Рефлексивно-активные среды инновационного развития
В монографии обосновывается субъектно-ориентированный подход к организации сред инновационного развития. Проведен анализ состояния и планов инновационного развития страны, подчеркивается ключевая роль субъектов такого развития. Проанализирован позитивный мировой и отечественный опыт организации инновационных сред для разработки мегапроектов, в том числе опыт советских институтов Генеральных конструкторов. Рассмотрены междисциплинарные основания становления «средовой парадигмы»; предложены методологические основы для организации рефлексивно-активных сред инновационного развития: критерии, принципы, онтологии, модели, отдельные технологические новшества. Указанные разработки трактуются как определенный вклад в фундамент VII социогуманитарного технологического уклада для России. Монография задает направления для работы по детальной технологической проработке и апробации на практике предложенных мер по организации сред инновационного развития. Представляет интерес для специалистов гуманитарных, естественнонаучных и технических областей знаний, ориентированных на проблемы инновационного развития, студентов и аспирантов, а также для широкой аудитории управленцев-практиков.
Оглавление
- Введение
- Обобщенная оценка состояния и планов инновационного развития России
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Рефлексивно-активные среды инновационного развития предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Обобщенная оценка состояния и планов инновационного развития России
Обобщенные показатели оценки современного состояния инновационного развития России
Реформы находятся на таком этапе, на котором они не видны.
Несмотря на последовательные и убедительные призывы руководства страны к переходу на инновационный курс развития, Россия продолжает отставать от развитых стран, более того этот разрыв увеличивается. Как следствие, отмечается и низкий уровень интеграции в мировую инновационную систему.
По данным Всемирного банка по суммарному показателю конкурентоспособности экономики (380 показателей, включая уровень развития НИОКР) Россия занимала в 1994 году место в четвертой десятке из 180 стран мира. За десять с небольшим лет наша страна переместилась во вторую сотню. В СССР в 1991 году было подано 190 тысяч заявок на изобретения. В настоящее время эта цифра сократилась до 22 тысяч. По данным Центра исследований и статистики науки (ЦИСН) только 5–6% российских промышленных предприятий ведут разработку и внедрение технологических инноваций. В конце 80-х годов таких предприятий было 60–70 %. Инновационная продукция в России сегодня не набирает и 1 %, этот же показатель в Финляндии — более 30 %, в Италии, Португалии, Испании — от 10 % до 20 %. Доля России в мировом объеме торговли гражданской наукоемкой продукцией уже в течение ряда лет не превышает 0,3–0,5 %. Для сравнения: доля США — 36 %, Японии — 30 %, Германии — 17 %, Китая — 6 %[5].
Продолжает устаревать производственная база ключевых отраслей, износ основных фондов порой превышает 70 %. Наиболее прибыльные, по идее, высокотехнологичные сегменты национального хозяйства представляют собой по большей части рудименты советской эпохи.
Нынешняя ситуация в отечественной науке создает угрозу национальной безопасности России. У ведущих стран Запада расходы на НИОКР составляют 2–3% ВВП, в том числе у США — 2,7 %, а у таких стран, как Япония, Швеция, Израиль, достигает 3,5–4,5 % ВВП. У России этот показатель составляет примерно 1 % ВВП.
В последние годы заметно понизился потенциал прикладной науки, который и определяет новые источники развития экономики. Уменьшилось влияние науки на общество в целом и на образование в частности. Тиражи научно-популярных изданий снизились в сотни раз. В большой степени растрачен кадровый потенциал, возник острый дефицит молодежи в науке. Наука оказалась не востребована: общество не использует ее результатов, не понимает ее смысла и значения. В сложном положении оказалась Российская академия наук, не имеющая стратегических ориентиров, берущаяся за несвойственные ей функции (инновационная деятельность и коммерциализация фундаментальной науки в отрыве от науки прикладной и опытноконструкторских разработок). Сегодня бюджет одного хорошего западного университета равен бюджету всей РАН[6].
Правительственные прогнозы социально-экономического развития страны не дают оснований для оптимизма. Численность занятых в научном секторе планируется к сокращению с 788,5 тыс. чел. (2007 год) до 754,1 тыс. чел. в 2010 году[7]. Продолжение деградации научного потенциала страны привело к тому, что Россия остается единственной крупной страной в мире с сокращающейся численностью ученых.
Сложившаяся ситуация — это результат применения в России неолиберальных экономических концепций, согласно которым любое государственное вмешательство в экономику ведет к негативным последствиям. Такая вера в «невидимую руку рынка» затронула и государственную политику в научной сфере. Фактически научной политики в России нет.
Состояние системы образования явно не соответствует требованиям перевода страны на инновационный курс развития. В системе школьного образовании навязывание ЕГЭ приводит к падению креативного потенциала страны. Компьютеризация школ, создание исследовательских и национальных университетов, увеличение финансирования высшего образования, повышение ставок учителям, внимание к дошкольным учреждениям и т. д. могут плодотворно сказаться на системе образования. Однако в этих шагах не просматривается системный подход к обеспечению инновационного пути развития страны. Более того в последние годы не заметны серьезные попытки со стороны государства принципиально изменить ситуацию.
Национальная инновационная система (НИС) призвана обеспечивать повышение конкурентоспособности, однако в том виде, в котором она сегодня существует, явно проявляется ее неэффективность[8]. Фактически она существует только на бумагах чиновников.
Таким образом, наблюдается очевидный регресс, а не инновационное развитие России. Фактически осуществлена деиндустриализация страны, все более многочисленными и тяжелыми становятся техногенные катастрофы. Что касается социальных инноваций, то положительный эффект от них мог бы быть значительно больше, если бы они планировались и осуществлялись продумано. К сожалению, в системе государственного управления сформировалась безапелляционная схема, квази-альтернативных социальных реформ, обосновываемая без широкого привлечения экспертов из среды ученых и общественности, а выполняемая сразу в масштабе всей страны без пилотной обкатки хотя бы на уровне регионов[9].
Итоговая оценка. Из великой инновационной державы второй половины XX века Россия перешла в начале XXI века во вторую сотню стран мира и тенденция отставания только нарастает.
Признаки деиндустриализации страны
Срочно требуется сварщик 6-го разряда, не старше 75 лет.
По мнению ведущих экспертов Россия утратила статус современного индустриального государства или очень быстро движется в этом направлении. «Я, как и многие мои коллеги, считаю, что у нас в запасе осталось не более шести-семи лет до полного исчезновения советского научно-технического потенциала, и тогда придется начинать с чистого листа», — заявил в начале 2007 г. на заседании Президиума Российской академии наук директор Института экономики РАН[10].
Оборонно-промышленный комплекс. В целом оборонно-промышленный комплекс /ОПК/ наряду с выполнением основных функций по обеспечению обороноспособности и безопасности страны принято считать аккумулятором передовых технологий и «локомотивом» развития промышленности в целом. Развитие НИС рассматривается ведущими идеологами в тесной связи с ОПК. В реалиях отдельные аналитики отмечают крайне низкое инновационное воздействие ОПК на экономику страны. На долю ОПК приходится более 70 % всей производимой в стране наукоемкой продукции и свыше 50 % всех научных сотрудников. При этом доля российских высоких технологий составляет на мировом рынке менее 1 %, а доля экспорта высокотехнологичной продукции из России — менее 3 %[11].
Очевидно, что создание на базе ОПК высокотехнологичного комплекса не должно ограничиваться лишь конверсией и/или диверсификацией оборонных предприятий; следует интегрировать действующий ОПК в единую национальную инновационную систему. Однако на пути решения этой задачи стоят высокие показатели износа основных производственных фондов в ОПК (на 2005 год — 49,2 %), а также сохраняющаяся тенденция снижения численности кадров в секторах науки и производства ОПК со среднегодовым темпом 5–6%.
Сегодня ОПК не интегрирован в обозначенные нормативными документами контуры НИС, решение этой задачи только планируется.
Энергетика. Сфера энергетики является одной из самых активных потребителей инноваций. Во всем мире развернуты масштабные национальные программы по разработке альтернативных источников энергии и энергосберегающих технологий. В то же время в России сохраняется традиционная устойчивая ориентация на сжигание нефти и газа вместо организации их переработки в ценные материалы. Вызывает сомнение усиленно продвигаемая идея развития атомной энергетики вопреки тому, что многие ведущие страны мира пришли к выводу о необходимости сокращения или полного свертывания программ атомной энергетики[12].
Гражданская авиация. Для обобщенной характеристики развала гражданской авиации достаточно привести следующие цифры уменьшения числа пассажиров, перевозимых местными авиалиниями (млн человек) в 1991 году — 10, а в 2007-0,4[13]. Например, из столице Башкирии (г. Уфа) в столицу Татарстана (г. Казань) — можно добраться только на автобусе (10–11 часов). В советское время летали самолеты и ходили поезда. Стоимость авиабилетов из Москвы в Калининград превышает стоимость авиабилетов из Москвы во многие города Европы. Вместо принятия мер по обеспечению выполнения планов массового производства отечественных самолетов гражданской авиации продолжается закупка больших партий американских лайнеров. Более того, в концептуальных документах планируется снижение таможенных пошлин на закупку самолетов гражданской авиации.
Машиностроение для аграрно-промышленного комплекса. По мнению ряда экспертов развитие агропромышленного комплекса (АПК) в России идет опережающими темпами по сравнению с другими отраслями экономики[14]. Такая оценка дает основание взглянуть на него как на один из «локомотивов» инновационного развития. В то же время имеет место отстраненность государства от решения проблем отечественного машиностроения для АПК. В результате «приватизации» 90-х годов уничтожены крупные заводы сельскохозяйственной техники (например, Люберецкий завод).
Отсутствие эффективных механизмов государственно-общественного регулирования обусловили прогрессирующую деградацию инновационно-воспроизводственных функций и структур заводов отрасли. Критическим фактором в деятельности машиностроительных предприятий становится не отсутствие инвестиций, а невозможность эффективно ими распорядиться из-за утраты инновационного потенциала — квалифицированных специалистов, научно-производственных лабораторий, конструкторско-технологических бюро, связей с наукой, современных интеллектуальных средств создания техники и т. д.[15]
Как следствие происходит стремительное освоение российского рынка продовольственного оборудования различными зарубежными фирмами. Росту объемов импортного оборудования способствуют сложившиеся в стране экономические и правовые условия, которые приводят к фактическому вытеснению отечественного машиностроения, снижению технологической и продовольственной безопасности российского государства. Такой подход противоречит мировому опыту, который свидетельствует, что любое государство уделяет первоочередное внимание собственным производителям.
Образование, ориентированное на индустриальное общество. По оценке Д. А. Медведева: «За последние годы у нас полностью разрушена система начального и среднего технического образования»[16]. Не лучше обстоят дела и в сфере подготовки специалистов с высшим образованием. Приведем высказывание ведущего идеолога в сфере образования ректора ГУ-ВШЭ Я. И. Кузьминова: «Качество подготовки в большинстве ВУЗов России не соответствует требованиям инновационной экономики. Примерно на 400 тысяч новых рабочих мест в год для людей с высшим образованием, у нас есть меньше 150 тысяч кандидатов с нормальным уровнем образования… Вырождение российского преподавательского сословия дошло до того, что мы не можем больше медлить»[17].
Итоговая оценка. Во второй половине XX века страна занимала вполне достойное место среди индустриально развитых стран, причем по отдельным направлениям (авиация, транспорт, энергетика и др.) могла претендовать на лидерские позиции. В настоящее время имеются основания утверждать, что в стране произведена деиндустриализация. Разрушен или истощен потенциал разработок технологических укладов XX века. Такая ситуация крайне затрудняет перспективы становления лидером в технологических укладах XXI века.
Обобщенная оценка отдельных направлений VI технологического уклада
В последние годы наиболее острая борьба за инновационное лидерство развернулась на направлениях VI технологического уклада, NBIC-технологиях (N — нано, B — био, I — инфо, C — когно). Оценка уровня инновационной активности государств оказалась в значительной степени связанной с активность именно на этих направлениях. Рассмотрим, как обстоят дела в России на двух из этих направлениях: биотехнологиях и нанотехнологиях[18].
Оценка развития биотехнологий в России
Усердная мышь и доску прогрызет.
Всплески развития современной биотехнологии приходятся на последние 30 лет. Первая волна — 70-е годы — это появление генной инженерии и первых генно-инженерных препаратов: рекомбинатные белки, инсулин, интерферон. Это волна обозначается как красная биотехнология — генная инженерия. Затем, в 90-е годы возникает так называемая зеленая биотехнология, зеленая волна — трансгенные растения, ГМО, революция в сельском хозяйстве, создание промышленной агробиотехнологии. Наконец, с 2000 года началась третья волна биотехнологической революции. Это белая биотехнология — возможности переработки с помощью биотехнологии любой биоресурсной базы и перевод химической промышленности и энергетики на биооснову.
В этом развитии биотехнологии очень тесно связаны с другими направлениями — информатикой, геномикой, нанотехнологией. Один из мощнейших инструментов здесь — так называемые постгеномные технологии, которые появились после полной расшифровки генома человека в 2000 году. На наших глазах происходит переход от генной инженерии 70-х годов, к геномной инженерии, то есть к возможности полной модификации и манипулирования геномом и созданию принципиально новых организмов, которые будут отличаться совершенно новыми полезными свойствами.
Повсеместное внедрение биотехнологий привело к появление такого понятия, как биоэкономика. Фактически биотехнология внедряется во все реальные секторы экономики, которые связаны с производством и переработкой биоресурсов. Если традиционная биоэкономика связана с производством и переработкой биоресурсов, то когда к этому добавляются современные биотехнологии, получается инновационная биоэкономика. Основные ее движущие силы — потребности в сырье, предполагающие необходимость развития депрессивных регионов во всем мире, сельских регионов, обеспечение труда/занятости и конкурентоспособности, создание принципиально новых организмов. Биоэкономика предопределяет устойчивое развитие экономики общества. Она открывает новые возможности и ставит много новых сложнейших «горячих проблем» перед обществом.
Каково реальное положение развития биотехнологий в России? В 80-е годы, когда современная биотехнология только развивалась, у нас была мощнейшая крупнотоннажная биоиндустрия, в 90-е годы страна ее утратила. Если раньше наша доля составляла от 5 до 8 % мировой биотехнологической продукции, то к 2000 году — 0,2 %. И хотя некоторый рост все же наблюдается, налицо все увеличивающее отставание от мировой биоиндустрии.
Российский биотехнологический рынок сегодня составляет от полутора до двух с половиной миллиардов долларов. Самый крупный сегмент — биофармацевтика (80 % за счет импорта). Для развития современной биоиндустрии необходимо несколько факторов, которые в принципе имеются в нашей стране, но на практике используются очень слабо. Например, первый из них — биоресурсная база. У нас, как известно, самые большие пахотные площади, четверть мировых ресурсов леса, пресная вода, энергетика, квалифицированные кадры.
Три года назад в Обществе биотехнологов России под руководством Р. Г. Василова был разработан документ «Национальная программа развития биотехнологий в РФ до 2015 года», в котором обозначены все ключевые направления. Эта программа разработана на общественных началах. Возникает вопрос: почему, мягко выражаясь, недостаточна активность государства в сфере биотехнологий? Важность ответа на него резко усиливается, если обратить внимание на то, что из 35 официально утвержденных руководством страны критических технологий 16 имеют прямое или косвенное отношение к биотехнологии.
Для интенсивного развития биотехнологии в России необходима консолидация государства, общества и бизнеса[19]. Во всем мире биотехнологии — это малый и средний бизнес, основные же движители — это крупный бизнес. Во всех сегментах в мировой элите есть российский крупный бизнес, но вот в биотехнологии и фармацевтике в нашей стране его нет вообще. Если этого присутствия не будет наблюдаться и в дальнейшем, то этот сегмент не будет развиваться вообще. Государство должно оказывать поддержку отечественному производителю, включая разумный протекционизм, оптимизацию системы контроля и регулирования, поддержку фундаментальных исследований и образования. Требуется готовность принять и использовать наиболее передовые достижения биотехнологии, поддержка правильной информированности, достоверных фактов и знаний в современных биотехнологиях.
Как и в других сферах высоких технологий в биотехнологии остро стоит проблема локомотива развития. Один из основных прорывных проектов здесь — проект биоэкополиса. Биотехнологии вкупе с другими инновационными направлениями — информационно-коммуникационными, нетрадиционной энергетикой, принципиально новыми решениями в градостроительстве, — могут заложить основы принципиально новой цивилизации, в основе которой будет лежать «умное» обустройство территории, создание принципиально новых поселений, в которых решаются на основе гармонии с природой вопросы энергетики, социальные проблемы и т. д. Это движение набирает обороты во всем мире. При этом во главу угла ставится не только обеспечение нормальных условий жизни, но и труда/занятости, рабочих мест, развитие экономики в целом.
Биотехнологии несомненно надо развивать — это будущее человечества. Но чтобы развиваться в правильном направлении необходим контроль, связанный с проверкой на безопасность. У нас очень плохо развита система биобезопасности.
В столкновении большой важности и одновременно потенциальной опасности биотехнологий формируется одна из главных задач — разработка методологической базы социогуманитарной экспертизы инновационных проектов. Повышенная актуальность и сложность этой задачи связана с недостаточной разработкой на сегодня методов независимой гуманитарной экспертизы вообще.
Чтобы предвидеть потенциальные угрозы при разработке методологии и принципов гуманитарной экспертизы необходимо исходить как минимум из двух посылок:
1) «презумпция виновности»: любое социальное или научно-техническое новшество можно считать источником возможных негативных последствий, рисков, угроз для человеческого потенциала, пока в отношении него не показано обратное;
2) «презумпция бдительности»: нередко угрозы, риски и негативные последствия оказывались непредвиденными не потому, что их принципиально невозможно было спрогнозировать, а просто из-за того, что никто не предпринимал необходимых для этого специальных усилий.
Из этих посылок можно сделать вывод: сегодня необходима особого рода систематически организованная деятельность, направленная на прогнозирование вновь возникающих угроз для человеческого потенциала. Ядром такого рода деятельности, на наш взгляд, должна быть социогуманитарная экспертиза. Сама по себе гуманитарная экспертиза понимается при этом весьма широко — как переход от технологической экспертизы к мульти — и междисциплинарной экспертизе и далее — к широкой публичной дискуссии. В интеллектуальном смысле это означает переход от «узкотехнологической экспертизы к дискурсивной рациональности» (т. е. к рефлексивному диалогу, к совместному обсуждению, предполагающему критический анализ исходных представлений и предпосылок, как своих собственных, так и оппонентов). В моральном смысле это значит отказ от узкой схемы сопоставления «затраты-выгоды», в основе которой лежат не долговременные, а ближайшие приоритеты, и переход на позиции глобальной этики. В политическом же смысле — отказ от ограниченных бюрократических интересов рынка и переход к такой политической культуре, которая базируется на совместной ответственности. Результатом экспертизы должен стать итоговый баланс положительных и отрицательных эффектов различных аспектов той или иной биотехнологии с представлением возможных корректирующих воздействий.
Итоговая оценка. Биотехнология — одно из самых важных направлений инновационного развития в XXI веке. Сегодня Россия отодвинута с лидирующих позиций в 70-80-е годы в седьмой десяток по уровню развития биоиндустрии, имея высший в мире потенциал для их развития. Вопреки директивным документам руководства страны о стратегической роли биотехнологий, государство практически отстранилось от развития этой сферы высоких технологий. Разрушена крупнотоннажная индустрия биотехнологий. Функции координации и планирования инициативно взяли на себя общественные организации, а разработки малый и средний бизнес. Без активного включения государства в процессы развития биотехнологий у России нет шансов стать одним из мировых лидеров. В этих условиях особую важность приобретает разработка социогуманитарных технологий обеспечения процессов консолидации общества, государства и бизнеса, обеспечения гармонии между пользой и угрозами от внедрения биотехнологий, поиском локомотивов их развития.
Оценка развития нанотехнологий в России
Не всё то золото, что блестит.
Затруднительно дать однозначную исчерпывающую характеристику состояния дела в области нанотехнологического развития.
В первом приближении можно сказать, что нанотехнологии — это технологии манипулирования небольшим количеством атомов или даже отдельными атомами, осуществляемые с помощью соответствующих приборов и инструментов, различающих объекты размером порядка нанометров.
С одной стороны, Россия до сих пор сохранила большой исследовательский задел в области материаловедения, химии, биотехнологий, физики твердого тела, прикладной математики, позволяющий достаточно эффективно развивать такую высоко инновационную сферу современной технонаучной деятельности, каковой являются нанотехнологии. Креативный потенциал, которым в принципе пока еще обладает российская наука (по некоторым оценкам он еще сохранится на протяжении ближайших четырех-пяти лет), по-видимому, еще можно использовать в том качественно новом цивилизационном развитии, которое сопряжено с нанотехнологической инноватикой. У нас есть отдельные примеры развития успешного малого бизнеса в области нанотехнологий.
С другой стороны, Россия далека от мировых лидеров в сфере нанотехнологий и разрыв только увеличивается. Вклад российских ученых в мировую нанотехнологическую науку в последние пять-шесть лет заметно снизился и составляет сейчас 1,5 против 6 % в 2000 г.[20]
Формирование «Роснанотеха» идет сегодня форсированными темпами. Его финансирование уже превышает выделяемое на всю Российскую академию наук. Вопрос, однако, в том, куда и для чего вкладываются столь значительные средства? Есть ли четко поставленные цели и задачи? Каковы критерии успеха вложений?
В организационном аспекте российские чиновники в очередной раз продемонстрировали свою безграмотность (или их интересы не совпадают с интересами российского развития). Позитивный опыт крупных научных проектов — как мировой, так и советский — убедительно доказал, что наука не терпит монополизма, исполнение важных программ не следует доверять одной группе. К сожалению, нынешнее поспешное вливание миллиардов в нанотех — это орошение бесплодного, вытоптанного поля. Надо отрешиться от опасной иллюзии, что если достаточно дать денег и скомандовать, то все чудесным образом будет сделано. Проблема сегодня — уже не в деньгах: если до середины 1990-х годов не хватало только денег, то все еще имелись кадры исследователей и инженеров, лаборатории и производства, работоспособные организационные структуры. Сегодня это все по большей части уничтожено и развалилось, кадры ушли или вымерли физически[21].
Эксперты утверждают, что для развития наноиндустрии необходима прежде всего заинтересованность бизнеса, которой пока нет. В сложившейся сегодня ситуации нужны не меньшие усилия по созданию новых организационных структур в науке и производстве, чем в сталинскую эпоху. Только они, а вовсе не вбрасывание миллиардов туда, где ничего этого еще нет, могут радикально изменить ситуацию. В противном случае государство приведет свои грандиозные научно-технические планы к краху, а бессмысленные затраты приведут лишь к огромным убыткам.
При этом менее всего осознается тот факт, что интенсивному развитию нанотехнологий должен соответствовать новый (нано-технонаучный) способ мышления, новое осмысление реальности, не только открываемой, но и конструируемой человеком. Представляется все более актуальной задачей осмысление конвергирующих технологий в контексте их социальной оценки в горизонте будущего развития российского общества, преодоление догм иерархически организованного объектного мышления. Мы фактически явно или неявно имеем дело с синергийно конвергирующими, взаимоусиливающимися процессами, примером которых в настоящее время все больше становятся именно нанотехнологии. Иначе говоря, нанотехнологии «сами по себе» — это задействованная совокупность конвергирующих междисциплинарных технонаучных процессов, реализующихся в высокоинтегрированной инновационной социокультурной среде. Включение в NBIC-модель лишь более отчетливо проясняют их суть. Но это еще не все. Нужен следующий шаг, а именно: включение самой NBIC-модели в еще более широкий социокультурный контекст — социальный и антропологический.
Если попытаться посмотреть на поставленную проблему с точки зрения возможных путей ее решения, то общая методологическая стратегия здесь состоит в конструктивной разработке комплекса междисциплинарных концепций. Эти концепции формируют перспективный контекст понимания и прогнозирования ключевых процессов качественной трансформации в развитии современной постнеклассической науки, а также нанонауки и нанотехнологий в их коэволюции с обществом, экономикой и культурой.
Это новое мышление само по себе нуждается в критической рефлексии, включающей в себя, помимо прочего, привлечение концептуального арсенала общественных наук, философии, социологии, культурологии, антропологии и т. д. Иначе говоря, оно должно быть как междисциплинарным, так и трансдисциплинарным.
Итоговая оценка. Нанотехнологии — это прежде всего революционные технологии, формирующие качественно новое синергийно-коммуникативное пространство междисциплинарного взаимодействия; пространство, в котором прогнозируется все более усиливающееся конвергентное взаимодействие нанотехнологии, биотехнологии. информационной технологии и когнитивной науки. Однако, сегодня Россия не рассматривается как мировой лидер в области нанотехнологий, и нет серьезных свидетельств того, что она им станет в обозримом будущем. Нанотехнологии — это единственная сфера высоких технологий, где резко увеличилось государственное финансирование. Однако для эффективного освоения этих капиталовложений не создано соответствующих условий. Необходимо системное развитие отечественной науки в целом, а также использование адекватных суперпроекту и реалиям страны социогуманитарных технологий консолидации общества, государства и бизнеса, что концентрируется в работе по созданию рефлексивно-активных сред инновационного развития.
Обобщенная оценка состояния национальной инновационной системы
Когда караван поворачивает назад, впереди оказывается хромой верблюд
Начиная с 1990-х годов, мировое научное и экспертное сообщество активно продвигает концепцию создания национальных инновационных систем (НИС).
Первоначальная трактовка национальной инновационной системы предполагала концентрацию внимания на науке и технологиях как основных факторах. К концу 1990-х годов утверждалось, что НИС включает в себя все элементы социально-экономической системы и что уровень технологий и инноваций определяется национальными особенностями исторического развития страны.
Системный аспект концепции НИС состоит в том, что именно совокупность взаимосвязанных институциональных структур (малые и крупные фирмы, университеты и государственные научно-исследовательские центры, федеральное правительство и региональные администрации, объекты инновационной инфраструктуры, финансовые рынки и т. д.) оказывает влияние на инновационное развитие с синергетическим эффектом.
НИС как система призвана изменить неблагоприятную ситуацию с отставанием России во всех сферах жизнеобеспечения. Однако эта система сегодня реально в стране не существует, более того не заметны позитивные тенденции ее становления. Образ НИС существует только в планах. Одна из причин заключается в том, что доминирует отраслевой, а не системный подход к НИС: получается набор элементов, а не система. Как следствие не используются механизмы конвергенции технологий, отраслей, науки, образования и др.
Проблема не столько в недостаточности инвестиций, сколько в отсутствии адекватных субъектов инновационного развития, поскольку известны яркие примеры формирования эффективных региональных субъектов инновационного развития в условиях весьма скромного финансирования.
Понимание того, что инновациями на рынках потребительских товаров нельзя управлять сверху, приходит, но очень медленно. В России основная часть исследований проводится в государственном секторе, тогда как применяться полученное знание должно в основном в секторе частном. Развитые страны решают эту проблему на основе частно-государственного партнерства (ЧГП), механизмы которого уже доказали свою эффективность. В России существуют отдельные примеры использования этих механизмов, но на практике проблемы законодательного, административного и психологического порядка зачастую мешают развитию успешного партнерства[22].
Сложившейся подход не обеспечивает создания эффективной НИС и высокого уровня конкурентоспособности страны в условиях глобализации. Нужны новые типы субъектов инновационного развития, формируемые во взаимодействии государства, бизнеса и общества.
России для развития НИС и преодоления отставания в инновационном развитии необходимо учитывать изменения и основные тенденции в сфере исследований и трансфера технологий. В число основных тенденций и факторов, которые формируют меняющийся инновационный ландшафт, входят:
• исчезновение границ между фундаментальными и прикладными исследованиями;
• глобализация мирового рынка НИОКР;
• развитие сетевых инновационных систем и НИОКР;
• конвергенция областей знания, которая ведет к созданию новых парадигм, выходящих за пределы традиционной мультидисциплинарной модели[23].
Обречены на провал попытки при опоре на технократический подход решить проектную задачу формирования НИС. При этом возможное вступление в ВТО будет способствовать дальнейшему свертыванию инновационных процессов в России.
Только стратегический субъект российского развития в рамках современной парадигмы управления инновационным процессом в состоянии выявить и устранить системные недостатки существующей НИС, заложить основы ее обновления и модернизации, обеспечить в дальнейшем ее надежное и эффективное функционирование.
При этом следует опираться на определенные основополагающие принципы[24].
Во-первых, чтобы система была жизнеспособной, она должна стать самоорганизующейся. В формировании НИС значительную роль играют ассоциации, союзы, некоммерческие объединения и партнерства. Именно в них аккумулируется опыт и знания, позволяющие находить оптимальные решения, учитывающие интересы всех участников инновационного процесса. Через них образуются сетевые структуры, создаются условия для диффузии знаний и технологий. Заложенный в систему принцип самоорганизации позволяет ей совершенствоваться и быстро адаптироваться к любым изменениям внешней среды.
В современных условиях немногочисленные и слабые союзы и ассоциации, объединяющие различных субъектов инновационной деятельности, не играют заметной роли при принятии стратегических решений. Этот важный ресурс остается практически не задействованным — как на федеральном, так и на региональном уровне.
Во-вторых, чтобы система была управляемой, властные полномочия в ней должны стать децентрализованными.
В-третьих, чтобы система была эффективной, она должна стать достаточно сложной. Это, безусловно, верно и для инновационных систем. Разнообразие входящих в НИС элементов инновационной инфраструктуры, субъектов инновационной деятельности, наличие между ними кооперационных и информационных связей, межотраслевое и междисциплинарное взаимодействие приводят к общему аддитивному эффекту.
В-четвертых, чтобы система развивалась, необходимо сохранять ее свободную энергию (ресурсы). Более того, открытая система должна вбирать в себя и перерабатывать внешнюю энергию.
Для инновационной системы внутренние потери ресурсов оборачиваются полной утратой эволюционного потенциала, поскольку в силу ряда объективных и субъективных причин, имеет место:
• перераспределение кадров из научно-технологической и инновационной сферы в другие, более доходные в современных условиях сферы деятельности (кредитно-финансовый сектор, торговля и пр.);
• недостаточная концентрация ресурсов на прорывных, приоритетных направлениях, дублирование в исследованиях и разработках, межведомственная разобщенность, отсутствие согласованных действий на межрегиональном уровне, рассогласованность при формировании и реализации научно-технической и инновационной политики между федеральным центром и регионами;
• дисбаланс ресурсного и финансового обеспечения фундаментальной, прикладной и корпоративной науки;
• низкий уровень междисциплинарного взаимодействия в науке и технологическом развитии.
Национальная инновационная система России не только практически не привлекает ресурсов из внешних источников, но постоянно теряет их. Кадры, технологии, результаты фундаментальных и прикладных исследований, не нашедшие применения внутри страны, поглощаются и осваиваются конкурентами.
И наконец, в-пятых, чтобы система совершенствовалась, в ней должен действовать механизм естественного отбора. Наличие конкуренции и отбор наиболее эффективных звеньев и элементов является обязательным условием самосовершенствования и развития системы.
Практика показывает, что основным ресурсом и главным инструментом управления сложными инновационными процессами становятся не административные, финансовые и нормативно-правовые механизмы, а знания. В ядре инновационного процесса должен находится стратегический субъект, задающий вектор развития, организующий информационно-технологическое пространство, способный разрешить проблемы и противоречия на всех этапах построения национальной инновационной системы.
Главной задачей при этом является обеспечение полного прохождения инновационной цепочки: от генерации знаний до реализации финальной наукоемкой продукции и высокотехнологичных услуг.
Итоговая оценка: Сегодня реально в России не существует НИС, более того не заметны позитивные тенденции ее становления. Образ НИС существует только в планах. Одна из причин заключается в том, что доминирует отраслевой, а не системный подход к НИС: получается набор элементов, а не система. Как следствие не используются механизмы конвергенции технологий, отраслей, науки и образования и др.
Анализ отдельных документов и проектов, определяющих инновационное развитие России
Умел ошибаться — умей и поправляться.
Концептуальные документы, задающие ориентиры инновационного развития
Решений мешок, а дел на вершок.
В апреле 2002 г. был опубликован подписанный президентом РФ документ «Основы политики Российской Федерации в области развития науки и технологий на период до 2010 года и дальнейшую перспективу», в котором провозглашено, что «целью государственной политики в области развития науки и технологий является переход к инновационному пути развития страны на основе избранных приоритетов»[25], а перед государственными структурами выдвигались приоритетные задачи, связанные с реализацией намеченной политики.
Подпись президента под этим документом явилась актом формального принятия государством новой, инновационной стратегии. На далекую перспективу это означало стратегический выбор направления развития России, согласно которому акцент в области ее внутренней политики должен делаться на преимущественном использовании не столько природных, сколько интеллектуальных ресурсов.
Для достижения данной цели предусматривались следующие меры стимулирования инновационной деятельности:
• поддержка научных исследований и экспериментальных разработок в приоритетных направлениях развития науки, технологий и техники с учетом мировых тенденций в этой сфере;
• создание организационных и социально-экономических механизмов для повышения социальной направленности инноваций;
• формирование национальной инновационной системы (НИС);
• обеспечение развития важнейших прикладных исследований и разработок;
• адаптация научно-технического комплекса к условиям рыночной экономики, обеспечение взаимодействия государственного и частного капитала в целях развития науки, технологий и техники;
• сохранение и развитие кадрового потенциала научно-технического комплекса;
• развитие международного научно-технического сотрудничества и др.
Прошло 8 лет. Каковы же итоги реализации документа? Первое, что следует отметить — никакой социальной поддержки после своей публикации он не получил, а сначала вообще прошел незамеченным. Россия продолжала двигаться по сырьевому пути и даже пожелала стать великой энергетической державой. Экспорт сырья оставался основным источником дохода казны, а высокие цены на нефть позволяли формировать стабилизационный фонд. Бюджетный профицит пополнял неприкосновенный денежный запас на «черный день» и его наличие на развитии инновационной деятельности никак не сказывалось[26].
Концепция долгосрочного развития страны до 2020 года
Правда с кривдой в одной упряжке не ходят.
В 2008 году впервые за все постсоветские годы государство решилось взять стратегическую инициативу российского развития в свои руки[27]. Вплоть до этого времени эта инициатива находилась в руках международных финансовых организаций, экспортеров сырья, транснациональных корпораций, естественных и неестественных монополий, а также организованной преступности. Каждый из этих субъектов навязывал стране свою стратегию, а их комбинация породила порочные круги ловушек, в которых оказалась стремительно деградирующая российская экономика. Развитие последних лет шло по инерции этих стратегий, а относительно благополучные макроэкономические показатели достигались не столько благодаря, сколько вопреки политике государства, которая характеризовалась безыдейностью и безынициативностью, следовала псевдолибераль-ным рецептам международных финансовых организаций[28].
Министерством экономического развития (МЭР) был разработан проект Концепции долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации до 2020 года, в которой уделяется большое внимание инновационному сценарию развития страны[29]. Однако она также не дает оснований для оптимизма.
Во-первых, в Концепции отсутствует обстоятельный ответ на важнейший вопрос: «Кто будет субъектом инновационного развития?», в том числе вопрос о роли госаппарата в его осуществлении. Нет ответа на вопрос о том, каким образом преодолеть кадровые проблемы госаппарата. Остается повисшей в пустоте оценка госаппарата В. В. Путиным в феврале 2008 г., в соответствии с которой сегодняшний госаппарат является в значительной степени забюрократизированной, коррумпированной системой, не мотивированной на позитивные изменения, а тем более на динамичное развитие.
Во-вторых, откладывается на конец прогнозного периода оценка макроэкономического эффекта инновационного развития; это означает, что правительство исходит не из прорыва на инновационный путь развития, а из преобладания инерционной составляющей. Между тем повышать расходы на НИОКР до уровня развитых стран нужно именно сейчас — пока еще сохраняется возможность реанимации значительной части научно-технического потенциала страны.
В-третьих, как это ни парадоксально, на три года планировалось сохранить двукратное, по сравнению с общемировыми стандартами, недофинансирование уровня расходов на образование, науку и здравоохранение, в которых именно сейчас критически важно провести модернизацию и кардинально поднять зарплату. Откладывание этих мер еще на несколько лет приводит к углублению необратимых тенденций деградации отечественной науки и образования и тем самым делает реализацию инновационного сценария в принципе невозможной. Разрыв между уходящим и подрастающим поколениями ученых и педагогов как по количеству, так и по качеству кадров через три года может стать непреодолимым.
В-четвертых, правительство продолжает идти на поводу монополистов в энергетике, планируя дальнейший опережающий рост тарифов на газ и электроэнергию.
В-пятых, в Концепции не планируется устранение налоговых барьеров, мешающих переходу на инновационный путь развития[30].
Можно привести и еще целый ряд аргументов того, что в этой Концепции явно просматривается доминирующая роль сторонников инерционного и энерго-сырьевого сценариев при пассивной роли сторонников инновационного сценария, поддержка которого ограничивается призывами и лозунгами, тормозит переход на новый путь развития.
Необходимость коррекции указанной концепции обнаружилась уже при первых шагах ее реализации. Ситуация резко ухудшилась из-за глобального финансово-экономического кризиса, захватившего Россию.
И все-таки факт ее принятия свидетельствует о важном сдвиге в понимании стратегических целей: осознание того, что без консолидации всех ветвей власти и интеллектуально-духовной элиты общества переход на инновационный путь российского развития обречен на провал. Нужны новые высокие гуманитарные технологии и проекты формирования и соорганизации стратегических субъектов российского развития, поскольку, как отмечалось еще до принятия Концепции, именно эти сложные проблемы бросают вызов интеллектуальным силам России[31].
Стратегия национальной безопасности до 2020 года
Тайная гармония лучше явной.
Данный документ призывает сделать шаг к установлению взаимосвязи проблем безопасности и развития. «Главную идею этого документа можно кратко определить как безопасность через развитие» — так сформулировал сущность Стратегии Д.А. Медведев на заседании Совета Безопасности 24 марта 2009 г. В тексте самой Стратегии сказано, что «концептуальные положения в области обеспечения национальной безопасности базируются на фундаментальной взаимосвязи и взаимозависимости Стратегии национальной безопасности РФ до 2020 года и Концепции долгосрочного социально-экономического развития РФ на период до 2020 года»[32].
Однако эти позитивные установки остаются не обеспеченными реальными планами и ответственными субъектами их осуществления. Более того, в Стратегии неадекватно оценивается сложившаяся ситуация как в стране, так и в мировом сообществе, что находит свое отражение в утопических прогнозах ближайшего будущего России. Сетуя на «низкие темпы перевода национальной экономики на инновационный тип развития», авторы Стратегии, похоже, не знают, что такой «перевод» еще не начат (хотя и продекларирован высшим политическим руководством), а следовательно, просто не понимают, что это такое[33].
Как следствие этот документ не позволяет адекватно реагировать на бурные изменения современного мира, которые бросили вызов сложившимся в XX веке концепциям безопасности социально-экономических систем. Они в первую очередь связаны с процессами формирования постиндустриального общества, процессами глобализации, снижением роли государств и увеличением роли «скрытых» субъектов социального управления. Указанные изменения в XXI веке становятся фундаментальными, поэтому и способность систем к изменениям должна быть более глубинной и масштабной.
Стратегия по своей сути продолжает, как и все предыдущие концептуальные документы по безопасности, базироваться на законе РФ от 5 марта 1992 г. N 2446-I «О безопасности» (с изменениями от 25 декабря 1992 г.). Безопасность понимается как состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз.
Конец ознакомительного фрагмента.
Оглавление
- Введение
- Обобщенная оценка состояния и планов инновационного развития России
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Рефлексивно-активные среды инновационного развития предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Примечания
6
Владимир Захаров — академик РАН. Что и как нужно спасать в российской науке // Независимая газета. 13.01.2010.
7
Основные параметры прогноза социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2020–2030 годов // Приложение к Концепции долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации. МЭР РФ, август, 2008 г.
8
Провинцев П. М. Новые требования к системе управления инновационным процессом // Рефлексивные процессы и управление. № 2. 2007. С. 64–68.
9
Якимец В. Н. О необходимости нового формата разработки и реализации реформ в социальной сфере // Научное, экспертно-аналитическое и информационное обеспечение стратегического управления, разработки и реализации приоритетных национальных проектов и программ. Сб. науч. тр. ИНИОН РАН. Редкол.: Пивоваров Ю. С. (отв. ред.) и др. М., 2007. С. 21–26.
10
Гринберг Р. С. Пятнадцать лет рыночной экономики в России // Вестник РАН. Том 77, 2007, № 7. С. 584–597.
11
Пименов В. В. Модели преобразования российского ОПК в высокотехнологичный комплекс // Экономические стратегии. № 7, 2007. С. 14–21.
12
Беляев Ю.М. К вопросу о стратегии глобальной энергетики // Экономические стратегии. № 5–6, 2007. С. 36–42.
15
Розов Ю.А., Святошнюк В. И., Миронов Л.М. Машиностроение для АПК: предпосылки инновационного пути развития // Экономические стратегии. № 7, 2007. С. 96–100.
18
Лепский В. Е. и др. Методологические аспекты инновационного развития России // Проектно-аналитическая записка Клуба инновационного развития Института философии РАН // Рефлексивные процессы и управление. 2009, № 1–2. С. 5–28. http://www.reflexion.ru/club, а также Экономические стратегии. 2010, № 7–8.
19
Биотехнология и общество. Сборник материалов форума «Биотехнология и общество», ассоциированное мероприятие II международного конгресса «ЕвразияБио», 12 апреля 2010 г., Москва / Под ред. Р. Г. Василова, В. Е. Лепского. М.: Когито-Центр, 2010.
20
Третьяков Ю.Д. Проблема развития нанотехнологий в России и за рубежом // Вестник Российской академии наук. Том 77, 2007. С. 3–10.
21
Малинецкий Г., Калашников М. Инвестиции в пустоту. http://www.rpmonitor.ru/ru/detail_m.php?ID=4842.
24
Провинцев П. М. Новые требования к системе управления инновационным процессом // Рефлексивные процессы и управление. № 2. 2007. С. 64–68.
26
Келле В. Ж. Перспективы социальной поддержки инновационного развития России // Рефлексивные процессы и управление. № 2, 2007. С. 28–33.
27
Выступление В. В. Путина на расширенном заседании Государственного совета «О стратегии развития России до 2020 года», 8 февраля 2008 г., г. Москва, Кремль, http://president.kremlin.ru.
28
Глазьев С.Ю. Развитие российской экономики в условиях глобальных технологических сдвигов. Научный доклад. М.: Национальный институт развития, 2007.
29
Концепция долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации. МЭР РФ, август, 2008 г.
30
Лепский В.Е. Субъектно-ориентированный подход к инновационному развитию. М.: Изд-во «Когито-Центр», гриф ИФ РАН, 2009. http://www. reflexion.ru/Library/Lepsky2009s.pdf.
31
Лепский В. Е. Проблемы субъектов российского развития // Рефлексивные процессы и управление. № 2, том 6, 2006. С. 5–20.; Проблема субъектов российского развития. Материалы Международного форума «Проекты будущего: междисциплинарный подход» 16–19 октября 2006, г. Звенигород / Под ред. В. Е. Лепского. М.: Когито-Центр, 2006. 232 с. http://www.reflexion. ru/Library/Book2006.pdf.
