Фокусник и его антипод

В. Вельман

«Самоироничное произведение автора объединило в себе злободневные реалии. «Бутерброд» из скрытых смыслов и оценки гнетущих ценностей. Рваный стиль повествования даёт возможность открыть и определить героев самостоятельно.Глоток воздуха от современника в мире деградации и вымирания языка».Альбина Ворон, редактор.

Глава 3

Это заняло порядка двух месяцев. В 1890 году он переехал в соседний город, который был гораздо больше, чем его родной, а по соседству — столица.

В его новой комнате светлые стены, приемлемое освещение и тепло. Есть массивный деревянный стол у окна и одно потрёпанное кресло. Пустую стену украшала картина, которую Фейм купил на барахолке. В массивной раме расположилось то, что уносило в детство и отрочество писателя.

Каждое утро, после работы, он смотрел на яркое пятно на стене. Это единственное, что могло отрезвить его память. Феймор вставал напротив. Писатель смотрел по центру рисунка — изображение становится больше. Медленно пропадал пол, стены и потолок. Оставалась пустота и холод. Такой неприятный пронизывающий холод, который будто разбирал его на части, как и стены. Ложные воспоминания пластом наваливались на тело, но от них было ещё холоднее. При новом витке неподдельных эмоций он медленно наполнялся теплотой изнутри. Пласты льда не рушились, но изнутри было немного спокойнее.

Ничего особенного он так и не вспомнил, даже имена родителей и сколько человек жило в его родительском доме. Но детали могли скрасить момент перед отправкой на покой. После этого ритуала он располагался на кресле, совершенно без сил, и закрывал глаза. Он жалеет о том, что не может просто провалиться в сон.

***

Без собеседников ему становилось скучно. Периодически он вспоминал Лиз, её поэта, Оскара Уальда и паренька из бара. Даже тех безработных, которые просиживали штаны больше года. Ему не хватало знакомых лиц. Это как точка опоры, которую изредка нужно ощущать. Единственное знакомое лицо — человек в чёрном. Он по-прежнему не дышит, забирает материал в пять утра и подкидывает денег, чтобы Фейм продолжал жить. Его расходы увеличились. В новом городе весь запас монет на камин он истратил на дорогу. Ещё обустройство, что немаловажно.

Камин обязательно будет, однажды.

В июле он позволил себе новую рубашку и трость. Конечно предыдущая трость привлекала его больше, но он её благополучно оставил в родном городе. О чём уже не раз пожалел.

Выйдя днём прогуляться он поставил себе цель — познакомиться с местным горожанином. Уже прошло практически полгода, как Феймор разговаривал лишь сам с собой, иногда заводя мысленный разговор с теми, кого знал.

— И ты считаешь, что необходимо нагнетать обстановку? — спрашивает Оскар. Мысленный Оскар.

— Конечно, иногда это помогает. — Пожал плечами Фейм.

— То есть ты хочешь это проверить? — неодобрительно спросил писатель.

— Может быть. Или сделаю позже, — ответил мысленно. — Сомнение есть путь к истине. А истины нет.

***

Солнце съедало всю комнату. Утренние лучи самые агрессивные и безжалостные. Фейм не знал, как отвернуться от яркого света, чтобы глаза смогли отдохнуть. В предыдущей комнате окно располагалось не на солнечной стороне. Этого он не ценил.

Выйдя на улицу, он заметил что его трость погрузилась в брусчатую дорожку. Соскребала пыль из защелин, собирая на себе миллиметры летнего города. Феймор пошёл на знакомую барахолку, которая располагалась близ его жилища. Там есть всё и даже больше, чем нужно писателю для счастья. Ну, относительного счастья.

Пройдя к лавкам со шторами он понял, что денег катастрофически не хватает. За кусок плотной ткани просили неимоверные деньги, хотя это не фирменный магазин. Торговаться Фейм не умел. Даже считал что это ниже его достоинства. Ведь если не можешь себе позволить вещь, то не нужно просить об уступках и давить на жалость. Либо можешь, либо нет.

Он присмотрел плотные чёрные шторы в пол, которые стоили своих денег. Тех, которых у него нет. Немного покрутившись возле них, он развернулся и собирался выходить.

— Господин, у меня тоже есть шторы. Дешевле. Не хотите посмотреть? — окликнул его светловолосый парень. У него было большое родимое пятно на шее и зелёные глаза.

— Хочу. Куда подходить? — писатель обернулся и посмотрел немного вниз. Собеседник оказался на голову ниже его.

— Поближе, я покажу, — машет рукой в сторону незнакомец.

Феймор подошёл к нему и оглядел ближайшие столики с товаром. Штор там не было.

— Тут они везде дорогие. Я могу украсть их для Вас, если есть половина суммы, — тихонько произнёс белобрысый.

Писатель на секунду задумался. С одной стороны — это незаконно. Если поймают паренька и тот укажет на Фэймора, то невесть чем всё может завершиться. С другой стороны — кажется, он проделывает это не в первый раз. Ещё есть риск того, что он просто сбежит. Но спортивный интерес взял своё.

— Ты приносишь шторы, я отдаю тебе деньги, — предложил Фейм.

— Нет уж, деньги вперёд.

— Откуда я знаю, что ты меня не обманешь?

— Ниоткуда. Никаких гарантий, а я своей репутацией могу попрощаться в любую минуту. Ну, если поймают.

— Какой же?

— А, не местный. В общем, давай деньги, я добуду тебе шторы.

Фейму было больше интересно, чем переживать о потере кровно заработанных. Он вытащил из кармана несколько монет и протянул пареньку. Тот быстро забрал и указал на кофейню:

— Располагайся там и следи за представлением. Я скоро вернусь.

Феймор уже чувствовал подвох, но от кофе не отказался. Хоть какая-то компенсация. Он заказал кофе и присел в летнике. Паренёк крутился у лавки со шторами и выжидал момента. Со стороны выбегает мальчишка и хватает одну из тканей, проносясь мимо продавца. Маты и угрозы посыпались в след юного грабителя, и тучный мужичок ринулся за ним. Под шум и переключение внимания парень попытался утащить те самые чёрные шторы. Однако и ему пришлось впасть в бегство. Каким-то неимоверным образом ему удалось свернусь к домам и пропасть. А вот мальчишку поймали. Разразился скандал, незамедлительно нагрянула полиция. Что было дальше — история умалчивает. Присоединились другие торговцы и закрыли обзор на картину событий.

— Господин, я свою часть выполнил. — К нему за стол присоединился статный юноша в новеньком костюме. Под столом уже лежала небольшая коробка. Поправив очки, он протянул руку в белой перчатке. — Арн. Меня зовут Арн.

— Феймор, — представился писатель, пожав руку грабителю.

— Я там ещё несколько штучек для Вас позаимствовал. Это в качестве новоселья. Ну и приглашения на виски в местный бар. Разумеется, за Ваш счёт. — Арн взял свою чашку доппио⁴ и аккуратно попробовал напиток. — Не шедевр. И зерно у них дешёвое.

— А ты эстет, я смотрю, — усмехнулся Фейм. — Давай на «ты». Выражаю благодарность за дополнительные вещички, конечно, но что будет с твоим напарником?

— Кем? А! Он получил свою монету. А то, что не справился с задачей — его проблемы. У меня нет напарников. Во всей работе чувствую азарт.

— Что ж, скажи, где располагается ваш «местный бар». Можно будет на днях свидеться. — Поэт не особо хотел проводить вечер с Арном, но увидел в нём занятного персонажа.

— Следующий перекрёсток после барахолки и налево. Давай вечером через два дня, — предложил парень.

— Я по вечерам работаю. Однако, на часок-другой можно отвлечься.

— Занятно. Так и поступим.

Арн больше не притронулся к кофе. Он встал со стула и кивком попрощался с Феймором. Поправив очки, новый знакомый удалился в сторону жилого массива.

***

Писатель посмотрел на содержимое коробки уже в своей комнате. Чёрные шторы в пол, карандаш, белый камень (кажется, даже драгоценный), одно яблоко и носовой платок. Фейм усмехнулся. Кажется, Арну не важно что красть, главное как.

В комнату больше не врывался свет, а лёгкая полутьма днём давала писателю спокойно отдохнуть.

Яблоко пригодилось в качестве ужина, а белый камень расположился на столе возле стопки бумаги. Фейм часто его смахивал, слишком небольшой предмет интерьера.

Анализировав свои предыдущие заметки, он принялся к написанию новых историй. Для писателей он рассчитал плодотворные ближайшие пять лет. Так, в промежутке с 1890 по 1895 годы из-под пера были изданы: «Приключения Шерлока Холмса», «Разгром» Золя, «Машина времени» Уэллса. В то же время образы помогли создать «Лунная ночь на босфоре» Айвазовского. Ещё к 1898 году открыт полоний и радий, а радио в 1893 году. Вот к изобретению баскетбола он не имел никакого отношения, но игра показалась неплохой.

В пять утра пришёл человек в чёрном. Передача состоялась, Феймор не получил и слова в свой адрес от «коллеги».

Зато после его ухода он остановился и провёл свой утренний ритуал с картиной. В этот раз стены распадались на мелкие кусочки, и когда-то чёрное пространство заполонилось белым. Фейм вспомнил, что делал небольшие записи в свою тетрадь. Научные заметки и небольшие открытия, которые узнал от репетитора. Они ему казались невероятно притягательными. Будто решаешь сложную задачку, но здесь нет определённых правил. Точнее, правила есть, но юный ум ещё не постиг дело насколько хорошо, чтобы ориентироваться в этом свободно.

Холод медленно пропадал, но ноги и шея всё ещё были скованы льдом. Он не может пошевелиться. В голове пытается сложиться картинка того, что там написано, но всё безрезультатно. Мелькают образы, которые больше мешают, чем подсказывают.

Фейма прервал стук в дверь. Он вздрогнул. Бумагу вложили в проём между дверью и её рамой.

— Кажется, этот небольшой зазор создан для подобного рода жестов, — прошептал писатель. Он вспомнил, что эта мысль у него уже появлялась. Но когда и при каких обстоятельствах…

Феймор дождался, когда уйдёт человек по ту сторону двери. Затем он открыл дверь и не успел словить газету. Поспешив забрать ее, он поднял газету и закрыл за собой дверь.

***

В назначенный вечер Фейм пришёл на встречу с Арном. Однако выпивать с малознакомым вором гораздо приятнее, чем познакомиться с местными недовольными безработными. Картина в баре была примерно одинаковой. Интерьер, правда, чуть поновее, но контингент мало отличался от предыдущего излюбленного места писателя.

— А чем ты зарабатываешь на жизнь? Что за такая работа по ночам? — кажется, это приветственная речь Арна. Он заметил Феймора у входа и, положив руку на плечо, сразу начал с вопросов.

— Вполне законная, в отличие от твоей. — Фейм вздрогнул. Ему указали на место в компании трёх человек. Он подошёл и кивнул людям за столом в знак приветствия. — Я писатель.

— О, явно работаешь на государство. Все писаки работают на него и имеют жалкую копейку. А те, кто не работает — рано умирают, — подметил Арн. — Это первый, второй и третий Джим. Да, у них одинаковые имена. И нет, естественно не настоящие.

— Да, рад знакомству. На самом деле не очень рад, — пожал плечами писатель. — Я Феймор.

— Слушай, а это же тоже не настоящее имя? — Арн ударил его по плечу так, чтобы тот не стоял у Джимов над душой и расположился на стуле. Сам присел на соседнее. — ну, странное совпадение такое. Знаешь, если зациклить имя, то выходит один персонаж. Специально так?

— Я не понимаю, о чём ты, — отмахнулся Фейм. Он и правда не понимал.

— Ну, фейМор — Морфей… — Арн махнул рукой. — ладно, не берите в голову.

— Эй, тебе на сегодня морфина хватит, — сказал один из Джимов.

— Эй, тебе на сегодня пора свалить отсюда, — огрызнулся Арн и вышел из-за стола.

***

На удивление компания Джимов и Арна не была плохой. Они рассказывали, как наживались в детстве на барахолках, затем перешли на дома, после чего — банк. На последнем попались. Затем влиятельный человек (кажется, один из родителей этой команды) вытащил их, так удалось избежать суда. Скорее даже казни.

— Я придерживаюсь того мнения, что если ты работаешь на государство — сдохнешь не попробовав кокаин и дорогого шоколада. Чёрт, я даже не знаю, что сейчас из этого дороже, — нахмурился Второй Джим.

Конец ознакомительного фрагмента.