Ёперный театр

Борислав Чекур

Сборник историй на грани абсурда, о театре и других прилагаемых обстоятельствах, в которых оказались автор и его герои в разные времена с начала 90-х до середины нулевых. В центре событий всегда выходящие за рамки стереотипного мышления повороты, которые сложились в метафору «Ёперный театр», которой заменяют наиболее несдержанные реакции.

VIII

Лучше и не придумаешь, чем в шесть утра назначить отправление автобуса. Я был пунктуален и прибыл ровно перед отбытием. На меня злился завмонт, я сверился с часами, молча зашёл в автобус. Успел!

Вчера с ребятами из музыкально — драматического театра мы обмывали мой загранпаспорт, теперь мне было не до скандалов. Но Карл без этого не мог, он пытался затолкнуть в багажные отделения свой велосипед. Непонятно, зачем ему вообще он понадобился, но расставаться с ним Карл не собирался. В связи с этим труппа курила у автобусов ещё пятнадцать минут.

Это была последняя поездка с театром оперы и балета, в этот момент я уже уволился и перешёл в другой. На новом месте мне нравилось больше, в первую очередь зарплата в пять раз была выше. Коллектив тоже кардинально отличался, мои новые коллеги зарабатывали дополнительно на съёмочных площадках, а также в театрально-декорационных мастерских. Каждый день, после работы, мы с ними носились по клубам и ресторанам, денег хватало на всё. Отпустив меня на гастроли в Финляндию, они напичкали меня валютой и списками, у меня сложилось впечатление, что я еду за покупками.

Автобус тронулся, мы устремились навстречу новым приключениям. Я смотрел в окно. Проезжая безлюдные улицы, я поймал себя на мысли, что впервые оценил монументальность Эрмитажа.

— Раньше всё было по-другому, — заговорил со мной Карл.

— Что ты имеешь в виду? — уточнил у него я.

— В восьмидесятых годах нам очень хорошо оплачивали гастроли. Суточных мне хватало на то, чтобы в Москве поставить на сцене декорации, поехать на такси в аэропорт, взять билет в Сочи, искупаться в море и вернуться обратно.

— Да, неплохо. Ваше поколение настолько добросовестно шиковало, что нашему ничего не осталось.

— Я знаю, что за глаза вы надо мной посмеиваетесь. Только, видишь, в чём дело, в глаза-то вы мне ничего сказать не можете. Я тёртый калач, а вы ещё мальчишки.

— Коллектив забавляет то, как ты всех посылаешь на три буквы, — ответил я.

Карл улыбнулся.

— А как ещё разговаривать с тупорылыми? Раньше артисты из себя ничего не строили, вели себя как нормальные интеллигентные люди. А что сейчас с ними происходит? Извращенцы, да и только. Скоро по сцене, как в бане, голые будут бегать. Попомни моё слово!

— Ну не все же?

— А я не всех ругаю. С талантом мне приятно побеседовать. Думаешь, если артист учит роли, он становится умнее? Нет. У тебя же не прибавиться ума, если зазубришь наизусть песенку семерых козлят. А что касается руководства, ты знаешь, раньше, возвращаясь из заграничной поездки, монтировщик мог позволить себе купить подержанный автомобиль. А сейчас у нас суточные двадцать евро, ты сам-то как думаешь, это нормально?

— Мог бы и не ехать, — улыбнулся я.

— Да, захотел сменить обстановку…

— Я понимаю, о чём ты хочешь мне сказать. Помнишь, к нам приезжал грузинский театр?

— Имени Шота Руставели, я и до этого работал с ними, — ответил Карл.

— Когда на сцене была направка света, в зале сидел, как мне показалось, их осветитель. Я сел рядом, мы разговорились с ним, а когда познакомились, выяснилось, что это был Роберт Стуруа. Я шесть лет отбарабанил в театре и ни разу так свободно не общался с нашими режиссёрами. А тут, всемирно известный человек, абсолютно не заносчивый…

— Поэтому и всемирно известный, — перебил меня Карл, — наши-то хищники, им надо урвать. А наглые! Помнишь, прибегал к нам «товарищ», за бутылку на репетицию просил нарядить сцену как на генеральный прогон?

— Михалыч тогда за две договорился, а мы отказались помогать, — вспомнил я.

— Вот, я тебе об этом и говорю. Один придурок предлагает, а другой соглашается. Артисты балета, сидящие рядом с нами, внимательно слушали Карла, переглядывались между собой и хихикали.

— Смешно, да? Вам посмеяться можно, благодаря балету по миру путешествуем. А с нашей оперой далеко не уедешь. Вот пример, у нашей бывшей директрисы, пока она на должности была, муж во всех спектаклях был солистом. Её убрали, и солист поменялся. На том стоим. И будем стоять. Птицу сразу видно по полёту, а если знаешь, что рано или поздно вылетит, так чего ждать. Сразу надо на три буквы посылать. Пусть себе летит.

Конец ознакомительного фрагмента.