В городе белых ночей

В. В. Ивлев, 2023

Вадим Ивлев, выпускник Ленинградского (ныне Санкт-Петербургского) государственного университета, геоэколог и путешественник, делится с читателями своими воспоминаниями о жизни в Ленинграде в 1972-1982 годах.Текст книги публикуется в авторской редакции, с сохранением авторских орфографии и пунктуации.

Глава третья

Ленинградский политехнический институт в 1970-х годах котировался во всём мiре достаточно высоко. Он стал для меня прекрасной школой и проверкой моих личных возможностей, дал мощный толчок моему развитию как личности.

Комплекс зданий института был возведён лучшими архитекторами и строителями Петербурга в 1900-1905 годах. Н-образная конфигурация главного здания и его внутренняя планировка, при которой все лекционные аудитории выходят на юго-запад, позволяют максимально использовать естественное освещение. Все корпуса института поражают своим простором, высотою и светом. Сильное впечатление на меня производили огромные, залитые дневным светом коридоры, просторные аудитории. В те годы Политех, несомненно, намного превосходил все остальные вузы Ленинграда по техническим параметрам и оснащённости оборудованием.

Студгородок на Лесном проспекте, (койко-место, 4 человека в комнате), был вполне приличным, спокойным и безопасным. Там была отличная столовая и даже кинотеатр только для студентов. (Кстати, позже мне пришлось ещё раз в нём пожить, в 1983-84-м годах, уже с семьёй. В том же самом корпусе, на том же этаже, но занимали уже четыре комнаты).

Уровень обучения на факультете был высочайшим, требования жёсткие, но я справлялся довольно легко. Выручала хорошая память, особенно зрительная. Перед экзаменом я тщательно и максимально красиво переписывал лекции (если собственных записей не хватало, дополнял из лекций однокашников и из учебников) в новую тетрадь, используя разноцветные чернила и потом заучивал наизусть, 48 листов мелким, убористым почерком, ряды сложнейших формул и доказательств теорем. Сейчас в это трудно поверить, но на это уходило всего 2-3 дня, точнее суток.

Чертёж какого-нибудь машиностроительного узла на ватмане, который предполагалось чертить месяц, на кульмане, я вычерчивал на кухонном столе за ночь.

Я благодарен Политеху за то, что там меня быстро и на всю жизнь научили умению мыслить организованно, во всём быть точным, пунктуальным, напряжённо работать головой столько, сколько это необходимо, с максимальной нагрузкой.

Стипендии в 40 рублей вполне хватало на все мои нужды, я ни в чём не нуждался и переводов от мамы не получал, ей ещё моего младшего брата поднимать нужно было. Одежда моя была самая простецкая, всё что имел носил на себе. Что-то современное, молодёжное, например простую спортивную куртку или модельные туфли, купить в магазине было невозможно. Все вещи иностранного производства можно было купить только у фарцовщиков, за большие деньги, которых у меня не было.

1972 — 1973-й года проходили под знаком молодёжного бурления по всему мiру. Война во Вьетнаме подходила к концу, для СССР к победному. 27-го января 1973-го года американцы с позором проиграли войну во Вьетнаме. Социалистический лагерь побеждал по всем направлениям.

В Политехе училось много вьетнамцев. В силу военных обстоятельств у себя на родине, они не имели требуемой подготовки и были не в состоянии справляться с учебной нагрузкой политеха. К ним относились с пониманием, обращались как с детьми. А студенты, не без помощи рок-музыкантов, симпатизировали простым американским парням, гибнущим во Вьетнаме. Тогда это поощрялось в интересах интернациональной дружбы народов. Помните прекрасную песню в исполнении ленинградской рок-группы «Поющие гитары» под названием «Был один парень, и он, как я, любил и «Битлз» и «Роллинг стоунз»? На нашем факультете студенты-старшекурсники поставили спектакль из жизни американских студентов, меня тоже вовлекли, на заднем плане.

Многие молодые люди в Питере уже ходили в джинсах, с длинными волосами, курили американские сигареты, слушали фирменные"пласты", сиречь пластинки с рок-музыкой. За длинные волосы в Политехе преследовали, могли даже отчислить. Джинсов у меня не было, по причине бедности (они тогда стоили целой студенческой месячной стипендии), но от этого я не страдал.

В стране уже остро чувствовался когнитивный диссонанс между достигнутым уровнем развития науки и техники и техническим оснащением повседневной жизни людей. Например, нельзя было иметь в личном пользовании пишущие машинки, копировальные аппараты. Интерес к современной технике, к жизни в развитых странах был огромный.

В декабре 1972 года я с близкими друзьями попал на первую в СССР научно-техническую американскую выставку Research and Development USA, которая выставлялась в павильоне на территории гавани. Выставка нам понравилась. Посвящена она была в основном освоению космоса и новейшим разработкам для улучшения жизни людей, вплоть до электрических кофейников и кухонных комбайнов. В числе прочих экспонатов был закопчёный командный модуль Apollo 10, который якобы побывал на орбите Луны в мае 1969 года. Меня поразили его неожиданно маленькие размеры.

На выставке мы заметили, что кое-что, например значки, брошюры, книги и журналы можно брать себе. Никакие предупреждающие надписи по этому поводу не наблюдались, равно как и персонал выставки. Это было для нас ново. Осмотревшись, мы заметили, что некоторые посетители прихватывают и экспонаты посущественнее, типа электрический чайник или кофейник. Мы решили не отставать. Не помню, что выбрали мои друзья, мне же приглянулся атлас Луны. Американцы никак не реагировали.

На выходе нас ждали крепкие парни в штатском. Провели в какое-то помещение, трофеи отобрали, допросили (я объяснил, что атлас мне нужен для изучения английского языка) и пообещали скорую встречу с родными там, откуда мы приехали. На самом деле никаких последствий для нас не наступило.

Первый год моей жизни в Ленинграде был богат на события и приключения. О них расскажу в другой раз.

Политех был хорош во всех отношениях. Но это было не моё. Поступал я на кафедру биофизики, но «био» там и не пахло. Все эти формулы, расчёты, лабораторные со мудрёными приборами, чертежи давались мне легко, но меня не вдохновляли. Мой лучший друг Вова (Мэн), который поступил на машиностроительный факультет, также томился и мечтал стать доктором.

Поддерживая друг друга, мы решили оба уволиться и поступать заново: я в Ленинградский университет, на биологический, а Вова — в Первый медицинский (кстати, он до сих пор работает в больнице хирургом). Так мы и сделали. Решение было непростое, рискованное. В случае непоступления мы автоматом попадали в армию (в Политехе была военная кафедра), а Вова, в случае неудачи, должен был вернуться на Сахалин, где жили его родители.

Руководство моего факультета эту затею не одобрило, уговаривали меня остаться. Мы твёрдо стояли на своём.

***

Много позже мой сын закончил Политех, который тогда уже гордо именовался Техническим университетом, а мне в нём довелось почитать лекции по земельным отношениям, на факультете гидрологии.