Там, где ты нужен

Брюс Кэмерон, 2019

Добрый пес Бейли спешит на помощь новой семье. В ней каждый переживает проблемы по-своему и не торопится делиться с родными своими трудностями. Пес изменит их жизни и напомнит, как важно не забывать о тех, кто всегда рядом. Несмотря ни на что. Ведь именно для этого и нужны друзья.

Глава пятая

Берк схватил меня за шлейку и нацелил в сторону гостиной. Мне казалось, я знал, что от меня требуется, и, когда он сказал «Помогай!», направился к дивану, полагая, что он хотел именно туда. Но он меня озадачил, развернув снова.

— Помогай!

Лестница? Я подтащил его к ней и остановился, сбитый с толку. Грант стоял наверху и ухмылялся. Берк положил руку на нижнюю ступеньку, а другой схватился за шлейку.

— Помогай!

Я нерешительно шагнул вперед. Берк оттолкнулся свободной рукой, пыхтя от усилия.

— Помогай! — приказал он, когда я остановился. Это было как-то неправильно — тело Берка тянуло меня назад. Грант мог бы спуститься и помочь нам.

— Давай же, Купер.

Я одолел одну ступеньку, потом другую. Мы вошли в ритм и начали двигаться более слаженно. Берк тяжело дышал.

— Да! — шептал он. — У нас получается, Купер!

Грант перестал ухмыляться и снова скрестил руки на груди.

Я почувствовал запах папы, но был сосредоточен на том, чтобы добраться до верха. Я не знал, что будет, когда мы туда доберемся, но надеялся на курочку.

— Что здесь происходит? — спросил позади нас папа.

Услышав голос отца, Берк и Грант замолчали и напряглись. Я не стал махать хвостом — пусть мальчики знают, что я отношусь к происходящему очень серьезно, хотя и не понимаю, что к чему.

— Скажешь ему, Грант? — весело спросил Берк.

Грант сглотнул.

— Я задал вопрос, — сказал папа Чейз. — Что вы двое тут делаете?

Берк с улыбкой смотрел на брата.

— Я показываю Гранту, как Купер помогает мне подниматься по лестнице.

Услышав свое имя, я решил, что теперь можно и помахать.

— Ох. — Папа Чейз потер лицо. — Ладно, а вниз он тебе поможет спуститься?

— Вероятно. Мы еще не пробовали, — ответил Берк.

— Если понадобится помощь, дай знать, — сказал папа Чейз. — Лиха беда начало. — Он направился на кухню.

Грант выдохнул.

Берк покачал головой.

— С дымящимся стволом в руках у тебя вряд ли был бы более виноватый вид. Как думаешь, папа рассердился бы, узнав, что ты издеваешься над братом?

— Издеваюсь, — усмехнулся Грант. — Любой может подняться ползком по лестнице на руках, а у тебя к тому же была собака.

— А ты попробуй.

— Думаешь, не смогу?

— Нет, — заявил Берк.

— Ладно. Гляди.

Грант сложил кресло, стащил его по лестнице, затем раскрыл и поставил внизу. Затем он встал на четвереньки. Я напрягся — ему требуется «Помогай»?

— Нет, на колени опираться нельзя, — возразил Берк.

— Я и не опираюсь.

— Волочи ноги.

— Сам знаю!

— Ага, всего один шаг, а ты уже пользуешься ногами.

— Глупости.

— Значит, признаешь, что не можешь это сделать.

— Знаешь что? — Грант встал, перепрыгнул через нижнюю ступеньку и с размаху пнул кресло. Оно с грохотом упало.

— Эй! — крикнул папа Чейз, стремительно появляясь из кухни. — Что, я вас спрашиваю, тут происходит?

Грант вперил взгляд в пол.

— Грант? Ты ничего не хочешь мне сказать?

— Ненавижу эту дурацкую инвалидную коляску! — крикнул он.

Папа уставился на него.

— Да ну? — спокойно осведомился сидящий рядом со мной Берк. — А мне она нравится.

— Мы здесь не портим вещи, Грант. Уяснил?

Грант потер глаза. Я почувствовал запах его соленых слез. Не говоря ни слова, он бросился к входной двери.

— Грант! — крикнул папа Чейз.

Берк кашлянул.

— Папа?

Папа Чейз сделал пару шагов вслед за Грантом, но затем остановился и взглянул на нас.

— Поможешь спуститься?

Папа Чейз посмотрел в ту сторону, куда убежал Грант.

— Ну его, папа, — тихо прошептал Берк.

Папа Чейз поднял Берка и посадил в кресло, хотя я был рядом и мог сделать «Помогай!».

Спустя несколько дней мы играли во дворе в «Возьми!». Берк разбросал несколько предметов — ботинок, мяч, палку и носок, — а затем сказал мне: «Возьми!» Я никогда не слышал этого слова прежде, и, хотя чувствовал, что это, наверное, имеет какое-то отношение к «тренировкам», в тот день мне не очень хотелось напрягаться. Поэтому я набросился на палку и дал ей хорошую трепку.

— Брось! — приказал Берк.

Я смотрел на него с недоверием. «Брось!» палку — это как?

— Брось! — повторил он.

Я уронил палку. Он указал на мяч.

— Возьми! — Я поднял палку. — Брось!

Я решил оросить цветок в надежде, что Берк сделает «Брось!» своей новой игре в «Возьми!».

— Возьми мяч! Возьми!

День был теплым, от травы исходили такие опьяняющие ароматы, что мне хотелось покататься на спинке, а после, пожалуй, вздремнуть, но Берк, по-видимому, не собирался расслабляться. Я подошел к нему и лизнул руку, давая понять, что по-прежнему люблю его, несмотря на все его сумасбродства.

К нам подошел папа Чейз.

— Как у вас дела?

От папы Чейза пахло грязью — он, судя по всему, знал, как надо развлекаться в такой денек!

Берк грустно вздохнул, и я подошел к нему и срочно выполнил «Сидеть!», чтобы его подбодрить.

— Не очень. Может быть, нужно сначала бросать предметы и указывать на них, чтобы он научился следовать за моим пальцем?

— Ни одно стоящее дело не получается сразу, Берк. У вас с этим животным все идет замечательно. У тебя талант. Но даже с талантом нужна практика.

— Как тебе с гитарой? — ловко поддел Берк.

Папа Чейз рассмеялся.

— Говорили, что у меня талант. Но спустя двадцать пять лет я играю лишь чуточку лучше, чем когда впервые взял в руки эту чертову бренчалку.

— Но ты никогда ею не занимаешься.

— Это неправда. Занимаюсь, когда вас с Грантом нет поблизости. Я ухожу в сарай, чтобы не резать слух бабушке.

— А почему ты никогда не играешь для нас, папа? И почему ты ни разу не взял нас на выступление вашей группы?

— В бар пускают только взрослых — тех, кому есть двадцать один год, сын.

Мы разом подняли глаза: по дороге катилась длинная колонна огромных сверкающих машин, двигавшихся вплотную друг к другу.

Я уже кое в чем разбирался. В автомобилях было больше сидячих мест для людей. В грузовиках сидячих мест было обычно меньше, зато в них помещалось много другого, например, растений, которые часто возил папа Чейз. В фургонах перевозили клетки и сильно пахло животными. Еще был тихоходный драндулет — шумный, дребезжащий, с одним сиденьем, торчащим высоко над колесами. Но сейчас эти штуковины на дороге были очень странные — огромные и почти бесшумные, следовавшие друг за другом единым, тесным строем.

Я залаял: пусть знают, что я за ними слежу — чем бы они там ни были — и что я собака.

— Правильно, Купер. — Папа Чейз нагнулся и потрепал меня по голове. — Это враги.

— Бабушка говорит, они — будущее, — возразил Берк.

— Ну-ну, — папа Чейз встал и хлопнул себя по штанам. — Надеюсь, не наше будущее. Беспилотные уборочные комбайны. Робофермеры. Раньше в такой денек на каждом спаржевом поле работало по двадцать-тридцать человек, а теперь нет ни души, только эти штуки. То же самое с картошкой и со всем прочим.

— Но у нас не так.

— Верно. У нас сейчас Грант собирает спаржу для фермерского рынка в субботу.

Берк погладил меня так, что я сразу понял: ему было грустно.

— Жаль, что я не могу помочь, папа.

— Когда-нибудь сможешь, Берк.

Машины курсировали мимо каждый день, когда мы с Берком отрабатывали во дворе «Возьми!». Я научился следовать за его указательным пальцем и выполнять «Возьми!» с перчаткой, мячиком и иногда, к своей радости, даже с палкой. Потом в ход пошли другие предметы — подушки, рубашка, упавшая вилка. «Возьми!» означало, что я должен был поднимать предметы и выполнять «Брось!» пока, наконец, не выбирал то, за что полагалась вкусняшка.

Эта игра мне не очень нравилась.

Насколько мне было известно, никто никогда не играл в «Возьми!» или во что-нибудь еще со старой козой Джуди. Ее все гладили, хотя она не была собакой и, наверное, даже не получала удовольствия от такого обращения, но только бабушка заходила в загон, сидела и говорила с Джуди. Джуди не махала хвостом и вообще, похоже, не реагировала, хотя к бабушке, правда, прижималась.

— О, Джуди, ты такая милая. Я помню, когда ты впервые пришла к нам малышкой, — говорила бабушка. — Мигелю не терпелось показать мне тебя. Он знал, что я буду тебя любить. Он был хорошим человеком, Джуди.

Я махал хвостом от такого проявления чувств, в которых сквозила печаль.

В отсутствие бабушки Джуди часто взбиралась на ее табуретку. Интересно, знает ли об этом бабушка, спрашивал себя я.

Берку нравилось проводить время за столом в своей комнате, молча скрепляя маленькие кусочки пластика и капая на них едкую жидкость. Штука была настолько вонючая, что я чихал.

— Над чем ты работаешь? — Мы с Берком подняли глаза. В дверях, опираясь о косяк, стоял Грант.

— Это солнечная электростанция. Я собираюсь использовать ее для питания всего города.

Грант отделился от двери.

— Ну-ка покажи.

Берк смерил брата взглядом.

— Ладно, — медленно согласился он. — Я построил вот эти дома. И отель, и ратушу…

— И чем же они питались все это время, пока не было электростанции?

— Это не история, Грант. Я строю город не в хронологическом порядке. Мне просто нравится делать макет, чтобы потом, когда закончу, все оказалось на своих местах.

— Если ты так хочешь, то конечно. Но, по-моему, интереснее сделать ферму, потом жилье для работников, а затем лавки на главной улице. С керосином, потом с углем, с лошадьми, а потом с машинами. Твой вариант скучен. А в моем, по крайней мере, было бы приключение, цель. Какой толк, если нет развития?

— Значит, если бы ты хотел пустить троллейбус, то начал бы с собрания в ратуше? Провел бы исследование воздействия на окружающую среду?

— Ты играешь в куклы. Это глупо, — усмехнулся Грант.

Когда Грант и Берк разговаривали, я нередко чувствовал, как в них обоих закипает раздражение. Я ощущал его и сейчас.

— Так тебе что-то нужно, Грант?

Грант вздохнул, внимательно посмотрел на брата, затем кивнул и заговорил:

— Хочу поиграть в баскетбол с ребятами в эти выходные, а папа, как всегда, говорит, что я должен работать. Поэтому я сказал, что помогу Миллардам собрать клубнику — сам знаешь, как наш папа любит помогать ближним, и все такое.

— А при чем тут я?

— Ну, просто когда папа вернется, скажи ему, что за мной пришел мистер Миллард. Тебе он поверит.

— Не понимаю, почему я должен это делать. Врать папе.

— Разве не я выполняю всю работу? У тебя есть хоть одна обязанность? Нет, ты просто сидишь тут и строишь свой дерьмовый городок для Барби.

— Думаешь, я не стал бы помогать папе, если бы мог? — Берк с яростью ударил кулаком по ручке кресла. Я вздрогнул, а затем обнюхал его руку.

— Ладно, просто… Извини. Я слегка перегнул, потому что я всего лишь хочу поиграть в баскетбол и знаю, что папа не разрешит. Могу я на тебя рассчитывать?

— Значит, папа спрашивает: «Куда ушел Грант?», а я говорю: «Ну уж точно не в баскетбол играть».

— В точку, Берк.

Позже, когда Грант вместе с папой складывали дрова во дворе, я помог Берку подняться по лестнице, а затем, когда он развернул меня в сторону комнаты, в которой спал Грант, выполнил «Помогай!». Мой мальчик смеялся, но в то же время был странно напряжен и, услышав, как бабушка открывает буфет, замер. Затем он направил меня к шкафу, достал оттуда ботинки и в каждый капнул вонючей жидкостью, от которой заслезились глаза. Что же он такое делал?