм можно считать высшей формой развития национализма, так сказать, «великодержавным национализмом». Что же касается альянсов, то они всегда существовали на мировой политической сцене и являются не чем иным, как составляющей частью «реальной политики», о которой и пойдет речь ниже.

Прологом к Первой мировой войне стали события в Африке осенью 1911 года. Итальянское королевство, занятое построением Великой Италии посредством расширения своей колониальной империи, решило отбить у разваливающейся Османской империи ее последние африканские владения — Триполитанию и Киренаику (территория современной Ливии). Османский разгром был тотальным и стремительным. Столь катастрофическое поражение от рук Итальянского королевства, считавшегося далеко не самым сильным государством в Европе, стало своего рода спусковым военно-политическим крючком для нападения на Османскую империю так называемой Балканской лиги. Православные балканские страны, а именно — Сербия, Болгария, Греция и Черногория — при поддержке Российской империи объединились, чтобы нанести своему извечному врагу, Османской империи, последний удар и окончательно вытеснить турок с европейского континента. Первая балканская война началась осенью 1912 года. Османская империя была вновь наголову разбита и после пятисотлетнего присутствия на Балканах была вынуждена уступить практически все остававшиеся у нее к тому времени территории на европейском континенте. К середине 1913 года многовековая османская эпоха на Балканах завершилась. В Европе турки сохранили за собой Константинополь и его западные окрестности.

Кузены Вики и Ники дружили. На фото они даже одеты по дружески: Вики — в русскую военную форму, а Ники — в немецкую

Однако всего через два месяца после окончания Первой балканской войны, летом 1913 года, началась Вторая балканская война между православными участниками Балканской лиги, которые не сумели поделить отобранные у турок территории. Такой поворот событий стал дипломатической катастрофой для России и крупной дипломатической победой для Австро-Венгрии. Одним из главных идеологических постулатов Российского государства в течение многих веков была защита православной веры, ведь Россия являлась главным православным государством в мире. Большинство «нерусских» православных проживало на Балканах, находившихся на протяжении столетий под османским, исламским игом. Русско-турецкие войны шли веками и стоили русскому народу очень дорого. И вот, когда весной 1913 года на Балканах, казалось, произошел православный триумф и Россия завоевала здесь огромный плацдарм в виде Балканской лиги, в этот самый момент Вена коварно и умело обошла Петербург на последнем повороте в многовековой балканской политической гонке.

Балканских империй в действительности было две: Османская и Австро-Венгерская. И если Османскую империю к 1913 году полностью вытеснили с Балкан, то Австро-Венгерская к этому времени, наоборот, находилась на пике своего балканского присутствия, аннексировав в 1908 году Боснию и Герцеговину. Именно это последнее на Балканах злосчастное австро-венгерское территориальное приобретение и станет поворотным пунктом в истории XX века. Вернемся, однако, в лето 1913 года, к началу Второй балканской войны. В ее результате у России на Балканах остался только один реальный союзник — Сербия. Болгария, за свободу которой русские еще совсем недавно проливали кровь, перешла в австро-немецкий военно-политический лагерь. Горечь от этого предательства была особенно большой, ведь в военном плане именно Болгария являлась главным государством на Балканах. Ее еще называли Балканской Пруссией, поскольку страна была милитаризирована как никакая другая в Европе. При населении в 6 миллионов человек ее вооруженные силы насчитывали 600 тысяч солдат и офицеров.

Балканские православные братья. Политический плакат того времени

Битва за Балканы на тот период была для России не только одной из площадок внешнеполитической деятельности, коих у столь обширного государства имелось великое множество. Она превращалась в борьбу за православие, что значило в такой набожной стране куда больше, нежели очередной театр внешнеполитических действий. Именно поэтому дипломатическое поражение от коварных католических австро-венгерских рук, так умело соблазнивших балканских православных, стало для России не просто проигрышем, но оскорблением, несовместимым со статусом великой державы. А потому, когда через год произошло убийство в Сараево и возмущенная Вена вознамерилась окончательно решить Сербский вопрос, у Петербурга не было ни единого дипломатического выхода из сложившегося политического затруднения, кроме как стать за спиной Сербии насмерть. Если бы после балканского унижения 1913 года Россия в 1914-м сдала Сербию, она бы окончательно потеряла лицо как перед собственным народом, так и перед всей мировой общественностью. Аналогичная необходимость спасти свое реноме возникла и у Австро-Венгрии, чей будущий монарх вместе с женой был убит средь бела дня сербскими националистами. Цепочка взрывоопасных балканских событий, возникшая осенью 1911 года в Африке, замкнулась летом 1914 года в Сараево столкновением двух великих европейских держав, каждая из которых не могла отступить.

Первая мировая война началась не только из-за сложившегося на Балканах австро-венгерско-российского тупика. Скорее, виной всему стала неудачно скроенная и крайне запутанная система альянсов на европейском континенте. Плетением альянсов европейские правящие элиты занимались с незапамятных времен. Пока баланс был соблюден, Европа жила мирно, как только равновесие нарушалось, разгоралась война. Такова была хищническая суть правящих в то время элит. В годы своего правления Отто фон Бисмарк добился выгодного для Германии и крепкого для Европы паритета сил. Нанеся Франции унизительное поражение, захватив часть ее территории, Железный канцлер понимал, что Германия в лице Франции нажила себе смертельного врага. Чтобы предотвратить будущую угрозу с Запада, он установил дружеские отношения на Востоке — с Россией. У Бисмарка имелись отличные российские связи на самом высоком царском и правительственном уровне. В конце 1850-х он занимал пост прусского посла в Петербурге и вспоминал это время как лучшее в своей жизни. Имея поддержку Российской империи на Востоке, Германия могла не страшиться никаких угроз, исходящих с Запада, поскольку держать один фронт — Западный — ей было вполне под силу. Бисмарк также союзничал с Австро-Венгрией и крайне осторожно вел себя в отношении Великобритании, чтобы никоим образом не подтолкнуть ее к решительному сближению с Францией. Железного канцлера справедливо считали лучшим дипломатом Европы. Пока он был у власти, Германия могла спать спокойно. Все очень быстро изменилось к худшему, когда после ухода Бисмарка бразды государственного правления взял в свои неумелые руки молодой кайзер.

Вильгельм II в 1888 г., когда занял кайзеровский престол

Основных альянсов, столкновение которых и привело к началу Первой мировой войны, в Европе было два — Тройственный союз и Тройственная антанта. Первым, еще в 1882 году, на политический свет появился Тройственный союз, состоявший из Германии, Австро-Венгрии и Италии. В первые годы своего существования, пока всеми делами управлял осторожный Бисмарк, никого, кроме Франции, этот альянс особо не тревожил. Однако когда на политической сцене после ухода канцлера появился неосторожный, неопытный и неуравновешенный Вильгельм II, ситуация стала стремительно меняться. Немало опасений добавлял и мощный, к тому времени всех опережающий, экономический рост Германии. По состоянию на начало 1890-х в промышленном плане страна стала настоящей супердержавой. Первыми Тройственного союза испугались в Петербурге уже в начале 1890-х, вскоре после ухода Бисмарка. Россия и Франция начали быстро сближаться, подписывая одно союзное соглашение за другим. Однако развитие дипломатических связей последнего десятилетия XIX века было еще несерьезным и не несло в себе никакой угрозы европейскому миру. Тройственный союз являлся скорее дипломатической формальностью, нежели военно-политической реальностью. Тот факт, что затем, во время Первой мировой войны, Италия воевала на стороне Антанты, лишнее тому доказательство. Отношения Германии и Австро-Венгрии, с оформленным союзом или без него, в любом случае оставались «братскими». То, что две могущественные немецкие империи подписали союзный договор с неимоверно слабой Италией, можно было рассматривать не более чем как шуточную пощечину французскому самолюбию, поскольку Париж считал, что имеет в Италии серьезное политэкономическое влияние.

Реальное противостояние двух альянсов началось значительно позднее, в середине 1900-х, после того как к российско-французскому альянсу присоединилась Великобритания. До этого времени Лондон оставался в стороне от политических дрязг на европейском континенте, высокомерно полагая, что Британия настолько во всех отношениях выше других европейских стран, что Лондон ничего из происходящего там не касается. В политическом обиходе того времени существовал термин «Блестящая изоляция», как нельзя лучше описывающий британскую внешнюю политику. Но кайзер Вильгельм II своими действиями сумел напугать даже заносчиво самоуверенную Великобританию, что привело ее в русско-французский лагерь, а это, в свою очередь, нарушило баланс сил в Европе. После этого два альянса стали на встречный курс, и их столкновение оставалось лишь вопросом времени.

Когда Первая мировая война завершилась, возник вопрос о виновном, о том, кто ее начал. Подавляющая часть мирового общественного мнения того времени таковым считала немецкого кайзера. Это не совсем так, но значительная доля правды в таком умозаключении все же имелась. Вильгельм II из всех европейских монархов начала XX века, без всякого сомнения, являлся самой неоднозначной личностью. Его мать была англичанкой, старшей дочерью британской королевы Виктории, самого, пожалуй, знаменитого монарха в истории Европы. Во время родов будущий кайзер получил серьезную родовую травму и с рождения стал инвалидом. Его левая рука усохла и не работала, иными словами, он был одноруким. Годами врачи пытались что-то с этим сделать, но кроме мучений, доставленных маленькому пациенту, у них ничего не вышло. В то сложное время монархам вменялось являть собой пример нации, и калеке было не место среди них. Все в совокупности — лечение, мучения и унижения — несомненно, во многом и сформировали сложный характер будущего кайзера, который к тому же оказался на троне великой страны слишком рано для своего возраста из-за преждевременной кончины отца. Немецкая трагедия заключалась не только в том, что такой неподходящий человек неожиданно пришел к власти. К несчастью, это произошло на самом пике германского могущества, что, вероятно, окончательно сломало не совсем крепкую психику молодого монарха.

Антанта. Российский плакат того времени

Королева Виктория в кругу семьи, 1877 г. Каждый год круг этот увеличивался, королева дожила до 1901 г.

Отношение Вильгельма к матери было непростым, отношение к Великобритании — очень сложным. Правда, он очень любил свою английскую бабушку — королеву Викторию. Будучи ребенком, каждый год летом он вместе с матерью ездил к ней в Англию. Королева Виктория нежно любила немецкого внука, хотя у нее были десятки других — в шутку ее прозвали Бабушкой Европы. Королева родила девять детей, которые женились и вышли замуж по всей Европе, произведя на свет великое множество отпрысков. Большинство британских летних развлечений Вильгельма, гостившего у бабушки, были морскими: корабли, яхты, регаты. Великобритания была бесспорной царицей морей. Среди множества комплексов, которыми страдал Вильгельм II, британский, несомненно, был одним из самых сильных. Результатом стало желание, граничившее с безумием, — догнать Великобританию на море, построить военно-морской флот, не уступающий английскому. Именно эта его одержимость и встревожила Англию настолько, что она присоединилась к русско-французскому союзу.

Ни Пруссия, ни созданная Бисмарком Германия никогда не имели серьезных военно-морских сил. Вильгельм II решил изменить такое положение дел. Сразу же после того, как Бисмарк ушел из власти, Вильгельм II принялся строить великий флот, достойный великой державы. Он назначил себя командующим немецких военно-морских сил и присвоил себе звание гроссадмирала (соответствует званию генерал-фельдмаршала в армии). При этом личный состав немецкого флота на то время не превышал 10 тысяч человек, что меньше одной пехотной дивизии. Вильгельм II решил добыть себе военную славу на море, поскольку сделать это с помощью армии было невозможно, настолько могущественной была в те годы германская армия. Будучи крайне амбициозным и еще довольно молодым человеком, он пытался доказать своему окружению, что является не менее способным монархом, нежели его знаменитый дед Вильгельм I, главным достижением которого считалось создание великой немецкой армии — самой сильной в Европе. Внук захотел проделать то же самое с немецким флотом. Военно-морские силы сами по себе не являлись самоцелью, они выступали в качестве военно-политического инструмента для достижения германского величия на мировой политической сцене. Великие колониальные империи — Британия и Франция — обладали мощным флотом, без которого они были не в состоянии контролировать свои колониальные владения. Великая держава того времени должна была иметь много колоний и большой флот. Когда Вильгельм взошел на немецкий престол, ни того ни другого у Германии не было — великодержавный недостаток, который молодой кайзер решил исправить во что бы то ни стало.

Новое для Германии военно-морское дело было крайне непростым. Для него требовались колоссальные финансовые средства, выбить которые из рачительного немецкого парламента было невероятно сложно, а потому строительство флота продвигалось очень медленно. В Лондоне обратили пристальное внимание на усилия Вильгельма лишь спустя лет десять, все это время справедливо полагая, что догнать Великобританию Германия будет не в состоянии. Главное, англичане никак не могли взять в толк, зачем немцам это соперничество на море нужно. Аналогичное непонимание царило и среди правящих кругов Германии, особенно среди военных. К началу XX века Вильгельму все же удалось преодолеть парламентское, а также всякое иное внутреннее сопротивление и развернуть масштабное военно-морское строительство. Треть оборонного бюджета уходила теперь на нужды флота. Военное руководство страны было вне себя и пыталось всячески доказать неправильность такой стратегии развития вооруженных сил, но безуспешно. Ход Первой мировой войны доказал их правоту — огромный немецкий флот, построенный за колоссальные деньги, простоял на приколе, лишь единожды поучаствовав в крупном сражении с англичанами, которое окончилось ничьей.

Гроссадмирал фон Тирпиц, главный архитектор германского флота, устроитель неограниченной подводной войны

Военно-морская стратегическая ошибка германского кайзера привела к конфликту с Великобританией и противостоянию двух европейских альянсов. Останься Великобритания в своей «Блестящей изоляции», не войди она в Тройственную антанту, довольно вероятно, дело в 1914 году и не дошло бы до войны. Чем же руководствовался в своих действиях Вильгельм II? Неужели он не видел ошибочность выбранного военно-политического курса, неужели после ухода Бисмарка в немецких правящих кругах не осталось людей, способных убедить кайзера в том, что так действовать неправильно? Всё кайзер видел, не всё, однако, он адекватно понимал. Вильгельм страдал крайней формой германского национализма. Кстати, среди немецкого правящего класса он был такой не один. По мере экономического роста страны подобных ему людей становилось все больше. Великодержавный шовинизм в какой-то момент затмил здравое политическое мышление кайзера и большей части правящего класса страны. Такой ход мысли на то время имел место не только в Германии, но и в каждой европейской великодержавной номенклатуре — британской, французской, российской, австро-венгерской. Однако без всякого сомнения, самыми большими националистами в Европе, как в прямом, так и в переносном смысле слова, накануне Первой мировой войны были немцы под предводительством Вильгельма II.

Милитаризм, империализм, альянсы — все это было не более чем той или иной формой проявления национализма, который к началу XX века захватил умы правящего европейского класса. С верхних слоев общества национализм, подобно раковой опухоли, опустился до самого низа. Без сомнения, это было делом рук правящей верхушки, протолкнувшей шовинизм до дна общества. Всего за одно десятилетие в начале XX века крайней формой национализма заразилась практически каждая страна в Европе. Почти у каждого европейского государства имелись претензии к соседним странам и давние обиды в их отношении. У всех на уме было одно — Великая Германия, Великая Франция, Великая Британия. Так дела обстояли в 1900 году, и это было еще терпимо. Однако всего через десять с небольшим лет на европейской повестке дня уже всерьез стояли вопросы о Великой Польше от моря до моря, Великой Югославии и Великой Румынии. Поделись какой политик с кем-нибудь идеями о Великой Румынии в 1900 году, его немедленно упекли бы в психиатрическую лечебницу. К 1910 году рассуждения о Великой Румынии были не просто нормой, но состоявшейся политической реальностью. Что касается Великой Германии, Великой Франции, Великой Британии и остальных Великих держав, то они за прошедшее десятилетие провели невиданную дотоле гонку вооружений и теперь бряцали друг перед другом оружием. Пропагандисты в каждой стране за эти годы также проделали колоссальную работу, и уровень ненависти к враждебным соседям достиг немыслимых высот. Национализм всегда заканчивается войной. Европейский национализм, рожденный в конце XVIII века Великой французской революцией, окончательно созрел к началу XX века, и закончиться без мировой войны, по законам общественного развития, он был просто не в состоянии. Величайшая трагедия заключается, однако, в том, что одной мировой войны, чтобы покончить с национализмом, человечеству оказалось недостаточно. Перед началом Первой мировой политики утверждали: «Это война, чтобы больше никогда не было войны». После ее окончания они говорили: «Это лишь перемирие между двумя мировыми войнами».