Русский Репин

В. Г. Куземенская, 2019

Репин-художник известен всем. Его картины «Бурлаки на Волге», «Иван Грозный и сын его Иван», «Крестный ход…», серия портретов выдающихся деятелей России – мощный вклад в отечественную культуру. Но Репин-человек для его биографов всегда оставался некоей загадкой. Поэтому в работе В. Г. Куземенской основное внимание уделено не столько тайнам живописного мастерства Репина, сколько главному побудительному мотиву его творчества – стремлению выразить в красках русский национальный характер и русское духовное миросозидание. Эта книга – попытка ответить на вопрос «почему именно Репин – Первый Художник России».

© Куземенская В. Г., 2019

© ООО «Издание книг ком», о-макет, 2019

Чистота и ясность

О Репине написано много. Даже очень много. И можно сказать, что на сегодняшний день никаких тёмных пятен в его биографии не существует. И в серии «Жизнь замечательных людей» выходили книги о нём: С. А. Пророкова, 1958 г.; К. Чуковский, 1969 г.; и в серии «Жизнь в искусстве» — тот же К. Чуковский, 1969 г., а также И. Грабарь «Илья Репин» — 1933, 1937 гг., и двухтомное издание «Репин» (Художественное наследство: в 2-х т., 1949 гг. АН СССР), и много других изданий.

Казалось бы, вся жизнь художника, по годам и порой по дням, подробно расписана. И счастливое детство, и сложное отрочество, и мятущаяся юность, пронизанная насквозь стремлением к рисованию — к «красочкам», и все последующие периоды его уже зрелого творчества, судя по многочисленным свидетельствам современников — их рассказам о встречах с художником, и ряда более поздних воспоминаний, — должны дать полное представление о характере и личности Репина. Однако из всей суммы этих сведений складывается довольно противоречивое впечатление. Убрать эти противоречия, свести воедино разноголосицу суждений о художнике, о его мировоззрении и о его творчестве кажется просто необходимым.

Ведь Илья Ефимович Репин жил в самой гуще общественной жизни России, был знаком со многими выдающимися людьми своего времени, писал их портреты (ныне они стали хрестоматийными!)… А об активности его творческой позиции свидетельствует такой факт, что художественных полотен им написано более 6 тысяч (некоторые исследователи насчитывают и до 8 тысяч), а писем самым разным адресатам он отослал более 20 тысяч. — Даже вообразить трудно!..

Почему? А ему всё было интересно. И с ним было интересно. Он был не просто неординарным человеком. Он был самобытным человеком. Потому и воспоминаний о нём — не счесть. Причём, тут следует особо отметить, что и друзья-художники, и «портретируемые» известные люди, и просто добрые знакомые, — все поминали его добром, всем было что рассказать об этом необычном человеке и его странностях.

В целом и искусствоведы, и арт-критики, и разномастные журналисты не обделяли его своим вниманием. Всех привлекали и самобытность его характера, и оригинальное творчество.

Но вот тут-то и начинаются загадки. Всяк видел его по-своему, оценивал на свой лад. И получается так, что, если внимательно вчитываться в эти журналистские репортажи, в многочисленные учёные статьи (и восторженные, и критические), то выходит, что говорить о противоречиях мировоззрения Репина, — читай, многосложности его внутреннего мира, — разобраться в этих запутанностях никто толком и не стремился: не хотел или не мог…

И действительно, всё вроде бы ясно-понятно: Репин — Первый художник России, гений живописи! А все эти противоречия характера, поведения, все его непонятные и неожиданные суждения о людях, о творчестве, о мире и Боге — просто-напросто надо вынести за скобки: мол, кому это интересно?!

В советские времена все точки над «i» были поставлены, взгляд на творчество Репина установился, место художника определено окончательно и бесповоротно — и в истории России, и в истории искусства…

Но вопросы остаются. Как, например, не задаться вопросом, в чём причина этой сложности, многозначности, многослойности внутреннего мира Репина, не поддающаяся никакому толкованию? Или, если говорить о работах художника, о самом процессе его творчества, если пытаться ответить на вопросы: «Как? Чем? Какими средствами и каким духовным усилием он достигает задуманного?» — то окажется, что ответы на эти вопросы так и не были найдены.

Если же попытаться разделить творчество Репина на периоды и постараться встроить его огромное художественное наследие в рамки стилей, направлений, течений, свойственных любому времени, то опять ничего не получается. Репин един во всех своих работах, в своих художественных интересах и пристрастиях — неизменно.

И тогда следует, исходя из явного равнодушия Репина ко всяким веяниям моды в искусстве (что засвидетельствовано и им самим, и многими исследователями), признать самой естественной и точной оценку, данную его произведениям Львом Толстым: «Мне совершенно безразлично, как именно — каким методом и в каком стиле написана картина; главное — какое она на меня производит впечатление. А Репин — потрясает!»

И ещё: «Мастерство такое, что не видать мастерства».

И такое «потребительское» отношение вполне оправдано. Мы ведь все ждём от произведений искусства «потрясений» — сильных, ярких впечатлений, катарсиса… А если остаёмся равнодушными, — то какое же это искусство?!

Известна восточная поговорка: «Сколько ни говори «халва», во рту сладко не станет». Или это надо ТАК сказать! И Репин умел так сказать! Выходит, изображённое на его полотнах нас задевает за живое, касается наших сокровенных струн.

Однако и здесь всё не просто. Ведь Репин рисует не лирические пейзажи, не стремится понравиться, поразить зрителя красотой своих картин, не ищет новых форм, не гонится за внешними эффектами — сочетаниями или контрастами цвета, изысканностью или необычностью композиции и т. п. Чем же он нас цепляет?!

Он по-иному относится к творчеству. У него другие задачи. Нравственные, социальные, просто человеческие — душевные!

О них и стоит поговорить. И о том, как и почему именно Репину выпала честь стать и по праву считаться Первым живописцем России, летописцем отечественной истории?

Это и явилось задачей исследования Валерии Куземенской. И, надо сказать, попытка её вполне удалась. Хотя бы потому, что книга подобного рода в репиноведении первая. Увы, к сожалению, на эту «внутреннюю», причинную сторону таланта Репина — уметь заглянуть, понять, принять и выразить, передать в красках глубинную душевность внешнего (читай, — Божьего!) мира, — критики и искусствоведы обращали внимания меньше всего. Выстраивая именно так, под таким углом зрения свой рассказ о жизни Репина, автор позволяет читателю получить цельное и единое во времени — от детства до самых последних дней — представление о личности художника. Ценность этого исследования ещё и в том, что перипетии жизни и творчества художника не просто объяснены логически, через систему причин и следствий, но пронизаны сопереживанием, со-чувствием — тем самым катарсисом, при помощи которого только и возможно проникнуть в ход мыслей и чувств другого человека, в его суть, в его душу.

Да, чужая душа — потёмки. Но не случайно все мы, когда хотим высоко оценить какого-нибудь нашего знакомого, прибегаем именно к слову «душа». Душевный человек, говорим мы. Хотя часто затрудняемся определить, в чём именно она, эта душевность, проявляется. Но всё равно знаем, о чём говорим.

К этому важному понятию душевности творчества Репина примыкает и ещё одна тонкая материя — ощущения себя во времени. Помните, у Б. Пастернака есть такие строки:

…Сквозь фортку крикну детворе:

«Какое, милые, у нас

Тысячелетье на дворе?»

Если прямо отвечать на этот полуриторический вопрос, то, — и Пастернаку, думаю, это известно, — что его «детвора», как и он сам, живёт во втором тысячелетии от Рождества Христова, или в восьмом — от Сотворения Мира… Не знаю, на что именно намекал поэт в своём стихотворении: вольность ли это поэтическая или сказано просто ради красного словца? Но, как бы то ни было, как ни завидуй Пастернак своей «детворе», он-то знает, что живёт она не здесь и сейчас (хотя и это тоже), но, прежде всего, в Вечности, — как и все дети живут!

Осталось сказать, что также в Вечности жил и Илья Ефимович Репин. И именно от того его картины так притягивают и восхищают зрителя, что они полны непосредственного, детского восприятия жизни, полны интереса и внимания к каждой детали бытия и быта — и тем самым затрагивают самые важные и сокровенные струны человеческой души. И потому вся его жизнь, как и вся его живопись, — есть прямое и чёткое свидетельство не только о его времени и его современниках. Сквозь его творчество просвечивает, просматривается (ощущается) тайна вечной жизни, вечной гармонии и красоты.

Почувствовать эту скрытую гармонию дано не многим. Репину было дано. И, как никому другому, ему удалось выразить эту гармонию и дать возможность прикоснуться к ней всем нам. На его работы откликается душа каждого. Поэтому Репин и считается, и остаётся до сих пор Первым! Все мы находимся под обаянием его полотен. Его живопись стала частью нашей жизни.

Прикоснуться к природе дарования Репина и позволяет эта работа. Кроме того, в данном исследовании предпринята попытка выстроить систему национальных эстетических координат в определении художественного метода великого русского художника.

Доверьтесь автору. Идите вслед за ним, и вам откроется не только глубинная суть творчества Репина, но и высокий смысл Евангельской истины: «Аще не будете яко дети, не внидите в Царство Божие». Чистота и ясность репинского взгляда открывает вам этот путь.

Владимир Зимин СП России