Капкан

Брук Лин (2023)

Что может вырасти на осколках разбитого сердца? Редко что-то хорошее. Когда Медея узнаёт, что её любимый женат, она закрывает своё сердце и из нежной, любящей девушки превращается в стерву, не позволяющую никому посягать на свою свободу. Но её жизнь меняется, когда она встречает Роланда — холодного и властного мужчину, не терпящего непослушания. Он втягивает её в криминальный мир, и вспыхнувшая между ними ненависть перерастает в одержимую страсть, которая становится для Медеи разрушительной. Сможет ли она справиться с правдой, которую Роланд принесёт с собой? И выберется ли из капкана порока?

Глава 2

За долгие годы, что родители работают у семьи Ханукаевых, я лишь однажды приезжала туда и помогала маме с уборкой домиков для гостей. Это было так давно, что порой мне кажется, эти воспоминания ложные и всё было лишь детской фантазией ребёнка, которому иногда не хватало материнского внимания. Это не значит, что я выросла недолюбленным ребёнком. Отнюдь. Но я выросла в семье, где всегда не хватало денег и родителям приходилось работать не покладая рук, чтобы обеспечить наше с сестрой будущее.

Подъезжаю к высоким кирпичным воротам, вдоль которых красиво усажены туи. Внимательно изучаю окрестность, освещённую ночными фонарями. Даже сумерки не сумели скрыть всей роскоши этого поселения: высокие кирпичные дома, скрытые за высокими воротами, и припаркованные рядом дорогие автомобили не могут не вызывать приятных ощущений внутри. Это именно то, что я бы хотела видеть каждый день, выходя из дома. Когда-то давно я обещала родителям построить большой дом с красивым садом на заднем дворе. И до сих пор греюсь мыслью, что однажды мне удастся сдержать данное обещание.

— Доченька, — слышу голос мамы и оборачиваюсь.

— Рада тебя видеть, — подхожу к ней и заключаю в объятия.

Она отстраняется и внимательно изучает меня с ног до головы.

— Ты почему так похудела? — скорее отчитывает, чем спрашивает.

— Слегка устаю на работе, — признаюсь честно.

Она проходит к воротам, и я следую за ней.

— Может, переедешь обратно к нам? — интересуется с лёгкой надеждой в голосе. — Мы с папой скучаем.

— Мне будет сложно вернуться, ты ведь понимаешь, — улыбаюсь и подхожу ближе. — И я тоже скучаю по вам, — вытягиваю из себя признание.

Любое ласковое слово, любое признание даже самым близким людям даётся мне с трудом. Порой из-за этого я кажусь холодной и бесчувственной. Но я просто перестала придавать словам значение, стараясь проявлять свою любовь к ним поступками.

Мама знакомит меня с рабочим персоналом на кухне, проводит небольшую экскурсию по своему рабочему месту в пекарне, и только потом мы проходим в посудомоечную, где я буду сегодня работать.

— Прости, что пришлось просить выходить сюда. — Она протягивает руку к моему лицу, слегка поглаживает щёку, нежно смотря в глаза, а после быстро отстраняется, зная, какой дискомфорт мне приносят нежные прикосновения.

Ещё совсем недавно я каждый вечер тянулась в родительские объятия, чтобы в очередной раз сказать им, как я их люблю. А сейчас избегаю любого тактильного контакта с ними, требуя к себе более строгого отношения. Я не могу позволить им любить себя, хотя и нуждаюсь в этом как никогда раньше. Но я чувствую себя грязной и недостойной этого, поэтому всегда отталкиваю.

— Какие глупости, мам, — закатываю глаза и надеваю на себя фартук. — Ради тебя всё, что угодно.

Мои слова заставляют её широко улыбнуться. Объяснив всё, она прощается со мной и уходит к своему рабочему месту, а я принимаюсь за работу.

День кажется долгим и загруженным. Только к полуночи все работники кухни освобождаются, и я вместе с ними.

В помещение входит мужчина лет пятидесяти. По реакции вокруг понимаю, что это хозяин дома. Интеллигентный и для своих лет красивый мужчина. Он раздаёт премиальные в конвертах всему персоналу, а подойдя ко мне, останавливается и начинает разглядывать.

— Ева, это ваша дочь? — интересуется у мамы, но не сводит с меня глаз.

— Да, — с лёгким волнением отвечает она.

Он молча изучает моё лицо, а после продолжает:

— Вы очень похожи на мать. Как вас зовут? — обращается ко мне.

Его слова звучат нелепо. Мы с мамой абсолютно разные, начиная с цвета глаз, заканчивая всем остальным. Говорят, я точная копия покойной бабушки с папиной стороны, но мне никогда не доводилось видеться с ней, поэтому я не могу судить.

— Медея, — представляюсь ему.

— Очень приятно, Медея, — улыбается таинственно, протягивая мне конверт, и представляется в ответ. — Ренат Янович.

— Взаимно, — отвечаю без каких-либо эмоций и принимаю деньги.

Мужчина проходит дальше, а я обращаю своё внимание на маму, которая встревоженно смотрит ему вслед. Хмурюсь, не понимая, что именно её так взволновало.

Как только Ренат Янович покидает помещение, все садятся за поздний ужин, а я двигаюсь к выходу, чтобы покурить. На дворе уже далеко за полночь, но по ту сторону двора до сих пор слышатся разговоры самых стойких гостей. Увидев диван, расположенный в маленьком закутке, удобно устраиваюсь на нём и взвываю от наслаждения. Пять часов на ногах дают о себе знать.

Достаю сигарету, зажигаю и делаю долгожданную затяжку. Изучая двор вокруг себя, не замечаю, как рядом оказывается питбуль, который подозрительно принюхивается к моей обуви. От неожиданности отдёргиваю конечность, от чего собака начинает неодобрительно рычать.

Мысленно прощаюсь с одной из частей своего тела, но из-за угла появляется мужчина и окликает собаку. Она покорно отстраняется от меня и бежит к своему хозяину.

— Здесь не курят, — грубый мужской голос теперь обращается ко мне.

— А где же курят?

Закидываю ногу на ногу и всматриваюсь в темноту, делая новую затяжку. Лица собеседника мне не разглядеть, так как он не спешит встать под свет уличного освещения.

— Раскройте глаза, — он указывает рукой в сторону.

Я оборачиваюсь и вижу в метрах ста беседку и сидящих в ней двух курящих мужчин.

— В следующий раз буду знать, — раскачиваю накинутую ногу взад-вперёд. — Спасибо, что оповестили.

Решаю остаться на месте, так как не вижу смысла вставать и идти в курилку из-за двух затяжек. Но мужчина, кажется, другого мнения. Он резко оказывается рядом, наклоняется надо мной и выхватывает сигарету из рук, что выводит меня из себя. Я поднимаю голову вверх, и теперь мне предоставляется возможность разглядеть его.

Суровые черты лица, немного пухлые губы, зажатые в твердую линию, и неимоверно тяжёлый взгляд серо-голубых глаз, что выжигает во мне дыры. Он точная копия хозяина этого поместья. Скорее всего, сын, которого я ни на шутку разозлила. Ну тут уж наши чувства взаимны.

— Могли бы и попросить, я бы угостила новой, — лучезарно улыбаюсь ему, из последних сил скрывая злость.

— Не заставляй меня тушить её об тебя, — бесстрастным голосом произносит он и протягивает сигарету обратно: — Потуши сама.

Его неуважительное обращение ко мне начинает кипятить кровь, и хочется этот окурок потушить прямо об его язык. Очертив круг ногой, я медленно встаю и отбираю сигарету обратно. А после, долго не думая, кидаю её на брусчатку и тушу ногой.

— Как скажешь! — ухмыляюсь ему в лицо и разворачиваюсь обратно к служебному входу, чтобы пойти поторопить маму.

Но не успеваю я и шагу ступить, как он хватает меня за локоть и разворачивает к себе.

— Я понимаю, что воспитанию таких, как ты, не учат. Однако наклонись и возьми этот окурок и брось в мусорный бачок.

— А ты, прости, кто такой, чтобы мне указывать? — спрашиваю, уже теряя остатки терпения.

— Кто я такой? — переспрашивает с усмешкой на губах. — Малышка, лучше тебе сделать то, что я сказал, и не связываться со мной.

Его слова лишь веселят меня. Тоже мне, очередной герой-пустослов.

— Я сделаю вид, что испугалась. А то, боюсь, травмирую твоё завышенное эго.

Его пальцы сильнее впиваются в руку, и я слегка взвываю от боли. Он медленно, с особой лёгкостью, опускает меня к земле, хоть я и пытаюсь этому противиться. Однако поднимать этот окурок я всё равно не стану. Пусть хоть руку ломает, но я не лишу себя гордости перед таким самодовольным гадом.

— Твоя обязанность наводить чистоту в этом доме, а не создавать бардак. И если до тебя не доходят такие элементарные вещи…

— Что? Уволишь меня? — перебиваю его.

Становится весело и вместе с тем грустно от того, что я не увижу, как изменится выражение лица этой сволочи, когда он узнает, что я не работаю на их семью.

— Сомневаешься? — шипит мне в ухо, сжимая сильнее руку.

— Что? Что здесь происходит? — слышу испуганный голос матери позади себя.

Рука, держащая меня, ослабевает, и я вновь выпрямляюсь в спине.

— Здравствуйте, Ева, — как ни в чем не бывало приветствует он маму.

— Здравствуй, Роланд, — вежливым, но трясущимся голосом обращается она к нему и переводит взгляд на меня. — Это моя дочь Медея, — представляет меня.

— Жаль, что она лишена ваших манер, — бросает он сухо.

Мне хочется вцепиться в него и исцарапать лицо, но строгий взгляд мамы заставляет меня задуматься перед тем, как сделать очередную глупость.

— Граф, за мной. — Он бьёт рукой по ноге, и собака мгновенно встаёт с места и направляется к нему. — Всего хорошего, — обращается к матери и вскоре вместе с собакой исчезает из виду.

Мама выдыхает с облегчением.

— Складывается впечатление, что эти люди тебя бьют. Почему ты так взвинчена рядом с ними?

— Что произошло между вами? Вы знакомы? — игнорирует мои вопросы.

— Упаси Боже иметь такие знакомства. Просто хам невоспитанный!

Мама замечает потушенную сигарету на земле, укорительно смотрит на меня и нагибается, чтобы поднять её и выбросить в урну. Но я опережаю и делаю это вместо неё.

— Ох, Медея, держись от сыновей этой семьи подальше, — вздыхает она, направляясь к выходу.

— Не переживай. Мне сполна хватило знакомства с одним из них. И, надеюсь, больше не доведётся с ним встречаться.