Хроники Нетесаного трона. Огненная кровь

Брайан Стейвли, 2014

Заговор с целью уничтожения правящей семьи Аннура далек от завершения. Дочь императора Адер, узнав, кто именно убил отца, приходит в замешательство. Она принимает решение покинуть Рассветный дворец, чтобы найти союзников и бросить вызов тем, кто замыслил свергнуть с трона династию Малкенианов. Немногие доверяют ей, но под покровительством древней богини света Адер удается собрать армию под свои знамена. Тем временем у границы империи собираются несметные полчища воинственных кочевников, с которыми вступает в сговор отступник из элитного боевого подразделения, Валин, брат Адер. Оба они преследуют одну цель – отомстить за смерть отца, однако столкновение между ними кажется неизбежным… Тем временем Каден, законный наследник Нетесаного трона, проникает в столицу Аннурской империи с помощью двух странных спутников. Они обладают особыми знаниями, которые могут спасти Аннур или уничтожить его… «Огненная кровь» – вторая книга трилогии «Хроники Нетесаного трона». Впервые на русском!

2

— План — слишком громко сказано, — рассуждала Пирр, откинувшись на большой валун и не открывая глаз, — но хотелось бы думать, что у нас есть хотя бы смутные наметки.

Они без особого труда вернулись от монастыря и встретились с остальными в небольшой лощине, где был разбит лагерь. Кеттрал проверяли оружие, а двое монахов сидели, поджав ноги, на шершавом камне. Тристе же водила пальцами по длинному рубцу на щеке; глаза ее метались от одного человека к другому, словно она не знала, куда смотреть и кому довериться.

С минуту Валин разглядывал красавицу, заново дивясь ходу событий, который привел в такое место эту хрупкую прелестную девушку, накрепко связав ее с солдатами и монахами. Наложница, сказал Каден. Адив подсунул ее Кадену в подарок, чтобы отвлекла молодого императора, пока эдолийцы готовят его убийство. В заговоре Тристе, конечно, не участвовала, а вот отвлечь очень даже могла. Валин, кажется, мог бы смотреть на нее вечность, между тем наблюдать следовало не за ней. Он нехотя перевел взгляд на Пирр Лакатур.

Всматриваясь в эту женщину, он пытался угадать ее интерес. Присягнувшие Черепу всегда представлялись ему зловещим отражением кеттрал: клинки, черные одеяния и беспощадная эффективность. Жрица бога смерти должна быть, по меньшей мере, грозной. Между тем Пирр больше всего походила на жену изнеженного атрепа. Изящная, можно сказать, броская: на пальцах сверкают кольца, волосы перевязаны яркой лентой, скрывающей седину на висках. Узкие штаны и накидка, хоть и изорванные в переделках прошедшей недели, выкроены из тонкого сукна и лестно подчеркивают фигуру. Не похожа на убийцу. На первый взгляд не похожа, но, если присмотреться, признаки налицо: легкость в обращении с ножами — как ловко она перекидывает их из прямого хвата в обратный; привычка устраиваться спиной, вот как сейчас, к камню или скале; явное безразличие к кровопролитию.

И еще запах. Валин не всегда находил слова для того, что стал чувствовать после Халовой Дыры. Яйцо сларна его изменило — яйца изменили их всех. В том, как видно, и состоял смысл последнего испытания кеттрал, когда отравленных кадетов посылали в непроглядную темь огромных пещер Ирска на поиски яиц чудовищных ящеров. Яйца служили противоядием — и не только, далеко не только. Каждый в крыле Валина, как и остальные кеттрал, теперь видел в потемках и слышал почти неуловимые звуки, и все они стали сильнее и крепче прежнего, будто жилистая сила сларнов влилась в их плоть вместе с содержимым яиц. Но одному лишь Валину досталось черное яйцо, охраняемое ящером-королем. Один Валин, содрогаясь под действием яда, испил его смолистую горечь.

Он до сих пор силился разобраться, что сотворило с ним это яйцо. Он за сто шагов слышал стук мелкого камешка по обрыву, он различал когти кружившего в вышине коршуна… и больше того. Бывало, его сердцем овладевала звериная ярость, дикое желание не просто сразиться и убить, не просто выполнить задание, но рвать, рубить, причинять боль. Он в сотый раз вспомнил, как кружил вокруг него сларн, как жадно точил когти о камень. Если сларны проникли в его глаза и уши, не досталась ли им и частица души?

Он отбросил этот вопрос, вернувшись мыслями к наемной убийце. Запах — не совсем точное слово. Бесспорно, чутье у него тоже обострилось: он и за два шага чуял ее пот, аромат волос, но это не дававшееся пониманию чувство было другим. Или тем самым, но больше того. Порой ему казалось, что он сходит с ума, что новые ощущения ему мерещатся, и тем не менее — он теперь чуял эмоции: гнев, и голод, и бесчисленные оттенки страха. Вот душный мускусный запах ужаса и острый запашок звенящих нервов. В их потрепанном отряде все в той или иной степени испытывали страх. Все, кроме Рампури Тана и Присягнувшей Черепу.

Каден рассказал, что Пирр явилась в Ашк-лан с заданием защищать его жизнь и в самом деле несколько раз спасла его. При всей ее склонности дразнить Тана и кеттрал, она была сильным союзником. И все же насколько заслуживает доверия женщина, которая предана лишь Повелителю Могил? Насколько можно доверять женщине, которая, если судить по запаху и по всей повадке, совершенно безразлична к смерти?

— У меня есть план, — ответил Каден, поворачиваясь от Пирр к Тану и Валину.

Валин едва не застонал.

* * *

Прошлой ночью, привязав птицу, трижды обойдя периметр и перепроверив, к великой досаде Гвенны, установленные ею на подходах «звездочки» и «кроты», Валин взобрался на большой обломок скалы чуть поодаль от остальных. Отчасти ради открывавшегося с камня обзора, а отчасти потому, что хотел побыть один, обдумать события последних дней и свою роль в этой жесткой схватке. Там, когда ночь пролила бледные чернила на восточные пики, его отыскал Каден.

— Не вставай, — приказал он, взбираясь к Валину. — Вздумаешь кланяться, сброшу с горы.

Он говорил тихим надтреснутым голосом.

Валин обернулся и, помедлив, кивнул, потом снова уставился на лежащий поперек коленей обнаженный меч. Схватка с Сами Юрлом оставила крошечную щербинку посреди клинка дымчатой стали. Он битый час пытался загладить ее, бережно водя по лезвию точильным камнем.

— Садись. — Он указал на валун рядом с собой. — Ваше си…

— И этого не надо! — простонал Каден и устроился, скрестив ноги, на самом краю. — Оставим до времени, когда нас кто-то слышит.

— Ты император, — напомнил Валин.

Каден промолчал. Раз-другой погладив клинок точилом, Валин поднял глаза и обнаружил, что брат устремил свой огненный взгляд на равнину внизу. В глубине ее уже собирались тени, но заходящее солнце освещало дальний край кровавым лучом.

— Да, — после показавшейся очень долгой паузы заговорил Каден. — Помоги нам всем, Интарра, я император.

Валин замялся, не зная, что сказать. Два дня назад в схватке Каден был холоден, как зимний лед, спокоен и уверен в себе, как кеттрал. Но сейчас эта уверенность куда-то подевалась. Валин видал такое на Островах: мужчины и женщины, ветераны с двадцатилетним опытом, успешно выполнив задание, разваливались, стоило им ступить на землю Карша. Безопасность, осознание, что остался жив, побывав на грани смерти, заставляли солдат — хороших солдат, державшихся днями и неделями в самых жестоких обстоятельствах, — безумно отплясывать, ударяться в слезы или напиваться до беспамятства на Крючке.

Кеттрал говорили: «Не стыдно плакать у себя в койке». Продолжение фразы никто не произносил вслух, оно повисало в воздухе: плачь в койке сколько влезет, лишь бы через день-другой поднялся и снова стал самым опасным, быстрым и беспощадным ублюдком на четырех континентах. Оставалось понять, обладает ли Каден таким умением восстанавливаться, такой решимостью.

— Ты как? — спросил Валин.

Глупый вопрос, но надо же как-то завести разговор, а Каден, судя по всему, мог так и просидеть ночь напролет, поджав ноги и ни слова не сказав.

— После того, что было внизу, — уточнил он.

За годы обучения Валин повидал многие десятки трупов, научился смотреть на изувеченные тела и запекшуюся кровь, как другой, не воспитанник кеттрал, смотрит на говяжий бок или ощипанного петуха. Он даже испытывал своеобразное удовлетворение, читая в следах бойни ответы на вопросы. Как писал Гендран в своей «Тактике»: «Чем мертвее человек, тем он честнее. Ложь — порок живых». В этих словах было много правды, но Кадена не приучали ворошить трупы — тем более трупы друзей и братьев-монахов. Ему наверняка тяжело было видеть их, хоть бы и издали, обгорелыми и разрубленными на куски.

Каден протяжно вздохнул, передернулся и замер.

— О старших монахах я не думаю, — наконец заговорил он. — Все они достигли ваниате, научились гасить в себе страх.

Валин покачал головой:

— От страха не избавиться. Так не бывает.

— Монахи удивили бы тебя, — сказал Каден, обратив к брату ясный, собранный взгляд. — Но вот дети, особенно послушники…

С закатом поднялся ветер. Он хлестал их, трепал волосы и одежду, теребил балахон Кадена, угрожая стянуть того с камня. Каден как будто ничего не замечал. Валин поискал утешительные слова и не нашел. Ученики хин погибли, и, если они не слишком отличались от других людей, умирали они в муках и ужасе — ошеломленными, растерянными, совершенно одинокими.

— Я все думаю, — тихо сказал Каден, — может, надо было сдаться?

От такого поворота Валин не сразу опомнился, но потом коротко мотнул головой.

— Нетесаный трон принадлежит тебе, — твердо сказал он, — как принадлежал отцу. Ты не вправе сдаваться из-за нескольких трупов.

— Сотен, — неожиданно резко поправил Каден. — Эдолийцы убили сотни человек, а не несколько. А трон?.. Если мне так уж охота восседать на обломке скалы, их и здесь хватает. — Он махнул рукой в темноту. — Да я уже сижу. И вид отсюда лучше, и никого не надо убивать.

Валин осмотрел клинок, провел пальцем по лезвию, нащупал щербину.

— Ты уверен? — спросил он.

— Ни в чем я не уверен, Валин! — беспомощно рассмеялся Каден. — Давай перечислю, что я точно знаю: след пятнистого медведя, цвет ягоды синики, сколько весит ведро воды…

— Ясно, — перебил Валин. — Я тебя понял. Никто ни в чем не уверен.

Каден не сводил с него глаз; радужки пылали так, что больно было смотреть.

— Я вот что знаю точно: эдолийцы пришли за мной. Монахи погибли из-за меня.

— Это правда, — ответил Валин, — но не вся правда.

— Ты говоришь как монах.

— Да, убийцы целятся в тебя, но на тебе они не остановятся. А теперь послушай, что знаю я. Люди — звери. Куда ни глянь: в Антере, в Кровавых Городах, в племенах из джунглей Поясницы. Да ради бога, посмотри хоть на гребаных ургулов! Люди убивают, чтобы захватить власть, убивают, чтобы сохранить ее, и убивают, чтобы ее не потерять, — то есть почти непрерывно. Даже если мы с тобой останемся в стороне, даже если мы оба умрем, те, кто приходил за нами, никуда не денутся. Они отыщут другую угрозу, другой пугающий голос, другого человека не с тем именем или цветом кожи. Они придут за богатым ради его монет, за крестьянином — ради его риса, за баскийцами, потому что у тех слишком темная кожа, или за бреатанцами, потому что те слишком бледны, — все равно. Люди, убившие монахов, будут убивать снова. Я проходил обучение бок о бок с такими мерзавцами. Они не остановятся только потому, что ты сдался. Они пойдут дальше. Это тебе понятно?

Валин умолк, слова иссякли так же внезапно, как явились. В его висках билась кровь, пальцы до боли сжались в кулаки. Каден смотрел на него — таким взглядом следят за диким зверем, настороженно гадая, что у него на уме.

— Мы его найдем, — наконец произнес он.

— Кого найдем?

— Того кеттральского лича, Балендина. Того, кто убил твою подругу. Мы его разыщем и убьем.

Валин опешил.

— Не обо мне речь! — возмутился он. — Разве я об этом?

— Знаю.

Каден больше не колебался. Взгляд горящих глаз вновь стал отстраненным, словно Валин отдалился на много миль.

— Знаю, что не о тебе.

Братья еще посидели, прислушиваясь к рокочущим на дальнем хребте камнепадам. Они гремели, как взрывы кеттральских боеприпасов, только громче; огромные, как дом, глыбы срывались с подтаявших зимних льдов и разбивались о скалистые склоны.

— Итак… — осторожно заговорил Валин. — Больше не будешь нести чушь, что хочешь восседать на камне среди гор?

Каден покачал головой.

— Вот и хорошо. Так что у тебя за план?

В общих чертах Валин о нем уже слышал и надеялся, что милостью Хала Каден за сутки отступился от этой мысли. Надежда разбилась вдребезги, едва он взглянул на брата.

— Я уже говорил, — ответил Каден. — Мы разделимся. Мы с Таном отправляемся к ишшин…

— К ишшин… — Валин покачал головой. — Монашеский орден, еще таинственнее и необычнее твоих хин. Кучка фанатиков, о которых ты ничего не знаешь.

— Они изучают кшештрим, — возразил Каден. — Они выслеживают кшештрим. Ради этого был основан их орден. Старинные легенды о вековой войне, когда люди сражались за жизнь против бессмертных бесчувственных воинов, — для большинства это просто миф, но не для ишшин. Для них война не окончена. Они продолжают сражаться. Чтобы выжить, чтобы победить, я должен знать все, что известно им.

Валин налег на точило и скребнул по стали грубее, чем хотелось. Они с крылом рискнули всем ради Кадена, пустили прахом свое место на Островах и годы обучения. Они уже испытали предательство, плен, чуть не погибли, а сейчас представлялось вполне вероятным, что к тому времени, когда игра будет сыграна, кто-то из них умрет — и не один. Это ничего. Все они понимали, чем рискуют; все они много лет назад согласились ценой собственной жизни защищать императора и империю. А вот отпустить Кадена невесть куда, покорно стоять в стороне, пока брат очертя голову рискует собой, было и глупо, и унизительно. У Валина от такого зубы сводило.

— Твой монах, кажется, не слишком высокого мнения об этом плане, а он ведь знался с теми ублюдками.

Каден шумно выдохнул:

— Прежде чем стать хин, Рампури Тан был одним из ишшин. Много лет.

— Был да сплыл, — заметил Валин и дал последнему слову повисеть в воздухе. — Что говорит не в пользу этой их частной войны.

— Это не частная война, — ответил Каден. — Уже нет. Если кшештрим убили нашего отца — нет.

— Ладно, — сказал Валин. — Понял твою мысль. Так давай полетим туда вместе. Крыло прикроет тебя, пока ты будешь разведывать, что там тебе нужно, а потом все вместе отправимся в Аннур.

Каден задумался, потом покачал головой:

— Я не знаю, сколько времени проведу у ишшин, а вы мне нужны в Аннуре, и как можно скорее. Мы представления не имеем, что происходит в столице.

— Мы знаем, что того жреца, Уиниана, посадили под замок после убийства отца, — напомнил Валин.

— Но что из этого следует?

Валин услышал собственный безрадостный смешок.

— Ну, Уиниан либо виновен, либо не виновен. Может, он из кшештрим, а может, нет. Если он виновен, значит действовал либо в одиночку, либо нет. Я бы сказал, что ему кто-то помогал, — тогда понятнее, как он сумел перетянуть на свою сторону Тарика Адива с Мисийей Утом и подчинить по меньшей мере одно крыло кеттрал, но опять же — вдруг они все ударились в религию… — Он покачал головой. — С этой скалы много не разглядишь.

— Потому-то вы и нужны мне в Аннуре, — кивнул Каден. — Чтобы, вернувшись, я хоть немного представлял, с чем предстоит бороться. Тут все решает время.

Валин смотрел на брата. На востоке загорелись первые звезды, но глаза Кадена горели ярче — единственные живые огни в великой темноте гор. И в том, как он сидел, как двигался или не двигался, было что-то, что Валин только смутно угадывал.

— Это не единственная причина, — наконец сказал он. — Мы и правда нужны тебе в Аннуре, но дело не только в этом.

Каден горестно покачал головой:

— Вроде бы монахи меня учили замечать всякое-разное.

— Так что же это? — настаивал Валин.

Поколебавшись, Каден пожал плечами.

— Врата, — наконец сказал он. — Кента. Я должен научиться ими пользоваться. Ради того меня сюда и прислали, но мне нужно их испытать. Нужно знать наверное.

— Врата?

— Тысячи лет назад кшештрим связали два континента паутиной врат. — Каден помолчал. — Может быть, не только два континента, откуда мне знать. Входишь в одни кента, а выходишь из других в сотне миль от первых. В тысяче миль. Они служили оружием кшештрим, а теперь доверены нам, Малкенианам, мы их хранители и стражи.

Валин вытаращил глаза.

— Ты так не спеши, — попросил он, пытаясь осознать услышанное и все, что из него следовало. — Вернись назад и начни сначала.

Древние врата кшештрим, связь, охватывающая континенты… Это звучало как бред, но ведь с тех пор, как он покинул Острова, многое казалось бредом.

Каден помолчал, собираясь с мыслями, а потом выложил не верившему своим ушам брату все: о Пустом Боге и личах-кшештрим, об их войне против людей и основании империи, о ваниате (странном трансе, которому хин научились у кшештрим, а Каден — у хин) и о том, что попытки использовать врата вне этого состояния грозят уходом в ничто. Идея врат представлялась осмысленной с точки зрения стратегии и тактики. Кеттрал получали сокрушительное преимущество над противником за счет птиц, позволявших передвигаться быстрее, знать больше, появляться там, где их не ждали. Врата, если такие существуют, еще полезнее. Если существуют. И если действуют.

— Ты их видел? — спросил Валин. — Видел, чтобы кто-то ими пользовался?

Каден покачал головой:

— Но здесь, в горах, есть кента, ведущие к ишшин. Я расспросил Тана.

Валин развел руками:

— Даже если они и есть, даже если они работают так, как уверяет твой монах, тебя они могут убить.

— Точнее будет сказать — обратить в ничто, а так — да.

Валин вложил меч в ножны, убрал маленькое точило в кошель на поясе. Дул холодный резкий ветер, звезды на ясном небе блестели осколками льда.

— Я не могу этого допустить, — сказал он тихо.

Каден кивнул, словно ждал такого ответа.

— Ты меня не удержишь.

— Удержу. Все это хуже любой глупости, а уж в глупостях я кое-что понимаю. — Он принялся загибать пальцы. — Монах твой, мягко говоря, загадка; эти врата в состоянии уничтожить целое войско; а ишшин по тому немногому, что нам о них известно, представляются маньяками и фанатиками. Каден, это плохое решение.

— Иногда хорошего решения не существует. Чтобы совладать с кшештрим и править Аннуром, мне нужны ишшин и нужны врата.

— Ты мог бы выждать.

— Пока наши враги не объединят силы?

Каден повернулся к брату, взглянул в упор. Валин слышал его дыхание, чуял запах засохшей на его коже крови, влажного сукна балахона и под всем этим — что-то еще, жесткое и несгибаемое.

— Я ценю твою заботу о моей безопасности, — тихо заговорил Каден, положив руку ему на плечо, — но безопасности нам не видать, разве что мы так и поселимся здесь, в горах, навеки. Риск везде, какой бы путь я ни выбрал. Так всегда с теми, кто правит. Мне от тебя больше нужна не охрана, а поддержка. Тан во мне сомневается. Пирр мне перечит. Твое крыло считает меня беспомощным простодушным отшельником. Хоть ты меня поддержи!

Они сошлись взглядами. План был безумным, но Каден на безумца не походил. Он, как видно, был готов ко всему.

Валин с досадой выдохнул:

— Не ты ли собирался сидеть на этом камне, предоставив Аннур в распоряжение кшештрим?

— Ты меня переубедил, — улыбнулся Каден.

* * *

— План состоит в том, — заговорил Каден, с неожиданной для Валина твердостью встречая взгляды отряда, — что мы с Таном отправимся к ближайшим кента. По его словам, на северо-восток отсюда в горах есть такие. Туда долетим вместе, потом мы с Таном пройдем через врата к ишшин, а вы, все остальные, полетите в Аннур. В городе свяжетесь с моей сестрой Адер и выясните, что ей известно. Мы с Таном встретимся с вами в столице, в капитуле хин.

— Я привыкла к планам, — заговорила Пирр, манерно растягивая слова, — в которых встречаются обороты вроде «таким образом» и «если — то».

— И почему бы нам всем не влезть в эти проклятые кента? — возмутилась Гвенна.

Крыло кеттрал сперва встретило рассказ о вратах насмешками, потом недоверием и, наконец, настороженностью, но Валин, хоть и понимал, и даже разделял их отношение, обещал Кадену поддержку.

— Гвенна… — заговорил он.

— Нет, в самом деле! — Теперь она набросилась на командира. — Если такая штука существует, мы бы сберегли Халову уйму времени! Жрут они наверняка поменьше, чем птички, и вряд ли гадят как…

— Кента вас уничтожат, — отрезал Тан, не дослушав.

Пирр вздернула бровь:

— Ах, как страшно! Судя по описанию, очаровательное изделие, но это к слову. Меня наняли оберегать Кадена. Разыгрывать няньку при его братце, может, было бы и забавно, но я не для того тащилась через пол-Вашша.

Валин пропустил шпильку мимо ушей.

— Император принял решение, — сказал он. — Наше дело — повиноваться.

Оттого что слова были правдой, на душе у него легче не стало.

«Приказ, — напомнил он себе. — Ты выполняешь приказ».

На Островах он легко подчинялся приказам: там он был кадетом, а те, кто говорил ему, что делать, сто раз заслужили свои шрамы. Каден же, хоть и законный император, — не солдат, у него ни воинской подготовки, ни солдатского чутья. Ошибкой — тактической ошибкой — было брать его в разведку к Ашк-лану. Каден мало того что вмешивался в обсуждение важнейших решений, так еще и себя не берег. А между тем Адив остался в живых. Валин задавил мысль о нем вместе с подступающим гневом.

Каден, как ни крути, император, и не для того Валин пролетел две тысячи миль, чтобы подрывать его неокрепшую власть.

— Я уже говорил, — медленно покачал головой Тан. — Ишшин не похожи на хин.

— Насколько мне помнится, — возразил Каден, — на хин никто не похож.

— Ты считал свое обучение суровым? — спросил старый монах. — В сравнении с выучкой ишшин это милые забавы. У них другой путь, другие приемы, и эти приемы дают непредсказуемый результат. Кроме того, невозможно предугадать, как они нас встретят.

— Ты жил среди них, — напомнил Каден. — Они тебя знают.

— Знали, — поправил Тан. — Я ушел.

— Если не хочешь, чтобы наш юный властитель лез во врата, — вставила Пирр, с закрытыми глазами подбрасывая и ловя нож, — просто не показывай, где они.

Каден развернулся к Присягнувшей Черепу:

— Какое тебе дело, куда я пойду?

Она снова подбросила нож.

— Я уже объясняла: мне заплатили за твою безопасность. Тебя пока еще никто не пырнул, но я бы не назвала это место… — она махнула лезвием на обступившие их вершины, — безопасным.

По меньшей мере в одном они с Валином сходились.

— Я освобождаю тебя от контракта, — сказал Каден.

Она хихикнула:

— Это не в твоей власти. Понимаю, внезапное возвышение кружит тебе голову, но я-то служу богу, а не императору, а Ананшаэль велит нам чтить контракты.

— А что именно предписывает твой контракт? — спросил Валин. — Защищать Кадена в Ашк-лане? Сопровождать его до границы Аннура? Или ты должна до конца жизни следить, чтобы никто не ударил его ножом в спину, пока он кушает тушеную утку или любит будущую императрицу? Не знаю, понравится ли эдолийцам — не говоря уж об императрице — рыщущая во дворце Присягнувшая Черепу.

Пирр ответила теплым гортанным смешком:

— После недавнего выступления эдолийской гвардии новому императору извинительно было бы задуматься о смене охраны.

Она со своей обычной полуулыбкой оглянулась на Кадена, вопросительно подняла бровь. Видя, что он не отзывается, пожала плечами:

— Увы, я не собираюсь ни взбивать императорскую перину, ни массировать сиятельные ягодицы. Мое дело — позаботиться, чтоб он вернулся в Аннур и благополучно добрался до Рассветного дворца. После чего наше общение, каким бы сладостным оно ни было, прекратится.

Валин вглядывался в лицо наемницы, силясь проникнуть за беззаботную внешность, за небрежную браваду, за очень убедительно, Кент его подери, мелькавший в воздухе нож.

— Кто тебе заплатил? — спросил он.

Она вскинула бровь:

— Об этом не говорят.

— Пора бы и сказать, — заметил Валин, увеличивая дистанцию между собой и Присягнувшей Черепу.

Та заметила его движение, поймала нож и усмехнулась:

— Нервы?

— Предосторожность, — отрезал Валин. — Присягнувшие Черепу объявляются в Костистых горах на самом краю земель, куда можно посуху добраться от Рашшамбара, и заявляют, что намерены охранять императора, — притом что всему свету известно: Присягнувшие Черепу в своем извращенном поклонении смерти не служат ни властям, ни царствам, ни храмам.

— Извращенном, — повторила она, скривив в улыбке уголки губ. — Извращенном. Не слишком любезно сказано. Кое-кто из жрецов и жриц Ананшаэля убил бы за такие слова.

Пирр задумчиво похлопывала по ладони клинком ножа:

— Хочешь испытать кеттральскую подготовку на противнике поискуснее неуклюжих эдолийцев?

Валин взглядом смерил расстояние от себя до нее. Женщина не двинулась с места, не потрудилась даже сесть, но легким движением кисти отправила бы нож прямиком в его грудь, и в ее способности перехватить кинжал в воздухе он не сомневался. И страхом от нее не пахло. Пахло… весельем.

— Мне интересно знать, — сдерживая гнев, ровным голосом проговорил он, — что тебя сюда привело. Кто нанял Присягнувшую Черепу для охраны аннурского императора?

Она внимательно, как будто даже с нетерпением всматривалась в Валина, словно надеялась, что он потянется к оружию, а не дождавшись, пожала плечами, опять закрыла глаза и откинулась головой на валун.

— А ты не догадываешься?

Догадок у Валина хватало, но ни одна не казалась правдоподобной. Присягнувшие Черепу — убийцы, а не спасители.

— Мой отец, — тихо сказал Каден. — Тебя нанял Санлитун.

— А он не безнадежен, ваш новый император.

Валин оглянулся на брата:

— Зачем бы отцу присылать Присягнувшую Черепу?

— Например, затем, что Кентовы эдолийцы оказались либо предателями, либо тупицами, — предположила Гвенна. — Те, которых он посылал к тебе с предупреждением, дали себя перерезать, а те, что явились за Каденом, пытались его убить.

— Это разумно, — согласился Каден, — хоть и необычно. Он не знал, кто участвует в заговоре, поэтому постарался оградить нас разными способами. За тобой послал самых доверенных эдолийцев, но из них, должно быть, кто-то проговорился. За мной он решил послать людей вовсе далеких от имперской политики.

Валин медленно, протяжно выдохнул. Это звучало здраво. И кое-что говорило о том, сколь отчаянным было положение Санлитуна. Если вспомнить, что в прошлом Присягнувших Черепу, бывало, нанимали для убийства аннурских императоров…

Он покачал головой:

— Похоже, нам безумно повезло, что те, с кем мы боремся, тоже не наняли шайку Присягнувших Черепу.

— Наняли, — захихикала Пирр. — Кто, по-твоему, перерезал целое судно эдолийцев, отправленных тебя предупредить?

Валин опешил:

— Мерзавцы! Вы воюете за обе стороны?

— Убить ее, — отрезала Гвенна. — Просто убить, и дело с концом.

Наемница даже глаз не открыла на ее угрозу.

— Приятно познакомиться с девицей, склонной к решительным действиям, — сказала она. — Пожалуй, некоторая поспешность — не повод приносить тебя в дар моему богу. И да, как ты, Валин, заметил, за обе стороны, но только потому, что для почитающих Ананшаэля эти стороны ничего не значат. Есть живые и есть мертвые. Если по контракту требуется убивать и золота предложено достаточно, мы принимаем контракт и соблюдаем его во служение богу. Я обязана доставить Кадена в Аннур, даже если для этого придется резать глотки другим жрецам или жрицам.

— В таком случае, — сказал Каден, — мой план и тебя должен устраивать. Я скорее вернусь в Аннур, а значит, ты скорее закончишь работу.

Пирр укоризненно погрозила ему пальцем:

— Если вернешься!

— Мнение наемницы несущественно, — вставил Тан.

— Наемница учтет это заявление, — ответила Пирр, — и еще раз напомнит, что, если ты не желаешь пропускать своего самоуверенного юного вождя в тайные врата, можешь просто не показывать ему оных.

Кажется, на минуту Тан и вправду задумался над ее предложением, однако покачал головой:

— Разума у него и правда как у зверя, но он не зверь. Засадить его в клетку — значит просто оттянуть неизбежное. Он должен решать сам.

— Я все ждал, когда вы сообразите, — твердо проговорил Валин. — И давайте не будем забывать: Каден — император Аннура. Он здесь правит, и, продолжая разговоры про «засадить в клетку» и про «зверя», ты… — он ткнул пальцем в убийцу, затем в Тана, — и ты, вы оба рискуете остаться в этом ущелье навсегда.

— Какой духовный подъем! — восхитилась Пирр, снова поигрывая ножом. — Какие братские чувства!

Тан словно вовсе не услышал предостережения, и Валин не в первый раз задумался, что у этого монаха в прошлом. Равнодушие Пирр к присутствию крыла его не удивляло: считалось, что Присягнувшие Черепу, проходя посвящение, оставляют страх смерти за спиной. А вот монах представлял для него полную загадку. Он, по всей видимости, перебил вчера множество жутких созданий кшештрим — Каден называл их ак-ханатами, — но Валин не видел тварей живыми и не мог судить, насколько трудным был бой. Копье Тан держал привычно и умело, и неизвестно, где он этому выучился. Может, среди ишшин, к которым так рвется Каден?

— У меня только один вопрос, — сказал Каден. — Ишшин мне помогут?

Тан задумался:

— Может быть.

— Тогда мы отправляемся.

— А может, и нет.

— Почему? Они воюют против кшештрим, я тоже.

— Но их путь — не твой путь.

Каден как будто хотел ответить, но вместо того глубоко вдохнул, выдержал паузу и медленно выдохнул, уставившись куда-то за горы. Валину было немного жаль брата. Он сам достаточно намучился, силясь подчинить непокорное крыло, чтобы понимать, каково приходится неумелому командиру. Кадену было и того хуже. Крыло Валину досталось трудное, но все в нем состояли такими же зелеными юнцами, как он. А Рампури Тан до гибели Ашк-лана был Кадену наставником и учителем, и сдвинуть его с места не легче, чем толкать валун вверх по склону. К императорскому титулу Тан был так же равнодушен, как к военному рангу и выучке Валина. Валин совершено не представлял, что могло бы заставить его переменить мнение.

— Тогда что предлагаешь ты? — спросил Каден, проявляя незаурядную выдержку.

— Доставьте к кента меня, — ответил Тан. — Я побываю у ишшин, узнаю, что им известно, а ты тем временем вернешься с братом в столицу. Встретимся в Аннуре.

Каден не ответил. Он так долго смотрел за вершины на западе, что даже Пирр приподняла голову и взглянула на него сквозь щелочки век. Тан тоже безмолвствовал и тоже смотрел на запад. В их молчании Валин чувствовал напряжение, беззвучное состязание воли.

— Нет, — произнес наконец Каден.

Пирр закатила глаза и снова уронила голову на валун. Тан не ответил.

— Я не баран, чтобы гонять меня с места на место и стеречь, пока другие будут за меня воевать, — сказал Каден. — Кшештрим убили отца, пытались убить нас с Валином. Чтобы ответить на удар, мне нужны знания ишшин. И не только — я должен с ними познакомиться, чтобы заключить хоть какой-то союз. Не зная меня, они мне не поверят.

— Орден, в котором я когда-то служил, не отличается доверчивостью, — покачал головой Тан.

Каден не дрогнул.

— А ты? — подняв бровь, спросил он. — Ты в меня веришь? Отведешь меня к кента или мне придется оставить тебя и на птице Валина обыскать все Костистые горы?

Монах покатал желваки на скулах.

— Отведу, — наконец решил он.

— Хорошо, — сказал Валин, поднимаясь на ноги.

План ему не нравился, но наконец-то они взялись за дело. Сидящих на месте легче высмотреть, проще атаковать.

— Куда летим?

— В Ассар, — сказал Тан.

Валин помотал головой:

— Это что? Гора? Река?

— Город.

— Впервые слышу.

— Это старый город, — пояснил Тан, — он долго был опасным.

— А теперь?

— Теперь он мертв.