На дальних берегах. Книга первая. Тринадцатый год. Часть первая

Вадим Барташ, 2022

В романе этом присутствует всё! И любовь, в том числе и не разделённая, и война, и преданная и жертвенная дружба, и исполнение долга перед Отечеством, причём чего бы это не стоило! А всё потому, что этот роман про жизнь. И он про целую эпоху. Он про Россию начала XX века.

Глава четвёртая

Суриков настолько стремительно взбегал по трапу, что едва не свалился с него. За ним вносили груз и один из тюков уронили. Членам команды парохода «Евпатий Коловрат» пришлось этот подмокший тюк вытаскивать баграми, и вытащили его не без труда.

— Ну и заставил ты меня поволноваться, Алексей! — воскликнул Чудинов-старший. — Объяснись! Что у тебя случилось?

— Да казус вышел, Пётр Ефимович. — Суриков c трудом отдышался и стёр тыльной стороной ладони бисеринки пота со лба.

Он был по-прежнему ещё возбуждён и так до конца не отдышался.

Капитан «Евпатия» сейчас стоял рядом со штурманом. Они о чём-то негромко переговаривались, затем он дал штурману указание и стал что-то рассматривать в вахтенном журнале. Услышав, о чём говорили пассажиры, он резко захлопнул журнал, поднял голову, многозначительно хмыкнул и откашлялся в кулак. Капитан явно вышел из равновесия, и на это указывало выражение на его лице.

— Отплытие пришлось задержать больше чем на час и, чтобы нагнать график, придётся пойти на перерасход топлива, — произнёс капитан.

Алексей и Чудинов-старший одновременно посмотрели на капитана, и, поняв намёк, который прочитывался в его несколько раздражённом взгляде, они поблагодарили за понимание, за то, что он из-за них задержался, и, извинившись, поспешно покинули рубку.

***

— Ну-у, я слушаю… Что случилось? — повторил вопрос Чудинов-старший, когда они отошли в сторону. — Я чуть без тебя тут не уплыл…

— Да с утра поехал к Фёдору-китайцу (так в Павлодаре звали Фанг Чжэна, торговавшего корнем женьшеня и прочими лекарствами китайской народной медицины) и купил у него некоторые препараты, особо ценные и редкие, которые я надумал свезти на ярмарку в Нижний, ну и посидели после чуток, как водится, попили чайку, заваренному по-китайски, как я и люблю, а на обратном пути у меня сломалось колесо…

— Так ты выезжал за город?

— Ну, да! У Фёдора в трёх верстах от Павлодара хутор, где он разводит некоторые растения, вот я туда к нему и нагрянул, а на обратном пути извозчик-неумеха не справился с лошадьми. Чем-то напуганные, они бросились в галоп, ну и завалили на бок экипаж, он съехал в кювет, заднее колесо его погнулось и треснула рессора. После этого мне пришлось добираться пешком до города, топал аж высунув язык! Пришлось пройти полторы версты!

— Ну а что же ты всё на последний день оставил, голова твоя непутёвая? Не мог пораньше побеспокоиться?

— Ой, Пётр Ефимович, каюсь, не подрасчетал я. Суета в последние дни заела.

— Ла-а-адно, — уже спокойнее продолжил Чудинов-старший, — хорошо, что хоть так всё закончилось. Пойдём, познакомлю с моим попутчиком.

И Пётр Ефимович указал Сурикову, куда следовать.

— А вещи не забыл?

— Да, не-е-е, Пётр Ефимович, всё внесли, проверял!

— Ну-ну, я видел, как твой тюк уронили…

— Но выловили же!

— А что там, кстати, у тебя было?

— Ничего страшного, тряпки всякие… бухарские и кокандские. Их быстро просушим! И потом, я с собой взял Никича (это был приказчик Никита Чаплин, служивший ещё у отца Алексея и которого все так звали), а на него можно вполне положиться. Он всё проверил и прои-и…ин… и-ин…проинвентаризировал.

— Ну, добре, пусть располагается в каюте, где мой парубок сейчас, место я ему тоже забронировал, ну а ты будешь у меня.

— Сколько я должен, Пётр Ефимович? — спросил Суриков и потянулся за бумажником.

— Ла-адно, зятёк, — остановил его Чудинов-старший, — свои же люди, потом сочтёмся!

***

Чудинов-старший, будущий его зять и поручик Соколовский ужинали вместе. Они заказали в каюту Петра Ефимовича борщ, оладьи со сметаной, жареную рыбу и водки. Соколовский и Суриков нашли общий язык. Этому в немалой степени способствовал их примерно один и тот же возраст. Обоим было около двадцати пяти. После второй рюмки Суриков спросил у Соколовского:

— Может, в картишки перекинемся? Вы как, поручик, карт не чураетесь?

— Ну а кто же из военных в карты не играет? — улыбнулся Соколовский.

— И то правда! — усмехнулся Алексей. — Что я спрашиваю? На интерес или так?

— Ну а ты вначале скажи, во что, — вступил в разговор Пётр Ефимович. — Я вот только умею немного в «подкидного».

— Ну, в «дурака», так в «дурака», — кивнул головой поручик и тут же обратился к Сурикову, — раздавайте, Алексей.

Суриков опрокинул третью рюмку, занюхал водку оладьей, вытащил из внутреннего кармана свежую колоду, тут же мастерски и очень быстро её перетасовал и раздал карты на троих.

Игра была азартной, но оказалось, что хуже всех играл Пётр Ефимович. Он три раза подряд оставался в «дураках», однако ни поручик, ни Алексей не посмели с него требовать, чтобы он полез под стол прокукарекать. Соколовский и Суриков лишь только про себя посмеивались, хотя насчёт игры и словом не обмолвились. Но этого оказалось достаточно, чтобы Пётр Ефимович занервничал и пришёл в раздражённое состояние. После трёх проигрышей он чертыхнулся и наотрез отказался играть в четвёртый раз.

— Увольте, господа, — в ворчливом тоне высказался Чудинов-старший, — не хочу на старости лет быть всё время в «дураках»! На меня уж не раздавайте. Я пас.

И, вытащив сигару, Чудинов-старший вышел из каюты и направился на палубу покурить и подышать воздухом.

Соколовский и Суриков остались в каюте одни, играть вдвоём им не хотелось. Поручик спросил своего нового знакомого:

— Я слышал от Петра Ефимовича, что вы задумали в Центральной России открыть новое дело? Если не секрет, то какое?

— А-а! — махнул рукой Суриков, — это громко сказано! Думаю, пока что наладить продажу в аптеках Нижнего, а затем и в аптеках обеих столиц китайских лечебных трав. Наши медики об этом ещё не слишком сведущи, но у китайцев своя медицина, и я скажу, она очень даже у них неплохая! Пять тысяч лет она развивается, и в чём-то китайцы могут дать фору даже французам и англичанам! Уж поверьте!

— А вы в Китае сами-то бывали?

— Ну, как сказать… Был. Только не в самом Китае, а в их приграничье.

— И где же?

— В Хотане. Туда мы ездили ещё с отцом.

— Ну-у-у, это же действительно не настоящий Китай!

— Соглашусь. Это мусульманский регион, и там живут в основном дунгане, уйгуры и сарты (тогда так называли всех осёдлых жителей Средней Азии, исповедовавших ислам — прим. авт.), а настоящих китайцев в Хотане мало. Но до Центрального Китая добираться далеко, однако у меня уже есть выход и на него.

— А мне ведь там тоже пришлось побывать, — вдруг признался поручик.

У Сурикова от удивления округлились глаза:

— Неужели?!

— Да, да!

— Вы, Николай, посещали Кашгарию?!

— Ну, скажу так, что побывал помимо прочего и там!

***

Сурикова явно заинтересовало то, что его новый знакомый тоже посещал Китай, и он продолжил свой расспрос:

— А по какому делу вы в Кашгарии были? Не по торговым же делам?

Соколовский улыбнулся и произнёс:

— Конечно же, это никак не связано было с торговлей…

— А тогда с чем? — переспросил Суриков.

Поручик неопределённо высказался:

— Так как миссия, в которую я был вовлечён, носила довольно-таки деликатный характер, то о целях её я ничего не могу сказать. Но вот с Китаем я познакомился уже более-менее близко. И даже замечу, что я пробыл в составе этой миссии в Синьцзяне, как теперь китайцы называют бывшую Джунгарию и Кашгарию, а также в сопредельных с этим краем землях, несколько месяцев. А точнее — больше полугода. Нам пришлось Западный Китай исколесить вдоль и поперёк, и я встречался там, прежде всего в Кашгарии, с последователями Якуб-хана, сорок лет назад боровшегося за независимость своего края. И ещё скажу…В Кашгарии по-прежнему сильны сепаратистские настроения среди местных мусульман, и они ждут появления нового Якуб-хана, чтобы опять попытаться отделиться от центрального правительства. Тем более вы, Алексей, наверное, в курсе того, что в Китае сейчас происходит?

— Вы имеете в виду, свержение в прошлом году Цинов?

— Ну, да! И последовавшие за этим неразбериха и развал всего в Китае.

— Об этом я знаю. Газеты читаем…

— Ну так вот, после того, как в Китае пала маньчжурская власть, от него откололись уже обширные территории, такие, как Монголия и Тибет. Они стали самостоятельными, но очутились в зоне влияния двух империй. Монголия вошла в нашу зону, а Тибет под протекторатом уже британцев. А вот остальная эта огромная страна постепенно погружается в хаос и идёт в разнос. И всё из-за того, что в ней упразднена императорская власть! Больше четырёх тысяч лет китайцы жили при монархии, одна династия у них сменялась другой, и на те, всё для них внезапно поменялось. И началось всё это два года назад, когда восстал военный гарнизон в Учане, состоявший в подавляющем своём большинстве из этнических китайцев. Их восстание перекинулось и на другие провинции и в конечном итоге переросло в Синьхайскую революцию. А после неё в этой стране установилось республиканское правление. И я скажу вам по этому поводу, Алексей, конфиденциально, это обеспокоило наше правительство. В Санкт-Петербурге с тревогой следят за всеми этими событиями, ведь мы сами совсем недавно пережили нечто подобное… Сразу после войны с Японией. И ещё не хватало, чтобы и к нам всё это перекинулось, не дай Бог нам этой заразы!

— Да-да! Не дай Бог! — поддержал Алексей своего нового знакомого.

И Суриков, вслед за поручиком, тоже демонстративно и энергично перекрестился, а Соколовский тем временем продолжил:

— Наше правительство решило поддержать некоторые элементы в Кашгарии, настроенные против китайских республиканцев. Тем более эти группы мусульманских сепаратистов хотят воссоздать у себя монархические порядки и ищут покровительства у Санкт-Петербурга. Вот по этому поводу и пришлось мне посетить Западный Китай. Многомесячная миссия наша прошла успешно, я, а также ещё трое её участников, но их фамилии не назову, получили за неё поощрительный отпуск. И теперь я направляюсь не только в Самару, чтобы проведать родителей, но оттуда поеду и в столицу, в Санкт-Петербург. И, по всей видимости, получу повышение.

— От всей души поздравляю, Николай!

Соколовский в ответ кивнул головой.

Тут пора прерваться и следует сказать по поводу этих событий вот ещё что…

***

И России, и Великобритании, и другим тогдашним великим державам было выгодно сохранять в Китае маньчжурское владычество, длившееся в этой огромной стране на протяжении трёх веков. Под властью отсталых маньчжуров Китай неуклонно хирел и погружался в трясину упадка и застоя. Если к первой трети XVII века, ещё при китайской династии Мин, эта страна была не только самой многонаселённой, но и самой богатой и процветающей, то за годы господства маньчжурской династии, пришедшей на смену династии Мин, развитие Китая резко замедлилось, и к середине XIX века он безнадёжно стал отставать от передовых стран Запада.

Разумеется, территорию при маньчжурах Китай занимал огромнейшую и гораздо большую, чем при династии Мин, население его достигало 430 миллионов человек (что тогда превышало население Великобритании в 15 раз!), в Китае было много больших городов и имелось кое-какое производство, но что из этого? Современная промышленность в стране напрочь отсутствовала, порядки в ней сохранялись архаичные, о флоте и армии можно и не заикаться, так как оснащение их было допотопным. Даже соседняя островная Япония, ещё в начале XIX века мало чем отличавшаяся от Китая, после так называемой «революции Мэйдзи», сделала рывок вперёд и вошла в ряд современных и сильных держав, и уже вовсю чехвостила Китай и хозяйничала в нём наравне с западными хищниками. Так что внешним игрокам выгодно было поддерживать в Китае власть маньчжуров, но противоречия между немногочисленной правящей верхушкой и многомиллионными массами китайского населения год от года нарастали, и в итоге господство династии Цин рухнуло. Китай был провозглашён республикой, во главе которой встал Сунь Ятсен, основатель партии Гоминьдан и позднее названный «Отцом китайской нации». Однако утверждение на вершине власти этого прогрессивного политического деятеля не было выгодно внешним силам, через год они вынудили его уйти со своего поста, и президентом Китайской республики стал генерал Юань Шикай, до этого много лет служивший верой и правдой маньчжурам.

Эту неоднозначную фигуру (а генерал был откровенным приспособленцем) поддержали западные державы. Также они приняли на себя обязательства не вмешиваться во внутренние дела Китая и соблюдать по отношению к нему нейтралитет. Впрочем, и Великобритания, и Япония, и Россия, и другие державы не очень-то и следовали ему. Англичане хозяйничали на южном и восточном побережье Китая, японцы — в исторической Маньчжурии, попутно прикарманив Корею, до этого признававшую свой вассалитет перед Цин, а Россия под своё крыло взяла Монголию и скрытно начала поддерживать мусульман Кашгарии. Вот в одно из подобных не подлежащих огласке мероприятий и оказался вовлечён поручик Соколовский, о котором он только что Сурикову более чем прозрачно намекнул.

***

В последние год-два Россия в китайском приграничье вела себя очень активно, она как бы пыталась из этих районов создать буфер между собой и неспокойными провинциями Центрального Китая, чтобы начавшийся в них революционный подъём, не дай Бог, не перекинулся бы и на неё.

Поручик продолжать тему не захотел, он и так боялся, что сболтнул лишнего, а этого делать было нельзя, и потому сейчас спросил Сурикова уже о другом:

— Алексей, тут мы разговорились, пока Пётр Ефимович вас дожидался, и он разоткровенничался, сказал, что вы не просто компаньоны, а, быть может, скоро и породнитесь…

— Ну, мы, по сути, родственниками уже и являемся! — не стал темнить Алексей. — Я со старшей дочерью его, почитай, давно дружу, и она в прошлом декабре мною была даже сосватана. Мне не было отказа, так что свадьба наша не за горами…

— А почему с ней тянете?..

— А-а, э-это?! Пётр Ефимович пожаловался?

— Ну, что вы! И совсем нет…

— Да не отнекивайтесь. Жаловался. Но так есть причина: Пётр Ефимович сам поставил мне условие, чтобы мы жили рядом, а я вынашиваю уже который год думку перебраться в Центральную Россию. Ведь мой батюшка, царство ему небесное, из под Нижнего родом. И там до сих пор проживает его родня, его младший брат и две двоюродных сестры. А Петру Ефимовичу не хочется, чтобы я его старшую дочку увозил с собой так далеко, и он прямо заявил: даю мол тебе год, и если ничего не получится с переездом, то больше не дёргайся, стройся или покупай дом в Семипалатинске и веди наконец-то под венец Галину. Так сказать, поставил ультиматум! — при этих словах Суриков заулыбался. — И срок его истекает в конце тринадцатого года. Хотя если до его истечения у меня ничего не выгорит, то я тогда не буду сниматься с насиженного места, останусь у себя в Павлодаре. Ну и как-нибудь уговорю Ефимыча больше на меня не наседать.

— А Галина?

— А что Галина?

— Согласится?

— А куда она денется? Как муж сказал, так и будет. У меня такое правило.

— Ну а если у вас всё получится с Нижним?

— Ну-у-у, ну тогда никуда не денется уже Пётр Ефимович. Он слово дал, и я Галину с собой туда увезу!

— Ну а вот средняя его дочь…

— Которая? Катерина, что ли?

— Ну, да! Катерина. Интересная девушка. А какая она по характеру?

Суриков предложил выпить, и Соколовский кивнул головой:

— Наливайте, Алексей!

Водка была разлита, и попутчики махом её осушили. Закусили остававшимися грибами.

Суриков продолжил:

— Катерина на фотографии выглядит чуть постарше, но она — это особый случай!

— Поясните?

— Да не вопрос! Потому, что такие девушки и раньше-то редко встречались, Николай, а сейчас их и днём с огнём не сыщешь! Это какая-та фея у Чудиновых! Какое-то воздушное создание!

— Воздушное создание?!

— Она, кажется, не ходит по земле, а вроде над нею порхает. Как бабочка!

— А меня на фотографии она поразила.

— И что в ней поразило?

— Поразили её глаза! Они такие у неё… такие лучистые, ясные! Взгляд у неё такой мечтательный…Она и в жизни такая?

«Э-э-э, — подумал про себя Суриков, — а ты, кажется, поручик, неровно задышал. Тю, влюбился что ли? Так она же малолетка! Э-э, точно, кажется, влюбился!»

И уже вслух Алексей продолжил:

— Ну, да! Но вот есть только одно «но», Николай!

— Я слушаю. Говорите!

Суриков замялся, но Соколовский не отступал:

— Ну-у… продолжайте! Почему вы запнулись?

— Если она вам понравилась, Николай, то я тогда скажу, какое у неё «но». Понимаете, Николай, она, наверное, ещё ребёнок…

— Ребёнок?

— Да! И потому до сих пор живёт в своём мире, который себе придумала. И который с миром действительным и нас окружающим совершенно не пересекается. Ну как бы это сказать-то по яснее… А-а! В общем она не от мира сего. И вот ещё что…

Договорить Суриков не успел, так как в каюте появился Пётр Ефимович. Он держал в руках кипу газет.

***

Чудинов-старший скинул с себя пиджак и плюхнулся в кресло.

— Ну что, молодёжь, свежие новости не желаете глянуть? Я у капитана взял несколько номеров «Русского слова» и «Телеграфа». Когда в Павлодаре мы стояли, их вместе с другой корреспонденцией на «Евпатия» доставила почта. Самые свежие номера.

— Ну и что там пишут? — спросил Суриков.

— Главная новость — это Балканская война.

— Разрешите, Пётр Ефимович? — и поручик потянулся за газетами.

Чудинов-старший передал поручику целую их охапку. Соколовский развернул «Русское слово» и вслух прочитал некоторые заголовки: «Продолжаются праздничные мероприятия, посвящённые 300-летию дома Романовых, проводятся они как в Санкт-Петербурге, так и в других городах империи». «Прошла первая гонка Гран-при Санкт-Петербургского автоклуба, проходила она между Красным Селом и станцией Александрово. В гонке этой победил Суворин на отечественном автомобиле завода «Руссо-Балт». «Согласно договору, подписанному между правительствами США и Никарагуа, начаты работы по прорытию нового межокеанского канала». «Российский авиаконструктор Сикорский готовит ко второму полёту первый в мире четырёхмоторный тяжёлый самолёт « Русский витязь». «Новый президент США Вудро Вильсон подписал важные законопроекты». А-а, вот! «С начала месяца не прекращаются боевые действия во Второй Балканской войне. Болгарские войска ведут наступление по нескольким направлениям. 4-я болгарская армия в составе пяти дивизий наступает в Македонии, а 2-я движется в сторону Салоник, крупнейшего порта в Эгейском море. Антиболгарская коалиция, в которую входят Сербское и Греческое королевства, несут серьёзные потери и под натиском победоносных болгар отступают».

— Мда-а-а, — нахмурил лоб Соколовский, всё-таки австрияки и немцы стравили славян и греков… Плохи дела, коль сербы, греки и болгары между собой так и не смогли договориться.

— И как вы думаете, Николай Георгиевич, в дальнейшем будут развиваться события на Балканах? — спросил Пётр Ефимович поручика.

— Боюсь, что православные проиграют…

— Это кто из них? Кого вы имеете ввиду?

— Болгар.

— Но они же вроде как сейчас наступают?!

— Это пока. Они использовали фактор внезапности, ну и силёнок у них, конечно, побольше, чем у сербов и греков по отдельности. Однако я подозреваю, что в эту новую балканскую драку ввяжутся ещё румыны, и не исключаю, что и побитые в прошлом году турки тоже влезут в неё, и тогда общими усилиями они болгар изрядно ушатают. Мы же просили их, что бы они себя вели сдержаннее и не лезли на рожон, но нет, они нас не послушали и-и-и… Теперь, я думаю, болгарам достанется. А Берлину и Вене это будет между прочим только на руку.

***

До Омска оставалось два дня пути. Марк Неустроев старался в эти дни лишний раз не попадаться на глаза Петру Ефимовичу. Поначалу он радовался тому, что хозяин его взял с собой в дорогу. Марку нравилось плыть по Иртышу, тем более, что он только второй раз в жизни плавал на большом пароходе и в таких комфортных условиях, но вскоре настроение у него испортилось. И виной всему стал новый знакомый Чудинова-старшего — поручик Соколовский. У Марка он вызвал мгновенную неприязнь. Юноша сразу почувствовал в нём соперника. И хуже всего было то, что Соколовскому явно симпатизировал Чудинов-старший.

Марк, конечно, понимал, что хозяин никогда не отдаст за него свою любимицу, Катерину, потому что считал его голью перекатной. Но какая-то, пусть и слабая надежда в душе Марка теплилась, да и время, как он считал, у него ещё было, ведь Кате только-только исполнилось пятнадцать лет, но все его надежды мог перечеркнуть этот красавчик. И потом, все преимущества, казалось бы, были на его стороне. Марк видел, как при появлении статного Соколовского молодые дамы сворачивали шеи и томно вздыхали.