Зов оттуда

Братья Вист

Главный герой книги братьев Вист – молодой, небесталанный повар Антон приезжает покорять Киев. Ему удается устроиться на работу в небольшое кафе на окраине столицы со странным названием «Точка транзит». Его даже не удивила довольно высокая, как для такого заведения, зарплата. Он на седьмом небе еще и оттого, что с первого взгляда влюбился в дочку хозяина, а она ответила ему взаимностью. Но ее внезапная смерть привела к цепочке событий и обстоятельств, о которых никто и не мог подумать.

Часть 1. Тут

Подобно загнанному зверю, его пальцы лихорадочно рыскали в кармане в поисках зажигалки, но она все время выскальзывала из вспотевшей от напряжения руки. Его глаза, красные от недосыпания последних дней, постоянно слезились, а комок, подкативший к горлу вчера вечером, так и не отпускал…

Стоп, необходимо немного расслабиться, иначе можно окончательно потерять контроль над ситуацией и натворить совсем непредвиденного. Сейчас лучше всего чем-то отвлечься.

Он вдруг почувствовал, как стучат его зубы. Это от нервного напряжения. Нет, ему вовсе не страшно, что будет дальше, он принял решение и будет следовать ему до конца. Другого пути у него просто нет — за содеянное необходимо отвечать. Это он во всем виноват, и жизнь его дальше бессмысленна. И пока он не встретится с ней ТАМ и не выпросит прощения, то не успокоится. Только тогда его отпустит взбунтовавшаяся совесть…

Но где же эта проклятая запальничка! Кто придумал такие дурацкие карманы, в которых есть все что угодно, но только не то, что необходимо сейчас? Ага, наконец-то… Попалась! Рука извлекла из кармана тяжелую металлическую штучку вместе с какой-то помятой золотистой картонкой. Ну вот, все как обычно в этой жизни — нужные вещи прячутся до последнего, зато нелепые визитки лезут под руки в самый неподходящий момент. Дрожащая рука, положив зажигалку на край замусоленной газовой плиты, скомкала картонку и, засунув ее обратно в карман, замерла в ожидании у ближайшей конфорки. Перед глазами в последний раз пронеслись воспоминания недавних дней…

День первый

День начинался неплохо. Антон, видимо, встал с правильной ноги, потому что зубная паста из его тщательно вычищаемого рта ни разу не капнула на пол и совсем не брызнула ему на грудь, гренки не подгорели, хотя имели все шансы совершить эту маленькую подлость, и даже кофе был вовремя остановлен простым напряжением мысли и удачным подхватом в нужный временной отрезок. Закинутая наспех глазунья без каких-либо комментариев с ее стороны свободно приземлилась на дно желудка, а любимая прическа а ля «черный дикобраз» улеглась с первого раза. Примет было достаточно, чтобы посчитать начинающийся день изначально удачным. К тому же в права вступило лето, пока еще не жаркое, но обещающее стать длинным и запоминающимся. На дворе было первое июня, и некоторые неудачи последних дней были отнесены Антоном к несовершенству взаимодействия запоздалого календаря с опережающими его человеческими стремлениями.

Спрыгнув с последних ступеней лестницы и с разгону открыв скрипучую дверь, Антон жестом поприветствовал компанию бабушек, по традиции сидящих возле подъезда.

— Молодой, симпатичный, а такой шебуршной… — услышал он их доброе напутствие, брошенное в спину, и, повернув для порядка бейсболку козырьком назад, уверенно направился к своему лучшему будущему.

Он свято верил в это, потому что вся предыдущая неделя была потрачена им на то, чтобы убедиться в нелепости некоторых убеждений и наконец понять, что радужные перспективы большого города не всегда превращаются в реалии хорошего трудоустройства. Восемь отказов за семь дней — это было слишком много для начинающего повара, с отличием окончившего кулинарное училище в одном из удаленных городов немаленькой страны. Однако начало сегодняшнего дня должно было поставить точку в его затянувшихся скитаниях. По крайней мере, Антон в это верил.

Даже появившаяся из-за угла дома большая черная туча, медленно отвоевывающая пространство у голубого безмятежного неба, не смогла повлиять на его приподнятое настроение. Он вставил, как и положено всей молодежи его возраста, наушники в уши и под потусторонние мелодии Китаро направился к ближайшей станции метро, прямо через парк.

Переходя узкий проезд, отделяющий зеленую зону от жилого массива, в котором он имел счастье обитать последнюю неделю, Антон обратил внимание на большого лохматого пса. При его приближении типичный «двортерьер» повел себя достаточно странно. Он неожиданно, как будто на него уже обрушилась стихия, подскочил с належанного места и с напрягом, будучи явно не по размерам, стал влезать под стоящую рядом на обочине подержанную малолитражку. Засунув с трудом свое тело, включая поджатый хвост, под слегка поржавевшее днище, он, тихо поскуливая, смотрел на проходящего мимо человека испуганными, полными тоски глазами. «Неужели чтото чует?» — подумал Антон.

Еще не более минуты он размышлял о собачьей жизни, как небывалой силы ветер внезапно сорвал с него бейсболку и понес ее вдоль ряда деревьев. Как и любой другой бы на его месте, он бросился вперед в попытках поймать ускользающую вещь, но тут же столкнулся со стеной непривычно холодного для этого времени года дождя.

Лихорадочно соображая, куда спрятаться от ливня, ветра, проносящихся мимо листьев и обломанных веток, Антон увидел стоящее несколько в стороне от остальных домов небольшое сооружение, по своим очертаниям напоминающее кафе. Оно было ближе всего к нему и гарантировало, кроме крыши над головой, еще и возможную чашку горячего чая. В данную минуту это был самый подходящий напиток для промокшего до нитки и изрядно замерзшего нерадивого путника.

В кафе было темно, но тусклого света, проникающего через узкие окна, оказалось достаточно, чтобы заставить Антона на время забыть про стучащие зубы и хлюпающие в кроссовках воду. И не царящий мрак сам по себе был тому причиной. Нечто вызывающе порочное и крайне отталкивающее было в самом кафе со странным названием «Точка транзит». Кафе, в котором красный цвет пола яркими пятнами наползает на стены и затем странным образом превращается на потолке в черное месиво, не может быть местом притяжения людей. А взглянув на странные розы, вырезанные из какого-то журнала и вставленные в бледные рамки, Антон понял: вот куда бы ему меньше всего хотелось устроиться на работу.

Нет, это не его заведение, работать в таком он явно не хочет, поскорее дождаться окончания ливня и убежать — возникла единственно возможная мысль. Согреется чашкой чая в другой раз и в ином месте, решил он, но, бросив прощальный взгляд на унылые розы, Антон похолодел. Он неожиданно увидел небольшой клочок бумаги, скромно примостившийся между фотографиями. Несмотря на полумрак и мелкий шрифт, ему удалось прочитать короткую надпись: «Кафе на постоянную работу требуется повар».

«Только не это, — спасительно затрепетал внутренний голос. — Неужели это то, на что я могу рассчитывать? Делать ноги, и как можно скорее!» — Но нелегкий груз прошедшей недели, тут же всплывшие в памяти, порой наглые, но в большинстве своем сочувствующие лица многочисленных администраторов, говорящие ему «нет», не позволили Антону сделать этот шаг. Вопреки логике и практически против собственной воли он поднял руку и тихонько три раза стукнул в близлежащее окошко, служащее то ли для выдачи пищи, то ли для забора грязной посуды.

Неожиданно для него самого на его стук открылась дверь по соседству, и из нее выглянула большая, давно не чесаная голова кучерявого мужчины средних лет, с любопытством уставившаяся на непрошеного гостя. Антон с таким же удивлением посмотрел на нее.

— Че надо? — совсем без налета грубости, а скорее даже с некоторой бравадой задала вопрос голова.

— Ну… как бы, шел мимо… зашел… это кафе? — все никак не мог подобрать нужный ответ Антон.

— Кафе, но мы не работаем, — в том же духе задорно отрапортовал кучерявый, — света нет…

— То, что у вас темно, как в могиле, я заметил, но подумал, мало ли?

— Подумал, это хорошо, а теперь пораскинь мозгами, что ты здесь делаешь?

— Прячусь от дождя, — уже более смело и настойчиво ответил Антон.

— Дождь скоро кончится… — с намеком на быстрое расставание проговорила голова.

— А еще читаю объявление о работе…

— И-и-и?… — неожиданно совсем другим, преисполненным надежды, тоном затянул нараспев нечесаный. Его лицо стало медленно расплываться в улыбке, — может быть, ты повар?

— Начинающий, но окончил с отличием.

— Как это здорово, что ты начинающий, — и из дверей стало выплывать тело говорящей головы. В условно белой, изрядно помятой форме перед Антоном возник большой нескладный мужчина, для которого данное помещение и особенно двери уже заранее казались тесными.

— Именно здесь и нигде более ты сможешь раскрыть свой потенциал. Ты будешь звездой кулинарного искусства нашего района, а через несколько месяцев сюда станут приезжать истинные гурманы со всего Киева и даже… — он на секунду задумался и, посмотрев на потолок, выдал последний весомый аргумент, — и даже из самой Европы. Правда же, ты этого хочешь?

Сказать, чтобы он этого не хотел, Антон не мог. Каждый начинающий повар мечтает стать как минимум шефом ресторана с двумя звездами, а лучше даже — с тремя. Но в том-то и дело, что его мечты о будущем собственной именной высокой кухни никак не лепились с окружающими его стенами и фотографиями печальных роз. Однако напористость со стороны нечесаного брюнета была столь обескураживающая, что Антон и не заметил, как оказался втиснутым в маленькое пространство, по своему внешнему виду больше всего напоминающее кухню. Тело кучерявого гиганта осталось у него за спиной и, находясь ближе к двери, отрезало все пути к отступлению.

— Вот твое идеальное орудие труда, — ткнул хозяин ситуации пальцем в обычную газовую плиту, — здесь ты будешь творить свои шедевры. А вот твои помощники, — и он указал на висящий над плитой ряд чугунных сковородок. По странному стечению обстоятельств именно эти сковородки облюбовал с десяток толстых мух, очень чинно и с удовольствием лакомящихся остатками несмытого жира, поэтому, кому конкретно направлялось обращение «помощники», определить было затруднительно. Это стало последней каплей, переполнившей терпение Антона. Ему даже показалось, что мухи подавали ему знаки: «Дергай отсюда, дружище, пока не поздно», — и он, чтобы все же не нарушать пока мирные переговоры и не сразу нарываться на грубость, спросил хозяина:

— А можно, я все же откажусь от предложения?

Хозяин на минуту замер в своем словоизлиянии, внимательно посмотрел на Антона и вдруг расплылся в улыбке:

— А ты шутник! Я все понимаю, ты намекаешь на хорошую зарплату. Как я сразу не догадался, что шеф-повар хочет достойно получать за свои труды. Не волнуйся, я буду платить тебе пятнадцать тысяч гривен в месяц.

Это была хорошая зарплата. Очень хорошая для подобного заведения, в таком месте. Уже тогда Антону следовало бы заподозрить неладное, но он, однозначно настроенный на отказ, даже не придал этому значения. Лишь кратко сказал:

— Нет.

— Ты хорошо подумал?

— Да.

— И нет никаких вариантов, которые могли бы изменить твое решение?

— Нет.

— Ну что ж, как мне не жаль, а дождь уже закончился. Не смею задерживать тебя более, — и хозяин, как-то сразу сникнув, освободил Антону путь к свободе, отойдя от двери. Антон сразу ринулся к ней, но открыть не успел. Дверь неожиданно распахнулась сама, и в кухню радостно влетела девушка, едва не сбившая замершего на полушаге Антона.

— Папа! — ликующе крикнула она, но, увидев постороннего и тоже застыв в проходе, тихо добавила, — свет дали…

Сказать, что Антон просто остановился, чтобы пропустить ворвавшуюся девушку внутрь, было бы очень далеким от истины. Он не остановился, он просто остолбенел. Все его внутреннее «я» в один миг рухнуло, и поделать с этим он ничего не мог. Он внезапно отчетливо осознал, что безнадежно влип, то есть полностью и окончательно, а переводя на язык простых человеческих чувств — по уши влюбился. Влюбился сразу и с первого взгляда, тем более что взгляд этот был взаимным. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, и он помимо воли ощущал, как искрящийся задор ее глубоких темных глаз перетекал к нему в душу и обволакивал его томной пеленой с головы до самых ног.

— Я согласен, — неожиданно он услышал свой голос и понял, что отныне его жизнь изменилась раз и навсегда.

День второй

«Точка транзит» оказалась совсем не таким ужасным местом работы, как это накануне показалось Антону. Более того, с утра под ранним солнцем, встающим из-за буковой рощи, на летней площадке уже почитывали газеты несколько посетителей, а хрупкая, но необычайно естественная в каждом своем движении официантка, она же — хозяйка кафе, с удовольствием подавала им ароматный кофе. Подарив Антону обворожительную улыбку и поправив свои длинные пепельно-черные волосы, она проводила его к своему отцу.

Томаш Ковальский, из старых кременчугских поляков, принял Антона как родного сына, с распростертыми объятиями и жизнерадостными «отеческими» наставлениями:

— Вот тебе твой рабочий костюм, смотри, сильно не пачкай, а то у нас со стиркой проблемы. Изучи внимательно наше меню и посмотри на запас продуктов, может, что-то необходимо докупить. Это делаю я по твоей предварительной заявке. Пишешь ее мне на листике каждый вечер — я доставляю их тебе к одиннадцати часам…

Далее шел бесконечный перечень того, что должен делать Антон и что не должен. Выяснилось, что у него шестидневный рабочий день с одиннадцати часов дня и до закрытия. Выходной один — понедельник. Во время отсутствия Антона на кухне его подменяет Томаш или его дочь — Виктория. В общем, ничего особенного или такого, чего бы он не изучал в своем кулинарном. Меню оказалось достаточно незатейливым и совсем не сложным в приготовлении. Самым изысканным блюдом в нем была котлета по-киевски — любимое изделие повара Антона Семиренко. Виртуально засучив рукава на своем летнем костюме, он с чувством сбывающейся надежды и веры в удачный поворот судьбы приступил к исполнению своих новых профессиональных обязанностей.

* * *

Чугунные помощники шкварчали со знанием дела, заказы сыпались один за другим. «Точка транзит» к тому же оказалась еще и бойким местом. Антон радовался этому, ведь каждая новая тарелка наполненная едой, это еще и повод взглянуть на официантку, на ее длинные слегка закрученные ресницы, на еле заметную, но очень привлекательную горбинку на носу. Иной раз ему удавалось обменяться с ней мимолетным взглядом, а иногда даже и словцом:

— Виктория, вы так сегодня обворожительны!

— Спасибо, а вчера?

Или немного позже:

— Вам так к лицу мои котлеты!

— Вы предлагаете прижаться к ним щекой?

«Лучше ко мне», — подумал Антон, но мысль на всякий случай озвучивать не стал.

— Как вы думаете, Виктория, почему я работаю здесь?

— Вам нравится звук шипящего на сковородке подсолнечного масла?

— И это тоже, но…

— Подайте, пожалуйста, перечницу и не забудьте положить побольше сметаны в салат из редиски. Для этого клиента, она должна в ней просто утонуть.

«Это я тону в твоих глазах…» — опять же про себя прокричал Антон.

— А как вы раньше обходились без повара?

Виктория внезапно остановилась и внимательно посмотрела на Антона. В ее взгляде было нечто неуловимо странное, или ему показалось? Какая-то мимолетная грусть проскользнула в ее глазах, и Антон понял, что он здесь не первый и до него тут тоже кто-то работал. Видимо, не обошлось без своей истории, скорее всего не очень счастливой, поэтому она и не хочет говорить. Ну что ж, он не будет тревожить ее прошлое, и закончим на этом… Но она на удивление не отводила от него взгляда. Антон вдруг почувствовал, как между ними возник какой-то мостик. Быть может, его вопрос вывел ее из состояния транса?

— А ты красивый, — как будто в дурмане произнесла Виктория и затем, тряхнув своими длинными волосами, засмеялась.

Уже уходя, она бросила ему:

— И классный повар к тому же, даже жалко.

«Красивый и классный, и к тому же уже на «ты», — не мог поверить своему счастью Антон, замешивая очередную запеканку, — но почему жалко?»

* * *

Вечером он покидал кафе последним. Погасив все освещение, за исключением неоновой вывески «Точка транзит», он не стал огибать темный парк по боковым улицам, а направился к себе домой по кратчайшему пути, напрямую. Обладая не только талантами в области приготовлении пищи, но и хорошей бойцовской подготовкой, он никогда не задумывался над тем, какую с точки зрения безопасности дорогу следует избирать. Если кто-то на него нападет, то сам же будет и виноват — этот принцип срабатывал в его не очень длинной жизни уже не раз. Поэтому, когда за одним из стволов могучих буков, растущих здесь в изобилии, треснула ветка, он даже не обернулся. Внезапно периферическим зрением он заметил, как от ствола отделилась еще более темная, чем сама ночь, тень и бесшумно заскользила ему наперерез. Это было уже интересно, потому что тень была явно слишком хрупка, чтобы…

Подумав об этом, он замедлил шаг и приготовился к встрече, его мышцы напряглись, сердце выдало сто восемьдесят ударов, а выплеснувшийся адреналин окончательно зажег кровь. Антон резко обернулся и сделал шаг навстречу нападающему, но тень застыла всего в паре метров от него.

— Ну, подходи, не бойся, — выдавил из себя замерший в стойке Антон, однако тень вдруг скинула с себя капюшон — и он обмяк. Несмотря на глубокую ночь, света звезд оказалось достаточно, чтобы он узнал так хорошо знакомые ему очертания фигуры с длинными темными волосами. Это была она, в облегающем черном трико и такой же кофте с капюшоном.

— Не ожидал увидеть? — спросила Виктория. По его реакции и опустившимся рукам она поняла, что он ее узнал.

— Да уж, совсем неожиданно, — все еще не придя в себя от столь необычной встречи, вымолвил Антон.

— Привыкай, я вся неожиданная, — сказала Виктория и медленно подошла к нему. Ее руки мягко легли ему на плечи, а глаза, насколько позволяла темнота, сверкнули азартными искорками. Антон же, вначале нерешительно, еще не до конца веря в реальность происходящего, тоже прикоснулся к ней. Его пальцы, ощутив ее гибкую талию, замерли на мгновение, и он почувствовал, как у него по телу пробежали вожделенные мурашки. Затаив дыхание, он постепенно, сперва очень робко, а затем все более настойчиво стал обнимать ее стройную и податливую фигуру. Их губы соединились в страстном поцелуе, остатки света окончательно померкли для Антона, его руки медленно проникали в святая святых. Виктория потянула его на траву, и роса приятно коснулась его обнаженного тела. Затем переплетения рук, ног, ее длинные волосы, хлещущие его по лицу, мокрые, покрытые то ли росой, то ли потом тела и миг прощания с реальностью. Вдруг, сквозь взрыв собственных чувств, он услышал, как она с придыханием, сопровождая каждое слово медленной игрой языка, прошептала ему в ухо:

— Я давно ждала… этого… момента, прости, — и внезапно его шею пронзила чудовищно острая боль. Она была столь нестерпима, что Антон вмиг отбросил от себя Викторию и с ужасом посмотрел на нее. То, что он увидел при свете звезд, было просто нереально. Нет, этого не может быть, потому что в этом мире такого не существует. Его любимая, его самая желанная на свете женщина — была вампиром! Из ее еще дышащего страстью рта торчали острые клыки, с которых капала кровь, его кровь, и он почувствовал, как липкая теплая жидкость потоком струится по его шее. Моментально у него закружилась голова, и сквозь пелену уходящего сознания он увидел направленный на него взгляд, полный тоски и искренней жалости.

* * *

Антон лежал на спине с закрытыми глазами. Сознание медленно возвращалось к нему. То, что он пережил вчера вечером, было просто непостижимо. Где он и кто он сейчас? Он боялся открыть глаза. Под спиной он чувствовал нечто иное, чем трава, — похоже, матрас и простыня, а голова лежит на подушке.

Он осторожно открыл один глаз, затем другой. Над ним потолок, причем знакомый, его родная люстра, к которой он привык за последние дни, и карниз над окном в парк. Над темными кронами деревьев как всегда светило большое желтое солнце. Все как обычно, значит он дома?

Антон прикоснулся к шее и ничего на ощупь не обнаружил, никаких следов или ощущений присутствия раны. Он подскочил с кровати и подбежал к зеркалу — шея была чиста! Неужели это был сон? Но что за сон? Таких реальных снов не бывает!

День третий

Сон никак не выходил у него из головы, испытанные ночью переживания с новой невиданной силой всколыхнули его чувства. Случившееся между ними, пусть и во сне, эмоционально давало ему право на ответные «мужские» шаги. По крайней мере, Антон так считал. Осознав это и простив ей «кровавый пир», он понял, что сил для сдерживания себя у него просто нет. Ему необходимо срочно увидеть ее. Поэтому дождаться своих одиннадцати часов у него никак не получалось, и уже к половине десятого он явился перед слегка удивленным хозяином заведения. В отличие от предыдущего дня разносил еду и напитки сам Томаш.

— Так рано, тебе не спится? — спросил он у своего повара, параллельно «колдуя» над капучино.

— А где Виктория? — вопросом на вопрос ответил Антон.

— Она будет некоторое время отсутствовать, — сказал Томаш кратко, и так, как будто отсутствие Виктории на работе было обыденным делом.

— А когда она появится?

— Когда закончатся консультации.

— Она учится?

— Ну… что-то в этом роде. Не волнуйся, мы справимся вдвоем, и твой выходной в понедельник никто не отменял, — перевел хозяин кафе разговор на другую тему. Но от Антона не ускользнуло, что говорил он о причинах отсутствия Виктории не очень охотно. Судя по всему, далее задавать вопросы было бесполезно, и Антон с грустью от того, что не увидит в ближайшее время страстно любимого человека, отправился на кухню.

В этот день у него все шло наперекосяк — сковородки просто валились из рук, на них вспыхивало подсолнечное масло, салаты были пересолены и даже любимая котлета по-киевски и та подгорела. Ему, кроме всего прочего, когда Томаш отвлекался или куда-то исчезал, приходилось обслуживать и клиентов. Получалось это у него полностью в соответствии с настроением. А когда на «разборки» его вызвал Томаш и строго поговорил «о жизни», Антон впервые за несколько дней задумался над названием заведения, не является ли оно символичным и не пора ли поставить на этом «точку» и проследовать далее «транзитом».

Об этом думал он, ставя очередной омлет перед пожилым господином в белом льняном костюме и такой же льняной рубашке. Очередной, потому что он со своего наблюдательного пункта уже приметил, что этот клиент всегда приходил в одно и то же время под вечер и заказывал одно и то же блюдо. Характерным для него было и то, что в отличие от многих других посетителей он предпочитал засиживаться в «шкатулке» надолго. Ему не было свойственно проглатывать свои блюда наспех, он не просил заранее счет и никогда не спешил с отсчетом чаевых. Он всегда сидел долго и основательно, тщательно просматривая принесенную с собой газету. Видимо, торопиться ему было некуда, и нервная система данного клиента была неподвластна воздействию окружающих черно-красных тонов.

Хлопнув перед ним на стол тарелку и буркнув «пожалуйста», он неожиданно для себя услышал, как господин очень вежливо и не под стать его обращению с ним спросил:

— Вы сегодня, молодой человек, судя по всему, не в духе?

— С чего вы решили? — огрызнулся Антон.

— В этот раз у вас омлет совсем не такой, как обычно.

— Это ж почему?

— Обычно он у вас белый, слегка золотистый, а сегодня он, как ваше настроение, коричневый и крайне зажаренный. Так нельзя, что бы ни случилось, выплескивать свои чувства наружу совсем не обязательно, вы же профессионал. Нужно стараться держать себя в руках.

— Вы, что с «Пекельної кухнi»?^[1]

— Нет, я просто психолог и вижу, что вы нуждаетесь в моей помощи.

— Абсолютно нет.

— Ну как скажете, вам виднее, но на всякий случай, вот, возьмите, — и непонятный мужчина вынул что-то из помятого кармана пиджака и сунул в руку Антона. Затем он, не прикоснувшись к подгоревшему омлету, положил на стол чаевые и, надев широкополую шляпу, так же учтиво сказал «до свидания» и вышел из кафе.

Антон стоял несколько ошарашенный такой развязкой и долго смотрел вслед ушедшему господину, затем открыл ладонь и прочитал на золотистой бумаге:

«Викентий Арсентьевич Дробязко психолог, специалист по критическим ситуациям»

Далее следовал номер мобильного телефона. «Его визитка цвета моего омлета, удачного омлета», — подумал Антон, но тут же забыл о ней и, сунув в карман, принялся собирать посуду со стола. К вечеру ему стало легче, в скором времени вернулся Томаш в приподнятом настроении и даже дал выходной своему повару в воскресенье, то есть на день раньше. Прощаясь перед расставанием, он вдруг вспомнил что-то и передал Антону записку, сказав лишь кратко: «Это от нее».

Схватив маленький клочок бумаги, свернутый импровизированным конвертиком, Антон бросился к себе на кухню. Захлопнув за собой дверь, он примостился в уголке за плитой и приготовился внимать словам любимого человека. Бережно развернув дорогое послание, он прочитал: «Спасибо за ночь!..»

Целую минуту он сидел, глядя невидящим взглядом на белый лист бумаги, по его телу ползли мурашки. При всей абсурдности ситуации он понимал, что «ночь» у них была только одна. Но то был сон, исключительно его сон!

С трудом стряхнув с себя потусторонние чары, Антон перевернул письмо в надежде на хоть какое-нибудь продолжение, но ничего не нашел. Он хотел его понюхать, но, вспомнив про свой насморк, заработанный в борьбе с ливнем, скомкал бумагу и бросил в урну. «Вот и все», — лишь произнес он, снимая фартук.

Но ночью ему опять приснился сон, совсем другой и крайне реальный. В нем не было вампиров и крови, никто более не преследовал его и не делал попыток совращения, он просто, устав противиться несправедливостям жизни на Земле, покончил с собой. Из-за Виктории.

День четвертый

Он ехал в метро, держась за поручень и с удовольствием ловя лицом потоки прохладного воздуха, врывающегося в салон из бесконечных подземных тоннелей. Зажатый со всех сторон возвращающимися после жаркого липкого дня уставшими киевлянами, он старался не обращать внимания на транспортные неудобства. Постоянные толчки, пихания, протискивания, топтание по ногам, которыми сопровождалась любая смена пассажиров на остановках, не очень задевали его отрешенное состояние. Еще одна из таких многочисленных «рокировок» — и Антон вдруг похолодел. Вдали, метрах в десяти от себя, в разрыве между спинами и головами, он четко увидел так хорошо знакомый ему профиль. Это была она.

«Извините… простите… разрешите», и Антон начал, насколько позволяла ситуация, активно протискиваться к Вике. Однако наличие сугубо физических сил не является главным преимуществом в подобных ситуациях. Не обладая талантами летать под потолком или ползать, извиваясь среди сотен ног, он вдруг с ужасом увидел, что они приближаются к следующей станции, а его Виктория готовится к выходу.

— Вика!.. — его голос потонул в громогласном «Станцiя… еатральна…», и она выскользнула из вагона. Антон кинулся за ней, но жаждущие войти пассажиры встречным потоком оборвали только что установившуюся связь. Сквозь закругленное окно Антон успел увидеть, как Виктория скользнула между колоннами на перроне, но вдруг резко остановилась. Обернувшись вполоборота, она посмотрела ему прямо в глаза. Она стояла такая безумно красивая, в воздушном летнем платье, и провожала его взглядом. Последнее, что увидел Антон, отъезжая от станции, как порывом ветра от встречного поезда «взорвало» ее прическу, а на ее устах играла грустная улыбка.

Вдруг печальные мысли Антона были прерваны леденящим душу криком, за которым раздался общий вопль ужаса. Еще не видя произошедшего, но понимая, что это нечто катастрофическое, он ощутил, как его горло перехватил жестокий спазм страха. Мозг еще отказывался верить в происходящее, а шестое чувство вопреки разуму уже просигналило — это конец. В ту же секунду вагон спереди заволокло жутким ядовито-желтым дымом, сквозь который внезапно прорвались языки пламени. Кто-то давно уже нажал на стоп-кран, но поезд все никак не мог затормозить. Людям в панике ничего не удавалось сделать, настолько было тесно, и лишь сквозь общий нечеловеческий вой раздавался скрип тормозов. Еще мгновение и вокруг стоял один только удушающий дым. Антон вдруг ощутил, что у него окончательно перехватило горло, и он теряет сознание…

Вспотевший и запутавшийся в простынях Антон открыл глаза. Сердце еще стучало, и он чувствовал, что ему действительно не хватает кислорода. Опять сон, не менее, а может даже более реальный, чем предыдущий, и опять Виктория сыграла в нем свою роковую роль. Так больше нельзя, можно и рехнуться, в конце концов. Все из-за ожидания ее возвращения и его неудовлетворенного мужского «я». Нужно с этим что-то делать. Если такое еще раз повторится, то он, несмотря на одолевающую его страсть, уволится из этого треклятого места и постарается забыть ее навсегда.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

«Пекельна кухня» — популярная в Украине телепередача о взаимоотношениях в поварском ресторанном деле.