Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #2

Вадим Валерьевич Булаев, 2019

Любой отпуск рано или поздно заканчивается, а любимая служба остаётся. Примечание автора: Рассказы будут выходить без какого-либо плана. Читайте, комментируйте :) Содержит нецензурную брань.

История вторая. Бойся своих желаний

Последняя неделя прошла в дороге. Прирезанная от начальственной щедрости территория обслуживания в виде соседней области требовала изучения, и Сергей с Антоном отправились в командировку.

Парни решили посетить все мало-мальски крупные города и посёлки, чтобы в случае необходимости призрачный Швец со своей возможностью мгновенной телепортации знал, куда перемещаться.

Стекло, бетон, яркие вывески, вечно спешащий люд крупных городов перемешались с покосившимися райцентровскими домиками, полупьяными и отупевшими от местечковой безработицы мужичками; сыропахнущие простыни второразрядных гостиниц каждый раз заставляли ностальгировать о любимом диване. Про еду и говорить нечего. И дороги, дороги, дороги… попутки и рейсовый транспорт с вечно занятыми, истёртыми сиденьями.

Сергей уже на третий день этого унылого вояжа стал плотно подумывать о покупке автомобиля. На Импалу он, конечно, не замахивался, но вот про дешёвенький бэушный внедорожничек размышлял всерьёз. Да и приятель постоянно подогревал эти мысли своим нудежом о пользе и комфорте персонального автотранспорта.

Как раз сейчас они стояли на окраине города Эн…ска и ждали рейсовый автобус в областной центр. С утра шёл дождь, небо заволокло тучами и не оставалось никаких сомнений — это надолго. Ноги промокли, пиджак стал неприятно тяжёлым от влаги, по телу периодически пробегали мурашки. Что поделаешь, осень во всей красе… Одно радовало — остановка попалась с навесом, который по какой-то причине не разобрали хозяйственные аборигены и не растащили полезные стройматериалы для своих нужд. Обычное дело для провинции.

В такую погоду из простенького гостиничного номера их выгнало сообщение от любимого руководства, в котором доходчиво рекомендовалось прибыть в областной центр и пообщаться с неким Ростиславом, вовсю разыскивавшим какого-нибудь колдуна или экзорциста. Подробности велено было уточнить на месте, контактный телефон прилагался. Откуда у руководства взялись такие сведения — Иванов не знал, а спрашивать казалось неудобным.

Близился обед, который придётся пропустить.

Стоять просто так — скучно, потому Сергей решил просветиться по одному из наболевших вопросов.

— Слышь, Антоха, — выгоревший почти до фильтра окурок за неимением урны полетел в пузырящуюся от мелкого, унылого дождя, лужу на дороге. — А на кой наша служба вообще нужна? Нет, ну я понимаю — спецотдел там гоняет демонов, прорывы из преисподней с нашей стороны блокирует, опять же. По-взрослому работают… А мы? Шушеру всякую магическую пинаем кое-как, да изредка бесов прессуем. Зачем? И так все в очередь попадут, ну или почти все. Там и воздастся согласно деяний…

Антон поднял воротник, ёжась от сырости, посмотрел вдаль. Автобус не показывался.

— Хороший вопрос. Я его тоже задавал в своё время. И получил крайне странный и предельно простой ответ: «Кру-у-у-гом! Иди и служи!». Потом думал долго на эту тему… И знаешь, понял! Сам понял, без разъяснений! Просто всё, на самом деле.

— Поделись.

— Да нечем особо… Вот смотри: вспомни, когда ты на территории в органах работал, сколько вас было по штату?

Серёга задумался. Что-то считал, загибая пальцы, потом уверенно ответил:

— Очко. Двадцать один, без начальника.

— А живых? Тех, кто с утра на оперативках присутствовал? Убойный сразу отбрасывай, они всегда по своей программе жили. Тех, кто с суток и на сутки, прикомандированных по управлениям, больных с отпускниками тоже сюда не лепи.

Иванов снова задумался.

— От шести до восьми.

Швец в который раз за сегодня закурил, задумчиво глядя в даль.

— Итого в среднем семь человек, по должностной инструкции обязанных побеждать преступность в районе примерно тысяч на двести обывателей, в не самом маленьком, замечу, областном городе…

— Сто семьдесят на нашей земле, согласно последней переписи, — уточнил новоявленный инспектор.

— Пусть сто семьдесят, — покладисто согласился Антон. — Итого на одно оперское рыло фактически выходит около двадцати четырёх тысяч граждан. Вполне мирных, если не считать жуликов и прочих оголтелых индивидуумов. А заявлений за сутки? Кражи, гоп-стопы, износы, телесные? Тяжкие и не очень, через дежурку и по почте? У преступников ведь выходных нет, как и понятий территориальности! Везде чудят, и часто не по разу в день! Сам знаешь, человек если решил украсть — то украдёт. И будет воровать, пока не остановят. А ответственность вторична.

Серёга почесал затылок, не понимая, куда гнёт приятель.

— Ну-у… По-всякому бывало… Но не менее трёх — пяти заяв на брата — это точно.

— Как и в моё время. То есть, в год примерно одна тысяча сто материалов. Писанину опустим, как и вечную нехватку личного состава. А раскрывалось из этого потока сколько? Это же нереальный вал! Физически нереальный! Даже с учётом того, что половину «задвинули под сукно», рассказав заявителям байки — совершенно невозможная цифра!

Иванов впал в глубокую задумчивость. Ему просто раньше никогда не приходило в голову перевести вечную лавину потерпевших и бумаг за день в годовой объём. Он искренне удивился, по-новому взглянув на прошлые годы службы: и как работали? Не понятно! А ещё и покуролесить успевали, и на работу при нужде забить. Но вопрос требовал ответа, потому парень, напрягши память, честно признался.

— Штук восемь или десять палок я делал. Но из них больше по мелочи. Хранение наркоты или кражи металлолома… Если серия попадалась — ну, там, эпизодов много за злодеем, и больше бывало.

Призрак улыбнулся.

— Это нормально, человеческие возможности имеют свой предел. Выше определённой планки, хоть наизнанку вывернись, не прыгнешь. Получается, при хороших раскладах, ты делал около ста пятидесяти раскрытий в год. А теперь переведи их в процентное соотношение к совершённым преступлениям. Выходит процентов четырнадцать, точнее можешь на калькуляторе посчитать. И вот мы приблизились к самому главному вопросу — для чего нужна милиция, или по-новому, полиция, при таком крайне низком КПД? Для чего?! Статистами по вызовам кататься да изредка дурачков неосторожных ловить? Не психуй! — глядя на покрасневшее от злости лицо Иванова, рявкнул он. — Чтобы поймать осторожных — время нужно и ресурсы, а ни того, ни другого у тебя не было!

Сергею стало очень обидно от таких слов, замешанных на горькой правде жизни, однако крыть оказалось нечем. Прав приятель, совсем уж гнилые цифры получаются.

— А как по-другому? — нервно бросил он. — Не будет власти — беспредел начнётся, как в девяностые. Право сильного и бабла! Пострелушки среди бела дня прямо под мэрией. Кровушкой улицы умоются! Проходили! Наслушался от старших товарищей…

— Правильно, — невозмутимо продолжил свою путанную мысль Антон. — Органы, фактически, работают не столько карающе, сколько сдерживающе. Вот и мы так — сдерживаем нечисть, пресекаем ощущение вседозволенности и изредка бьём по шапке особо зарвавшихся. Понятно?

— Не совсем. Высший Суд ведь всё равно наступит, от него не откупишься и с ним вопросы не порешаешь…

Швец в сердцах сплюнул.

— До Суда ещё есть и реальная жизнь! Отмеренная от рождения! Годы, годы, и годы, за которые люди успевают и без адских созданий да прочей нечисти накосорезить будь здоров! Но нас это не касается! Наша задача — не давать им души свои губить. И губителей не подпускать к ним на пушечный выстрел! Да и кто, если не мы, всяких упырей, колдунов и иных разных… в стойло поставит? Комитет? О-о! Тем только дай волю… всё засекретят, захомутают, и станут удивляться больше всех, когда их «завербованные» посреди города резню устроят. Просто так, от скуки, чтобы натуру свою гнусную потешить… Государственной, понимаешь, необходимостью объявят! Но тоже секретно. Так, для своих… Там ребята настолько хитрожо…е сидят, что даже наши подопечные, даже самые оголтелые отморозки, предпочитают с ними не связываться. А если уж попадают в клещи невидимых защитничков Родины — бегут со всех ног, меняя личины и имена. Не-е-ет! — протянул он. — Не нужно так. Мы хоть берега видим и служим людям, а не власти… Вон, автобус едет… дальше сам думай, своей головой.

Из серой стены дождя, действительно, медленно выползал рейсовый ПАЗик, почти по самую крышу забрызганный грязью. Местные дороги оставляли желать лучшего…

***

Человек, поименованный Ростиславом, ответил сразу. Голос у него оказался нервный, дёрганый. Договорились о встрече, без подробностей. Против ожидания, не в кафе или каком-нибудь торговом центре, а в промзоне на окраине. Сергей долго выпытывал у него все ориентиры и подробности, опытно полагая, что под стандартным адресом может скрываться база гектара на три с армией арендаторов и кто где расположился — знает только представитель администрации владельцев.

Так и оказалось. Таксист долго петлял по огромной территории среди однообразных складов с рампами, морскими контейнерами, приспособленными под хранилища неизвестно чего, вкривь и вкось припаркованными ГАЗельками и разгружающимися фурами. Но нашли, причём с первого раза. Вспомнив все круги и петли, накрученные по территории, инспекторы машину решили не отпускать.

Местом встречи оказалось небольшое, отдельно стоящее здание с мерно гудящими на крыше наружными блоками промышленных холодильных установок.

Внутрь сразу не пошли, активировали Печати и осмотрелись. Ничего. Лишь от входа в нужное строение ощущались лёгкие эманации, указывающие на… да на всё, что угодно! От старой волшбы до неумело замагиченного амулета.

Иванов снова набрал Ростислава.

— Мы на месте. Где вход?

— В двери идите. Со стороны проезда. Я сейчас открою.

И действительно, через несколько секунд входная дверь в здание распахнулось и им приглашающе замахал рукой пожилой мужчина лет шестидесяти. Худой, бледный, весь какой-то сморщенный.

Вошли внутрь, привычно осмотрелись. Перед сотрудниками Департамента Управления Душами предстал небольшой коридор с тремя термодверями холодильных камер, в настоящее время запертых на мощные задвижки, и обычной каморкой кладовщика в конце.

— Пойдёмте, пойдёмте… — торопил человек, суетливо заламывая руки. — Скорее, пожалуйста… Пока она…

— Ростик! Рости-и-ик! — приглушённо раздался приятный девичий голос в одной из камер. — Открой… Ну открой… Мне скучно…

Швец с Ивановым переглянулись.

— Это что такое?! — возмущённо рыкнул Антон. — Ты во что нас втравить хочешь?!

Мужчина отвечать не стал, опрометью нырнув в каморку. Парни вошли следом, прикрыв за собой дверь. Обстановка внутри не удивила — стандартная для таких мест. Стол, пара стульев, старенький шкаф, в углу топчан с засаленной подушкой и замызганным одеялом. Имелись тут и электрочайник, и полное ведро пустых упаковок от сосисок да вермишели быстрого приготовления. А вот запах немытого тела и не слишком чистого белья заставлял морщиться. Человек здесь явно жил.

Ростислав плюхнулся на один из свободных стульев, жестом пригласив садиться на импровизированную кровать. Парни остались стоять. Мало ли, кто в этом белье поселился, маленький и кусучий. Избавляться потом устанешь.

— Деньги только после работы. Авансов не дам, — решительно заявил обитатель каморки, совершенно забыв поздороваться. — И не просите!

Из коридора продолжало доноситься: «Ростик! Ростик! Открой…», заставляя мужчину при каждом слове втягивать голову в плечи, покрываясь потом. Пахучую, липкую влагу он вытирал со лба рукавом не самой свежей рубахи, наплевав на платки и приличия.

— Да мы пока и не просили, — раздражённо бросил Иванов. — Дело излагайте, об остальном потом.

— Да-да… — человек затравленно огляделся, словно в поисках укрытия. — Конечно…

— Закури, успокойся, — Антон сунул ему прямо в рот сигарету и поднёс зажигалку. — Ишь, трусит то тебя как, болезного…

Мужчина сделал несколько неумелых затяжек, закашлялся, выронил угощение на пол и затоптал огонёк.

— Извините, не курю…

— Ну тогда не мни одно место и рассказывай! Иначе мы пойдём. Дел полно.

Ростислав несколько раз шумно вздохнул, задерживая дыхание. На удивление, ему помогло. Дальше речь мужчины стала более-менее связной.

— У меня одиннадцать дней назад супруга умерла. Тромб… А я её любил очень. С первого класса. Портфель носил, цветы дарил даже не по праздникам. Свадьбу сыграли, как люди жили. Путешествовали, опять же. А она умерла… прямо на улице… — слёзы полились рекой, не давая Ростиславу говорить дальше.

— Соболезнуем, — серьёзно, без наигранности, заполнил возникшую паузу Сергей. Он вообще не любил смерть, особенно такую, когда на ровном месте хлоп — и нет человека.

— Спасибо… — немного успокоившись, продолжил сидящий. — Так вот. Решил я Леночку не хоронить, а оживить. В чудо верил. Не мог смириться, что буду один. Родне ничего о случившемся не сказал. Арендовал вот, холодильник, привёз тело из морга сюда, да и стал обзванивать по объявлениям колдунов там всяких да ведьм… Все отказали, несколько раз кинули, взяв предоплату, поэтому я с вами так резко сначала… Извините. И только одна согласилась.

— На что? — не выдержав, перебил Антон.

— На оживление. Ритуал провела, не обманула… Сказала: «Вы теперь навеки связаны»… И ушла.

Лицо Швеца после этих слов исказила гримаса злобы.

— Она тебе предлагала отказаться от этой затеи? Вспоминай!

— Да… А откуда вы знаете?

— Сколько раз?

— Точно не скажу, — обескураженно проблеял Ростислав. — Много…

— Три раза было?

— Д-да… Наверное… Я не считал.

— Ой, дебил… А что ты конкретно просил сделать? Не спеши, здесь каждый нюанс важен.

Человек задумался, наконец-то вытер с лица слёзы и нудно, слегка запинаясь, стал перечислять:

— Чтобы всё было как раньше, чтобы она по-прежнему меня любила, что мне без неё жизни нет, чтобы Леночка воскресла и была всегда рядом, красивая и весёлая…

— Понятно… Колдунья выполнила уговор?

— И да, и нет… Моя любимая действительно ходит, говорит, один раз даже смеялась! Но это не она…

Теперь уже влез Сергей.

— В смысле?

— Понимаете, как бы это объяснить… У меня сложилось впечатление, что это только оболочка моей супруги. Упаковка, так сказать… Ей стали неинтересны книги, хотя раньше любимая обожала читать; она постоянно требует внимания, при этом говорить с ней абсолютно не о чем! А у моей заюшки ведь золотая медаль со школы и красный диплом с филфака! Только теперь Лена — пустышка, и не более! Глупее пробки от пивной бутылки… Одно успокаивает — не агрессивна, в отличие от кинозомби.

Иванов пожал плечами.

— Пока не убедил. Ну поглупела женщина — бывает. Делать то ты с ней что собирался? Воскресшую в театр ведь не поведёшь.

Мужчина нервно напился прямо из чайника, совершенно не обращая на ручейки воды, сбегающие по подбородку.

— Я так далеко не заглядывал. Мне казалось, что всё само собой образуется, утрясётся как-то… И вы правы, дело не в этом. Проблема в другом. Мне — двадцать четыре года.

— Сколько? — неверяще уставились инспекторы в морщинистое лицо человека.

— Двадцать четыре, — упрямо повторил тот. — После воскрешения любимой я стал стремительно стареть. И не только внешне. Уже ощущаю боли в коленях, усталость, желудок беспокоит. Всего за три дня… Как только Леночка воскресла — так и началось… Боюсь даже в зеркальце смотреться. И хочу жить. Жить! — выкрикнул Ростислав. — Я не знал, что так всё будет! Пробовал сбежать — не могу. Словно магнитом обратно тянет, ноги сами сюда несут… Дал объявление везде в интернете, на всех досках с объявлениями. Со мной связались почти сразу, с неопределённого номера, выслушали и велели ждать специалистов. Это ведь вы? — в его глазах теплилась бездна надежд.

— Да. Когда ритуал провели?

— Я уже говорил. Три дня назад.

— С кровью?

— Да, ещё мази непонятные были и фигуры та женщина рисовала. Вспомнил! Свечки жгла!

Антон почесал подбородок, что-то обдумывая. Потом решительно открыл дверь каморки и велел сидящему:

— Открывай морозильник. Посмотрим на твою любовь.

Дождавшись, пока мужчина начнёт возиться с засовом, Иванов негромко поинтересовался у приятеля:

— Печатью в лобешник? Или как?

— Или как. Давай посмотрим сначала.

Термодверь распахнулась и из морозного облака в коридор шагнула обычная девушка с бледной, покойницко-желтоватой кожей и несколько ломаными движениями.

— Ростик, ты долго не приходил. Был на работе? — руки мертвячки неуклюже сомкнулись в объятиях на шее мужчины, потом последовал неумелый поцелуй в щёку. — У нас гости? — её взгляд сместился на парней. — А ты ничего не сказал. Нехорошо. Я ведь не накрашена… Плохой Ростик!

Воскресшая надула губки и подошла к Иванову. Долго всматривалась ему в лицо, после перевела взгляд на пиджак.

— Ой, пуговичка! — девичьи пальцы уцепились за тёмный кругляш. — Красивая… Дай! Дай пуговичку! Красивая пуговичка…

Пока Лена теребила пиджачную застёжку, Антон зашёл со спины и просканировал её Печатью. Ничего особо подозрительного не обнаружив, обратился к Ростиславу.

— Всё! Закрывай обратно!

— Милая, тебе нужно отдохнуть, — тут же засюсюкал человек, безуспешно пытаясь привлечь внимание ожившей покойницы. — Пойдём, солнышко, пойдём…

— Не хочу! — внимание Лены целиком поглотила злосчастная пуговица и от своего мужа она отмахнулась, словно от надоедливой мухи. — Сам иди!

Антон, понявший, что этот словесный пинг-понг с упрашиваниями может затянуться надолго, решительно схватил мёртвую девушку за талию и бесцеремонно зашвырнул в морозильник. Вместе с оторванным с треском кругляшом, который она так и не отпустила.

Дверь захлопнулась, лязгнул засов, а из камеры доносилось:

— Красивая… Красивая пуговичка…

Ростислав обессиленно привалился к стене.

— Вот, сами видели! Я не знаю, как мне быть! Мне страшно…

— Адрес, телефон или что есть на эту колдунью давай сюда и ответь — а ты у неё помощи просил?

Мужчина, листая вкладки добытого из недр мятых штанов смартфона, ответил:

— Сразу, как осознал. Она отказалась. Говорит, не в её власти это. А потом на звонки попросту не отвечала. Вот… Телефон, адрес, фото. Не удивляйтесь, я её по соцсетям нашёл. Даже домой к ней бегал вчера вечером — не открыла…

— Угу, сбрасывай. Пойдём, пообщаемся по поводу ритуалов…

— А мне что делать? — перепугано завизжал мужчина. Ему казалось, что все проблемы должны решиться прямо сейчас, прямо здесь.

— Ждать, — коротко ответил Сергей и вышел на улицу.

За ним на свежем воздухе оказался Антон, а Ростислав остался в дверях, преданно, по собачьи, смотря на инспекторов.

— Я могу надеяться? — прохныкал он. — Я вам всё отдам, у меня есть средства… и у родителей…

Швец зло сплюнул.

— Тебе же сказали — жди! Не мешай работать! Могу дать один совет — напейся! Без шуток! Плотно так, до отключки! Иначе дражайшая твоя половинка тебе весь мозг вынесет. Вон, таксисту денег дай — он привезёт.

Мужчина суетливо покопался в карманах, извлёк оттуда несколько крупных купюр и подбежал к ожидавшей парней машине.

— Вот… Виски пару-тройку бутылок недорогого и шоколадку… Тут хватит?

Опытный таксист согласно кивнул головой и заметил:

— Только я сначала заказ выполню, а потом сразу к вам. Приеду — посигналю.

— Конечно, конечно. Я подожду.

***

Адрес, который дал Ростислав, располагался в рабочем районе, в одной из стандартных пятиэтажек с магазинчиком на первом этаже и разливайкой по соседству. Перед тем, как идти к ведьме, Антон неожиданно попросил:

— Давай по рюмашке пропустим. Устал я что-то.

Эта просьба очень удивила приятеля. Никогда инспектор не позволял себе спиртного в рабочее время, принципиально. Однако умничать или возражать Сергей не стал, а молча направился в забегаловку.

— Двести водки и закусить, — выдохнул Швец, едва оказавшись у прилавка. — Ты будешь? — последняя фраза была обращена к напарнику.

— Нет.

Иванов поморщился, глядя, как из крайне сомнительной бутылки льётся в стакан прозрачная жидкость с сивушным запахом. Гадость какая. А вот коллегу это не смущало. Он ловко влил в себя водку и цапнул конфетку из вазочки, стоявшей прямо на прилавке. Такой вот эконом-вариант закуски для остро нуждающихся.

— Ещё хочешь? — парень испытующе смотрел на Швеца.

— Х-ху… — выдохнул тот, наполнив воздух неприятным ароматом палёнки. — Хватит. Пошли работу работать.

Сергей достал деньги, расплатился и с облегчением покинул этот оплот мелкобытового пьянства.

Специалистка по воскрешению жила на третьем этаже. Поднявшись, Антон без особых разговоров отсканировал дверь, не нашёл никаких охранных чар, удовлетворённо хмыкнул и прошёл сквозь неё в квартиру, осмотреться.

Вернулся он минут через пять и, не говоря ни слова, направился вниз по лестнице. Лишь на улице заметил:

— Нет её. На заводе в ночную смену, утром будет. В квартире один пацанёнок её в игрушку — онлайн на компьютере режется. Мужа баба не имеет.

— С чего взял?

— Мелкий в чате хвастался таким же оболтусам, что всю ночь в игре будет, мамки, мол, нет — на работе. А про мужа — видно без бинокля. Ни одежды, ни обуви для взрослого дядьки я не увидел. Как-то так. Потому давай на ночлег устраиваться, спать пора. Утром наведаемся.

— А Ростислав как?

— Да никак. Набухается, если хоть капля мозгов есть и спать ляжет. Пока с колдуньей не пообщаемся — к нему смысла ехать нет. И на заводе бабёнку искать не вариант. Не собираешься же ты мелкого допрашивать с пристрастием — точный адрес и всё такое, а потом половину ночи как савраска бегать? Глупо. Поехали отдыхать, вечер уже.

В таких вопросах Сергей всегда признавал старшинство приятеля. Отдыхать так отдыхать, да и промокшая за день одежда хоть немного подсохнет.

Вернулись к двери в жилище ведьмы утром, около девяти. Честно позвонили, нажав старенькую кнопку, послушали переливистый звон. Послышались шаги, мигнуло стёклышко глазка. И ничего. Хозяйка попросту не стала открывать дверь незнакомцам. Молча развернулась и ушла.

— Вот зараза! — рыкнул хмурый с самого утра Антон и двинул следом за ней, прямо сквозь преграду. Послышался истошный визг, затем клацнул замок и знакомый голос позвал топтавшегося на лестничной площадке Сергея:

— Заходи. Малый на уроках, не помешает.

Иванов ждать себя не заставил и вошёл внутрь. Обстановка удивила: бедненько, но чистенько. Не так, ох, не так виделось ему жилище той, кто может воскрешать мёртвых. Старенькие обои, советская тумбочка…

В комнате его ожидал приятель, с интересом рассматривающий свою персональную Печать и замордованная бытом женщина лет тридцати пяти: полная, одетая по-домашнему — в стареньких халат да стоптанные тапочки. Она сидела на краю дивана, глядя в пустоту. На немой вопрос инспектора призрак лишь отмахнулся:

— А, успокоил я её на время. Скоро в себя придёт. Тогда и поговорим. Осмотри помещение пока. Ищем книгу колдовскую.

Требуемое отыскалось быстро — на полке, в серванте. И оказалась это не книга, а самая обычная старая, клеёнчатая тетрадь из тех, в которые бабушки записывали рецепты тортов в дни своей молодости. Наскоро просмотрев, Иванов передал сборник ведьмовских знаний товарищу. Тот тоже полистал, чему-то удовлетворённо хмыкнул, а затем сунул находку в карман, небрежно скрутив её в трубку.

Женщина очнулась минут через пять. Прежде чем она открыла рот, Антон приложил палец к губам и прошипел:

— Тссс… Заорёшь — на ноль поделю, хоть математика этого делать и не велит. Ты зачем девку воскресила, идиотка? Совсем мозгов нет? — и положил ей Печать на голову. — Соврёшь — я узнаю. А теперь говори.

Вместо ответа женщина расплакалась.

— Я его отговаривала… Как бабка учила, трижды… Даже больше… Но он пять тысяч долларов давал… Я и согласилась… Сыночке, на институт отложила… Впервые попробовала, хотите, побожусь! По тетрадке, будь она проклята! — последние слова она уже выкрикивала.

— Понятно. А за душу свою не боишься?

— Так я же предупреждала по обычаю… — поток слёз усилился. — А мне деньги очень нужны…

— И честно разъяснила последствия?!

Начинающая колдунья отвечала уже на грани истерики.

— Пыталась… Он и слушать не хотел…

Швец убрал руку с её головы, тяжело вздохнул и неожиданно сказал:

— Живи. И помни. Ещё раз магичить вздумаешь — мы за тобой придём и оформим по полной программе. Тетрадь изымаем. Деньги себе оставь. Сергей, уходим!

Ничего не понимающий Иванов еле догнал почти бежавшего по ступенькам коллегу лишь в самом низу, на выходе из подъезда. Схватил за полу пиджака, развернул к себе.

— А Ростислав как?! — рыкнул он приятелю в лицо. — А ритуал?!

— Забей, — угрюмо буркнул инспектор и, вырвавшись, вышел на улицу. — Не получится ничего.

Сергей обалдело уставился на напарника.

— Как?

— Каком книзу. Давай в сторонку отойдём, покурим и я тебе всё расскажу. Не у подъезда же такие вещи обсуждать. Здесь свои Васильевны имеются…

***

Расположились на детской площадке, на скамеечке. Ребятни с мамами — наседками ещё не было, потому определённое уединение имелось. Закурили, приспособив под пепельницу пустую сигаретную пачку — урны тут почему-то отсутствовали, а мусорить там, где мелкие играют — верх свинства.

Швец долго мялся, не зная, с чего начать, а потом бухнул:

— Спрашивай!

Иванов растерялся.

— Что спрашивать? Мне всё интересно! Потому что я половину происходящего вообще не понял! Предлагаю так: давай с начала. С того момента, как мы к холодильникам пришли.

Инспектор, подумав, подкурил от своего окурка новую сигарету, и тут только Сергей заметил, что у товарища мелко дрожат руки.

— Ты чего? — живо поинтересовался он.

— Это? — выдыхая дым, устало ответил Антон, помахав кистью и пошевелив пальцами. — Нервное, не обращай внимания. Устал очень. Пройдёт… Я всё понял, когда про ритуал услышал от того идиота. Есть такой, в архивах читал. Не самый сложный, широко известный и категорически нелюбимый более или менее адекватными колдунами. Суть его в том, что мёртвое — мертво. Души в свежеумершем теле уже нет, а воспоминания и рефлексы пока остались. Ну, в мозгах… И для оживления такого жмурика необходимо, чтобы какой-нибудь идиот добровольно своей жизненной силой поделился — такой вот упрощённый путь к возможностям высшей некромантии. А теперь представь, с какой скоростью будет она уходить, поддерживая все запрошенные Ростиславом хотелки: память, речь, осмысленное передвижение… Это же не просто зомбак безмозглый! Пытались полноценного человека слепить! — затушенный об собственную подошву окурок исчез в импровизированной пепельнице. — Не морщи ум, не нужно — с почти геометрической прогрессией.

— Почему?

— Да потому что чем старше тело, тем легче и быстрее оно с жизнью расстаётся. А Леночка в данном случае выступила как промышленный насос с постоянной мощностью. Понятно?

— Почти. Ты сказал — колдуны не любят этот ритуал. В чём причина?

— Ну ты и глупенький! — восхитился Швец. — Это же убийство чистой воды — перенаправление жизненных сил из человека куда-то! Прямое нарушение основополагающих заповедей! Дополню! Если бы ты тогда, у морозильника, умершую Печатью приложил — как планировал, то померли бы оба — и он, и она, а на тебе грех бы повис. Связаны Ростик с Леной теперь, до конца своих дней.

Иванов обиделся. Кем-кем, а тупым он себя никогда не считал.

— Сам-то умный… Тебя хоть обучали, а не сразу с корабля на бал. Тогда почему мертвячка тупенькая оказалась? Вон, даже пуговицу оторвала, Машка теперь зудеть, как осенняя муха, станет…

Инспектор понял, что перегнул палку. Действительно, глупо сравнивать себя, проведшего три с лишним десятилетия между архивом Департамента и редкими поручениями, с приятелем, который ещё и года не прослужил. Потому он решил смягчить сказанное.

— Прав ты, Серёга. Зарвался я. Забыл, что ты ту макулатуру, в стопках до небес, не изучал. Извини. А по поводу глупости — так мозги у неё мёртвые. Гниют вдобавок помаленьку. Это ещё хорошо, что окружающих узнаёт. Функционирует, так сказать, из последних сил.

— Допустим… А что ты про три отговорки у мужика выспрашивал, да у этой бабёнки уточнял?

— Приличная ведьма или колдун, если по каким-то своим причинам решают выполнить чьё-то стрёмное желание, всегда стараются разъяснять последствия и отговорить клиента от опрометчивых шагов. По древнему обычаю — трижды. Вот и эта соблюла традицию, потому грех убийства на ней хоть и есть, но часть и на Ростика того, придурошного, упала. Разделили, по-простому, ответственность. Ну или думают так. Мы то с тобой знаем, что Суду виднее.

— А неприличные?

— А за теми мы приходим или Александрос со своими орлами.

Рассмеялись.

— Потому ты и ведьму ту отпустил, — понятливо кивнул Иванов. — Что она по правилам поступила. Пусть наверху решают потом. Но почему про то, как ритуал отменить, ничего не спросил? И неужели думаешь, что она впервые колдовала?

Антон снова погрустнел.

— Про впервые — не знаю. Часто ведьмы силу или знания своим детям не передают. Не хотят им судьбы плохой. Простым человеком жить легче. Потому сложно сказать — врёт или нет, да и не важно это сейчас. А по поводу отменить — ты фарш обратно перекрутить можешь? В целый кусок мяса?

— Нет…

— Так и с жизнью дело обстоит. Не вернёшь. Израсходована она.

— Но…

— Да нет ни каких «но»! Ростиславу, когда мы от него уходили, жить оставалось от силы часа два или три, максимум до утра сегодняшнего! Мы бы попросту не успели! Да и нет такого ритуала, чтобы жизнь принудительно забирать, хоть бы и у мертвецов. Точнее есть, но это чёрная магия. Тебе оно надо? Тот мужик, от любви с катушек поехавший, сам виноват! Мёртв он, понимаешь? Вот мы тут сидим, а он уже, наверное, уже ту самую, последнюю очередь отстоял. И Лена его без подпитки вернулась в своё естественное состояние — дохлой девки. Бойся своих желаний — точнее не скажешь. Это как раз тот самый случай с нами приключился, дружище, когда смотреть можно, а сделать ничего нельзя! Вот так Ростик расплатился за свою дурость! Надеюсь, хоть в пьяном сне умер, всё легче…

— Ты уверен?

— На все сто. Пошли в разливайку, мерзко мне, со вчера трясёт от собственного бессилия. Помяну дурака, хоть он этого и не стоит.

Стоя у знакомого прилавка, Антон сделал заказ:

— Двести водки и закусить чего-нибудь.

— И мне, — не стал молчать и Серёга. — Карповичу потом доложим.

На душе у него тоже было гадко.