Последний патрон. Стихопредставление

Бут Чен Кот

И снова мордой об асфальт… И снова встали, отряхнулись… Видок убит, прикид помят, враги довольно ухмыльнулись, но мы лишь учимся летать, не так-то просто в небо сразу! Врагам, конечно, не понять, но дела нет до них ни разу… Когда-нибудь мы воспарим, и полетим над головами. И над асфальтом полетим, и над застывшими врагами.

ФИЛОСОФИЯ МОЯ

Надуло

Сквозняками мне надуло

Мысль, что жизнь нехороша.

Пригласила дырку дула

Приунывшая душа.

Сразу все исчезнут боли,

Если вдруг исчезну я.

Но взялась со мною спорить

Часть упёртая меня.

Слово ей, она мне — десять,

И ведь всё наперекор!

Предлагает плюсы взвесить,

А потом продолжить спор.

Мне она припоминала

Время радостных минут

И в надежду окунала —

Впереди удачи ждут!

Я устала спорить с нею,

Говорю: твоя взяла!

И, уныние развеяв,

Дырку дула прогнала.

И вздохнула с облегченьем —

Хорошо, что мы вдвоём.

Вот, сидим и чай с печеньем,

Наслаждаясь жизнью, пьём.

Облака

Смотрю на небо — облака бегут,

Как будто дуют ангелы, играя.

Задумалась: как кОроток маршрут

В конечный пункт — до ада или рая.

Наверное, сверху выглядит смешно

Вся наша суета сует земная —

Как мало лет на эту жизнь дано

И как её мы глупо проживаем.

Заботимся о красоте вещей,

Хотим безбедной жизни и здоровья,

О внешности волнуемся своей,

К мирским утехам воспылав любовью.

Не думаем: а нужно ль это всё,

Иль только льстит тщеславию больному,

А облака, как корабли, несёт

Над нашим хрупким суетливым домом.

И через сто, и через двести лет

Они вот так же будут плыть когда-то,

И есть мы в мире или нас уж нет,

Им всё равно — невелика утрата.

Смертушка

У них беда. У них поминки.

Погост и слёзы без надежды,

А жизни яркие картинки

Сменили чёрные одежды.

К ним смерть пришла необратимо.

Не пошутив, не передумав.

Не проплелась, старуха, мимо,

Вошла, здороваясь угрюмо:

«А… как всегда, меня не ждали.

Вот каково мне, нелюбимой,

Всегда причиной быть печали,

Как снег зимой, неотвратимой?

Охота мне смотреть на слёзы?

Сама бы сдохла от такого.

Но жизни нет моей угрозы,

А я устала, право слово.

Я тоже радости достойна,

Как все живущие на свете.

Я, может, счастье для покойных,

У них спросил бы кто… А эти —

Им только б слёзы лить без меры,

Да проклинать меня, старушку.

Живут, как нехристи, без веры

И чтут посмертные пирушки.

За упокой водяру хлещут,

А лучше бы Псалтырь читали.

Давно не сыщешь в мире вещих,

И я не повод для печали.

За всеми я приду когда-то,

А потому — живите с Богом.

Он — главный. Я не виновата,

Что всем живым туда дорога.

Что ж, поделюсь одним секретом:

Кто мертв у вас, у Бога — живы,

А вы простите мне за это,

Что я бываю некрасива.

Встреча

Какая встреча — Смерть и Жизнь.

Одна страшна, с тупой косой,

Другая с чаем, с колбасой,

И вечным лозунгом: «Держись!»

Смерть жизни задала вопрос:

«А нет ли камня, поточить?

Тут кое-кто не должен жить,

Да вот, срывается покос…

Ты мне с косою помоги!»

Тут жизнь от наглости такой

Аж поперхнулась колбасой:

«Позволь, но мы с тобой враги…»

И испытала легкий шок,

Глаза тараща на косу:

«Тебе я камень принесу,

Чтоб ты меня под корешок?

Иди-ка, дура, стороной.

Полно камней в других дворах!»

И смерть, сложив в мешочек страх,

Ушла за камнем в двор другой.

А жизнь, дохлёбывая чай,

Во след ей буркнула: «Иди!

Когда наточишь, приходи,

А не застанешь, извиняй.»

Цыган

Шёл цыган, цыган был пьян.

Солнце закатилось,

И роса душевных ран

По лицу струилась.

Был цыган не стар, но рван,

Даже без гитары.

Лишь седеющий туман

Был цыгану парой.

Ничего то не скопил,

И детей не нАжил,

Мало ел и много пил,

А иначе как же?

Не в болезни, не в бою

Потерял он силу.

Он цыганочку свою

Уложил в могилу.

Шёл цыган в степи пустой,

И лишь птица выла,

Что ему уж смерть с косой

Счёт до трёх открыла.

Раз — он слёзы рукавом.

Два — и солнце встало.

Три — увидел чей-то дом,

Смерть, скомандовав: «Крууугом»,

На ходули встала.

Дорога

Как быстро выросли дети,

Порою грустно немного.

Ещё вчера — на рассвете,

И нет конца у дороги.

Когда полжизни промчалось?

Когда огниво рассвета

В зените, вдруг, оказалось

Как в полдень жаркого лета?

Да нет же, есть ещё порох,

В душе по жизни шестнадцать,

И дел по-прежнему ворох,

И есть мотив наслаждаться.

Я помню, сын обещал мне

Добыть от старости средство,

Но годы скачут нещадно,

Назло наивному детству.

Украдкой глядя на маму,

Её зенит вспоминая,

Смиряюсь с мыслью упрямой:

Я тоже буду такая.

И это, братцы, нормально,

Такой порядок у Бога,

Но отчего же печально,

Что всё короче дорога?

Утро

Этим утром Господь апельсин золотой

Из небесных прислал закромов.

От красивой и щедрой посылки такой

Просыпается в сердце любовь.

Расплескался лучами оранжевый сок,

Освещая надежду мою.

Снова день убежит, как меж пальцев песок,

Суету приближая к нулю.

Так и мчится отмеренных лет череда.

Важно помнить одно: в каждом дне

Видеть нужно достоинства, помнить всегда —

Мы транзитом на этой земле.

Васька

Казалось бабуле, что кот её, Васька,

Который схоронен на заднем дворе,

Совсем не лежит одиноко в земле,

А в небе летает на облаке. «Слазь-ка», —

Кричала бабуля Василию вслух,

«Поел бы хоть рыбки, спустись на минутку,

Летаешь по небу уж целые сутки!»,

И с ней в унисон кукарекал петух.

Но Васька не думал спускаться домой.

Мурлыкал довольный и лапой махал,

А бабушка в небо кричала: «Нахал!»,

Слетевший платок поправляя рукой.

А после, присев на ступеньки крыльца,

Задумчиво глядя на свой огород,

Шептала довольно, светлея с лица:

«Устроился славно ты там, обормот!»

С улыбкой блаженной садилась за стол

И кашку овсяную ела одна,

А после смотрела в окошко она,

А вдруг её Васька покушать пришёл.

И я буду бабушкой старой, дай Бог!

Дай Бог не остаться одной, с петухом.

А если и так, то, видать, поделом,

У каждого в жизни свой кот и свой срок!

Брошенные

Мне приснился брошенный пёс,

Глаза его, полные слёз,

И в крик немой вопрос:

Не уж-то совсем не нужен?

И хозяин его, подлец,

По ярким эффектам спец,

Из хладных, что без сердец,

Хотя и добряк снаружи.

Пёс сидел на пути у всех,

Не худшая из помех,

В обход его все и в смех:

«Уселся, мол, на дороге».

А он просто не мог сойти —

Ему некуда было идти,

И могли бы его спасти

Двуногие люди-боги.

Век наш чёрствым не зря прослыл —

В человеке мотор остыл,

Сам себе он порой не мил,

Его бы кто спас сначала…

Пса хозяин с утра, подлец,

Вывез за город, наконец,

За пятнадцать дорог колец.

В груди тревога застряла:

«Поиграть? Поедет — за ним?..»

Рванул и ушёл сквозь дым!

«Как же так, я ведь был любим,

И мне даже имя дали!»

Побежал и бегал весь день,

Пока не исчезла тень,

А после застыл как пень,

И только глаза кричали:

«Почему он так? Почему?

Чем же я досадил ему?

А теперь я нужен кому?»

Барахталось сердце в мУке.

И мелькали ноги людей,

Небеса — темней и темней,

А ему больней и больней,

И вдруг он увидел… руки!

«Я смотрю за тобой давно,

Псина, горе у нас одно —

И тебе, и мне суждено

Поймать предательства пулю.

А давай-ка, пойдем ко мне,

Посидим вдвоём при луне,

А то я, братишка, в вине

Кровь раны своей смакую.»

Освещала луна их путь,

Не присесть им и не свернуть,

И хотелось вдвоём тонуть

В бездонной дружбе внезапной.

Я же, глядя во сне им вслед,

Убедилась, что худа нет

Без добра, вот и весь секрет

Безропотной веры в завтра.

В поисках места

Не формулируется боль

В слова уже известные.

Моя не нравится мне роль —

Своё не вижу место я.

Где кроме именно меня

Кого-то трудно выдумать,

Вошла чтоб в нишу бытия

Моя харизма с придурью.

Ведь я на месте на своём

На многое способная,

А жизнь проходит день за днём

И — не внутриутробная!

Но я по-прежнему не там,

Болею пробуксовками

И глаз замыливаю вам

Банальными рифмовками.

И если завтра умирать —

Кто знает планы Боговы? —

То «пустота, ни дать, ни взять» —

Диагноз будет строгий мой.

А мне так хочется понять,

Зачем меня задумали:

Чтоб календарь в уме листать

И хаять жизнь угрюмую?

Зачем тогда внутри кричит

И бредит амбразурами

Идейный шизик-паразит

С горячею натурою…

С утра встаю, чаёк попью

И снова по проторенной,

Шурша, листаю жизнь свою

Как скучную историю.

Тихий дождь

Я люблю тихий дождь, когда падают капли в костёр…

Дождь покоя, дождь памяти, дождь беззаботного детства.

Он приходит, с реалий смывая тоскливый узор.

В миг, когда я не знаю, куда мне от взрослости деться,

Каждой маленькой капелькой, будто небесной слезой

Омывает моё зачерствевшее сердце бывалой,

И такое внутри происходит с растаявшей мной,

Что сама бы я ливнем рыдающим в землю упала.

Тихий дождь у костра это вера в сегодня вчера,

Это я настоящая, я — из огня и дождинок,

Эта смытая с плеч не моих убеждений гора,

Это в мире горящего в сердце целующий инок.

Как вырастают крылья

Ты же знаешь, как вырастают крылья!

Ты же помнишь тот волшебный момент,

Когда после долгой поры бессилья

Получаешь с неба ангажемент.

И взлетаешь, воздух побед вдыхая,

Под тобою город твоих проблем,

Рассекая небо в районе рая,

Ты не помнишь зла и доволен всем.

Пусть наступят чёрные дни тревоги,

Пусть от крыльев дыры краснеют ран…

Ты же знаешь, дело-то за немногим —

Просто верить, в то, что на всё есть план.

Значит, время новый полёт готовить.

Значит, надо просто терпеть и ждать.

Конец ознакомительного фрагмента.