Уроки обольщения

Бронвин Скотт, 2016

Мисс Клэр Велтон хороша собой, богата, умна, владеет четырьмя иностранными языками, однако до сих пор не получила стоящего предложения руки и сердца. С детских лет Клэр влюблена в неотразимого Джонатана Лэшли, но молодой дипломат совершенно не замечает ее. На балу Клэр ненароком делает Джонатану замечание по поводу его французского произношения, не зная, что это его слабое место. Из-за проблем с французским мистер Лэшли рискует потерять ответственный дипломатический пост. Джонатан просит Клэр дать ему несколько уроков, и та соглашается. Постигая язык любви, Джонатан проникается нежным чувством в мисс Велтон. Между ними разгорается страсть, однако на пути влюбленных стоит расчетливая и коварная сердцеедка Сесилия Нотэм и ее могущественный отец, от которого зависит карьера Джонатана…

Глава 2

Отныне все изменится.

Три дня спустя слова Беатрис все еще звучали в ее голове. Они должны перестать принимать то, что им не нравится, и бороться за лучшее будущее. Клэр была согласна с этой концепцией, но пока лишь в теории. Речь Беатрис была пламенной и вдохновляющей, как призыв Генриха V: «Что ж, снова ринемся, друзья, в пролом!» Но почему именно она должна быть первой?

Клэр в очередной раз расправила складки шелкового платья, сшитого для нее Эви, и двинулась вверх по лестнице особняка Бортов следом за своими родителями. Они были приглашены на ужин в дом родителей Мэй.

Подругам следовало выбрать ту, которая точно добилась бы успеха. А попытки добиться невозможного могли лишь навредить. Она хорошо это знала. Когда-то Клэр уже попыталась, и эксперимент с треском провалился. Джонатан не замечал ее все эти три года. И с чего вдруг он должен заметить ее сейчас? Или другие мужчины? Три года она пыталась остаться незамеченной, стараясь не напоминать людям, что она та самая девушка, которая появилась на самом грандиозном бале сезоне в таком же платье, как у Сесилии Нотэм.

В огромном холле особняка Бортов, поражавшем своим высоким потолком, белоснежными мраморными полами и античными статуями в просторных арках, Клэр ощутила, как нарастает волнение. Конечно, легко было болтать с подругами об изменениях в жизни, но на деле все оказалось гораздо сложнее. Она немного приободрилась, вспомнив, что Мэй тоже будет здесь сегодня вечером, помогая своей матери развлекать гостей, но, подумав о том, что Джонатан Лэшли и его родители, а также семья Сесилии Нотэм тоже окажутся среди приглашенных, она испытала новый прилив неуверенности.

Конечно, здесь будут и другие представители высшего общества, многие из которых превосходят Велтонов по социальному положению. Ее отец — виконт, обладатель старинного титула, был скромным и тихим человеком. Он принадлежал к тому типу гостей, на которых всегда можно было рассчитывать в случае нехватки приглашенных. Поэтому чету Велтон постоянно приглашали в лучшие дома Лондона. И сегодня выдался как раз такой случай. Ворты привыкли приглашать на ужин не меньше двадцати гостей, и конечно же возникла необходимость в Велтонах.

Дворецкий проводил их в гостиную, и Мэй тут же подскочила к подруге, взяв ее под руку.

— Ты великолепна, — прошептала подруга, которая сама выглядела ослепительно в темно-синем шелковом платье.

— Ты так думаешь?

Клэр застенчиво попыталась подтянуть вверх низкий лиф лазурного платья, обрамленный шелковой лентой шоколадного цвета. Мэй хлопнула ее по руке.

— Даже не сомневайся!

Клэр признавала, что на этот раз Эви превзошла саму себя. Она перешила ее скромное голубое платье, сделав его более современным и соблазнительным. Шоколадная шелковая лента, украсившая подол и лиф платья, выгодно оттеняла каштановые локоны Клэр и подчеркивала янтарный цвет ее глаз.

Платье действительно выглядело шикарно. Клэр с трудом узнала его, когда Эви закончила работу. Однако проблема заключалась в том, что Клэр не привыкла к подобным нарядам. Она не привыкла, чтобы на нее смотрели с таким интересом.

Конечно, подруги рассчитывали на этот преувеличенный интерес. Больше никаких нарядов под цвет занавесок и обоев. Новый внешний вид означал и новые ощущения. И Клэр действительно чувствовала себя иначе в этом платье, но еще не привыкла к своему новому образу. Возможно, она ощущала себя слишком необычно. Платье могло изменить ее внешний облик, но не могло повлиять на ее внутреннее состояние, не так ли?

Клэр храбро обвела взглядом комнату и заметила Джонатана. Высокий темноволосый мужчина стоял у камина в другом конце комнаты. Он улыбался, чувствуя себя абсолютно уверенно. Джонатан всегда казался мужчиной, у ног которого лежит целый мир. Ничего удивительного, что его назначили на ответственный дипломатический пост. Лэшли был умен, обаятелен, хорошо образован. Какими только талантами он не обладал: Джонатан отлично пел, был остроумен, увлекался боксом, верховой ездой и стрельбой. Он был идеален.

Он беседовал со своим отцом и лордом Белвуром, отцом Сесилии. Сесилия Нотэм стояла рядом с ним в очаровательном платье из розового шелка, ее ладонь небрежно касалась его руки. Всем своим видом она подчеркивала, что этот мужчина принадлежит только ей. Сесилия заметила Клэр, и ее серо-голубые глаза впились в платье девушки.

В памяти Клэр тут же всплыли обидные слова соперницы: «Мне это платье идет больше. Гораздо больше, чем тебе. Тебе не следует носить мой цвет». С тех пор Клэр никогда не появлялась в розовых платьях.

Лазурное платье, усовершенствованное Эви, ни капельки не напоминало розовый наряд, в котором Сесилия появилась сегодня вечером. И все же Клэр ощутила, как ее уверенность слегка померкла.

— У меня такое ощущение, словно я оказалась в клетке со львами, — прошептала она Мэй.

— Тогда смелее, — сказала в ответ Мэй. — Выше голову, и смотри им прямо в глаза. Пусть все поймут, что ты новая королева сезона.

Клэр изо всех сил старалась сохранять самообладание, когда они принялись обходить комнату, останавливаясь поболтать с гостями. Мэй наклонилась к ней и вполголоса произнесла:

— Сесилия не единственная, кто обратил на тебя внимание. Даже Лэшли пару раз посмотрел в твою сторону. Очень сдержанно, конечно.

Сдержанно. Именно так Джонатан всегда себя и вел. Клэр осмелела и незаметно взглянула в его сторону, не в силах скрыть легкое возбуждение, охватившее ее после слов Мэй. Джонатан все и всегда делал со вкусом, от манеры одеваться до умения вести разговор. Когда он разговаривал с кем-то, у его собеседника возникало ощущение, что его слушают с искренним вниманием. Во время приветствий, которыми они обменивались последние несколько лет, Джонатан всегда находил время задать вопрос и выслушать ответ. Клэр хорошо понимала, что привлекло Беатрис в ее любовнике. Умение слушать было невероятно ценным качеством. Оно вселяло уверенность и дарило чувство собственной значимости.

Они с Мэй как раз отошли от одной группы и направились к другим гостям, как вдруг Клэр ощутила, что Джонатан смотрит на нее. Она подняла глаза, и на краткое мгновение их взгляды встретились. Легкая улыбка промелькнула на его губах, и в этот момент ей показалось, что эта улыбка предназначена только ей одной. Сердце Клэр забилось с удвоенной силой, и она отвела взгляд.

Это была глупая и неуместная реакция. Ей хотелось понравиться ему, как нравилась Сесилия Нотэм. Она хотела коснуться его руки своей ладонью и смотреть в его красивое, мужественное лицо, в его глубокие синие глаза.

— Пойдем. — Мэй потянула ее за руку. — Пойдем поговорим с ними. Мы еще к ним не подходили, и у меня есть новость.

Клэр замерла. Прежняя Клэр мгновенно возобладала над новой Клэр с ее роскошным платьем и изысканной прической. Поговорить с Джонатаном прямо сейчас?

— Нет. Я не могу. Что я ему скажу?

Она еще не готова. Они ведь только пришли.

— А как насчет того, чтобы пожелать доброго вечера? Он улыбнулся тебе. Включись в игру.

— Нет, — заупрямилась Клэр. — Еще рано. Давай сделаем это после ужина. — К тому времени она привыкнет к своему новому облику и сможет придумать, о чем говорить с Джонатаном.

Мэй улыбнулась в ответ, и на ее щеке появилась милая ямочка. И это обеспокоило Клэр. Мэй никогда не признавала поражение с такой легкостью. У Клэр возникло смутное ощущение, что ее перехитрили.

В следующий момент она поняла, что интуиция ее не подвела. Едва она опустилась на свой стул, как услышала знакомый голос:

— Мисс Велтон, для меня огромное удовольствие видеть вас сегодня вечером.

Клэр подняла голову и встретилась взглядом с синими глазами Джонатана.

— И для меня это великое удовольствие. — Эти слова слетели с ее губ прежде, чем она успела опомниться. Она была так потрясена тем, что он сидит напротив, что совсем забыла о сдержанности. Ее сердце замирало при мысли, что весь ужин она сможет любоваться этим удивительным мужчиной.

Джонатан широко улыбнулся, услышав ее нелепое замечание. Разве истинной леди могли прийти в голову такие слова? Они были слишком дерзкими для ужина в благородном обществе, но этой дерзостью Клэр была обязана новому платью с его смелым декольте. Она торопливо отвела взгляд, расправляя салфетку и пытаясь справиться с волнением. Но у нее ничего не вышло. Напротив, ее чувства обострились до предела. Она с болезненной отчетливостью впитывала в себя каждую черточку его лица, упрямую линию его подбородка, плавный изгиб его чувственных губ, на которых играла легкая улыбка. Мысль о его губах была особенно неуместна во время ужина в приличном обществе.

Клэр попыталась переключиться на менее опасные мысли, вспомнив о мести, и многозначительно взглянула на Мэй через стол. Ее дерзкая подруга специально посадила их с Джонатаном друг напротив друга. Она пнула Мэй ногой под столом, давая понять, что разгадала ее хитрый план. Но теперь Клэр уже ничего не могла поделать — ей оставалось лишь ждать подходящего момента, чтобы подать себя в самом лучшем свете.

Пока на стол подавали угощения, Клэр с интересом наблюдала за своим визави. Ее внимание привлек непослушный завиток волос, упрямо выбивавшийся из аккуратной прически Джонатана. Она так увлеченно его разглядывала, что не расслышала слов своего соседа по столу.

Ее внимание было поглощено лишь одним человеком, и потому было неудивительно, что ее слух внезапно резануло искаженное слово bonjour^[3], произнесенное неотразимым мужчиной, сидевшим напротив нее. Клэр машинально ответила, вспомнив долгие годы, посвященные изучению французского:

— Вы хотели сказать «бонжу». Французы не произносят четко звук «р» в слове bonjour.

Джон вперил в нее свой синий взгляд, на его красивых губах промелькнула вежливая улыбка. Казалось, его нисколько не обидело ее замечание.

Клэр в ужасе умолкла. Ей хотелось превратиться в бланманже и незаметно раствориться под столом. И она бы так и поступила, если бы Мэй не пнула ее под столом, и этот довольно болезненный пинок стал напоминанием о том, что она больше не станет прятаться от мира. Сегодня она представляла их всех. И должна проявить отвагу. Но, всемогущие Небеса, как же трудно ей было держать себя в руках после того, как она только что поправила Джонатана Лэшли, будущего дипломата. За столом в присутствии восемнадцати других гостей. Очевидно, это был единственный способ привлечь его внимание, хотя, возможно, не самый лучший. О боже, люди уже смотрели на нее.

— Бонжу, — послушно произнес Джонатан, спокойно признавая свою ошибку. Самый быстрый способ избавиться от назойливого внимания окружающих заключался в том, чтобы убедить их, что здесь нет ничего интересного. — Я всегда рад возможности улучшить свой французский. — Но зачем она это сделала? И почему именно за столом, при всех? Он не сводил пристального взгляда с женщины, сидевшей перед ним.

Мисс Велтон завладела его вниманием с того момента, как он увидел ее платье. Именно это роскошное платье поначалу привлекло его внимание, но теперь он заметил и ее. И это было очень странно. До сегодняшнего дня она казалась абсолютно незаметной. Конечно, он хорошо ее знал. Она дружила с сестрой Престона, и ее родители были соседями Бортов в Сассексе. Она выходила в свет в течение нескольких сезонов, и время от времени их пути пересекались на шумных светских раутах в Лондоне. Его всегда поражало ее стремление оставаться незаметной. И он и не замечал ее. До сегодняшнего вечера.

Сегодня мисс Велтон казалась совершенно другой. Она вела себя с большим достоинством, но произвела несомненный фурор, появившись в этом голубом платье. Он не сомневался, что дамы наверняка нашли бы для этого оттенка другое, более интересное описание, чем просто голубой цвет. Но для него этот цвет был голубым, цветом летнего английского неба, и на ней он смотрелся сногсшибательно. Определенно женщина, желавшая остаться незаметной, не появилась бы в таком платье. Вероятно, мисс Велтон таким образом хотела объявить, что в этом сезоне начинает серьезную охоту на мужа или, возможно, у нее уже появился кандидат.

Чего не следовало делать женщине, так это поправлять мужчину за ужином в присутствии других, и все же мисс Велтон это сделала, чем привлекла к себе внимание гостей. С одной стороны, ему хотелось аплодировать ее смелости. Мисс Велтон определенно делала стремительные шаги вперед навстречу своей цели. Он лишь сожалел о том, что она сделала это замечание по поводу его французского. Но ее не в чем было винить. Она и понятия не имела, что это его слабое место. Французы не произносят все буквы в словах, но его это не останавливало, и Джонатан продолжал говорить неправильно. А он терпеть не мог делать что-то неправильно.

Сесилия, сидевшая рядом с ним, оказалась не столь снисходительной. На ее губах промелькнула ледяная улыбка. Она слегка наклонилась к нему, словно собираясь сказать ему что-то личное, однако это была всего лишь уловка. Она хотела, чтобы все присутствующие услышали ее слова.

— А я и не предполагала, что с нами за столом сидит франкофил, Лэшли.

Джонатан застыл, все его чувства мгновенно обострились до предела. Все взгляды снова обратились на них. Это замечание не отличалось дружелюбностью. Он не желал, чтобы Сесилия защищала его, и не видел необходимости в нападении на мисс Велтон. Назвав Клэр франкофилом, Сесилия тем самым попыталась обидеть ее, и мисс Велтон это понимала. Все за столом это понимали. Гости, сидевшие рядом, перестали есть и с любопытством ждали продолжения. Война уже семь лет как закончилась, но симпатии ко всему французскому до сих пор не приветствовались в обществе.

Джонатан пристально смотрел на Клэр, словно пытаясь поделиться с ней своей выдержкой и ободрить ее своим взглядом. Он видел, как отчаянно ей хотелось обратиться в бегство, когда она судорожно стиснула ножку бокала.

«Только не смейте извиняться, мисс Велтон. Я сделал ошибку, и вы исправили меня. Мы не сделали ничего плохого!» — захотелось воскликнуть ему. Но Джонатан промолчал.

К его неописуемому восторгу, мисс Велтон распрямила плечи и спокойно встретилась взглядом с Сесилией.

— На континенте французский считается языком дипломатии, мисс Нотэм. И совсем не обязательно быть франкофилом, чтобы понимать, как важно правильно говорить на этом языке. — Она ослепительно улыбнулась, давая понять, что гордится своими знаниями и не чувствует себя неловко.

Джонатан был готов аплодировать ее выдержке.

— Вам повезло так хорошо выучить французский.

Он улыбнулся, выражая ей поддержку и чувствуя недовольство, исходившее от Сесилии. Она прекрасно понимала, что его поддержка мисс Велтон была едва заметным и все же определенным неодобрением ее поведения. И Сесилии это пришлось не по вкусу.

Сидевшая рядом с ним Мэй Ворт оказалась настроена более любезно и охотно присоединилась к разговору:

— Мисс Велтон отлично говорит по-французски и знает еще три языка.

Джонатан вскинул бровь, искренне пораженный образованностью мисс Велтон. Он изо всех сил старался не смотреть пристально в ее янтарные глаза, а тем более в низкий вырез ее платья. По какой-то странной причине он казался ему невероятно соблазнительным.

— Это правда, мисс Велтон? Я и не догадывался, что вы так образованны.

Он завидовал ее знаниям. Все гости, собравшиеся за этим столом, несказанно бы удивились, узнав, как он хотел бы оказаться на ее месте. Это решило бы многие его проблемы. Именно проблемы с французским не давали ему возможности получить пост дипломата в Вене. А для него это было по многим причинам желанное назначение. Но французский упорно не давался ему с того времени, как он вернулся из Ватерлоо. Несмотря на занятия с репетиторами и способность отлично писать и читать на этом языке, он так и не научился на нем говорить.

Вздохнув, Джонатан взглянул на Сесилию. Она все еще сердилась. Острая на язык и весьма хорошенькая, Сесилия будет для него идеальной невестой. Ее красота и ум станут олицетворением безупречной англичанки, когда они окажутся за границей. Он собирался сделать ей предложение в конце сезона, этот шаг был необходим для того, чтобы официально заполучить пост в Вене. Он сделает это, чего бы ему это ни стоило, а также непременно освоит устный французский. Осталось преодолеть всего лишь два препятствия, сказал он себе. По крайней мере, он должен сделать это в память о брате. Своими будущими действиями он добьется мира, и больше никому не придется умирать.

Джонатан в последний раз взглянул на мисс Велтон. Какие еще языки она знает и зачем они ей? Сесилия нетерпеливо потянула его за руку, привлекая к себе внимание, но прежде, чем он отвернулся, мисс Велтон тихо произнесла одно слово: «Merci». И этого оказалось достаточно, чтобы еще сильнее распалить его любопытство.

Примечания

3

Здравствуйте (фр.).