Грани теней. Повесть

В. Ермаков

Иногда только опытный взгляд может распознать в человеке его двойственную натуру, которая подчиняется двум разным индивидам, один из них настоящий по документам и по форме, другой лишь обладает духовной властью над телом, продолжая давно начатое действие. Наполеон, сколько ты еще будешь блуждать в нашем мире?

Глава 8

Приехав в управление, Устинович набрал телефон своего приятеля Лебедева. Тот занимался частной практикой в качестве гипнолога-регрессиониста.

— Привет, Гриш, — как можно более беззаботно поздоровался Александр, — можешь уделить мне полчаса своего драгоценного времени лично для меня?

— Неужели следователь решил проверить свое прошлое? — раздался смех на другом конце линии.

— Не злорадствуй, просто нужна консультация.

— Полчаса говоришь. Если где-нибудь около девяти, не раньше.

— Хорошо, ровно в двадцать один ноль ноль я буду у тебя. И если нальешь чаю, то я захвачу твои любимые круассанчики со сгущенкой.

— А что, на более солидное подношение денег не хватает? — рассмеялся Лебедев.

— Хватает, но сейчас нужна очень ясная голова и трезвое рассуждение.

— Понятно. Ну приходи, трезвенник, налью тебе чаю.

— Спасибо, Григорий, — капитан положил трубку.

Достал из сейфа дело Сокольникова.

«Участок земли в городе — лакомый кусочек для многих в нынешнее время. И охотников на него будет с избытком. И уж если мэр был убит из-за этого кусочка, то мелкие сошки здесь не в счет, сотрут в пыль. Кто-то очень серьезный положил глаз на эту добычу и отступаться не намерен. А если губернатор отмахнулся от затеи Сокольникова с аквапарком, то ли ему нет никакого дела до аквапарка, что весьма сомнительно в его положении, то ли на него тоже надавили или намекнули. Хм, интересно. Еще не убедился в правдивости слов пациента доктора, а уже новая версия сложилась, и довольно интересная версия, хоть сейчас в разработку. Сокольников говорил, тьфу ты, пациент говорил, что в комитете по приватизации почти все были против него при принятии важных решений. Только зам. его поддерживал. Может, попробовать с Викентия Павловича? Уж он на многое теперь может пролить свет. Правда, с ним уже встречался и что-то в нем не понравилось, слишком он открытый, дружелюбный, почтительно-вежливый. Сейчас исполняет обязанности мэра до выборов. А если напрямую спросить его об этом участке земли? И тем самым навлечь на себя, может быть, пристальное внимание, которое в таком деле пока ни к чему. Прав доктор, теперь у нас есть душа Сокольникова, самый что ни на есть свидетель. Да, если так рассуждать, то я, пожалуй, могу стать пациентом доктора».

Капитан включил компьютер и еще раз внимательно просмотрел запись. Затем запустил программу обработки видеофайлов и вырезал звук. Лебедеву не обязателен звук, ему нужны мимика и жесты. Звук здесь теперь вещдок, огласке не подлежит.

Ровно в девять вечера Александр сидел на диванчике для посетителей перед кабинетом Лебедева. Гипнолог-регрессионист Лебедев смог убедить своего приятеля нейрохирурга в том, чтобы тот на время выделил ему кабинетик в своем центре, для изучения спроса на новые услуги. Лебедев в недалеком прошлом, неплохой гипнотерапевт, работал в городской клинике и имел неплохую клиентуру. Лечение гипнозом в последнее время было очень популярным среди людей среднего достатка. Появление за границей нового течения гипноза с регрессией в прошлые жизни заинтересовало незашоренного Лебедева, и он недолго думая уехал на стажировку в Америку, где довольно успешно освоил методы нового направления. Получил степень гипнолога-регрессиониста и вернулся в свой город. Но главврач не захотел заниматься подобными экспериментами в своей клинике и посоветовал ему обратиться в какую-нибудь частную клинику. И вот теперь Лебедев, растеряв половину своей клиентуры, пытался внедрить в сознание оставшихся новые методы лечения с глубоким погружением в прошлые жизни. Он иногда рассказывал Александру о своих некоторых удачах и очень сетовал на излишнюю осторожность своих пациентов, которые желали за довольно приличную оплату получать более серьезное и осязаемое лечение. Далекое прошлое за пределами настоящей жизни мало кого увлекало. Некоторые, побывав там, относили это к обычному сновидению, но довольно яркому и подробному. Григорий не раз приглашал Александра на подобную процедуру, тем более что Александр сам в свое время увлекался «Дианетикой», где погружение в прошлую жизнь тоже имело место. Мало того, он извлек значительную пользу от прочтения этих книг и даже мог объяснить некоторые черты своего характера, основываясь на полученной информации. Но излишняя религиозность «Дианетики» отпугнула его, в которой он увидел черты сектантства, да и характер его работы не предполагал занятия в этом направлении.

Наконец на пороге кабинета возник Григорий, провожавший своего пациента, довольно солидного по прикиду мужчину. Они вежливо попрощались, и Лебедев, сразу расслабившийся, махнул Александру:

— Заходи.

Они прошли в кабинет, Григорий щелкнул чайником:

— Давай свои круассанчики. Сначала чай, потом все остальное. Ты знаешь, иногда довольно интересная ситуация складывается. Попадаются такие клиенты, которые так живо и красочно описывают свои видения, что я невольно сам начинаю видеть их образы и уже вместо стандартных фраз «Что вы видите?» или «Что вы слышите?» начинаю задавать вполне конкретные вопросы: «Какой длины копья у солдат и какого цвета их одежда?» Что еще более способствует погружению пациента в созерцание видения, вплоть до мельчайших подробностей, что уж никак нельзя отнести подобное явление к сновидениям. Я бы и сам не прочь еще раз прогуляться в свое прошлое. Только где найти у нас опытного гипнолога? Здесь любители-дилетанты опасны, как, впрочем, и в любом другом деле.

Григорий достал две расписные фарфоровые кружки из шкафа.

— Одна из Парижа, другая из Монако. Из какой будешь?

— Давай Париж. После некоторого недавно услышанного описания я заочно полюбил этот город.

— Заочно! — расхохотался Лебедев. — Его не заочно любить надо. Там надо побывать, и в душе надолго поселится тоска по нему. Париж, а не Стамбул — город контрастов. Вот где раскрываешься полностью. И любовь к круассанам оттуда. Вот ведь как устроена человеческая память. Достаточно взять кружку из Монако, например, и я уже вижу гвардейцев в белых мундирах перед дворцом, старинные орудия у его стен и великолепный вид на море с дворцовой площади. А вот каким образом человек видит свою прошлую жизнь и видит иногда в мельчайших подробностях? Вот где загадка. Не так все просто в нашем измерении.

Григорий разлил кипяток по кружкам, бросил по пакетику чая.

— И ты кого угодно можешь «прогулять» в прошлую жизнь или даже в этой жизни вернуть пациента на несколько лет назад?

— Во-первых, не кого угодно, а только очень желающего. Во-вторых, не каждого. Есть такие, которые ждут, что из этого получится. Они все в ожидании, в напряжении, экспериментаторы своего рода. С такими ничего не получается.

— Да, любопытное занятие, — Александр задумчиво мешал сахар ложечкой в своей кружке, — не создавая и не способствуя созданию никаких материальных ценностей.

— Обычное заблуждение обывателя, — живо парировал Лебедев, — это вам так кажется. Фактически я ищу в прошлых жизнях и в истоках настоящей проблемы, которые мешают жить человеку в настоящем. Страх беременной школьницы, всяческие ухищрения в сокрытии своего живота напрямую ведут к различным страхам ее ребенка и к неосознанному его желанию постоянно быть в тени, не на виду, в настоящем. И эти страхи могут быть причиной заболеваний. Так называемая психосоматика.

— Это, конечно, интересно, но ты, похоже, опять сел на своего любимого конька. Давай лучше один сюжет посмотрим, коротенький, и ты, как специалист, дашь свое заключение, неофициальное, — Александр протянул флешку Лебедеву, — съемка тоже неофициальная, звука нет. Снимали через стекло, но это не важно. Необходимо определить, кто из двоих людей, участвующих в разговоре, говорит неправду. Тебе же это пара пустяков, а нам для подстраховки.

— Что ж, давай посмотрим твое кино. — Лебедев запустил ролик.

Он внимательно, без слов, отсмотрел сюжет, откинулся на спинку своего роскошного кожаного кресла и забарабанил пальцами по столу.

— Ты, может, не знал, но я еще и специалист по артикуляции и даже понял, о чем идет речь. А содержание речи говорит о том, что встречаются два брата и один из них чиновник. Тот, который поменьше и в пижаме. Вот он говорит живо, и все его поведение и мимика лица говорят о том, что то, о чем он говорит, его очень беспокоит. Говорит правдиво, и в то же время он ищет понимания и поддержки у второго, полноватого, высокого. Он весь в неподдельном ожидании. Все его поведение, его эти обнимания очень и очень правдивы. А вот второй, наоборот, ведет себя очень скованно, настороженно и — самое главное — недоверчиво. Слова словно выдавливает из себя, и лицо при этом выглядит так, будто он пересиливает себя. И вот объятие, которое там было, хорошо показывает, что он тяготится своего брата. Он только руки развел в стороны и так не обнял его. А лицо — это просто трагедия по Шекспиру. Да вообще, это и не специалисту хорошо видно.

— Так, так, — покачал головой Александр, — но в кино хороший артист, в роли тоже говорит весьма убедительно. Иногда его игра за душу берет.

— А что, этот щупленький хороший артист?

— Вот это бы и хотелось узнать, — многозначительно произнес Александр.

— Давай еще разок промотаем сюжет, — предложил Лебедев, — я теперь сосредоточусь только на нем.

— Давай, — встрепенулся Александр.

Лебедев повторно запустил ролик и буквально впился в монитор. Через некоторое время он опять откинулся на спинку кресла и смущенно произнес:

— Либо я ничего не понимаю, но сдается мне, что это действительно очень хороший актер, и, похоже, он косит под нашего мэра. Но мэра я знал лично. Теперь я могу понять смущение второго. Слушай, что за показ ты мне устроил? — вдруг настороженно спросил Григорий. — Ты хочешь, чтобы я помог тебе в расследовании убийства мэра. Не на того напал. Его грохнули солидные люди, наверняка за этот клочок земли, про который он тут говорит. Я у них на пути мешаться не собираюсь. А это что за постановка? — вопросительно вперился в Александра Лебедев. — Что за концерт? Говорит он вполне убедительно, и если бы я не знал нашего мэра, то мог вполне констатировать, что это самый настоящий мэр.

Он достал сигарету, закурил.

— Что ты молчишь? Говори. Что за кино?

— Этого я пока тебе сказать не могу. Это выходит за рамки следствия, и, чтобы немного успокоить тебя, я прихватил еще и успокоительное, на всякий случай. — Александр достал из сумки коньяк. — Пойдет?

— Пойдет, еще как пойдет.

— И я прошу тебя, Гриш, никому про это кино не рассказывай. Мало того, я бы хотел, чтобы ты помог мне в другом деле, больше связанном с твоей профессиональной деятельностью.