Убийство в кукольном доме. Как расследование необъяснимых смертей стало наукой криминалистикой

Брюс Голдфарб, 2020

Удивительная история Фрэнсис Глесснер Ли – матери современной криминалистики – и увлекательный рассказ о том, как зарождалась судебная медицина. На протяжении большей части человеческой истории подозрительные смерти практически не расследовались. Убийства в подавляющем большинстве случаев сходили преступникам с рук. Фрэнсис Глесснер Ли, светская львица из богатой и влиятельной чикагской семьи, в силу своего статуса вообще не собиралась делать никакую карьеру, не говоря уже о том, чтобы погрязнуть в расследованиях преступлений. Шли не слишком примечательные годы и десятилетия ее жизни, пока у Фрэнсис неожиданно не появилось необычное хобби. Она познакомилась с судмедэкспертом Джорджем Магратом, который рассказывал ей о случаях из своей практики, а со временем стал пускать в комнату для вскрытий, чтобы наблюдать за процессом. Было время поговорить о ядах, травмах и характерах повреждений. Фрэнсис стала ненасытным читателем, штудировала книги о преступлениях и в конечном итоге создала самую обширную в стране библиотеку юридической медицины. Всё это привело ее к созданию методики исследования преступлений: через серию диорам размером с кукольный домик, детально изображающих места реальных преступлений – «Этюдов на тему необъяснимой смерти». Они были впервые использованы в качестве учебного пособия на семинарах по убийствам как часть первой программы по юридической медицине в Гарвардской медицинской школе в 1930-х годах, а затем с 1945 года использовались на семинарах по убийствам для полицейских детективов. Кукольные домики Фрэнсис до сих пор изучаются и считаются классикой криминалистики. Ли стала источником вдохновения для документального фильма, книги фотографий, минимум двух сборников стихов и даже сюжета популярного телесериала о судебной медицине. В этой книге Брюс Голдфарб рассказывает необычную историю Френсис Глесснер Ли, вплетая ее в историю современной криминалистики. Для кого эта книга Для тех, кто интересуется редко освещаемыми страницами истории, жанром true crime, биографиями незаурядных личностей, сильных женщин. От автора Несмотря на то, что личность и деятельность Френсис Ли вызывала неподдельный интерес, историю ее жизни никто никогда не рассказывал. Статьи о Ли и «Этюдах», которые я читал в печати и в интернете, изобиловали ошибками и неверной информацией. Ли изображали богатой старухой, которая строила странные кукольные домики. Я знал, что это далеко не всё, что она собой представляла. Она была проводником перемен: реформатором, педагогом и пропагандистом судебной медицины. Становилось всё более очевидно, что нужно рассказать историю Ли. Кому можно было бы доверить эту миссию – изложить историю честно, старательно и подробно? Кто мог бы представить факты и при этом не использовать личность Ли в тех или иных политических целях? Единственный человек, кому я бы доверился, – я сам. Поэтому я взялся за работу – из уважения к Ли и чувства долга перед ее наследием. Ли требовала, чтобы следователи неустанно изучали факты, чтобы установить истину, и руководствовались уликами, куда бы они ни вели. Рассказ ее собственной истории заслуживает того же. Я подошел к этой теме как журналист, освещающий исторические события. Я постарался представить факты без домыслов и приукрашивания. Не знаю, смог бы я когда-нибудь соответствовать строгим стандартам Ли. Но надеюсь, что отдал ей должное. На русском языке публикуется впервые.

Предисловие

Я впервые увидела диорамы Фрэнсис Глесснер Ли в 2003 году, когда, будучи еще молодым врачом, отправилась в Балтимор, чтобы пройти собеседование на вакансию в бюро судебно-медицинской экспертизы. Директор бюро, доктор Дэвид Фаулер, спросил, видела ли я «Этюды». Я честно ответила: понятия не имею, о чем он говорит. Тогда Фаулер отвел меня в темную подсобку и включил свет. В углу комнаты стояли небольшие коробки, прикрытые от пыли тряпками, а в них под оргстеклом скрывался замысловатый и причудливый мир насилия и смерти.

«Этюды на тему необъяснимой смерти» — это сцены убийства в миниатюре. Я внимательно их рассматривала. Заметила напольную плитку в горошек и обои с невероятно детальным цветочным узором в одной из крошечных комнат. В другой коробке находился деревянный домик с кухней и двухъярусными кроватями. На чердаке лежали снегоступы, на плите стояла кастрюля. Ребенком я играла с похожим домиком и постоянно упрашивала отца отвезти нас в магазин миниатюр, чтобы купить аксессуары для моего личного маленького мира, но я никогда раньше не видела настолько тщательно проработанных кукольных домов. Чтобы сделать тарелки для кукол, я использовала пластиковые кружочки от бутылочных пробок. В «Этюдах» тарелки были сделаны из фарфора. Фарфора! На кухонных полках стояли консервные банки, и надписи на них (как и заголовки в газетах) можно было прочитать. Я завороженно рассматривала детали.

А среди деталей были брызги крови на обоях, гротескные обгоревшие останки тела на сожженной кровати, висельник с побагровевшим лицом. Совсем не обычные кукольные дома. Не игрушки для детей. Что же такое я рассматривала? Кто это сделал? И самый захватывающий вопрос: что здесь произошло, в каждой из историй, запечатленных в миниатюре?

Я приехала на собеседование в Балтимор после двух лет обучения на судебного патологоанатома в Нью-Йоркском бюро судебно-медицинской экспертизы. Во время учебы я вместе с судмедэкспертами из бюро бывала там, где погибли люди. Мне объясняли, что нужно искать и что можно найти на месте смерти, чтобы по велению закона окончательно определить причину и род необъяснимой, внезапной или жестокой кончины. Именно так судмедэксперты учатся расследовать смерти — на практике.

Есть что-то неприятное и извращенное в необходимости без приглашения заходить в чужой дом, рыться в аптечке, мусорных баках и холодильнике, пытаясь установить, почему хозяин дома лежит на полу мертвый. Следователи из Нью-йоркского бюро были дипломированными профессионалами, они научили меня, на чем нужно сосредоточить усилия: что следует высматривать, нюхать, щупать и к чему прислушиваться.

В аптечке вы найдете свидетельства недугов покойного. Большая бутылка антацида подскажет, что он страдал от проблем с пищеварением, но также может говорить и о недиагностированных проблемах с сердцем. Упаковки рецептурных лекарств расскажут, использовались ли эти препараты по назначению, а может, их вовсе не принимали или, наоборот, злоупотребляли таблетками. В мусорном ведре порой скрываются неоплаченные счета, извещения о выселении или выброшенный черновик предсмертной записки. Иногда в холодильнике полно еды, а иногда стоит лишь одинокая бутылка водки. Если еда свежая, то и труп, скорее всего, тоже. Если же она испортилась, это может подсказать степень разложения тела и помочь определить время смерти. На месте трагедии все составляет часть истории, здесь истина обычно скрывается в деталях. Я, судмедэксперт, не могу поговорить с пациентом. Его история болезни — это его окружение, именно на эти данные я буду опираться на следующий день в морге, проводя вскрытие и дополняя его результатами картину трагедии. Мой наставник, покойный доктор Чарльз Хирш, ведущий судмедэксперт Нью-Йорка с огромным стажем, говорил всем, кому посчастливилось у него учиться: вскрытие — это только часть расследования смерти.

Учась проводить вскрытия, я также узнала, что находки с места гибели не всегда что-то раскрывают. Они могут быть бесполезными. Они могут заводить в тупик. Пистолет в руке покойного и свидетель, утверждающий, что у погибшего была депрессия, — аргументы в пользу самоубийства. Но в морге я обнаруживаю отсутствие ожогов и следов пороха на коже, а значит, в покойного выстрелили с расстояния минимум 80 сантиметров. Человека убили, а затем попытались инсценировать самоубийство. Или кажется, что женщина мирно почила в своей постели во сне. А на следующий день вскрытие показывает, что под чистой кожей на шее залегают глубокие кровоподтеки, а в белках глаз есть точечные кровоизлияния, — все это говорит о насильственном удушении. Так во время учебы я узнала: улики на месте смерти могут подсказать, что вы обнаружите при вскрытии, но не могут полностью его заменить.

Уникальные истории, изображенные в «Этюдах», вернули меня в ту эпоху, когда лишь зарождалось расследование смертей с помощью научных методов, и медики только начали оспаривать первенство коронеров и полицейских детективов в роли экспертов, способных выявить насильственную смерть. Передо мной были работы незаурядного мастера и медицинского эксперта, применившего свои таланты для создания чего-то, что больше, чем наука, и глубже, чем искусство. Экспонаты были практичными, познавательными, а их загадки полностью поддавались расшифровке, при этом интерпретация каждой сцены могла меняться в зависимости от той информации, которую принесло бы вскрытие. Возможность изучать комнаты, заглядывая в них сверху, смотреть на кукол, а не на двигающихся живых людей (или их уже неподвижные тела), позволяла натренировать взгляд и научиться подмечать детали. Я поняла, что «Этюды на тему необъяснимой смерти» были сродни моей практике в Нью-йоркском бюро судебно-медицинской экспертизы, только в миниатюре. Те навыки, которые я приобрела, расследуя сцены смерти в разнообразных реальных квартирах, домах, офисах и на стройках, можно было получить и здесь. Меня поразило то, сколько времени и усилий, вероятно, ушло на создание таких разнообразных, сложных и загадочных сценариев и сколь многому можно было научиться, внимательно их изучая.

Когда я впервые разглядывала эти диорамы, хранившиеся в подсобке Балтиморского бюро судмедэкспертизы, они были уже старыми и пребывали не в лучшем состоянии. Присматривали за ними, кажется, только сотрудники бюро, которые иногда заводили гостей полюбоваться на эти работы как на исторический курьез. У публики не было возможности увидеть диорамы. Впрочем, несмотря на их возраст и состояние, работы Фрэнсис Ли по-прежнему использовали для подготовки экспертов. Но я боялась, что вскоре их ждет печальная судьба.

В следующие годы усилиями Брюса Голдфарба — администратора Балтиморского бюро судмедэкспертизы и автора этой книги — «Этюды на тему необъяснимой смерти», сделанные Фрэнсис Ли, починили, обновили и сохранили. В 2017 и 2018 годах их выставляли в Смитсоновском институте, о них писали в книгах, журналах и интернете. Книга Голдфарба стала кульминацией многолетних исторических исследований, опирающихся на первичные источники информации, включая бумаги самой Фрэнсис Глесснер Ли. Это история о том, как одна самостоятельная, упорная, интеллектуальная и творческая женщина погрузилась в хобби, оказавшее огромное влияние и на медицину, и на судебную практику. Голдфарб рассказывает о Фрэнсис Глесснер Ли, о ее уме, влиянии, богатстве и пробивном характере, вписывая ее личную историю в историю судебной экспертизы убийств. Эта захватывающая и атмосферная книга докажет вам, что Фрэнсис Глесснер Ли следует признать родоначальницей современной судебно-медицинской экспертизы.

Ее «Этюды на тему необъяснимой смерти» изменили целый мир.

Джуди Мелинек, доктор наук, судмедэксперт, в соавторстве с Т. Дж. Митчеллом написала мемуары «Ты труп, приятель. 2 года, 262 тела. Откровенные дневники судмедэксперта» и роман «Первый разрез»